— Подсказываю, — прошептал он. — Повелитель очень плохо посмотрит на него, если он попытается бежать.
— Бежать?
— Да. Если он сбежит, причем Тхуринэйтель это засвидетельствует. А мы устроим на него облаву, и во время этой облавы — с ним ведь всякое может случиться?
— Болдог, — улыбнулся Кайрист. — Балорх… Слов нет, как я тебе благодарен…
— Засунь себе свою благодарность сам знаешь куда, — усмехнулся орк.
— Но как же… подбить его на побег…?
— Это уже без меня. Мне все равно, когда и как ему свернут шею. Я всяко до него доберусь, а вот ты будешь уже спать в холодной и жесткой постельке. Поэтому занимайся им сам. Спасибо за пиво. Вели своим босякам не класть в другой раз столько перца.

* * *
Илльо проснулся раньше чем собирался — его растормошил Берен. Горец был в одежде охотника, в подбитом мехом кафтане, черном башлыке, которые горцы носили вместо шапок, в дирголе своих цветов и при оружии.
— Ты едешь или нет? — спросил он.
Илльо поднялся не без труда.
— К чему такая спешка?
— Ты хочешь узнать, как на самом деле обстоят дела? Тогда поехали сейчас.
— Я назначил поездку на послезавтра…
— Ага. И об этом уже все знают. Вставай, одевайся — кони заседланы и ждут.
Илльо оделся, по настоянию Берена, не в одежду рыцаря Аст-Ахэ, а в платье обычного северянина, спрятав свой знак айкъет'таэро и полученный от Гортхауэра браслет под одеждой.
Первым делом они поехали на север, к Бар-эн-Эмин, где была одна из главнейших сборных точек. Во всяком случае, Илльо надеялся, что там стоит орудийный раэганон, и орудия собираются вовсю.
— Командовать им назначен некто Финвег Мар-Мэрдиган, — сказал Илльо. — Ты знаешь его, Берен?
— Если это тот самый Финвег Мар-Мэрдиган, которого я знал как Финвега Фин-Мэрдигана, то да.
— И что ты можешь о нем сказать?
Берен пожал плечами.
— Если в хэло, то он хорош в обороне — для нападения ноги коротковаты, и дыхание тоже. Если на поясах, то меня он валял — ловкости и силы хватало. Птицу был плохо, на медведя ходил два раза, охотился на волков…
— Илльо имел в виду не юношеские забавы, — Тхуринэйтель перебила Берена так бесцеремонно, что даже айкъет'таэро стало неловко.
— А если он говорит о настоящем деле — то в настоящем деле я его и не видел. В последний раз мы встречались при Кэллагане… — Берен вдруг нахмурился, потер лоб, словно у него кружилась голова.
— При Кэллагане, — повторил он наконец уверенно. — Но меня тогда один ретивый стрелок приколол стрелой к седлу. Скверная была рана, я после нее долго валялся… А Финвег думали, погиб, оказалось, попал в плен… Переметнулся к вам… Когда я бегал по здешним лесам, хотел его поймать, свернуть ему шею. Хотя против него самого за душой ничего не имел.
— Что он за человек, если не говорить о его боевых качествах? Умен ли, смел ли, добр?
— Ильвэ, о чем ты спрашиваешь? За десять лет и камень мхом обрастает. Мэрдиган был добрым, великодушным и не особенно умным. Каким его сделали ваши рудники — один Моргот знает…
— Берен, я прошу тебя не употреблять этого слова в моем присутствии, — сухо сказал Илльо. — Если тебе доставляет удовольствие причинять мне боль, ты, конечно, не прекратишь называть Учителя оскорбительным именем, данным ему эльфами, но я хочу тебя предупредить, что я — не Болдог и не девочка вроде Даэйрэт. Ты не подобьешь меня на драку и не заставишь расплакаться.
Он не глядел на Берена, говоря эту отповедь, но на смех горца с изумлением обернулся.
— Так ты думаешь, я называю Моргота Морготом только чтобы достать тебе до печенок?
— Не знаю, что и думать. Поначалу я думал, что ты говоришь это просто по привычке. Но тебе несколько раз намекнули, что эта привычка оскорбляет окружающих — неужели ты так ничего и не понял? Остается только считать эти оскорбления умышленными.
— Ильвэ, — процедил Берен. — А тебе не приходило в голову, что я и в самом деле могу считать вашего Учителя тем, кем я его и называю — Черным Врагом? От всего сердца?
— Если твое мнение противоречит мнению окружающих, лучше держать его при себе.
Они ехали на запад, и по сторонам дороги тянулся мрачный ельник. Небо было не ясным и не пасмурным, а словно бы в дымке — прозрачные облачка заволокли его от вершин Криссаэгрим до вершин Гвайр. Любая дорога в Дортонионе была дорогой вверх или вниз, и сейчас она шла вниз. Дортонионский тракт пролегал ровно по дну долины, и им предстояло его пересечь.
— Но как же, — не выдержал Илльо, — ты можешь служить Учителю, считая его своим врагом?
На лицо горца легла тень.
— Он купил меня, — глухо сказал Берен. — Я обязан подчиняться и служить, телом и разумом. Но души я не продавал, и любить его я не обязан.
Тхуринэйтель, все время державшаяся чуть позади, хохотнула. Илльо тоже улыбнулся. Их было несколько таких — кого судьба забросила на ту сторону разделившей эдайн и северян стены. Все они начинали одинаково: ваш Учитель — черный Враг, убийца и негодяй. И заканчивали тоже одинаково: встретившись с Учителем лицом к лицу, они рано или поздно начинали его любить.
Они не торопились, и к Бар-эн-Эмин добрались только к вечеру. Дорогой встретили небольшой отряд орков, женщин, мывших в ручье одежду, обоз с фуражом и стадо, что гнали три десятка безоружных молодых мужчин, почти мальчишек, под конвоем орков. И, уже въезжая в ограду одного из лагерей, окружавших Бар-эн-Эмин, увидели виселицу с двумя трупами, а под ней — козлы с привязанным к ним, избитым в кровь человеком.
Он был рыжим и, как большинство рыжих, белокожим, поэтому рубцы и потеки крови пламенели так, словно были нарисованы киноварью. Он дрожал от боли и холода, свесив голову на грудь.
Краем глаза Илльо увидел, что Берен закусил губы. Орк из Волчьего отряда даже не покосился в их сторону — в них не узнали рыцарей Аст-Ахэ.
Беспрепятственно они проехали по всему лагерю, и Илльо мысленно сделал первую пометку. Потом он сделал еще несколько: при виде безобразной свалки перед орочьим кошем, покосившейся изгороди, явно подвыпившего полуорка… Лишь когда он спешился, чтобы войти в палатку начальника, айкъет'таэро этого знамени, двое людей скрестили перед ним копья.
Илльо показал свой ярлык (53), и его пропустили. Командир, северянин, судя по виду — с примесью восточной крови, обедал. Рядом с ним за столом сидел орк — десятник, командующий здешним звеном Волчьего Отряда.
— Кто такие? — резко начал человек, но при видя ярлыка подобрался, вскочил и отодвинул блюдо в сторону, одновременно приглашая, отведать что послали боги. Айкъет'таэро Аст-Ахэ стоял на ступень выше айкъет'таэро коронных войск.
— Благодарю, мы сыты, — хотя это было неправдой, Илльо намеревался поужинать только в Бар-эн-Эмин. — Ты командуешь этим знаменем?
— Истинно так. Мое имя — Улад, сын Лейва. По высокому промыслу Учителя и приказу Гортхауэра собрал знамя из дортонионских добровольцев…
— Что ж они у тебя бегут, добровольцы-то? — глухо спросил Берен. — Кормишь плохо?
— Это быдло как ни корми, а оно все будет в свои норы удирать, — проворчал орк.
— Тебя спрашивали? — снизив голос до полушепота, Берен приблизился к нему. Орк выбрался из-за стола.
— Ты, я смотрю, той же породы, — сказал он. — Что, и тебя поучить уму-разуму?
Орк взялся за плеть, и Берен позволил ему даже развернуть и занести ее — прежде чем молнией вылетела из-под плаща ската. Первым же ударом Берен отсек орку руку, а потом нанес еще несколько ударов, сопровождая каждый выкриком:
— Никогда! Больше! Не смей! О нас! Так! Говорить!
Орк не ожидал удара с левой руки, он вообще не думал, что Берен вооружен, так как диргол полностью скрывал ножны. Умер он быстро, ибо каждый из нанесенных Береном ударов был смертелен сам по себе. Земляной пол впитывал кровь, но ее было слишком много — и ручеек потек под ноги Илльо и Тхуринэйтель. Те отстранились брезгливо. Стены палатки тоже были забрызганы, как и лицо, и плащ Берена.
Он расстегнул пряжку у пояса и снял изгаженный диргол. Вытер им лицо, вытер скату, вложил ее в ножны, а плащ швырнул на мертвое тело. Потом перешагнул через скамью, пододвинул к себе миску с ложкой, хватил ячменной каши и кислой капусты, после чего сказал:
— Продолжаем беседу. Ну так отчего бегут твои добровольцы? Это же беглых ты развесил возле ворот?
— Ты… Ты… — северянин переводил взгляд с него на его диргол, валяющийся на полу. Двое стражей, вбежав в двери, топтались, не зная, что делать.
— Я, я, — улыбнулся Берен. — Истинно так, это я. В дирголе своих цветов, не скрываясь проехал в твой лагерь. Только что на лбу не написал «Берен Беоринг». И тебя разделал бы как зайца, и ушел бы, и вы бы еще долго искали в ущельях ветра. Господин из Аст-Ахэ уже полюбовался на твои порядки. Если он только пальцем сейчас кивнет — отправишься следом за этим орком.
— Вы двое, — сказал Илльо стражникам. — Привести сюда коморника, и быстро. Потом — всех командиров, от десятников и выше.
Едва те вышли из палатки, как послышался топот — вбежали орки.
— Вовремя, — Илльо показал ярлык. — Заберите эту падаль и унесите из лагеря. Командный знак — мне.
Орки поняли, что возмездия не получится и унесли зарубленного командира.
— Господин, — севшим голосом спросил северянин. — Как так вышло, что он…
— Гортхауэр, Повелитель воинов, взял его на службу, и хватит об этом.
Первым явился коморник, и Илльо поначалу велел показать все прибыточные записи, потом все расходные, потом отчитаться в них, а уж на после он отложил осмотр кладовых. Начали по одному стягиваться командиры.
— Все здесь? — спросил Илльо.
— Все, кроме одного.
— А где он?
— Под виселицей, — мрачно ответил кто-то.
— Отвязать и привести сюда, — скомандовал Илльо. — Если его вина велика, наказание мы потом возобновим.
Рыжий оказался ранкаром стрелков. На ногах он держался нетвердо, но все-таки держался, и сесть ему Илльо не позволил.
— Сейчас, — сказал он, — вы соберете свои отряды при полном оружии и доспехе. Я желаю знать, как скоро это будет сделано. Идите.
Когда все разбежались, Илльо взял коморника чуть ли не за шиворот и поволок его осматривать погреб с запасами. Айкъет'таэро, Берен и Тхуринэйтель пошли следом.
Илльо обнаружил большую недостачу в солонине, прель в сухарях и горохе и гниль в соленой рыбе. Капусты, меда и яблок, предписанных в прибыточной записи, не было вовсе. Коморник плакался, что в записях это есть, а на деле не привезли. Илльо спросил, отчего он не жаловался по начальству, и услышал в ответ, что некому жаловаться, поскольку как раз начальство-то все и разворовало. Илльо взял коморника за бороду и несколько раз ткнул лицом в прелый горох, а потом запер в погребе и пошел на поле, где построили солдат. Дорогой, проходя мимо котлов, где варилась солдатская еда, он сунул нос в один из них и тут же зажал его. Берен, понюхав в свою очередь, сказал, что если уж тут взялись варить с кашей онучи, то надобно брать не прошлогодние, а третьего года: прошлогодние недостаточно сальны. Кухарь пожал плечами — видно, что-то в этом духе ему говорили по семь раз на дню.
Построенное знамя выглядело лучше, чем Илльо ожидал. Вот только доспехи были не у всех.
— Не привезли сколько надобно, — ответил командир на вопрос лорда-наместника. Илльо даже не стал спрашивать, отчего он не жаловался по начальству — зато еще один вопрос добавился к списку тех, которые он собирался задать в Бар-эн-Эмин.
— Сколько времени они уже здесь? — спросил он вместо этого.
— Без малого шестьдесят дней.
Встав сбоку от строя, Илльо скомандовал:
— Перед вами враг, наступающий конной лавой. Пятистрельный залп и «изгородь».
В строю началась суета. Как обычно у новичков, копейщики замешкались со щитами и копьями, как обычно, самострелы передавали вразнобой, и вместо пяти страшных волн каленого железа вышла беспорядочная стрельба, длившаяся минуты полторы. За это время воображаемые конники уже смяли и раскрошили копытами весь строй, и лишь когда это произошло, не подозревающие о своей смерти копейщики встали и выставили «изгородь», направив упертые тупым концом в землю копья вперед и вверх и подперев их ногами.
Лишь на левом фланге все сумели сделать вовремя, и то не весь полк, а только один ранк.
— Кто командир? — спросил Илльо.
Командиром оказался тот самый, поротый рыжий. Он подковылял на призыв, опираясь на копье. Кожаный доспех на нем был надет как попало, нигде не застегнут — и даже так причинял сильную боль.
— Как тебя зовут? — спросил Илльо.
— Анардил Фин-Риан, господин.
— За что ты был наказан?
Стрелок опустил глаза.
— Он взывал к демонам, — ответил за него иэро-кано.
— К демонам? — не понял Илльо.
— Я призывал Валар, — признался Фин-Риан.
— Зачем?
— Так сразу и не скажешь… Когда я хочу получше прицелиться, я всегда их призываю… Манвэ, Оромэ и Тулкаса…
— Демонов-убийц, — сплюнул Улад.
— И как, действует? — с неподдельным интересом спросил Илльо.
— Нет… уже, — рыжий опустил голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186