Единорог-Я успел разобрать всего несколько слов -- "Кабирский
Палач" да "фарр-ла -- Кабир" -- после чего Кханда умолк, а Сач-Камал
налился багровыми отблесками.
-- Мы не имеем к сожжению деревни никакого отношения,-- произнес он после
долгой паузы.
-- Не имеете? -- вмешался Единорог-Я.-- А Чинкуэда? Один из...
-- Одна,-- уточнил Юэ Сач-Камал.
-- Неважно! Одна из вас! Ведь ты не станешь этого отрицать?
-- Не стану,-- к Юэ вернулась его прежняя невозмутимость.-- Чинкуэда Кекая по
прозвищу Змея Шэн была одной из нас и одной из выживших после подлого
побоища...
Все-таки не преминул лишний раз уколоть!
-- И это вы заслали ее в Шулму! -- перебил его Единорог-Я.-- Чтобы на клинках
Диких Лезвий Шулмы в эмират вернулась Истина Батин! Разве не так?!
-- Не так,-- с некоторым удивлением ответил Юэ.-- Я вообще не понимаю, о чем
ты говоришь. Да, Чинкуэда Кехая была среди нас троих, среди тех, кто спасся,
когда эти -- он гневно сверкнул в сторону старейшин,-- предали нас. Но мы не
преступаем своих клятв! Мы не нарушаем Закон. И за это время мы ни разу не
приносили жертв Прошлым богам. Мы искали тех, кто захочет последовать за
нами. Нас должно было снова стать Двенадцать и Один. Но...
Он на миг замолчал.
-- Но Чинкуэде, Змее Шэн, это пришлось не по нраву. Она жаждала мести, и это
растравляло ей душу. И она убила двоих старейшин Совета, когда те ехали в
Верхний Вэй. Двузубец Ма, Язык кобры, упал с попиленного Придатком
Чинкуэды бревна в реку Цун-ли, а кинжал Ландинг Терус не выдержал боя со
Змеей Шэн. И мы изгнали Чинкуэду. Это случилось тридцать два года тому
назад. С того дня она со своими Придатками обитала где-то на солончаках...
-- Мы ничего с тех пор не знаем о Змее Шэн,-- сказало двухконечное копье.
-- Мы не знаем, что такое Шулма,-- сказал Юэ Сач-Камал.
-- Мы не знаем, что произошло в сожженной деревне,-- сказали они оба.
И я им поверил.
Сразу.
Безоговорочно.
-- Вы узнаете,-- ответил Единорог-Я.
7.
-- Но, Сай, Кунда,-- свистнул в моей руке Единорог.-- Идите сюда!
-- Асахиро, Кос, Фариза! -- крикнул я.-- Идите сюда!
Они подошли.
Они рассказали.
Коротко и ясно.
И им поверили.
Сразу и безоговорочно.
Потому что врать или сомневаться уже не оставалось времени.
-- ... думаю, что это вторжение,-- закончил Но-дачи.-- Начало его.
-- Начало конца,-- брякнул Сай.
И тут впервые заговорил Чань-бо. Он говорил негромко и словно бы
отстранено -- но все молчали и слушали, что говорит Посох Сосредоточения.
-- Нашем мире не бывает начал и концов,-- сказал Чань-бо.-- В нем случаются
уходы и возвращения. Сегодня к нам на острых Диких Лезвий Шулмы
вернулась Сокровенная Тайна Батин. Это -- свершилось. У нас есть три пути,
начинающиеся с порога этого зала. Можно оставить все, как есть, достойно
прожить отпущенный нам срок и достойно умереть такими, какими мы есть.
Можно сменить достоинство на ярость и выйти навстречу Шулме, став такими,
как они. И есть третий путь -- стать таким, как они, оставшись собой. Я не
знаю, возможно ли это. Выбор -- за вами.
И он умолк.
-- Мы не можем покорно ждать их прихода,-- прозвенел Кханда.
-- Не можем,-- согласился Скользящий Перст.
-- Но и стать таким, как Дикие Лезвия, смогут немногие,-- заметил Заррахид.
-- Немногие,-- согласился Юэ Сач-Камал.
-- Чань-бо предложил нам три пути,-- тихо сказал Единорог-Я.-- Но Чань-бо не
прав.
Воцарилась мертвая тишина.
-- Он не прав,-- повторил Единорог-Я.-- Это все один Путь. Путь Меча. Мы не
выбираем его, мы даже не идем по нему -- он идет через нас. И поэтому когда
нам кажется, будто мы выбираем -- мы просто делаем еще один выпад. Свой
выпад я сделаю утром. Уехав на границу с песками Кулхан.
-- Мы слушаем тебя,-- прошелестел Чань-бо.-- Говори. Я предложил разные
пути, ты же не предлагаешь -- ты видишь Путь. Говори, Мэйланьский
Единорог.
-- Юэ Сач-Камал,-- продолжил Единорог-Я,-- ты должен знать способы, как
учить Блистающих... как учить их быть Тусклыми, когда это надо. Ты знаешь?
-- Я знаю,-- отозвался Юэ.
-- Хорошо. Кханда и Скользящий Перст, вы забудете о клейме
клятвопреступления и самоубийствах! Завтра вы введете Юэ Сач-Камала и тех,
кого он скажет, в Совет Высших Мэйланя, и пусть остальные узнают все! Если
понадобится -- вы вспомните то, что умели век назад, и будете учить этому все...
и чтоб никаких мне оползней, колодцев и колес арбы! Никаких случайностей!
-- Да,-- чуть слышно звякнул Скользящий Перст.
-- Да,-- эхом откликнулся Кханда.
-- Если присланный мною гонец скажет вам: "Да" -- учтите! Если же он скажет
"Нет" -- решайте сами... я не вправе требовать от вас большего. И помните, что
время неумолимо...
8.
-- ... и помните, что время неумолимо,-- закончил я, повторив все, что было
нужно, собравшимся вокруг меня людям.
-- Ты что же, один собираешься ехать? -- вкрадчиво поинтересовался Кос, и я
понял, что поеду не один.
-- Да куда ж я от тебя-то денусь? -- невесело улыбнулся я своему бывшему
дворецкому.
Кос согласно кивнул.
Никуда, мол, не денешься... и не надейся.
-- Я с тобой,-- положил мне руку на плечо Асахиро Ли.
-- Да. Ты -- со мной,-- согласился я.
-- Никуда вы не поедете,-- уверенно заявила Фариза.-- То есть никуда вы не
поедете без меня. Разве что через мой труп.
Я поглядел на нее и убедился, что без нее мы действительно никуда не поедем.
Даже через ее труп. Потому что труп Фаризы поедет следом.
-- Чэн, ты, конечно, можешь меня прогнать,-- подал голос сидевший на полу
Эмрах ит-Башшар,-- только я все равно увяжусь за вами. Я перед тобой в долгу
и...
Я обреченно махнул рукой. Уехать из Кабира было во сто крат проще!
-- Только его нам и не хватало! -- фыркнула Фариза, но, как ни странно,
обошлась на этот раз без оскорблений в адрес удрученного Эмраха.
Молодые батиниты Все это время о чем-то тихо совещались -- и теперь от них
отделился один представитель.
Тот самый гибкий юноша со светлыми волосами, что перевязывал плечо ит-
Башшару.
-- Мы едем с вами, Высший Чэн,-- склонил он голову передо мной.
-- У вас есть дело здесь,-- как можно мягче ответил я.-- Возможно, придется
учить других истине Батин.
-- Мы не можем учить других тому, чего до конца не познали сами.
-- Тогда вас убьют.
-- Может быть,-- спокойно ответил он.-- Мы готовы к смерти. Но те, кто
выживет, увидят свет Сокровенной Тайны, и их жизни еще пригодятся тебе,
Чэн-в-Перчатке.
Я тяжело вздохнул.
-- А что скажешь ты, Сайид-на?
-- Пусть едут,-- отозвался Вардан Сач-Камал.-- Они вольны в своих поступках.
И их ведет свет истины Батин. Пусть едут.
Я молча развел руками.
-- ... а я покажу вам дорогу.
Знахарка Ниру стояла у стены. Слезы в глазах ее высохли, губы были плотно
сжаты. Она поглядела на меня в упор -- и я поспешил отвернуться.
Моего согласия тут не требовалось.
-- Спасибо, Ниру... Кстати, сколько их было?
-- Не помню.
Ладно. За тем и едем.
-- Ай, бедная я, горемычная старуха, побродяжка несчастная! -- раздался у меня
над самым ухом истошный вопль Матушки Ци.-- Не бросайте меня,
благородные господа, пропаду я здесь одна-одинешенька, чахлым стебельком
завяну -- а так, глядишь, и сгожусь на что, и дорога веселее покажется, и совет
какой дам, да и вообще -- не бывала я в тех краях, а давно уж собиралась, ох,
давненько, только не выходило никак, а теперь вижу...
-- Ушастый Демон У с ней! -- рявкнул Кос.-- Пусть ее едет... ведьма старая!
Глядишь, язык шулмусы отрежут!..
-- Вот спасибо так спасибо, благородные господа! -- нимало не смутившись,
затараторила Матушка Ци.-- Вот спасибо разспасибо, прям-таки всем
спасибам спасибо...
Я застонал и схватился руками за голову.
9.
... Выезжали мы на рассвете. Семнадцать человек. Блистающих -- больше.
Собраны по-походному -- провизия, малые и большие шатры, бурдюки с
водой...
На окраине Мэйланя -- я имею в виду город -- я придержал Демона У,
недовольно грызущего удила.
Ну вот, не так давно я точно так же выезжал из Кабира. Только нас тогда было
двое. Я да Кос. А теперь... много нас теперь. Или мало? Смотря для чего
считать и с кем мериться... И, разумеется, Юнъэр все передадут, как в свое
время эмиру Дауду -- тот же Лян и передаст -- но...
На душе было тоскливо, Эмир хоть замуж за меня не собирался:
Да, неведомые якши и ракшасы добились своего -- наша свадьба откладывалась
на неопределенный срок. Если вообще когда-нибудь состоится...
Прости меня, Юнъэр.
Прости меня, Чин.
Простите меня все, кому есть за что прощать Чэна-в-Перчатке.
Один я сейчас или не один -- ну не умею я стоять спокойно против неба! Все
куда-то еду, все чего-то ищу... все кого-то бросаю.
-- Вперед! -- закричал я, и из-под копыт Демона во все стороны брызнули
мелкие камешки...
ПОСТСКРИПТУМ
... а проклятая деревушка сгорела почти мгновенно.
Нойон племени ориджитов рыжеусый Джелмэ-багатур сперва взирал на это с
весельем, потом равнодушно, и наконец -- дергая себя за вислый ус и
озабоченно хмурясь.
Гурхан Джамуха будет недоволен. Он ждет от осторожного и хитроумного
Джелмэ путей через Кул-кыыз; путей, по которым способно пройти множество
воинов. Гурхан Джамуха ждет от Джелмэ-багатура подробного рассказа об
источниках, тайных тропах и заброшенных колодцах: он ждет от нойона
племени ориджитов-следопытов многого, но он не ждет временной паники в
народе мягкоруких.
Плохо, что деревня так неожиданно вынырнула из-за холмов; и, наверное, все-
таки хорошо, что деревянные дома с ширмами из плотной ткани вместо
внутренних стен вспыхивали от первого прикосновения факела, как
девственница шатров Хуул джай, прибежищ мужчин в редкие часы отдыха, от
первого прикосновения истосковавшегося воина.
Джелмэ-багатур задумался над тем, почему в шатрах Хуул-джай все
обитательницы -- девственницы (во всяком случае, поначалу); потом он
сожалеюще поцокал языком, так и не раскрыв эту загадочную тайну, и вновь
уставился на слабо чадящую деревню.
Еще немного -- и даже дыма не останется от поселения мягкоруких. Это
хорошо. Вдвойне хорошо -- потому что воины-ориджиты все тела чужих
погибших (своих погибших не было) бросили в огонь, и пламя жадно пожрало
предложенную ему пищу. Пусть говорят. Это лучше, на что они способны.
Лучшее -- потому что умирали мягкорукие легко и странно. Вряд ли воины
племени ориджитов захотят хвастаться в родной Шулме сегодняшними
подвигами. Сам Джелмэ- багатур трижды подумает, прежде чем рассказывать
кому-нибудь о тринадцатилетнем подростке, бросившимся под копыта коня
Нойона с рогатиной наперевес, и о том, что прославленный багатур потратил
на башенного звереныша больше времени, чем тратил когда бы то ни было в
жизни на одного бойца -- пусть даже самого опытного.
Несколько раз рогатина, словно издевалась, замирала то у лица, то у живота
Джелмэ, и лишь когда нойон отсек мальчишке левую кисть -- лишь тогда все
стало на свое место.
Никогда не забудет Джелмэ-багатур то удивленное выражение, которое
окоченело на лице подростка. Вот тогда-то Джелмэ поднял за волосы чью-то
отрубленную голову, швырнул ее в огонь и завыл волком:
-- Жгите! Жгите все!.. Хурр, дети Ориджа! Жгите!..
Нет, не станут воины рассказывать у костров Шулмы о костре по ту сторону
Кул-кыыз. И шрамами хвастаться не будут -- не осталось памятных рубцов от
этой схватки.
Да и схватка ли это?
Ни один ориджит не ранен... даже не поцарапан. Как и обещал великий гурхан
Джамуха Восьмирукий, внук Владельца священного водоема, Желтого бога
Мо. Каждое слово гурхана ценнее смерти врага... может быть, его недовольство
будет крепко спать по возвращении Джелмэ-багатура и не проснется от
важного сообщения о путях через Кул-кыыз и совсем тихого упоминания о
сожженной деревушке?
Ведь никто не ушел...
Спи, недовольство гурхана Джамухи, спи вечным сном! Джелмэ хорошо знает,
что означает для любого нойона приглашение в круг, где уже ждет
Восьмирукий со своим волшебным мечом. Уж лучше попросить
телохранителей-тургаудов закатать тебя в кошму и соединить пятки с
затылком, ломая становой хребет.
Это гораздо проще и быстрее, чем быть в кругу соплеменников игрушкой
Восьмирукого. А он способен долго играться, великий гурхан Джамуха, внук
Желтого бога Мо...
Джелмэ-багатур привстал в седле и посмотрел поверх догорающей деревни на
юго-запад, туда, где громоздились неприветливые серые скалы. Нойона
беспокоило долгое отсутствие двоих воинов, посланных туда на разведку.
Нойон не знал, что оба воина лежат сейчас неподалеку от расщелины Ху-коу,
что на местном языке означает "Пасть тигра", и у каждого воина из того места,
где ворот кожаного панциря-куяка открывает горло, растет цветок
метательного ножа.
И женщина с безумным взглядом несется к Мэйланю по тайным дорогам,
погоняя чужую косматую лошадь.
Пожалуй, если бы Джелмэ-багатур обладал даром провидения, как шаманы Ур-
калахая, то он уже сейчас приказал бы телохранителям-тургаудам закатать
себя в кошму и соединить пятки с затылком...
Нет, он не был провидцем, нойон Джелмэ. Поэтому он просто сильнее
обычного дернул себя за ус, скривился от боли и вновь уставился на пепелище.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Палач" да "фарр-ла -- Кабир" -- после чего Кханда умолк, а Сач-Камал
налился багровыми отблесками.
-- Мы не имеем к сожжению деревни никакого отношения,-- произнес он после
долгой паузы.
-- Не имеете? -- вмешался Единорог-Я.-- А Чинкуэда? Один из...
-- Одна,-- уточнил Юэ Сач-Камал.
-- Неважно! Одна из вас! Ведь ты не станешь этого отрицать?
-- Не стану,-- к Юэ вернулась его прежняя невозмутимость.-- Чинкуэда Кекая по
прозвищу Змея Шэн была одной из нас и одной из выживших после подлого
побоища...
Все-таки не преминул лишний раз уколоть!
-- И это вы заслали ее в Шулму! -- перебил его Единорог-Я.-- Чтобы на клинках
Диких Лезвий Шулмы в эмират вернулась Истина Батин! Разве не так?!
-- Не так,-- с некоторым удивлением ответил Юэ.-- Я вообще не понимаю, о чем
ты говоришь. Да, Чинкуэда Кехая была среди нас троих, среди тех, кто спасся,
когда эти -- он гневно сверкнул в сторону старейшин,-- предали нас. Но мы не
преступаем своих клятв! Мы не нарушаем Закон. И за это время мы ни разу не
приносили жертв Прошлым богам. Мы искали тех, кто захочет последовать за
нами. Нас должно было снова стать Двенадцать и Один. Но...
Он на миг замолчал.
-- Но Чинкуэде, Змее Шэн, это пришлось не по нраву. Она жаждала мести, и это
растравляло ей душу. И она убила двоих старейшин Совета, когда те ехали в
Верхний Вэй. Двузубец Ма, Язык кобры, упал с попиленного Придатком
Чинкуэды бревна в реку Цун-ли, а кинжал Ландинг Терус не выдержал боя со
Змеей Шэн. И мы изгнали Чинкуэду. Это случилось тридцать два года тому
назад. С того дня она со своими Придатками обитала где-то на солончаках...
-- Мы ничего с тех пор не знаем о Змее Шэн,-- сказало двухконечное копье.
-- Мы не знаем, что такое Шулма,-- сказал Юэ Сач-Камал.
-- Мы не знаем, что произошло в сожженной деревне,-- сказали они оба.
И я им поверил.
Сразу.
Безоговорочно.
-- Вы узнаете,-- ответил Единорог-Я.
7.
-- Но, Сай, Кунда,-- свистнул в моей руке Единорог.-- Идите сюда!
-- Асахиро, Кос, Фариза! -- крикнул я.-- Идите сюда!
Они подошли.
Они рассказали.
Коротко и ясно.
И им поверили.
Сразу и безоговорочно.
Потому что врать или сомневаться уже не оставалось времени.
-- ... думаю, что это вторжение,-- закончил Но-дачи.-- Начало его.
-- Начало конца,-- брякнул Сай.
И тут впервые заговорил Чань-бо. Он говорил негромко и словно бы
отстранено -- но все молчали и слушали, что говорит Посох Сосредоточения.
-- Нашем мире не бывает начал и концов,-- сказал Чань-бо.-- В нем случаются
уходы и возвращения. Сегодня к нам на острых Диких Лезвий Шулмы
вернулась Сокровенная Тайна Батин. Это -- свершилось. У нас есть три пути,
начинающиеся с порога этого зала. Можно оставить все, как есть, достойно
прожить отпущенный нам срок и достойно умереть такими, какими мы есть.
Можно сменить достоинство на ярость и выйти навстречу Шулме, став такими,
как они. И есть третий путь -- стать таким, как они, оставшись собой. Я не
знаю, возможно ли это. Выбор -- за вами.
И он умолк.
-- Мы не можем покорно ждать их прихода,-- прозвенел Кханда.
-- Не можем,-- согласился Скользящий Перст.
-- Но и стать таким, как Дикие Лезвия, смогут немногие,-- заметил Заррахид.
-- Немногие,-- согласился Юэ Сач-Камал.
-- Чань-бо предложил нам три пути,-- тихо сказал Единорог-Я.-- Но Чань-бо не
прав.
Воцарилась мертвая тишина.
-- Он не прав,-- повторил Единорог-Я.-- Это все один Путь. Путь Меча. Мы не
выбираем его, мы даже не идем по нему -- он идет через нас. И поэтому когда
нам кажется, будто мы выбираем -- мы просто делаем еще один выпад. Свой
выпад я сделаю утром. Уехав на границу с песками Кулхан.
-- Мы слушаем тебя,-- прошелестел Чань-бо.-- Говори. Я предложил разные
пути, ты же не предлагаешь -- ты видишь Путь. Говори, Мэйланьский
Единорог.
-- Юэ Сач-Камал,-- продолжил Единорог-Я,-- ты должен знать способы, как
учить Блистающих... как учить их быть Тусклыми, когда это надо. Ты знаешь?
-- Я знаю,-- отозвался Юэ.
-- Хорошо. Кханда и Скользящий Перст, вы забудете о клейме
клятвопреступления и самоубийствах! Завтра вы введете Юэ Сач-Камала и тех,
кого он скажет, в Совет Высших Мэйланя, и пусть остальные узнают все! Если
понадобится -- вы вспомните то, что умели век назад, и будете учить этому все...
и чтоб никаких мне оползней, колодцев и колес арбы! Никаких случайностей!
-- Да,-- чуть слышно звякнул Скользящий Перст.
-- Да,-- эхом откликнулся Кханда.
-- Если присланный мною гонец скажет вам: "Да" -- учтите! Если же он скажет
"Нет" -- решайте сами... я не вправе требовать от вас большего. И помните, что
время неумолимо...
8.
-- ... и помните, что время неумолимо,-- закончил я, повторив все, что было
нужно, собравшимся вокруг меня людям.
-- Ты что же, один собираешься ехать? -- вкрадчиво поинтересовался Кос, и я
понял, что поеду не один.
-- Да куда ж я от тебя-то денусь? -- невесело улыбнулся я своему бывшему
дворецкому.
Кос согласно кивнул.
Никуда, мол, не денешься... и не надейся.
-- Я с тобой,-- положил мне руку на плечо Асахиро Ли.
-- Да. Ты -- со мной,-- согласился я.
-- Никуда вы не поедете,-- уверенно заявила Фариза.-- То есть никуда вы не
поедете без меня. Разве что через мой труп.
Я поглядел на нее и убедился, что без нее мы действительно никуда не поедем.
Даже через ее труп. Потому что труп Фаризы поедет следом.
-- Чэн, ты, конечно, можешь меня прогнать,-- подал голос сидевший на полу
Эмрах ит-Башшар,-- только я все равно увяжусь за вами. Я перед тобой в долгу
и...
Я обреченно махнул рукой. Уехать из Кабира было во сто крат проще!
-- Только его нам и не хватало! -- фыркнула Фариза, но, как ни странно,
обошлась на этот раз без оскорблений в адрес удрученного Эмраха.
Молодые батиниты Все это время о чем-то тихо совещались -- и теперь от них
отделился один представитель.
Тот самый гибкий юноша со светлыми волосами, что перевязывал плечо ит-
Башшару.
-- Мы едем с вами, Высший Чэн,-- склонил он голову передо мной.
-- У вас есть дело здесь,-- как можно мягче ответил я.-- Возможно, придется
учить других истине Батин.
-- Мы не можем учить других тому, чего до конца не познали сами.
-- Тогда вас убьют.
-- Может быть,-- спокойно ответил он.-- Мы готовы к смерти. Но те, кто
выживет, увидят свет Сокровенной Тайны, и их жизни еще пригодятся тебе,
Чэн-в-Перчатке.
Я тяжело вздохнул.
-- А что скажешь ты, Сайид-на?
-- Пусть едут,-- отозвался Вардан Сач-Камал.-- Они вольны в своих поступках.
И их ведет свет истины Батин. Пусть едут.
Я молча развел руками.
-- ... а я покажу вам дорогу.
Знахарка Ниру стояла у стены. Слезы в глазах ее высохли, губы были плотно
сжаты. Она поглядела на меня в упор -- и я поспешил отвернуться.
Моего согласия тут не требовалось.
-- Спасибо, Ниру... Кстати, сколько их было?
-- Не помню.
Ладно. За тем и едем.
-- Ай, бедная я, горемычная старуха, побродяжка несчастная! -- раздался у меня
над самым ухом истошный вопль Матушки Ци.-- Не бросайте меня,
благородные господа, пропаду я здесь одна-одинешенька, чахлым стебельком
завяну -- а так, глядишь, и сгожусь на что, и дорога веселее покажется, и совет
какой дам, да и вообще -- не бывала я в тех краях, а давно уж собиралась, ох,
давненько, только не выходило никак, а теперь вижу...
-- Ушастый Демон У с ней! -- рявкнул Кос.-- Пусть ее едет... ведьма старая!
Глядишь, язык шулмусы отрежут!..
-- Вот спасибо так спасибо, благородные господа! -- нимало не смутившись,
затараторила Матушка Ци.-- Вот спасибо разспасибо, прям-таки всем
спасибам спасибо...
Я застонал и схватился руками за голову.
9.
... Выезжали мы на рассвете. Семнадцать человек. Блистающих -- больше.
Собраны по-походному -- провизия, малые и большие шатры, бурдюки с
водой...
На окраине Мэйланя -- я имею в виду город -- я придержал Демона У,
недовольно грызущего удила.
Ну вот, не так давно я точно так же выезжал из Кабира. Только нас тогда было
двое. Я да Кос. А теперь... много нас теперь. Или мало? Смотря для чего
считать и с кем мериться... И, разумеется, Юнъэр все передадут, как в свое
время эмиру Дауду -- тот же Лян и передаст -- но...
На душе было тоскливо, Эмир хоть замуж за меня не собирался:
Да, неведомые якши и ракшасы добились своего -- наша свадьба откладывалась
на неопределенный срок. Если вообще когда-нибудь состоится...
Прости меня, Юнъэр.
Прости меня, Чин.
Простите меня все, кому есть за что прощать Чэна-в-Перчатке.
Один я сейчас или не один -- ну не умею я стоять спокойно против неба! Все
куда-то еду, все чего-то ищу... все кого-то бросаю.
-- Вперед! -- закричал я, и из-под копыт Демона во все стороны брызнули
мелкие камешки...
ПОСТСКРИПТУМ
... а проклятая деревушка сгорела почти мгновенно.
Нойон племени ориджитов рыжеусый Джелмэ-багатур сперва взирал на это с
весельем, потом равнодушно, и наконец -- дергая себя за вислый ус и
озабоченно хмурясь.
Гурхан Джамуха будет недоволен. Он ждет от осторожного и хитроумного
Джелмэ путей через Кул-кыыз; путей, по которым способно пройти множество
воинов. Гурхан Джамуха ждет от Джелмэ-багатура подробного рассказа об
источниках, тайных тропах и заброшенных колодцах: он ждет от нойона
племени ориджитов-следопытов многого, но он не ждет временной паники в
народе мягкоруких.
Плохо, что деревня так неожиданно вынырнула из-за холмов; и, наверное, все-
таки хорошо, что деревянные дома с ширмами из плотной ткани вместо
внутренних стен вспыхивали от первого прикосновения факела, как
девственница шатров Хуул джай, прибежищ мужчин в редкие часы отдыха, от
первого прикосновения истосковавшегося воина.
Джелмэ-багатур задумался над тем, почему в шатрах Хуул-джай все
обитательницы -- девственницы (во всяком случае, поначалу); потом он
сожалеюще поцокал языком, так и не раскрыв эту загадочную тайну, и вновь
уставился на слабо чадящую деревню.
Еще немного -- и даже дыма не останется от поселения мягкоруких. Это
хорошо. Вдвойне хорошо -- потому что воины-ориджиты все тела чужих
погибших (своих погибших не было) бросили в огонь, и пламя жадно пожрало
предложенную ему пищу. Пусть говорят. Это лучше, на что они способны.
Лучшее -- потому что умирали мягкорукие легко и странно. Вряд ли воины
племени ориджитов захотят хвастаться в родной Шулме сегодняшними
подвигами. Сам Джелмэ- багатур трижды подумает, прежде чем рассказывать
кому-нибудь о тринадцатилетнем подростке, бросившимся под копыта коня
Нойона с рогатиной наперевес, и о том, что прославленный багатур потратил
на башенного звереныша больше времени, чем тратил когда бы то ни было в
жизни на одного бойца -- пусть даже самого опытного.
Несколько раз рогатина, словно издевалась, замирала то у лица, то у живота
Джелмэ, и лишь когда нойон отсек мальчишке левую кисть -- лишь тогда все
стало на свое место.
Никогда не забудет Джелмэ-багатур то удивленное выражение, которое
окоченело на лице подростка. Вот тогда-то Джелмэ поднял за волосы чью-то
отрубленную голову, швырнул ее в огонь и завыл волком:
-- Жгите! Жгите все!.. Хурр, дети Ориджа! Жгите!..
Нет, не станут воины рассказывать у костров Шулмы о костре по ту сторону
Кул-кыыз. И шрамами хвастаться не будут -- не осталось памятных рубцов от
этой схватки.
Да и схватка ли это?
Ни один ориджит не ранен... даже не поцарапан. Как и обещал великий гурхан
Джамуха Восьмирукий, внук Владельца священного водоема, Желтого бога
Мо. Каждое слово гурхана ценнее смерти врага... может быть, его недовольство
будет крепко спать по возвращении Джелмэ-багатура и не проснется от
важного сообщения о путях через Кул-кыыз и совсем тихого упоминания о
сожженной деревушке?
Ведь никто не ушел...
Спи, недовольство гурхана Джамухи, спи вечным сном! Джелмэ хорошо знает,
что означает для любого нойона приглашение в круг, где уже ждет
Восьмирукий со своим волшебным мечом. Уж лучше попросить
телохранителей-тургаудов закатать тебя в кошму и соединить пятки с
затылком, ломая становой хребет.
Это гораздо проще и быстрее, чем быть в кругу соплеменников игрушкой
Восьмирукого. А он способен долго играться, великий гурхан Джамуха, внук
Желтого бога Мо...
Джелмэ-багатур привстал в седле и посмотрел поверх догорающей деревни на
юго-запад, туда, где громоздились неприветливые серые скалы. Нойона
беспокоило долгое отсутствие двоих воинов, посланных туда на разведку.
Нойон не знал, что оба воина лежат сейчас неподалеку от расщелины Ху-коу,
что на местном языке означает "Пасть тигра", и у каждого воина из того места,
где ворот кожаного панциря-куяка открывает горло, растет цветок
метательного ножа.
И женщина с безумным взглядом несется к Мэйланю по тайным дорогам,
погоняя чужую косматую лошадь.
Пожалуй, если бы Джелмэ-багатур обладал даром провидения, как шаманы Ур-
калахая, то он уже сейчас приказал бы телохранителям-тургаудам закатать
себя в кошму и соединить пятки с затылком...
Нет, он не был провидцем, нойон Джелмэ. Поэтому он просто сильнее
обычного дернул себя за ус, скривился от боли и вновь уставился на пепелище.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74