Во
все жилы Сьюзан червем вползло напря-
жение, от которого деревенели мышцы.
Может быть, наверху действительно кто-
то был. Взломщик.
- Говорите,- сказал Мэтт.- После
того, как я уйду, продолжайте гово-
рить. На любую тему.
И не успела Сьюзан возразить, как
Мэтт встал с места и направился в сто-
рону коридора, двигаясь так грациозно,
что Сьюзан поразилась. Один раз учи-
тель оглянулся, но она ничего не суме-
ла прочесть в его глазах. Мэтт начал
подниматься по лестнице.
Такой быстрый поворот событий
вверг рассудок Сьюзан в мир нереально-
го. Меньше двух минут назад они спо-
койно обсуждали положение дел в свете
электрических лампочек, не оставляющем
места ирреальному. Теперь же Сьюзан
было страшно.
Вопрос: если поместить психолога
в одну комнату с человеком, считающим
себя Наполеоном, и оставить их там на
год (или на десять лет, или на двад-
цать), кто выйдет в итоге - два после-
дователя Скиннера или два парня, за-
кладывающих руку за борт пиджака? От-
245
вет: данных недостаточно. Она открыла
рот и сказала:
- В воскресенье мы с Беном соби-
рались поехать по дороге • 1 в Кэм-
ден - знаете, тот городок, где снимали
"Дом Пейтона" - но теперь, наверное,
придется повременить. Там у них пре-
лестнейшая церквушка...
Сьюзан обнаружила, что бубнит
очень плавно, не останавливаясь, хотя
руки на коленях стиснула так, что
пальцы побелели. Голова была ясной -
все эти разговоры о кровососах и зомби
еще не подействовали. Волны черного
ужаса испускал спинной мозг, куда бо-
лее древнее сплетение нервных узлов и
волокон.
6.
Труднее этого подъема по лестнице
Мэтту ничего в жизни не выпадало.
Все - что тут еще скажешь? Остальное
просто не шло ни в какое сравнение.
Кроме, может быть, одного.
Мальчиком восьми лет Мэтт состоял
в отряде скаутов "Детеныши". До дома
(материнского логова) нужно было прой-
ти милю. В свете позднего пополудня по
дороге шагалось замечательно - просто
великолепно. Но, пока они шли к дому,
спускались сумерки и освобождали раз-
верзавшиеся под ногами длинные, изви-
листые тени, а если компания горела
особенным энтузиазмом и загуливалась
допоздна, домой приходилось отправ-
ляться затемно. Одному.
246
Одному. Да, вот ключевое слово,
самое ужасное в английском языке.
Свечку убийцам не держат, а ад - всего
лишь бледный синоним...
У дороги стояла разрушенная цер-
ковь - старый молитвенный дом методис-
тов. Тылом руины выходили на дальний
конец прихваченного морозцем и покры-
того ледяными кочками газона. В поле
зрения поблескивающих пустых окон со-
бственные шаги вдруг начинали казаться
очень громкими, мелодия (что бы ты ни
насвистывал) замирала на губах, а в
голову лезли мысли о том, каково долж-
но быть внутри: перевернутые скамьи,
сгнившие сборники церковных гимнов,
разваливающийся алтарь, где теперь
справляют шабаши лишь мыши... и ты га-
дал: а что же может там обитать кроме
мышей - какие безумцы, какие чудовища?
Может быть, они подсматривают за тобой
из окон желтыми глазами рептилий. И,
может быть, наступит вечер, когда они
не удовольствуются подглядыванием. Мо-
жет быть, однажды растрескавшаяся, ви-
сящая под сумасшедшим углом дверь рас-
пахнется, и то, что обнаружится за
ней, с первого взгляда сведет тебя с
ума.
Это было не объяснить отцу и ма-
тери, созданиям света - так же в три
года ты не умел объяснить им, как за-
пасное одеяло в ногах кроватки превра-
щается в клубок змей, которые лежат,
уперевшись в тебя равнодушными, лишен-
ными век глазами."Ни один ребенок еще
не побеждал эти страхи,- подумал
Мэтт.- Если страх нельзя облечь в сло-
ва, его нельзя победить. А запертые в
247
маленькой головенке страхи слишком ве-
лики, чтобы пройти устье рта. Рано или
поздно находится тот, с кем можно
пройти мимо всех заброшенных молитвен-
ных домов, стоящих на пути от усмехаю-
щегося детства к ворчливой зрелости.
Но вот приходит такой вечер, как этот.
Вечер, когда выясняется, что ты вовсе
не проткнул давние страхи осиновым ко-
лом, а всего лишь засунул подальше,
уложив в крохотные детские гробики с
дикой розой на крышке."
Мэтт не зажигал света. Он поднял-
ся по ступенькам, пропустив шестую,
скрипучую, а ладонь, сжимавшая распя-
тие, была скользкой от пота.
Добравшись до верха лестницы, он
бесшумно повернулся, чтобы оглядеть
коридор. Дверь в комнату для гостей,
которую он захлопнул, теперь была при-
открыта. Внизу безостановочно журчал
голос Сьюзан.
Осторожно ступая, чтобы не скри-
петь, Мэтт подошел к двери и остано-
вился перед ней. "Основа всех людских
страхов,- подумал он.- Приоткрытая
дверь."
Мэтт протянул руку и толкнул.
Дверь распахнулась.
На кровати лежал Майк Райерсон.
Лунный свет лился в окно, серебря
комнату, превращая ее в лагуну грез.
Мэтт тряхнул головой, будто пытался
прояснить мысли. Казалось, он перенес-
ся во времени назад, в прошлую ночь.
Он сойдет вниз и позвонит Бену, ведь
Бен еще не попал в больницу...
Майк открыл глаза.
248
Они коротко блеснули в лунном
свете - серебряные с красной каймой,
пустые, как вымытые классные доски. В
них не было ни человеческих мыслей, ни
человеческих чувств. "Глаза - окна ду-
ши",- сказал Вордсворт. Если так, эти
окна смотрели в пустую комнату.
Майк сел. Простыня свалилась с
груди, и Мэтт увидел грубый шов - это
медицинский эксперт или паталогоанатом
зашил Майка после вскрытия, и, может
быть, насвистывал, зашивая.
Майк улыбнулся, обнаружив белые,
острые резцы. Улыбка, простое сокраще-
ние мышц вокруг рта, не затронула
глаз. Они сохраняли свою исходную мер-
твую пустоту. Майк очень отчетливо
произнес:
- Посмотри на меня.
Мэтт посмотрел. Да, глаза были
абсолютно пустыми. Но очень глубокими.
В них можно было разглядеть серебряные
камеи собственного изображения, сла-
достно погружающиеся в глубину, тону-
щие, отчего теряла значение жизнь, те-
ряли значение страхи...
Мэтт отступил и выкрикнул:
- Нет! Нет!
И вытянул вперед руку с распяти-
ем.
То, что когда-то было Майком Ра-
йерсоном, зашипело, словно ему плесну-
ли в лицо кипятком, и вскинуло руки,
будто защищаясь от удара. Мэтт шагнул
вперед.
Райерсон попятился.
- Убирайся отсюда! - каркнул
Мэтт.- Я отменяю приглашение!
249
Райерсон пронзительно крикнул -
высокий улюлюкающий звук был полон бо-
ли и ненависти. Четыре неверных шага
назад - и он уперся в подоконник. Окно
было открыто. Райерсон качнулся, теряя
равновесие.
- Я позабочусь, чтобы ты уснул
как убитый, учитель.
Существо закинуло руки за голову
и вывалилось в ночь спиной вперед, как
спортсмен, ныряющий с трамплина. Блед-
ное тело мраморно поблескивало, резко
контрастируя с черными стежками, бук-
вой "У" пересекавшими торс.
Издав безумный, полный ужаса вой,
Мэтт ринулся к окну и выглянул. Там он
увидел только позолоченную луной тьму
и рой танцующих пылинок, висевший под
окном, повыше лужи света, обозначившей
гостиную. Пылинки крутились, слипаясь
в фигуру, ужасающе похожую на челове-
ческую, а потом разъединились в ничто.
Мэтт повернулся, чтобы бежать, и
тут пошатнулся от заполнившей грудь
боли. Он схватился за сердце и сложил-
ся пополам. Ему казалось, что боль бе-
зостановочно поднимается по руке пуль-
сирующими волнами. Перед глазами пока-
чивался крест.
Он вышел за дверь, прижимая к
груди скрещенные руки. Правая еще сжи-
мала цепочку распятия. Перед глазами
стоял образ Майка Райерсона, висящего
в ночном воздухе подобно некому блед-
ному ныряльщику.
- Мистер Бэрк!
- Меня лечит Джеймс Коди,- выго-
ворил Мэтт ледяными губами.- Телефон -
250
на карточке у аппарата. По-моему, у
меня сердечный приступ.
И упал прямо в коридоре, лицом
вниз.
7.
Сьюзан набрала номер, возле кото-
рого стояла пометка: "Джимми Коди,
толкач пилюлек". Надпись была сделана
слитно, аккуратными заглавными буква-
ми, которые она так хорошо помнила со
школы. Ответил женский голос. Сьюзан
сказала:
- Доктор дома? Это очень срочно.
- Да,- спокойно сказала женщина.-
Пожалуйста.
- Доктор Коди слушает.
- Говорит Сьюзан Нортон. Я - дома
у мистера Бэрка. Ему плохо с сердцем.
- Что? Мэтту Бэрку?
- Да. Он без сознания. Что мне...
- Вызовите скорую,- распорядился
Джимми.- Звоните в Камберлендскую
больницу, 841-4000. Оставайтесь возле
него. Закройте одеялом, но не трогай-
те. Вы поняли?
- Да.
- Я буду через двадцать минут.
- А вы...
Но в трубке щелкнуло и Сьюзан ос-
талась одна.
Она позвонила в скорую, а потом
опять оказалась в одиночестве. Ей
предстояло вернуться к Мэтту, наверх.
8.
251
Сьюзан уставилась на лестничную
клетку с трепетом, который изумил ее.
И обнаружила - ей очень хочется, чтобы
ничего не случилось. Не потому, что
Мэтт пострадал, нет - чтобы не чув-
ствовать болезненный страх и потрясе-
ние. Она абсолютно ничему не поверила.
Восприятие Мэттом прошлой ночи виде-
лось ей как нечто, определяемое в по-
нятиях усвоенных ею реалий, ни больше,
ни меньше. Теперь же это непоколебимое
неверие ушло у Сьюзан из-под ног и она
чувствовала, что падает.
Она слышала голос Мэтта, слышала
жуткое невыразительное заклинание: я
позабочусь, чтобы ты, учитель, уснул
как убитый. В голосе, выговорившем
это, человеческого было не больше, чем
в собачьем лае.
Шаг за шагом Сьюзан принудила се-
бя вернуться наверх. Даже горевший в
коридоре свет не слишком-то помогал.
Мэтт лежал там, где она его оставила,
повернув голову набок, так, что правая
щека прилегла к вытертому ворсу дорож-
ки, и резко, надрывно дышал. Она наг-
нулась и расстегнула ему две верхних
пуговки сорочки. Кажется, Мэтт задышал
чуть свободнее. Потом она пошла в
спальню для гостей за одеялом.
В комнате было прохладно, окно
раскрыто настежь. На голой постели -
только матрас, но на верхней полке
шкафа лежала стопка одеял. Когда Сью-
зан возвращалась в холл, на полу под
окном что-то блеснуло в лунном свете.
Она нагнулась поднять это и немедленно
узнала. Колечко, какие носили в объе-
диненном классе Камберлендской средней
252
школы. Изнутри были выгравированы ини-
циалы "М.К.Р."
Майкл Кори Райерсон.
И на миг, в темноте, Сьюзан пове-
рила. Поверила всему. К горлу подсту-
пил крик, который она задушила, не по-
зволив облечься звуком, но кольцо вы-
пало из пальцев девушки и легло на пол
у окна, поблескивая в свете луны,
оседлавшей осеннюю тьму.
Глава десятая
УДЕЛ (III)
1.
Город знал, что такое тьма.
Он знал, что такое тьма, спускаю-
щаяся на землю, когда вращение скрыва-
ет ее от солнца, и что такое тьма души
человеческой. Город - это объединение
трех составляющих, значащее больше,
чем просто сумма частей. Город - это
живущие в нем люди, здания, возведен-
ные ими под жилье или для ведения дел,
а еще - земля. Люди - англо-шотландцы
и французы. Есть, конечно, и горстка
других, напоминающая щепотку перца,
брошенную в горшок с солью, где она
никогда особенно не разваривалась.
Почти все дома сделаны из простого де-
рева. Много двухэтажных старых домов с
двускатными крышами, а едва ли не все
253
магазины декорированы фальшивыми фаса-
дами, хотя зачем, никто не скажет. Го-
рожане знают, что за этими фальшивыми
фасадами ничего нет, так же, как ни от
кого не секрет, что Лоретта Старчер
носит накладной бюст. Здешняя земля -
гранитный массив, прикрытый тонким,
легко разрушающимся слоем почвы. Воз-
делывать ее - сущее безумие, дело неб-
лагодарное, которое стоит фермеру мно-
гих мучений и пота. Борона выворачива-
ет из-под дерна здоровенные куски гра-
нита и ломается о них. В мае, как
только земля просохнет настолько, что
колеса перестают в ней вязнуть, вы
приезжаете на своем грузовике и вместе
с сыновьями раз, наверное, двенадцать
загружаете кузов камнями - только тог-
да можно боронить. Камни отправляются
в большую, опутанную травой кучу, как
повелось аж с 1955 года, когда вы в
первый раз взяли быка за рога. А на-
таскавшись так, что грязь навсегда за-
бьется под ногти, пальцы же онемеют и
начнут казаться огромными и до стран-
ности крупнопористыми, вы прицепите к
трактору борону.
Не успеете вы взрыхлить и пару
полосок, как одно из лезвий сломается
о пропущенный камень. Чтобы поставить
новое, вы заставляете старшего сына
приподнять сцепление, чтоб до него
можно было добраться, а первый комар
нового сезона кровожадно звенит над
ухом, от тонкого зудения слезятся гла-
за, и в голову всегда приходит, что
именно такой звук, должно быть, слышит
псих непосредственно перед тем, как
убить своих детей, сунуть голову в ду-
254
ховку и открыть газ или нажать большим
пальцем ноги на курок двустволки трид-
цатого калибра, стволы которой только
что впихнул себе в хавальник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
все жилы Сьюзан червем вползло напря-
жение, от которого деревенели мышцы.
Может быть, наверху действительно кто-
то был. Взломщик.
- Говорите,- сказал Мэтт.- После
того, как я уйду, продолжайте гово-
рить. На любую тему.
И не успела Сьюзан возразить, как
Мэтт встал с места и направился в сто-
рону коридора, двигаясь так грациозно,
что Сьюзан поразилась. Один раз учи-
тель оглянулся, но она ничего не суме-
ла прочесть в его глазах. Мэтт начал
подниматься по лестнице.
Такой быстрый поворот событий
вверг рассудок Сьюзан в мир нереально-
го. Меньше двух минут назад они спо-
койно обсуждали положение дел в свете
электрических лампочек, не оставляющем
места ирреальному. Теперь же Сьюзан
было страшно.
Вопрос: если поместить психолога
в одну комнату с человеком, считающим
себя Наполеоном, и оставить их там на
год (или на десять лет, или на двад-
цать), кто выйдет в итоге - два после-
дователя Скиннера или два парня, за-
кладывающих руку за борт пиджака? От-
245
вет: данных недостаточно. Она открыла
рот и сказала:
- В воскресенье мы с Беном соби-
рались поехать по дороге • 1 в Кэм-
ден - знаете, тот городок, где снимали
"Дом Пейтона" - но теперь, наверное,
придется повременить. Там у них пре-
лестнейшая церквушка...
Сьюзан обнаружила, что бубнит
очень плавно, не останавливаясь, хотя
руки на коленях стиснула так, что
пальцы побелели. Голова была ясной -
все эти разговоры о кровососах и зомби
еще не подействовали. Волны черного
ужаса испускал спинной мозг, куда бо-
лее древнее сплетение нервных узлов и
волокон.
6.
Труднее этого подъема по лестнице
Мэтту ничего в жизни не выпадало.
Все - что тут еще скажешь? Остальное
просто не шло ни в какое сравнение.
Кроме, может быть, одного.
Мальчиком восьми лет Мэтт состоял
в отряде скаутов "Детеныши". До дома
(материнского логова) нужно было прой-
ти милю. В свете позднего пополудня по
дороге шагалось замечательно - просто
великолепно. Но, пока они шли к дому,
спускались сумерки и освобождали раз-
верзавшиеся под ногами длинные, изви-
листые тени, а если компания горела
особенным энтузиазмом и загуливалась
допоздна, домой приходилось отправ-
ляться затемно. Одному.
246
Одному. Да, вот ключевое слово,
самое ужасное в английском языке.
Свечку убийцам не держат, а ад - всего
лишь бледный синоним...
У дороги стояла разрушенная цер-
ковь - старый молитвенный дом методис-
тов. Тылом руины выходили на дальний
конец прихваченного морозцем и покры-
того ледяными кочками газона. В поле
зрения поблескивающих пустых окон со-
бственные шаги вдруг начинали казаться
очень громкими, мелодия (что бы ты ни
насвистывал) замирала на губах, а в
голову лезли мысли о том, каково долж-
но быть внутри: перевернутые скамьи,
сгнившие сборники церковных гимнов,
разваливающийся алтарь, где теперь
справляют шабаши лишь мыши... и ты га-
дал: а что же может там обитать кроме
мышей - какие безумцы, какие чудовища?
Может быть, они подсматривают за тобой
из окон желтыми глазами рептилий. И,
может быть, наступит вечер, когда они
не удовольствуются подглядыванием. Мо-
жет быть, однажды растрескавшаяся, ви-
сящая под сумасшедшим углом дверь рас-
пахнется, и то, что обнаружится за
ней, с первого взгляда сведет тебя с
ума.
Это было не объяснить отцу и ма-
тери, созданиям света - так же в три
года ты не умел объяснить им, как за-
пасное одеяло в ногах кроватки превра-
щается в клубок змей, которые лежат,
уперевшись в тебя равнодушными, лишен-
ными век глазами."Ни один ребенок еще
не побеждал эти страхи,- подумал
Мэтт.- Если страх нельзя облечь в сло-
ва, его нельзя победить. А запертые в
247
маленькой головенке страхи слишком ве-
лики, чтобы пройти устье рта. Рано или
поздно находится тот, с кем можно
пройти мимо всех заброшенных молитвен-
ных домов, стоящих на пути от усмехаю-
щегося детства к ворчливой зрелости.
Но вот приходит такой вечер, как этот.
Вечер, когда выясняется, что ты вовсе
не проткнул давние страхи осиновым ко-
лом, а всего лишь засунул подальше,
уложив в крохотные детские гробики с
дикой розой на крышке."
Мэтт не зажигал света. Он поднял-
ся по ступенькам, пропустив шестую,
скрипучую, а ладонь, сжимавшая распя-
тие, была скользкой от пота.
Добравшись до верха лестницы, он
бесшумно повернулся, чтобы оглядеть
коридор. Дверь в комнату для гостей,
которую он захлопнул, теперь была при-
открыта. Внизу безостановочно журчал
голос Сьюзан.
Осторожно ступая, чтобы не скри-
петь, Мэтт подошел к двери и остано-
вился перед ней. "Основа всех людских
страхов,- подумал он.- Приоткрытая
дверь."
Мэтт протянул руку и толкнул.
Дверь распахнулась.
На кровати лежал Майк Райерсон.
Лунный свет лился в окно, серебря
комнату, превращая ее в лагуну грез.
Мэтт тряхнул головой, будто пытался
прояснить мысли. Казалось, он перенес-
ся во времени назад, в прошлую ночь.
Он сойдет вниз и позвонит Бену, ведь
Бен еще не попал в больницу...
Майк открыл глаза.
248
Они коротко блеснули в лунном
свете - серебряные с красной каймой,
пустые, как вымытые классные доски. В
них не было ни человеческих мыслей, ни
человеческих чувств. "Глаза - окна ду-
ши",- сказал Вордсворт. Если так, эти
окна смотрели в пустую комнату.
Майк сел. Простыня свалилась с
груди, и Мэтт увидел грубый шов - это
медицинский эксперт или паталогоанатом
зашил Майка после вскрытия, и, может
быть, насвистывал, зашивая.
Майк улыбнулся, обнаружив белые,
острые резцы. Улыбка, простое сокраще-
ние мышц вокруг рта, не затронула
глаз. Они сохраняли свою исходную мер-
твую пустоту. Майк очень отчетливо
произнес:
- Посмотри на меня.
Мэтт посмотрел. Да, глаза были
абсолютно пустыми. Но очень глубокими.
В них можно было разглядеть серебряные
камеи собственного изображения, сла-
достно погружающиеся в глубину, тону-
щие, отчего теряла значение жизнь, те-
ряли значение страхи...
Мэтт отступил и выкрикнул:
- Нет! Нет!
И вытянул вперед руку с распяти-
ем.
То, что когда-то было Майком Ра-
йерсоном, зашипело, словно ему плесну-
ли в лицо кипятком, и вскинуло руки,
будто защищаясь от удара. Мэтт шагнул
вперед.
Райерсон попятился.
- Убирайся отсюда! - каркнул
Мэтт.- Я отменяю приглашение!
249
Райерсон пронзительно крикнул -
высокий улюлюкающий звук был полон бо-
ли и ненависти. Четыре неверных шага
назад - и он уперся в подоконник. Окно
было открыто. Райерсон качнулся, теряя
равновесие.
- Я позабочусь, чтобы ты уснул
как убитый, учитель.
Существо закинуло руки за голову
и вывалилось в ночь спиной вперед, как
спортсмен, ныряющий с трамплина. Блед-
ное тело мраморно поблескивало, резко
контрастируя с черными стежками, бук-
вой "У" пересекавшими торс.
Издав безумный, полный ужаса вой,
Мэтт ринулся к окну и выглянул. Там он
увидел только позолоченную луной тьму
и рой танцующих пылинок, висевший под
окном, повыше лужи света, обозначившей
гостиную. Пылинки крутились, слипаясь
в фигуру, ужасающе похожую на челове-
ческую, а потом разъединились в ничто.
Мэтт повернулся, чтобы бежать, и
тут пошатнулся от заполнившей грудь
боли. Он схватился за сердце и сложил-
ся пополам. Ему казалось, что боль бе-
зостановочно поднимается по руке пуль-
сирующими волнами. Перед глазами пока-
чивался крест.
Он вышел за дверь, прижимая к
груди скрещенные руки. Правая еще сжи-
мала цепочку распятия. Перед глазами
стоял образ Майка Райерсона, висящего
в ночном воздухе подобно некому блед-
ному ныряльщику.
- Мистер Бэрк!
- Меня лечит Джеймс Коди,- выго-
ворил Мэтт ледяными губами.- Телефон -
250
на карточке у аппарата. По-моему, у
меня сердечный приступ.
И упал прямо в коридоре, лицом
вниз.
7.
Сьюзан набрала номер, возле кото-
рого стояла пометка: "Джимми Коди,
толкач пилюлек". Надпись была сделана
слитно, аккуратными заглавными буква-
ми, которые она так хорошо помнила со
школы. Ответил женский голос. Сьюзан
сказала:
- Доктор дома? Это очень срочно.
- Да,- спокойно сказала женщина.-
Пожалуйста.
- Доктор Коди слушает.
- Говорит Сьюзан Нортон. Я - дома
у мистера Бэрка. Ему плохо с сердцем.
- Что? Мэтту Бэрку?
- Да. Он без сознания. Что мне...
- Вызовите скорую,- распорядился
Джимми.- Звоните в Камберлендскую
больницу, 841-4000. Оставайтесь возле
него. Закройте одеялом, но не трогай-
те. Вы поняли?
- Да.
- Я буду через двадцать минут.
- А вы...
Но в трубке щелкнуло и Сьюзан ос-
талась одна.
Она позвонила в скорую, а потом
опять оказалась в одиночестве. Ей
предстояло вернуться к Мэтту, наверх.
8.
251
Сьюзан уставилась на лестничную
клетку с трепетом, который изумил ее.
И обнаружила - ей очень хочется, чтобы
ничего не случилось. Не потому, что
Мэтт пострадал, нет - чтобы не чув-
ствовать болезненный страх и потрясе-
ние. Она абсолютно ничему не поверила.
Восприятие Мэттом прошлой ночи виде-
лось ей как нечто, определяемое в по-
нятиях усвоенных ею реалий, ни больше,
ни меньше. Теперь же это непоколебимое
неверие ушло у Сьюзан из-под ног и она
чувствовала, что падает.
Она слышала голос Мэтта, слышала
жуткое невыразительное заклинание: я
позабочусь, чтобы ты, учитель, уснул
как убитый. В голосе, выговорившем
это, человеческого было не больше, чем
в собачьем лае.
Шаг за шагом Сьюзан принудила се-
бя вернуться наверх. Даже горевший в
коридоре свет не слишком-то помогал.
Мэтт лежал там, где она его оставила,
повернув голову набок, так, что правая
щека прилегла к вытертому ворсу дорож-
ки, и резко, надрывно дышал. Она наг-
нулась и расстегнула ему две верхних
пуговки сорочки. Кажется, Мэтт задышал
чуть свободнее. Потом она пошла в
спальню для гостей за одеялом.
В комнате было прохладно, окно
раскрыто настежь. На голой постели -
только матрас, но на верхней полке
шкафа лежала стопка одеял. Когда Сью-
зан возвращалась в холл, на полу под
окном что-то блеснуло в лунном свете.
Она нагнулась поднять это и немедленно
узнала. Колечко, какие носили в объе-
диненном классе Камберлендской средней
252
школы. Изнутри были выгравированы ини-
циалы "М.К.Р."
Майкл Кори Райерсон.
И на миг, в темноте, Сьюзан пове-
рила. Поверила всему. К горлу подсту-
пил крик, который она задушила, не по-
зволив облечься звуком, но кольцо вы-
пало из пальцев девушки и легло на пол
у окна, поблескивая в свете луны,
оседлавшей осеннюю тьму.
Глава десятая
УДЕЛ (III)
1.
Город знал, что такое тьма.
Он знал, что такое тьма, спускаю-
щаяся на землю, когда вращение скрыва-
ет ее от солнца, и что такое тьма души
человеческой. Город - это объединение
трех составляющих, значащее больше,
чем просто сумма частей. Город - это
живущие в нем люди, здания, возведен-
ные ими под жилье или для ведения дел,
а еще - земля. Люди - англо-шотландцы
и французы. Есть, конечно, и горстка
других, напоминающая щепотку перца,
брошенную в горшок с солью, где она
никогда особенно не разваривалась.
Почти все дома сделаны из простого де-
рева. Много двухэтажных старых домов с
двускатными крышами, а едва ли не все
253
магазины декорированы фальшивыми фаса-
дами, хотя зачем, никто не скажет. Го-
рожане знают, что за этими фальшивыми
фасадами ничего нет, так же, как ни от
кого не секрет, что Лоретта Старчер
носит накладной бюст. Здешняя земля -
гранитный массив, прикрытый тонким,
легко разрушающимся слоем почвы. Воз-
делывать ее - сущее безумие, дело неб-
лагодарное, которое стоит фермеру мно-
гих мучений и пота. Борона выворачива-
ет из-под дерна здоровенные куски гра-
нита и ломается о них. В мае, как
только земля просохнет настолько, что
колеса перестают в ней вязнуть, вы
приезжаете на своем грузовике и вместе
с сыновьями раз, наверное, двенадцать
загружаете кузов камнями - только тог-
да можно боронить. Камни отправляются
в большую, опутанную травой кучу, как
повелось аж с 1955 года, когда вы в
первый раз взяли быка за рога. А на-
таскавшись так, что грязь навсегда за-
бьется под ногти, пальцы же онемеют и
начнут казаться огромными и до стран-
ности крупнопористыми, вы прицепите к
трактору борону.
Не успеете вы взрыхлить и пару
полосок, как одно из лезвий сломается
о пропущенный камень. Чтобы поставить
новое, вы заставляете старшего сына
приподнять сцепление, чтоб до него
можно было добраться, а первый комар
нового сезона кровожадно звенит над
ухом, от тонкого зудения слезятся гла-
за, и в голову всегда приходит, что
именно такой звук, должно быть, слышит
псих непосредственно перед тем, как
убить своих детей, сунуть голову в ду-
254
ховку и открыть газ или нажать большим
пальцем ноги на курок двустволки трид-
цатого калибра, стволы которой только
что впихнул себе в хавальник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65