- Ее руки сжались в кулаки, а лицо напряглось. - Это... был
единственный для нас выход, и мы после этого долго находились в трансе.
После того, как мы прошли через это, твой отец уже никогда не стал
прежним. Нам надо было выбирать, и мы выбрали тебя. Понимаешь?
- Я... думаю, да.
Билли вспомнил женщину, которую он видел много лет назад, на
палаточной проповеди, которая исповедовалась в том, что продала своего
ребенка. Боже, как же было больно в этот момент его матери!
- Много лет я думала, что наши пути не пересекутся. Мы с отцом часто
размышляли о том, что с ним случилось, но у нас был ты, и мы отдали тебе
всю нашу любовь и внимание. Но потом... я увидела его и с первой минуты
поняла, кто он такой. Я знала, что в нем тоже будет особая сила, но она
должна отличаться от твоей... По его глазам я увидела, что он пользуется
ею неосознанно. Я видела его той самой ночью в шатре "Крестового похода
Фальконера". Он был очень похож на твоего отца, и в достаточной степени на
Джимми Джеда Фальконера, чтобы тот мог выдавать его за своего сына.
Билли остолбенел.
- Нет, - прошептал он. - Нет, только не он...
- Ты сам знаешь, что это правда. Я видела, как вы глядели друг на
друга. Ты чувствовал, возможно, как и он, что-то вроде удивления и
притяжения. Я думаю... каждый из вас нуждается в другом, не зная этого. Ты
знаешь значение твоего Неисповедимого Пути, а Уэйн испуган и блуждает в
темноте.
- Почему? - спросил он поднимаясь на ноги. Он был зол, смущен и
ошарашен и осознавал, что его всегда тянуло к молодому евангелисту, но он
всегда противился этому. - Если это так долго было секретом, то почему ты
мне это сейчас рассказала?
- Потому что Дж.Дж.Фальконер этим летом скончался. Он был
единственным, кто стоял между Уэйном и усердно работающими механизмами
этой крестовопоходовской машины. Уэйн теперь молодой бизнесмен, и его
сознание запечатано отпечатком большого пальца Джимми Джеда Фальконера. Он
пошел по пути своего отца, но он не знает, что ожидает его в конце. В
ранние годы он научился использованию сил страха и ненависти, называя это
религией. Он слаб духом, Билли, а Меняющий Облик ищет слабости, и если он
решит использовать Уэйна Фальконера против тебя, то он сможет сделать это
в любую минуту.
Билли наклонился, поднял камешек и бросил его в ручей. Из убежища в
кустарнике в небо вспорхнула птица.
- Почему он так ненавидит нас?
- Может быть, он чувствует то же самое притяжение, что и мы. Он может
по ошибке решить, что мы хотим столкнуть его с дороги, которую он считает
праведной. Он не понимает нас также, как не понимал его отец.
- Ты думаешь, что он может... на самом деле исцелять? - спросил Билли
Рамону.
- Я не знаю. У него есть дар Божий, в этом нет сомнения. Он может
заставить человека поверить в то, что он излечился, даже если на самом
деле у него ничего не болело. Фальконер приложил свою руку к обучению
Уэйна этому. Но если он на самом деле излечивает, то он должен обнаружить
эту силу внутри себя, также как это сделал ты, когда имел дело с духами.
При этом он, как и ты, должен был почувствовать боль. "Крестовый поход"
требовал, чтобы он излечивал от звонка до звонка, без перерывов. Я думаю,
он делал вид, что излечивает, и потому не чувствовал этой боли, если,
разумеется, он вообще когда-либо ее чувствовал. О, он мог бросить этим
людям искру или две. Но если бросать слишком много искр, то у может не
остаться достаточно их числа, чтобы зажечь огонь, когда в этом
действительно возникнет необходимость.
- Что же с ним может произойти?
- Он может надломиться под весом Похода, а может найти в себе силы
остаться на ногах. Для него это может быть уход от жадных людей,
окружающих его со всех сторон. После этого он обнаружит много нового о
своем даре исцеления и перестанет каждый день продавать его со сцены. -
Рамона покачала головой. - Но я все же не думаю, что он покинет "Крестовый
поход". Он забрел слишком далеко в темноту.
У Билли опустились плечи. Встав, пошатываясь, Рамона устало
предложила:
- Нам лучше поспешить домой, пока не стемнело.
- Нет, не сейчас. Мне нужно... немного побыть одному, подумать.
Хорошо?
Рамона утвердительно кивнула.
- Сколько тебе будет угодно.
Ее рука немного задержалась у щеки Билли, а затем она двинулась по
направлению к дому.
- Ты боишься его? - задал ей вслед вопрос Билли.
- Да, - ответила она. - Что-то внутри него хочет вернуться домой, но
он не знает дороги.
Она двинулась по проселочной дороге к Готорну.
Билли посмотрел ей вслед, а затем пересек ручей, чтобы затеряться в
лесу.
43
Под тем же самым непривлекательным октябрьским небом группа мужчин в
деловых костюмах медленно шла вдоль окружного общественного бассейна на
окраине Файета. Вода в бассейне была спущена, и было заметно, что ему
необходима покраска.
- Я хочу его перестроить, - говорил Уэйн Фальконер О'Брайену,
архитектору из Бирмингема, - в форме Креста. Вон там, - он указал на
здание концессии, - должна быть церковь. Я хочу, чтобы это была самая
большая церковь, какую только видели жители этого штата. А в центре
бассейна мне нужен фонтан. С цветными огнями. Вы сможете это сделать?
О'Брайен пожевал зубочистку и задумчиво кивнул.
- Думаю, да. Надо быть аккуратными с проводкой. Нежелательно, чтобы
кого-нибудь поразило током. Это должно быть визуальным эффектом, да? - Он
усмехнулся. - Не поражение электротоком... я имею в виду свет.
Генри Брэгг и Джордж Ходжес засмеялись. Брэгг был по-прежнему худ и
походил на юношу несмотря на то, что седина коснулась его модно
постриженных песочно-коричневых волос; как правило он носил синие блайзеры
и серые брюки с острыми как лезвие стрелками. Он перевез свою выросшую
семью четыре года назад в Файет и стал главным адвокатом "Крестовый поход
Фальконера, инкорпорейтид".
Джордж Ходжес, в противоположность ему, не старился так грациозно. Он
стал лыс, за исключением бахромы коричневых волос, а на его лице под
влиянием силы тяжести образовались складки. Он был одет в мягкий
коричневый костюм, из нагрудного кармана которого торчали ручки.
- Я хочу, чтобы это была самая большая купель для крещения в мире, -
сказал Уэйн. Недавно Поход купил бассейн за полтора миллиона долларов. -
Сюда отовсюду начнут съезжаться люди, желающие быть окрещенными. Конечно,
здесь будет и обыкновенное плавание - для молодых христиан - но крещение
будет великой вещью. Это будет... как христианский плавательный клуб без
платы членских взносов. Там же будут приниматься пожертвования на Мемориал
Фальконера... - Голос Уэйна стих. Он смотрел на вышку для ныряния,
"Тауэр". Он вспомнил, как когда ему было почти десять и он наконец
преодолел свой страх и вскарабкался на нее, чтобы попытаться спрыгнуть.
Балансируя на краю, он чувствовал как дрожат его колени... а затем более
старшие дети внизу, в бассейне, стали кричать ему: "Прыгай, прыгай, Уэйн,
прыгай". Было очень высоко, и отсюда бассейн казался просто листом
голубого стекла, которое могло разрезать его на куски. Осторожно спускаясь
вниз, он поскользнулся, упал и прикусил губу, а затем, плача, побежал
туда, где стоял церковный автобус, подальше от смеха.
- Это убрать, - тихо сказал Уэйн. - Тауэр. Его убрать в первую
очередь.
- Он находится здесь более двадцати пяти лет, Уэйн, - возразил Джордж
Ходжес. - Он стал своего рода символом для этого...
- Убрать, - сказал ему Уэйн, и Ходжес умолк.
В дальнем конце бассейна Уэйн неожиданно отпустил Брэгга и О'Брайена.
Когда они ушли, Ходжес с тревожным нетерпением стал ждать, что скажет
Уэйн. Юноша взглянул на бассейн, достал из кармана маленькую бутылочку и
вытряхнул себе в рот таблетку. Его глаза были почти одного цвета с
облупившейся краской бассейна.
- Я знаю, что могу доверять тебе, Джордж. Ты всегда рядом со мной,
когда я нуждаюсь в этом.
Ходжес долгие годы плодотворно работал в качестве менеджера Похода и
теперь смог позволить себе приобрести дом в колониальном стиле в
нескольких милях от поместья Фальконера.
- Это так, Уэйн, - ответил Ходжес.
Уэйн взглянул на него.
- Мой папа снова приходил прошлой ночью. Он сел у меня в ногах, и мы
долго беседовали.
Лицо Ходжеса вытянулось. "О Боже! - подумал он. - Только не снова!"
- Он сказал мне, что колдунья Крикмор и ее сын хотят добраться до
меня, Джордж. Они хотят уничтожить меня, как уничтожили моего папу.
- Уэйн, - тихо сказал Ходжес, - пожалуйста, не надо. Эта женщина
живет в Готорне. Она тебе не опасна. Почему бы тебе просто не забыть о ней
и не...
- Я чувствую, что она хочет, чтобы я пришел к ней! - прервал его
Уэйн. - Я чувствую на себе ее глаза и слышу ее грязный голос, зовущий меня
в ночи! А этот парень так же плох, как и она! Он иногда залезает в мое
сознание, и я не могу его выгнать!
Ходжес кивнул. Кемми звонит ему чуть не каждую ночь и сводит с ума
своими жалобами на припадки безумия Уэйна. Однажды ночью на прошлой неделе
он уехал в аэропорт, сел на принадлежащий компании "Бичкрафт" и начал
словно маньяк выделывать петли и круги. Уэйну еще нет восемнадцати, а он
уже столкнулся лицом к лицу с проблемами, которые могут заставить
зашататься бизнесмена со стажем. Вполне вероятно, думал Ходжес, что Уэйну
кажется, что он консультируется с призраком своего отца. Это облегчает ему
его ношу.
- Мой папа говорит, что Крикморы должны гореть в Аду, - продолжил
Уэйн. - Он говорит: "Вы не должны нанести вреда позволением колдунам
жить".
- Уэйн, мы послали людей в Готорн, чтобы разузнать о ней, как ты
хотел. Она живет сама по себе, ни с кем не общаясь, ее сын недавно уехал и
присоединился к бродячему цирку, кажется, а ее муж не так давно умер. Она
странная, но что из этого? Она не кто иной, как обыкновенная мошенница.
Если бы она действительно могла видеть духов и прочую чепуху, то почему
она не проводит сеансов и тому подобное для богатых людей? А твой папа
умер, Уэйн. Он не может приходить к тебе ночью. Он не может тебе
советовать по поводу нашего бизнеса. Пожалуйста, Уэйн, оставь это.
Уэйн моргнул и дотронулся ладонью до лба.
- Я устал, - сказал он. - Все эти встречи и совещания утомляют меня.
Как бы я хотел уснуть ночью. Мне нужно еще снотворного. То, которое ты дал
мне в прошлый раз, недостаточно сильно.
- Оно сшибает с ног лошадь! - Ходжес схватил Уэйна за руку. -
Послушай меня. Ты должен перестать принимать так много таблеток! Клянусь
Богом, лучше бы я перерезал себе глотку, чем принес тебе этот проклятый
"Перкодан"! Теперь тебе нужны лекарства чтобы уснуть и лекарства чтобы
проснуться.
- Так велел мне отец, - сказал Уэйн безо всякого выражения на лице.
- Нет. Больше никаких таблеток. - Ходжес отрицательно потряс головой
и собрался уходить.
- Джордж! - Голос Уэйна был мягок и шелковист. Ходжес резко
остановился, руки в боки. - Джордж, ты забыл. Если я не смогу спать, то я
не смогу общаться со всеми этими группами граждан, с которыми мне нужно
встретиться. Я не смогу участвовать в радио и телевизионных шоу. Я не
смогу просматривать материалы журнала. Я не смогу спланировать маршрут
Похода на будущий год. Ведь так?
Ходжес повернулся с покрасневшим лицом.
- Тебе не следует больше принимать эти проклятые таблетки, Уэйн!
- Принеси их. Или я найду еще кого-нибудь, кто принесет.
О, это будет просто превосходно! - подумал Ходжес. Если кто-нибудь за
пределами организации узнает, что Маленький Уэйн Фальконер превратился в
наркомана и к тому же имеет странные галлюцинации, пресса растерзает
"Крестовый поход" на клочки!
- Тебе нужна помощь. Но не та, которую ты получаешь от таблеток.
Глаза Уэйна вспыхнули.
- Я сказал, принеси их мне, Джордж! Я хочу спать, не слыша, как эта
колдунья и ее сын зовут меня!
Ходжес знал, что должен сказать "нет". Он знал, что должен рассказать
о галлюцинациях Генри. Уэйн расползается по швам. Под угрозой само
существование Похода. Однако его рот открылся, и он произнес хриплым
голосом:
- Проклятье, в последний раз! Ты слышишь меня? Если ты попросишь меня
еще раз, я уйду! Клянусь!
Уэйн улыбнулся.
- Прекрасно. Теперь мне нужно, чтобы было сделано еще вот что: я
хочу, чтобы к моему приезду из Нэшвилла вокруг моего дома была сделана
электрическая изгородь. И замените сторожа. Возьмите помоложе. Я не
чувствую больше себя в безопасности дома.
Ходжес мрачно кивнул, и Уэйн потрепал его по спине.
- Я рад, что могу положиться на тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
единственный для нас выход, и мы после этого долго находились в трансе.
После того, как мы прошли через это, твой отец уже никогда не стал
прежним. Нам надо было выбирать, и мы выбрали тебя. Понимаешь?
- Я... думаю, да.
Билли вспомнил женщину, которую он видел много лет назад, на
палаточной проповеди, которая исповедовалась в том, что продала своего
ребенка. Боже, как же было больно в этот момент его матери!
- Много лет я думала, что наши пути не пересекутся. Мы с отцом часто
размышляли о том, что с ним случилось, но у нас был ты, и мы отдали тебе
всю нашу любовь и внимание. Но потом... я увидела его и с первой минуты
поняла, кто он такой. Я знала, что в нем тоже будет особая сила, но она
должна отличаться от твоей... По его глазам я увидела, что он пользуется
ею неосознанно. Я видела его той самой ночью в шатре "Крестового похода
Фальконера". Он был очень похож на твоего отца, и в достаточной степени на
Джимми Джеда Фальконера, чтобы тот мог выдавать его за своего сына.
Билли остолбенел.
- Нет, - прошептал он. - Нет, только не он...
- Ты сам знаешь, что это правда. Я видела, как вы глядели друг на
друга. Ты чувствовал, возможно, как и он, что-то вроде удивления и
притяжения. Я думаю... каждый из вас нуждается в другом, не зная этого. Ты
знаешь значение твоего Неисповедимого Пути, а Уэйн испуган и блуждает в
темноте.
- Почему? - спросил он поднимаясь на ноги. Он был зол, смущен и
ошарашен и осознавал, что его всегда тянуло к молодому евангелисту, но он
всегда противился этому. - Если это так долго было секретом, то почему ты
мне это сейчас рассказала?
- Потому что Дж.Дж.Фальконер этим летом скончался. Он был
единственным, кто стоял между Уэйном и усердно работающими механизмами
этой крестовопоходовской машины. Уэйн теперь молодой бизнесмен, и его
сознание запечатано отпечатком большого пальца Джимми Джеда Фальконера. Он
пошел по пути своего отца, но он не знает, что ожидает его в конце. В
ранние годы он научился использованию сил страха и ненависти, называя это
религией. Он слаб духом, Билли, а Меняющий Облик ищет слабости, и если он
решит использовать Уэйна Фальконера против тебя, то он сможет сделать это
в любую минуту.
Билли наклонился, поднял камешек и бросил его в ручей. Из убежища в
кустарнике в небо вспорхнула птица.
- Почему он так ненавидит нас?
- Может быть, он чувствует то же самое притяжение, что и мы. Он может
по ошибке решить, что мы хотим столкнуть его с дороги, которую он считает
праведной. Он не понимает нас также, как не понимал его отец.
- Ты думаешь, что он может... на самом деле исцелять? - спросил Билли
Рамону.
- Я не знаю. У него есть дар Божий, в этом нет сомнения. Он может
заставить человека поверить в то, что он излечился, даже если на самом
деле у него ничего не болело. Фальконер приложил свою руку к обучению
Уэйна этому. Но если он на самом деле излечивает, то он должен обнаружить
эту силу внутри себя, также как это сделал ты, когда имел дело с духами.
При этом он, как и ты, должен был почувствовать боль. "Крестовый поход"
требовал, чтобы он излечивал от звонка до звонка, без перерывов. Я думаю,
он делал вид, что излечивает, и потому не чувствовал этой боли, если,
разумеется, он вообще когда-либо ее чувствовал. О, он мог бросить этим
людям искру или две. Но если бросать слишком много искр, то у может не
остаться достаточно их числа, чтобы зажечь огонь, когда в этом
действительно возникнет необходимость.
- Что же с ним может произойти?
- Он может надломиться под весом Похода, а может найти в себе силы
остаться на ногах. Для него это может быть уход от жадных людей,
окружающих его со всех сторон. После этого он обнаружит много нового о
своем даре исцеления и перестанет каждый день продавать его со сцены. -
Рамона покачала головой. - Но я все же не думаю, что он покинет "Крестовый
поход". Он забрел слишком далеко в темноту.
У Билли опустились плечи. Встав, пошатываясь, Рамона устало
предложила:
- Нам лучше поспешить домой, пока не стемнело.
- Нет, не сейчас. Мне нужно... немного побыть одному, подумать.
Хорошо?
Рамона утвердительно кивнула.
- Сколько тебе будет угодно.
Ее рука немного задержалась у щеки Билли, а затем она двинулась по
направлению к дому.
- Ты боишься его? - задал ей вслед вопрос Билли.
- Да, - ответила она. - Что-то внутри него хочет вернуться домой, но
он не знает дороги.
Она двинулась по проселочной дороге к Готорну.
Билли посмотрел ей вслед, а затем пересек ручей, чтобы затеряться в
лесу.
43
Под тем же самым непривлекательным октябрьским небом группа мужчин в
деловых костюмах медленно шла вдоль окружного общественного бассейна на
окраине Файета. Вода в бассейне была спущена, и было заметно, что ему
необходима покраска.
- Я хочу его перестроить, - говорил Уэйн Фальконер О'Брайену,
архитектору из Бирмингема, - в форме Креста. Вон там, - он указал на
здание концессии, - должна быть церковь. Я хочу, чтобы это была самая
большая церковь, какую только видели жители этого штата. А в центре
бассейна мне нужен фонтан. С цветными огнями. Вы сможете это сделать?
О'Брайен пожевал зубочистку и задумчиво кивнул.
- Думаю, да. Надо быть аккуратными с проводкой. Нежелательно, чтобы
кого-нибудь поразило током. Это должно быть визуальным эффектом, да? - Он
усмехнулся. - Не поражение электротоком... я имею в виду свет.
Генри Брэгг и Джордж Ходжес засмеялись. Брэгг был по-прежнему худ и
походил на юношу несмотря на то, что седина коснулась его модно
постриженных песочно-коричневых волос; как правило он носил синие блайзеры
и серые брюки с острыми как лезвие стрелками. Он перевез свою выросшую
семью четыре года назад в Файет и стал главным адвокатом "Крестовый поход
Фальконера, инкорпорейтид".
Джордж Ходжес, в противоположность ему, не старился так грациозно. Он
стал лыс, за исключением бахромы коричневых волос, а на его лице под
влиянием силы тяжести образовались складки. Он был одет в мягкий
коричневый костюм, из нагрудного кармана которого торчали ручки.
- Я хочу, чтобы это была самая большая купель для крещения в мире, -
сказал Уэйн. Недавно Поход купил бассейн за полтора миллиона долларов. -
Сюда отовсюду начнут съезжаться люди, желающие быть окрещенными. Конечно,
здесь будет и обыкновенное плавание - для молодых христиан - но крещение
будет великой вещью. Это будет... как христианский плавательный клуб без
платы членских взносов. Там же будут приниматься пожертвования на Мемориал
Фальконера... - Голос Уэйна стих. Он смотрел на вышку для ныряния,
"Тауэр". Он вспомнил, как когда ему было почти десять и он наконец
преодолел свой страх и вскарабкался на нее, чтобы попытаться спрыгнуть.
Балансируя на краю, он чувствовал как дрожат его колени... а затем более
старшие дети внизу, в бассейне, стали кричать ему: "Прыгай, прыгай, Уэйн,
прыгай". Было очень высоко, и отсюда бассейн казался просто листом
голубого стекла, которое могло разрезать его на куски. Осторожно спускаясь
вниз, он поскользнулся, упал и прикусил губу, а затем, плача, побежал
туда, где стоял церковный автобус, подальше от смеха.
- Это убрать, - тихо сказал Уэйн. - Тауэр. Его убрать в первую
очередь.
- Он находится здесь более двадцати пяти лет, Уэйн, - возразил Джордж
Ходжес. - Он стал своего рода символом для этого...
- Убрать, - сказал ему Уэйн, и Ходжес умолк.
В дальнем конце бассейна Уэйн неожиданно отпустил Брэгга и О'Брайена.
Когда они ушли, Ходжес с тревожным нетерпением стал ждать, что скажет
Уэйн. Юноша взглянул на бассейн, достал из кармана маленькую бутылочку и
вытряхнул себе в рот таблетку. Его глаза были почти одного цвета с
облупившейся краской бассейна.
- Я знаю, что могу доверять тебе, Джордж. Ты всегда рядом со мной,
когда я нуждаюсь в этом.
Ходжес долгие годы плодотворно работал в качестве менеджера Похода и
теперь смог позволить себе приобрести дом в колониальном стиле в
нескольких милях от поместья Фальконера.
- Это так, Уэйн, - ответил Ходжес.
Уэйн взглянул на него.
- Мой папа снова приходил прошлой ночью. Он сел у меня в ногах, и мы
долго беседовали.
Лицо Ходжеса вытянулось. "О Боже! - подумал он. - Только не снова!"
- Он сказал мне, что колдунья Крикмор и ее сын хотят добраться до
меня, Джордж. Они хотят уничтожить меня, как уничтожили моего папу.
- Уэйн, - тихо сказал Ходжес, - пожалуйста, не надо. Эта женщина
живет в Готорне. Она тебе не опасна. Почему бы тебе просто не забыть о ней
и не...
- Я чувствую, что она хочет, чтобы я пришел к ней! - прервал его
Уэйн. - Я чувствую на себе ее глаза и слышу ее грязный голос, зовущий меня
в ночи! А этот парень так же плох, как и она! Он иногда залезает в мое
сознание, и я не могу его выгнать!
Ходжес кивнул. Кемми звонит ему чуть не каждую ночь и сводит с ума
своими жалобами на припадки безумия Уэйна. Однажды ночью на прошлой неделе
он уехал в аэропорт, сел на принадлежащий компании "Бичкрафт" и начал
словно маньяк выделывать петли и круги. Уэйну еще нет восемнадцати, а он
уже столкнулся лицом к лицу с проблемами, которые могут заставить
зашататься бизнесмена со стажем. Вполне вероятно, думал Ходжес, что Уэйну
кажется, что он консультируется с призраком своего отца. Это облегчает ему
его ношу.
- Мой папа говорит, что Крикморы должны гореть в Аду, - продолжил
Уэйн. - Он говорит: "Вы не должны нанести вреда позволением колдунам
жить".
- Уэйн, мы послали людей в Готорн, чтобы разузнать о ней, как ты
хотел. Она живет сама по себе, ни с кем не общаясь, ее сын недавно уехал и
присоединился к бродячему цирку, кажется, а ее муж не так давно умер. Она
странная, но что из этого? Она не кто иной, как обыкновенная мошенница.
Если бы она действительно могла видеть духов и прочую чепуху, то почему
она не проводит сеансов и тому подобное для богатых людей? А твой папа
умер, Уэйн. Он не может приходить к тебе ночью. Он не может тебе
советовать по поводу нашего бизнеса. Пожалуйста, Уэйн, оставь это.
Уэйн моргнул и дотронулся ладонью до лба.
- Я устал, - сказал он. - Все эти встречи и совещания утомляют меня.
Как бы я хотел уснуть ночью. Мне нужно еще снотворного. То, которое ты дал
мне в прошлый раз, недостаточно сильно.
- Оно сшибает с ног лошадь! - Ходжес схватил Уэйна за руку. -
Послушай меня. Ты должен перестать принимать так много таблеток! Клянусь
Богом, лучше бы я перерезал себе глотку, чем принес тебе этот проклятый
"Перкодан"! Теперь тебе нужны лекарства чтобы уснуть и лекарства чтобы
проснуться.
- Так велел мне отец, - сказал Уэйн безо всякого выражения на лице.
- Нет. Больше никаких таблеток. - Ходжес отрицательно потряс головой
и собрался уходить.
- Джордж! - Голос Уэйна был мягок и шелковист. Ходжес резко
остановился, руки в боки. - Джордж, ты забыл. Если я не смогу спать, то я
не смогу общаться со всеми этими группами граждан, с которыми мне нужно
встретиться. Я не смогу участвовать в радио и телевизионных шоу. Я не
смогу просматривать материалы журнала. Я не смогу спланировать маршрут
Похода на будущий год. Ведь так?
Ходжес повернулся с покрасневшим лицом.
- Тебе не следует больше принимать эти проклятые таблетки, Уэйн!
- Принеси их. Или я найду еще кого-нибудь, кто принесет.
О, это будет просто превосходно! - подумал Ходжес. Если кто-нибудь за
пределами организации узнает, что Маленький Уэйн Фальконер превратился в
наркомана и к тому же имеет странные галлюцинации, пресса растерзает
"Крестовый поход" на клочки!
- Тебе нужна помощь. Но не та, которую ты получаешь от таблеток.
Глаза Уэйна вспыхнули.
- Я сказал, принеси их мне, Джордж! Я хочу спать, не слыша, как эта
колдунья и ее сын зовут меня!
Ходжес знал, что должен сказать "нет". Он знал, что должен рассказать
о галлюцинациях Генри. Уэйн расползается по швам. Под угрозой само
существование Похода. Однако его рот открылся, и он произнес хриплым
голосом:
- Проклятье, в последний раз! Ты слышишь меня? Если ты попросишь меня
еще раз, я уйду! Клянусь!
Уэйн улыбнулся.
- Прекрасно. Теперь мне нужно, чтобы было сделано еще вот что: я
хочу, чтобы к моему приезду из Нэшвилла вокруг моего дома была сделана
электрическая изгородь. И замените сторожа. Возьмите помоложе. Я не
чувствую больше себя в безопасности дома.
Ходжес мрачно кивнул, и Уэйн потрепал его по спине.
- Я рад, что могу положиться на тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67