Я должна была рассказать кому-нибудь. Я должна была...
- Ты рассказала мне, - заметила доктор Хиллберн. Она взглянула на
Билли, обвела взглядом других и снова посмотрела на Бонни. - Я нашла улицу
Колючая на карте Чикаго. Это был плохой район Саус-Сайд, полный ночлежек
для бродяг. Два дня назад я позвонила в полицейский участок и в бюро по
предотвращению пожаров. Я объяснила кто я такая, и разговаривала,
соответственно, с дежурным сержантом и секретаршей. Мне сказали, что на
Колючей улице дюжины отелей для эмигрантов, и проверка их всех - задача
невыполнимая. Ты сделала все, что в твоих силах, Бонни, и я тоже.
Погибло сорок человек, думал Билли. Может быть, больше, с учетом тех,
чьи тела еще оставались под обломками. Отель "Алькотт", Южная Колючая
улица. Погибло сорок человек.
Он представил себе, как они просыпались среди ночи от шума огня,
ревущего в коридорах. У них не оставалось ни времени, ни шансов на
спасение. Это, должно быть, очень страшная смерть. Сорок человек.
Бонни с распухшим заплаканным лицом вынула из шкафа свой плащ и вышла
на холод. С повешенной головой она отправилась в парк.
- Она выдюжит, - сказала доктор Хиллберн. - Она боец и знает, что я
права. Билли, в котором часу уезжает твой автобус?
- В четыре.
- Когда ты будешь готов, я отвезу тебя на автобусную станцию.
Доктор Хиллберн еще некоторое время смотрела вслед Бонни, а затем
поднялась на второй этаж.
Билли продолжал думать от отеле "Алькотт". Неясный образ людей,
прыгающих из окон, вновь и вновь вставал у него перед глазами. Что бы ему
посоветовала мать? Он знал ответ, но не знал другого: хватит ли у него сил
для такого количества. До отправления его автобуса оставалось еще два
часа. Нет, ему надо забыть об "Алькотте", сказал он себе. Он собрал домой,
туда, где находится его судьба.
Доктор Хиллберн собирался войти в свой кабинет, когда у нее за спиной
раздался тихий голос Билли.
- Мне нужно поговорить с вами, можно?
- Да.
- Этот пожар в отеле. И люди, погибшие в нем. Я... думаю, что должен
поехать туда.
- Почему? Ты считаешь, что только потому, что там имела место быстрая
мучительная смерть, там присутствуют дискарнаты? Я не думаю, что это
основание...
- Меня не интересует, что вы думаете, - твердо сказал Билли. - Я
знаю, что некоторым душам необходима помощь, чтобы они могли перенестись,
особенно тем, к которым смерть пришла так быстро, что они не успели
подготовиться. Некоторые из них - большинство, я думаю - возможно еще там
и продолжают гореть. Они не знают, как от этого избавиться.
- Что же ты предлагаешь?
- Я хочу поехать туда. Я хочу осмотреть все сам. - Он нахмурился,
потому что Хиллберн не отвечала. - То, чему учила меня моя мать, основано
на сострадании, на чувствах. Не на мозговых волнах и машинах. Им нужна моя
помощь. Я поеду туда, доктор Хиллберн.
- Нет, - ответила она. - Это не подлежит обсуждению. Ты действуешь на
основе эмоционального предположения. И я уверена, что останки "Алькотта"
ужасно опасны. Пока ты в этом городе, я отвечаю за тебя, и я не хочу,
чтобы ты бродил по сгоревшему зданию. Извини. Нет.
Она вошла в кабинет и закрыла за собой дверь.
Лицо Билли помрачнело. Он пошел в свою комнату, одел самый толстый
свитер и положил остатки денег в карман джинсов. Он знал, что автобусная
остановка находится в двух кварталах к северу. Ему придется найти отель
самому. Анита видела, как он уходил, но никому не сказала. На улице
жесткий ветер кружил мелкие снежинки, падающие с мрачного неба. Билли
увидел выходящую из парка Бонни и почти уже подошел к ней, чтобы утешить,
но остановился, решив, что ей необходимо побыть одной, а если он
задержится с ней, то вдобавок может потерять решимость, толкающую его к
"Алькотту". Он направился на север и не услышал, когда Бонни, оглянувшись,
окликнула его по имени.
55
Двери автобуса с шипением отворились, и Билли ступил на тротуар, под
холодную смесь дождя и снега. На углу висел ржавый уличный знак,
свидетельствующий о том, что данная улица называется Колючей. Когда
автобус отъехал, Билли засунул руки в карманы и, начиная стучать зубами,
направился против ветра.
В последние полтора часа он занимался пересадками с автобуса на
автобус, перемещаясь все глубже в мрачный, серый чикагский район
Саус-Сайд. Он оказался почти на окраине города, доехав до конечной
остановки автобуса. Его окружали ряды квадратных, выглядевших сурово
домов. На горизонте трубы завода выбрасывали в небо клубы коричневого
дыма. Окна ближайшего магазина были заделаны металлическими щитами, и
вокруг стоял скверный запах гниения.
Билл, дрожа от холода, направился на юг. В отдалении он слышал звуки
сирен полицейских автомобилей, их завывание то усиливалось, то ослабевало.
Улица была совершенно пустынна. Вокруг него шипели снежинки, как будто
попадавшие на провода высокого напряжения. Иногда из окна появлялось
чье-нибудь напряженное лицо и смотрело ему вслед.
Пройдя еще квартал, он почувствовал, как у него волосы встали дыбом.
Дымка становилась все плотнее, превращаясь в грязный туман, от
которого у идущего в нем Билл защипало глаза.
Посреди этого тумана находился конечный пункт маршрута Билли,
выгоревшее пятиэтажное здание с сохранившимися красными буквами "ОТЕ....
АЛЬ..ТТ", находящимися под самой крышей, рухнувшей во время пожара. Все
сохранившиеся стекла были черными, а частично обвалившаяся стена обнажила
комнаты и коридоры отеля. Дымящиеся кирпичи были разбросаны по всей улице.
Вокруг здания было сооружено ограждение и установлены козлы с оранжевыми
мигающими огнями, за которыми стояло пятнадцать или двадцать зевак.
Неподалеку были припаркованы две полицейские машины. Пожарные в длинных
брезентовых робах копались в обломках. Группа мужчин в грязной одежде
стояла вокруг бочки из-под масла, в которой ярко горел огонь; они
передавали по кругу бутылку. На другой стороне улицы стояла пожарная
машина, и ее шланги содрогались от напора воды.
Двое пожарных что-то вытаскивали из развалин. Третий спешил им на
помощь. Почерневшая форма, которую они держали, развалилась у них в руках,
и один из пожарных, зашатавшись, оперся лопаткой о стену, на что группа
пьяных отреагировала криками и свистом.
Сердце Билли громко застучало, а от хора сирен по коже побежали
мурашки. Он заметил в развалинах пару полисменов. Внутри здания что-то
треснуло, и сверху посыпались кирпичи, заставив офицеров отскочить в
сторону.
Вдруг Билли понял, что то, что он слышит, вовсе не сирены.
Это были высокие, диссонирующие, ужасные крики, идущие изнутри
"Алькотта".
И он знал, что слышит их только один он.
- Еще одного нашел! - закричал один из пожарных. - Дайте мне мешок
для трупов, он в плохом состоянии!
Билли смотрел из-за заграждения на почерневшие остатки вестибюля. Вся
мебель превратилась в головешки. Из оплавленных труб сочилась грязная
вода, стекавшая по закопченной стене. Крики вонзались в его мозг подобно
пикам, и он понял, что их слишком много. Ему не под силу управиться со
всеми, они убьют его. Он никогда не пробовал управиться с таким
количеством, во всяком случае сразу!
- Отойдите назад, - приказал ему полицейский, и Билли повиновался.
Тем не менее, он знал, что если он не попытается, не сделает то, что
в его силах, то будет слышать этот ужасный крик весь остаток своей жизни.
Он остановился в ожидании возможности пролезть за ограждения. Я сильный,
говорил он себе, я смогу это сделать. Однако он продолжал трепетать, и
никогда в жизни он еще не был так неуверен.
Пьяные стали что-то кричать пожарнику, застегивающему черный мешок
для трупов, и полицейский с покрасневшим от гнева лицом поспешил в их
сторону.
Билли в тот же момент перелез через ограждения и оказался в
разрушенном вестибюле отеля "Алькотт".
Он как можно быстрее взбежал вверх по ступеням, низко наклонив
голову, чтобы не удариться о торчащие трубы и головешки. Ступени стонали
под его весом, а вокруг колыхалась серая пелена дыма. Звук призрачных
голосов перекрывался свистом ветра в верхних этажах отеля. Как только
Билли достиг затопленного второго этажа, все звуки внешнего мира исчезли.
Он слышал только пульс агонии в сердце отеля "Алькотт".
Вдруг его нога провалилась, он упал на колени в угли, и вся лестница
содрогнулась. Он поспешно высвободил ногу и заставил себя направится
дальше вверх. Его лицо покрылось холодным потом и сажей. Хор голосов
привел его на третий этаж; теперь он начал различать отдельные голоса -
низкий стон, обрывки криков, вопли ужаса - которые заставили вибрировать
его кости. Коридор третьего этажа был залит водой и усыпан обугленными
обломками. Билли нашел разбитое окно и высунулся из него, чтобы глотнуть
свежего воздуха. Внизу на улице стоял фургон с надписью "ОКО ЧИКАГО". Трое
человек, женщина и двое мужчин, у одного из которых через плечо висела
камера, горячо спорили с полицейским под аккомпанемент криков и свиста
пьяных.
Голоса мертвых подстегнули Билли. Он продолжил свой путь по коридору,
чувствуя, как что-то, словно холодная рука, исследует его черты лица на
манер слепого. Пол застонал под его весом, и с потолка, словно черный
снег, посыпалась сажа. Его ботинки погрузились в кучу обломков.
Справа от него находилась сломанная пожарными дверь. За ней виднелся
плотный мрак черных углей. Билли почувствовал ужасный холод, сочившийся из
комнаты в коридор. Это был холод ужаса, и Билли поежился от его
прикосновения.
Он понял, что за этой дверью находится то, ради чего он здесь.
Билли собрался силами и с громко стучавшим сердцем вошел внутрь.
Голоса прекратились.
Вокруг Билли плыл саван из черной сажи и дыма. Это была большая
комната; Билли огляделся и увидел, что большая часть ее потолка обрушилась
и превратилась в месиво из обгоревших бревен. Вода все еще текла откуда-то
сверху, образовав лужу в полдюйма глубиной вокруг того, что лежало на
полу: обгоревших грудных клеток, костей рук и ног, неузнаваемых очертаний
того, что прежде было человеческими существами. Вокруг них, словно колючая
проволока, нависала металлическая сетка, сплавившаяся от ужасной
температуры. Кровати, понял Билли. Металлические сеточные кровати. Они
спали, когда на них обрушился потолок.
Вокруг стояла тишина ожидания.
Билли чувствовал их повсюду вокруг себя. Они были в дыму, в углях, в
обгоревших костях, в бесформенных очертаниях. Они были в воздухе и в
стенах.
Здесь было слишком много страдания; оно тяжело висело в воздухе, а
страх потрескивал как электричество. Но Билли знал, что бежать было уже
поздно. Он должен сделать то, что собирался.
Но в комнате находилось также и еще что-то. У Билли встали дыбом
волосы, а по телу побежали мурашки. Комната помимо всего излучала еще и
ненависть. Что-то в ней бурлило. Что-то хотело разорвать его тело на
мелкие кусочки.
В дальнем углу зашевелилась тень и поднялась из углей, приняв
отвратительную форму. Она имела семь футов высоты, а ее узкие глаза горели
как красные бусинки. Похожее на морду вепря лицо Меняющего Облик
усмехнулось.
- Я знал, что ты придешь, - прошептал он голосом ни мужским ни
женским, ни старым и ни молодым. - Я ждал тебя.
Билли отступил назад в лужу воды.
- О, ты не боишься меня, да? - Меняющий Облик словно клуб дыма выплыл
из угла комнаты. Его звериный взгляд сконцентрировался на Билли. - Не ты,
нет. Никогда не боишься. Ты сильный, да?
- Да, - ответил Билли. - Я сильный.
И увидел промелькнувшее во взгляде Меняющего Облик колебание. Он не
знал пределов силы Меняющего Облик - если таковой вообще существовал - но
было похоже на то, что чем сильнее становился Билли, тем неувереннее
оказывался Меняющий Облик. Возможно, думал Билли, зверь не может повредить
ему в этом своем демоническом облике, но может воздействовать на его
сознание, например, заставив его нанести вред самому себе. Если Меняющий
Облик когда-нибудь найдет способ атаковать его физически, то Билли вряд ли
сможет устоять перед такой страшной силой.
Очертания существа изменились, как отражение на покрытой рябью
поверхности застоявшегося пруда, и внезапно он принял облик Ли Сейера.
- Ты надоедливый человек, - сказало оно голосом Сейера. - Твоя семья
полна надоедливых людей. Некоторые из них не смогли устоять против меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
- Ты рассказала мне, - заметила доктор Хиллберн. Она взглянула на
Билли, обвела взглядом других и снова посмотрела на Бонни. - Я нашла улицу
Колючая на карте Чикаго. Это был плохой район Саус-Сайд, полный ночлежек
для бродяг. Два дня назад я позвонила в полицейский участок и в бюро по
предотвращению пожаров. Я объяснила кто я такая, и разговаривала,
соответственно, с дежурным сержантом и секретаршей. Мне сказали, что на
Колючей улице дюжины отелей для эмигрантов, и проверка их всех - задача
невыполнимая. Ты сделала все, что в твоих силах, Бонни, и я тоже.
Погибло сорок человек, думал Билли. Может быть, больше, с учетом тех,
чьи тела еще оставались под обломками. Отель "Алькотт", Южная Колючая
улица. Погибло сорок человек.
Он представил себе, как они просыпались среди ночи от шума огня,
ревущего в коридорах. У них не оставалось ни времени, ни шансов на
спасение. Это, должно быть, очень страшная смерть. Сорок человек.
Бонни с распухшим заплаканным лицом вынула из шкафа свой плащ и вышла
на холод. С повешенной головой она отправилась в парк.
- Она выдюжит, - сказала доктор Хиллберн. - Она боец и знает, что я
права. Билли, в котором часу уезжает твой автобус?
- В четыре.
- Когда ты будешь готов, я отвезу тебя на автобусную станцию.
Доктор Хиллберн еще некоторое время смотрела вслед Бонни, а затем
поднялась на второй этаж.
Билли продолжал думать от отеле "Алькотт". Неясный образ людей,
прыгающих из окон, вновь и вновь вставал у него перед глазами. Что бы ему
посоветовала мать? Он знал ответ, но не знал другого: хватит ли у него сил
для такого количества. До отправления его автобуса оставалось еще два
часа. Нет, ему надо забыть об "Алькотте", сказал он себе. Он собрал домой,
туда, где находится его судьба.
Доктор Хиллберн собирался войти в свой кабинет, когда у нее за спиной
раздался тихий голос Билли.
- Мне нужно поговорить с вами, можно?
- Да.
- Этот пожар в отеле. И люди, погибшие в нем. Я... думаю, что должен
поехать туда.
- Почему? Ты считаешь, что только потому, что там имела место быстрая
мучительная смерть, там присутствуют дискарнаты? Я не думаю, что это
основание...
- Меня не интересует, что вы думаете, - твердо сказал Билли. - Я
знаю, что некоторым душам необходима помощь, чтобы они могли перенестись,
особенно тем, к которым смерть пришла так быстро, что они не успели
подготовиться. Некоторые из них - большинство, я думаю - возможно еще там
и продолжают гореть. Они не знают, как от этого избавиться.
- Что же ты предлагаешь?
- Я хочу поехать туда. Я хочу осмотреть все сам. - Он нахмурился,
потому что Хиллберн не отвечала. - То, чему учила меня моя мать, основано
на сострадании, на чувствах. Не на мозговых волнах и машинах. Им нужна моя
помощь. Я поеду туда, доктор Хиллберн.
- Нет, - ответила она. - Это не подлежит обсуждению. Ты действуешь на
основе эмоционального предположения. И я уверена, что останки "Алькотта"
ужасно опасны. Пока ты в этом городе, я отвечаю за тебя, и я не хочу,
чтобы ты бродил по сгоревшему зданию. Извини. Нет.
Она вошла в кабинет и закрыла за собой дверь.
Лицо Билли помрачнело. Он пошел в свою комнату, одел самый толстый
свитер и положил остатки денег в карман джинсов. Он знал, что автобусная
остановка находится в двух кварталах к северу. Ему придется найти отель
самому. Анита видела, как он уходил, но никому не сказала. На улице
жесткий ветер кружил мелкие снежинки, падающие с мрачного неба. Билли
увидел выходящую из парка Бонни и почти уже подошел к ней, чтобы утешить,
но остановился, решив, что ей необходимо побыть одной, а если он
задержится с ней, то вдобавок может потерять решимость, толкающую его к
"Алькотту". Он направился на север и не услышал, когда Бонни, оглянувшись,
окликнула его по имени.
55
Двери автобуса с шипением отворились, и Билли ступил на тротуар, под
холодную смесь дождя и снега. На углу висел ржавый уличный знак,
свидетельствующий о том, что данная улица называется Колючей. Когда
автобус отъехал, Билли засунул руки в карманы и, начиная стучать зубами,
направился против ветра.
В последние полтора часа он занимался пересадками с автобуса на
автобус, перемещаясь все глубже в мрачный, серый чикагский район
Саус-Сайд. Он оказался почти на окраине города, доехав до конечной
остановки автобуса. Его окружали ряды квадратных, выглядевших сурово
домов. На горизонте трубы завода выбрасывали в небо клубы коричневого
дыма. Окна ближайшего магазина были заделаны металлическими щитами, и
вокруг стоял скверный запах гниения.
Билл, дрожа от холода, направился на юг. В отдалении он слышал звуки
сирен полицейских автомобилей, их завывание то усиливалось, то ослабевало.
Улица была совершенно пустынна. Вокруг него шипели снежинки, как будто
попадавшие на провода высокого напряжения. Иногда из окна появлялось
чье-нибудь напряженное лицо и смотрело ему вслед.
Пройдя еще квартал, он почувствовал, как у него волосы встали дыбом.
Дымка становилась все плотнее, превращаясь в грязный туман, от
которого у идущего в нем Билл защипало глаза.
Посреди этого тумана находился конечный пункт маршрута Билли,
выгоревшее пятиэтажное здание с сохранившимися красными буквами "ОТЕ....
АЛЬ..ТТ", находящимися под самой крышей, рухнувшей во время пожара. Все
сохранившиеся стекла были черными, а частично обвалившаяся стена обнажила
комнаты и коридоры отеля. Дымящиеся кирпичи были разбросаны по всей улице.
Вокруг здания было сооружено ограждение и установлены козлы с оранжевыми
мигающими огнями, за которыми стояло пятнадцать или двадцать зевак.
Неподалеку были припаркованы две полицейские машины. Пожарные в длинных
брезентовых робах копались в обломках. Группа мужчин в грязной одежде
стояла вокруг бочки из-под масла, в которой ярко горел огонь; они
передавали по кругу бутылку. На другой стороне улицы стояла пожарная
машина, и ее шланги содрогались от напора воды.
Двое пожарных что-то вытаскивали из развалин. Третий спешил им на
помощь. Почерневшая форма, которую они держали, развалилась у них в руках,
и один из пожарных, зашатавшись, оперся лопаткой о стену, на что группа
пьяных отреагировала криками и свистом.
Сердце Билли громко застучало, а от хора сирен по коже побежали
мурашки. Он заметил в развалинах пару полисменов. Внутри здания что-то
треснуло, и сверху посыпались кирпичи, заставив офицеров отскочить в
сторону.
Вдруг Билли понял, что то, что он слышит, вовсе не сирены.
Это были высокие, диссонирующие, ужасные крики, идущие изнутри
"Алькотта".
И он знал, что слышит их только один он.
- Еще одного нашел! - закричал один из пожарных. - Дайте мне мешок
для трупов, он в плохом состоянии!
Билли смотрел из-за заграждения на почерневшие остатки вестибюля. Вся
мебель превратилась в головешки. Из оплавленных труб сочилась грязная
вода, стекавшая по закопченной стене. Крики вонзались в его мозг подобно
пикам, и он понял, что их слишком много. Ему не под силу управиться со
всеми, они убьют его. Он никогда не пробовал управиться с таким
количеством, во всяком случае сразу!
- Отойдите назад, - приказал ему полицейский, и Билли повиновался.
Тем не менее, он знал, что если он не попытается, не сделает то, что
в его силах, то будет слышать этот ужасный крик весь остаток своей жизни.
Он остановился в ожидании возможности пролезть за ограждения. Я сильный,
говорил он себе, я смогу это сделать. Однако он продолжал трепетать, и
никогда в жизни он еще не был так неуверен.
Пьяные стали что-то кричать пожарнику, застегивающему черный мешок
для трупов, и полицейский с покрасневшим от гнева лицом поспешил в их
сторону.
Билли в тот же момент перелез через ограждения и оказался в
разрушенном вестибюле отеля "Алькотт".
Он как можно быстрее взбежал вверх по ступеням, низко наклонив
голову, чтобы не удариться о торчащие трубы и головешки. Ступени стонали
под его весом, а вокруг колыхалась серая пелена дыма. Звук призрачных
голосов перекрывался свистом ветра в верхних этажах отеля. Как только
Билли достиг затопленного второго этажа, все звуки внешнего мира исчезли.
Он слышал только пульс агонии в сердце отеля "Алькотт".
Вдруг его нога провалилась, он упал на колени в угли, и вся лестница
содрогнулась. Он поспешно высвободил ногу и заставил себя направится
дальше вверх. Его лицо покрылось холодным потом и сажей. Хор голосов
привел его на третий этаж; теперь он начал различать отдельные голоса -
низкий стон, обрывки криков, вопли ужаса - которые заставили вибрировать
его кости. Коридор третьего этажа был залит водой и усыпан обугленными
обломками. Билли нашел разбитое окно и высунулся из него, чтобы глотнуть
свежего воздуха. Внизу на улице стоял фургон с надписью "ОКО ЧИКАГО". Трое
человек, женщина и двое мужчин, у одного из которых через плечо висела
камера, горячо спорили с полицейским под аккомпанемент криков и свиста
пьяных.
Голоса мертвых подстегнули Билли. Он продолжил свой путь по коридору,
чувствуя, как что-то, словно холодная рука, исследует его черты лица на
манер слепого. Пол застонал под его весом, и с потолка, словно черный
снег, посыпалась сажа. Его ботинки погрузились в кучу обломков.
Справа от него находилась сломанная пожарными дверь. За ней виднелся
плотный мрак черных углей. Билли почувствовал ужасный холод, сочившийся из
комнаты в коридор. Это был холод ужаса, и Билли поежился от его
прикосновения.
Он понял, что за этой дверью находится то, ради чего он здесь.
Билли собрался силами и с громко стучавшим сердцем вошел внутрь.
Голоса прекратились.
Вокруг Билли плыл саван из черной сажи и дыма. Это была большая
комната; Билли огляделся и увидел, что большая часть ее потолка обрушилась
и превратилась в месиво из обгоревших бревен. Вода все еще текла откуда-то
сверху, образовав лужу в полдюйма глубиной вокруг того, что лежало на
полу: обгоревших грудных клеток, костей рук и ног, неузнаваемых очертаний
того, что прежде было человеческими существами. Вокруг них, словно колючая
проволока, нависала металлическая сетка, сплавившаяся от ужасной
температуры. Кровати, понял Билли. Металлические сеточные кровати. Они
спали, когда на них обрушился потолок.
Вокруг стояла тишина ожидания.
Билли чувствовал их повсюду вокруг себя. Они были в дыму, в углях, в
обгоревших костях, в бесформенных очертаниях. Они были в воздухе и в
стенах.
Здесь было слишком много страдания; оно тяжело висело в воздухе, а
страх потрескивал как электричество. Но Билли знал, что бежать было уже
поздно. Он должен сделать то, что собирался.
Но в комнате находилось также и еще что-то. У Билли встали дыбом
волосы, а по телу побежали мурашки. Комната помимо всего излучала еще и
ненависть. Что-то в ней бурлило. Что-то хотело разорвать его тело на
мелкие кусочки.
В дальнем углу зашевелилась тень и поднялась из углей, приняв
отвратительную форму. Она имела семь футов высоты, а ее узкие глаза горели
как красные бусинки. Похожее на морду вепря лицо Меняющего Облик
усмехнулось.
- Я знал, что ты придешь, - прошептал он голосом ни мужским ни
женским, ни старым и ни молодым. - Я ждал тебя.
Билли отступил назад в лужу воды.
- О, ты не боишься меня, да? - Меняющий Облик словно клуб дыма выплыл
из угла комнаты. Его звериный взгляд сконцентрировался на Билли. - Не ты,
нет. Никогда не боишься. Ты сильный, да?
- Да, - ответил Билли. - Я сильный.
И увидел промелькнувшее во взгляде Меняющего Облик колебание. Он не
знал пределов силы Меняющего Облик - если таковой вообще существовал - но
было похоже на то, что чем сильнее становился Билли, тем неувереннее
оказывался Меняющий Облик. Возможно, думал Билли, зверь не может повредить
ему в этом своем демоническом облике, но может воздействовать на его
сознание, например, заставив его нанести вред самому себе. Если Меняющий
Облик когда-нибудь найдет способ атаковать его физически, то Билли вряд ли
сможет устоять перед такой страшной силой.
Очертания существа изменились, как отражение на покрытой рябью
поверхности застоявшегося пруда, и внезапно он принял облик Ли Сейера.
- Ты надоедливый человек, - сказало оно голосом Сейера. - Твоя семья
полна надоедливых людей. Некоторые из них не смогли устоять против меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67