Идеологическая революция охватила все сферы жизни общества и все слои
населения. Идеологическая масса заполнила все социальное пространство
страны. К концу сталинского периода идеологическая революция завершилась.
Советская идеология появилась на свет как целостное социальное явление и как
неотъемлемый элемент советского образа жизни.
После смерти Сталина в среде марксистов стало модным свысока смотреть на
Сталина как на вульгаризатора марксизма. А между тем именно Сталин обнажил
суть марксизма. Он внес в марксизм некоторую фундаментальную ясность. После
разоблачения Сталина опять расцвело словоблудие, хотя, по существу, за все
после-сталинские годы десятки тысяч философов не прибавили к марксизму ни
крупицы нового. То, что сделал Сталин, примитивно, убого, нелепо. Это так.
Но это необходимая предпосылка создания жизненной идеологии. Сейчас наступил
идеологический спад. Причин тому много. И одна из них - возврат марксизма к
досталинскому словоблудию. Идеология растворилась в научно-популярной и
псевдонаучной болтовне.
Предметом насмешек также стал язык Сталина. А между тем его языком
говорила эпоха. Идеологическое учение должно быть изложено именно как
идеологическое. Не обязательно его излагать так, чтобы любой смог его
понять. Не обязательно даже излагать его так, чтобы его нельзя было не
понять. Его надо изложить так, чтобы никто не осмелился его не понять!

[299]
ИДЕОЛОГИЯ ВМЕСТО РЕЛИГИИ
Общеизвестно, какая настойчивая и ожесточенная борьба против религии и
церкви велась в Советском Союзе после революции. Почему? По меньшей мере
наивно рассматривать это просто как проявление беспричинной злобности,
глупости и прочих отрицательных качеств деятелей революции и строителей
нового общества. Причины для этого были, причем самые глубокие и серьезные с
точки зрения хода истории. Это была не криминальная операция группы злодеев,
а грандиозный исторический процесс. Указать на эти причины - не значит
оправдать историю. История не нуждается ни в каком оправдании. Она проходит,
игнорируя всякие морализаторские оценки ее событий и результатов. И нам
остается лишь ломать голову над тем, как и почему это случилось.
Было бы также недостаточно объяснять эту борьбу против религии и церкви
тем, что последние оказались на стороне контрреволюции и что вожди революции
организовали эту борьбу в угоду марксистской доктрине относительно религии.
На религию и церковь действительно были обрушены репрессии сверху.
Марксистская доктрина действительно сыграла какую-то роль в деятельности
отдельных людей. Но дело не столько в этом и даже в каком-то смысле совсем
не в этом. Это лишь поверхность исторического процесса, его пена, а не
глубинный поток. Дело тут главным образом в том, что массы населения,
совершенно незнакомые с марксистской или иной доктриной, сами с ликованием
ринулись в безбожие как в новую религию, сулившую им рай на земле и в
ближайшем будущем. Более того, они ринулись в безбожие даже не ради этого
рая, в который они в глубине души никогда не верили, а ради самого безбожия,
как такового. Это была трагедия для многих людей. Но для еще большего числа
людей это был беспрецедентный в истории человечества праздник освобождения
от пут религии. Какую бы великую историческую роль религия ни играла, она
играла эту роль, накладывая на людей тяжелые обязательства и ограничения на
их поведение. Религия действительно давала людям то, на что она и
претендовала, но она при этом [300] взваливала на людей тяжелый груз и
служила средством их порабощения. Подобно тому как многомиллионные массы
населения в революцию и в Гражданскую войну сбросили путы социального гнета,
игнорируя все их позитивное значение и не имея ни малейшего представления о
том социальном закрепощении, которое их ожидало в будущем, они в последующий
мирный период сбросили путы религиозного духовного гнета, даже не подозревая
о том, какого рода духовное закрепощение идет ему на смену. Новое
закрепощение приходило к ним прежде всего как освобождение от старого,
которое, согласно законам массовой психологии, воспринимается как наихудшее.
Массы населения сами шли навстречу насилию и обману сверху. Они
стимулировали его, становились его носителями и исполнителями. Без поддержки
населения власти не смогли бы добиться такой блистательной и стремительной
победы над религией, прораставшей в душах людей в течение многих столетий.
Репрессии и обман "сверху" означали в тех условиях организацию самих масс на
эти репрессии и этот обман.
Но это было не только насилие и самонасилие, не только обман и самообман.
Чтобы новое общество, рожденное революцией, выжило и укрепилось, оно должно
было определенным образом перевоспитать и воспитать многомиллионные массы
населения, оно должно было породить многие миллионы более или менее
образованных людей, способных хотя бы на самом минимальном уровне выполнять
бесчисленные и разнообразные функции в обществе, начиная от простых рабочих
и кончая государственными руководителями всех рангов и профилей.
Коммунистическая идеология должна была в этом беспрецедентном в истории
социальном, культурном и духовном перевороте сыграть решающую роль. Религия
и церковь, доставшиеся в наследство от прошлого, разрушенного революцией
социального устройства, встали на пути этого переворота как одно из главных
препятствий. Началась битва за души и умы масс населения. Коммунистическая
идеология должна была занять в обществе то место, какое до революции
занимала религия, причем всемерно и всесторонне расширить и усилить эту
роль.

[301]
ИСТОРИЧЕСКОЕ ИСКУШЕНИЕ
Как это ни странно на первый взгляд, жестокость в отношении миллионов
людей в сталинские годы сочеталась с поразительной заботой о миллионах
других людей. Причем число таких, кто чувствовал эту заботу, намного
превосходило число тех, кто становился жертвами насилия и репрессий. Забота
о людях проявлялась в организации просвещения, образования, развлечений,
обучения профессиям, спорта и в улучшении бытовых условий. Хотя последнее
было незначительным по нынешним понятиям, людьми той эпохи они
воспринимались как грандиозные. Каждое снижение цен проводилось по всей
стране как массовое мероприятие и переживалось как праздник. А главное -
люди освободились от пут собственности и ото всего того, что вносила в их
жизнь власть денег. Люди на самом деле почувствовали себя во многих
отношениях свободными. Уже в сталинские годы стали ощущаться такие блага
коммунизма, как гарантия удовлетворения минимальных жизненных потребностей и
уверенность в завтрашнем дне. Пропаганда умело использовала это и усиливала
эффект достоинств коммунистического образа жизни. Для миллионов людей жизнь
в их трудовых коллективах на первых порах компенсировала все их потери.
Коммунизм приходил в мир прежде всего как искушение. За блага коммунизма
приходилось платить. Но эта плата еще воспринималась как временные
трудности. И опять-таки тут мы имеем пример реальной диалектики: чем лучше
становились условия жизни, тем слабее становились соблазны коммунизма. В
послесталинские годы уровень жизни населения поднялся сравнительно со
сталинским периодом настолько, что, если бы в тридцатые годы нам рассказали
об этом, мы не поверили бы. Но люди уже изменились. Изменились их претензии
к жизни и представления о хороших условиях. И соблазны коммунизма утратили
свою силу.

ИСТОРИЧЕСКОЕ ТВОРЧЕСТВО
Как я писал, уже в 1939 году мне было ясно, что социалистическая
революция не изобретает коммунистические (социалистические) социальные
отношения как [302] нечто совершенно новое, что те социальные отношения,
которые становились всеобъемлющими и доминирующими после революции, в той
или иной мере и форме можно было наблюдать и в дореволюционной России. Я
имел в виду прежде всего образование гигантской армии всякого рода
начальников и разрастание государственного аппарата власти и управления. К
концу сталинского периода я еще более укрепился в этой мысли. Однако теперь
я обратил внимание на другой аспект исторического процесса. И понять его мне
помогли мои занятия логикой. Дело в том, что отношения между людьми
существуют и сохраняются совсем не в том же смысле, в каком существуют и
сохраняются люди, вступающие в такие отношения. Например, отношение между
начальником и подчиненным существует, если существуют какие-то люди,
вступающие в это отношение. Эти конкретные люди могут исчезнуть, а само
отношение сохранится, если появляются другие люди, вступающие в такое же
отношение. Государственный аппарат может сохраниться как элемент структуры
общества и социальных отношений, хотя все люди, ранее олицетворявшие его,
могут быть уничтожены, хотя он может быть перестроен радикальным образом. Он
сохранится в другой форме и в форме организации других людей.
Социалистическая революция уничтожила капиталистические и
феодально-помещичьи отношения, уничтожив классы частных собственников и
создав условия, когда стало невозможно появление людей, вступающих в эти
отношения. Но она создала условия, благоприятные для социальных отношений,
которые стали базисом нового общества. Процесс превращения их в базис
общества и процесс изменения всех аспектов жизни общества применительно к
новому базису оказался длительным процессом исторического творчества
многомиллионных масс населения. Сталинский период был периодом творческим в
самом строгом смысле слова, какими бы ни были результаты творчества и как бы
мы к ним ни относились. Тогда все создавалось заново - организация
коллективов, система управления, идеология, культура, человеческие типы,
формы поведения, ритуалы и процедуры мероприятий, юридические нормы и т. д.
Когда процесс в основных чертах завершился, продукты исторического [303]
творчества миллионов людей стали восприниматься как нечто само собой
разумеющееся. И даже отъявленные прохвосты и дураки почувствовали себя в
состоянии и вправе критиковать самый трагический, но самый творческий период
истории своей страны. Десталинизация страны, принеся людям облегчение,
означала вместе с тем переход к рутинно-заурядной истории, особенно сильно
проявившейся в брежневские годы. Горбачевская попытка вернуть страну в
состояние исторического творчества масс подобна попытке взрослого человека
вернуться в состояние юности. Она напоминает мне бабье лето перед
наступлением холодной осени и зимы.
Ко времени смерти Сталина первый в истории человечества коммунистический
эксперимент в основных чертах завершился, причем завершился успешно во всех
основных аспектах жизни советского общества. Несмотря на сталинский террор и
несмотря на кошмарные события этого периода, советское население приняло
новый социальный строй и оценило его достоинства. Оно почувствовало и
недостатки нового строя. Но оно смотрело на них как на исторически
преходящие и чуждые самому новому строю, а не как на неизбежную плату за его
достоинства. Сталинизм не потерпел крах. Он одержал блистательную
историческую победу, подготовив тем самым условия своего ухода со сцены
истории. Он сошел со сцены истории, исчерпав себя и сыграв свою роль. Сошел
осужденный, осмеянный, окарикатуренный, но непонятный до сих пор. Непонятный
не в силу недомыслия, а в силу умышленного стремления к фальсификации
истории и сущности реального коммунизма как в Советском Союзе, так и на
Западе.

МАСШТАБЫ ЭПОХИ
Сталинская эпоха была великой по масштабам событий и мероприятий.
Последние измерялись миллионами участников. Вступление в партию - миллионы.
Образование слоя начальников - миллионы. Ликвидация класса единоличного
крестьянства - миллионы. Репрессии - миллионы. Стройки - миллионы.
Ликвидация безграмотности - миллионы. Армия - миллионы. [304]
Потери в войне - миллионы. И так во всем. Страна превращалась в единый
социальный организм в муках и с потерями, но в муках грандиозных и с
потерями грандиозными. И с результатами грандиозными. Страна стала
коммунистической, выстояла в годы великого строительства и великого террора,
победила в беспримерной в истории войне, вынесла послевоенные трудности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82