* * *
— Что это они там веселятся? — поморщился Скулгур. — Неужели этот размалеванный шут рассказывает что-то очень смешное? Борги! Поезжай на тот берег, остановись на полпути между нами и этими голодранцами. Вызови этого весельчака на разговор и спроси его, что такого смешного он сказал своим людям. Может быть, и мы повеселимся. Заодно передай, что если они хотят унести свои задницы отсюда целыми — у них на это есть ровно столько времени, сколько первый отряд будет переправляться через реку. Иначе мы проложим сквозь них алую просеку, а их скальпы украсят наши знамена, и тогда мы посмеемся еще раз.
— Слушаюсь! — молодой орк тронул свою волчицу, заставляя ее войти в воду. Бешеный Брод обмельчал, но течение все равно было сильным, а волк — не конь, там, где коню по брюхо, волку — по горло. Скулгур поднял руку — за Борги последовали все остальные.
Фреридуин был жадной, злой речкой. Опасной, как все эти горы. Бешеный брод не зря получил свое название — не проходило года, чтобы здесь, на переправе, не тонул кто-нибудь. Только двое всадников могли перейти брод плечом к плечу, так что тридцатка переходила через реку, вытянувшись колонной по пятнадцать, а длинная сотня — колонной по шестьдесят, а знамя — колонной по двести сорок.
Увидев, что переправа будет делом неспешным, Скулгур отдал приказ надеть шлемы и затянуть ремни на доспехах. Они передвигались в состоянии половинной готовности, никто не ожидал такого подарочка. С другой стороны, подумал Скулгур, парням будет полезно размяться перед настоящей дракой. Повторить урок — как бить пикой бегущего человека, чтобы оружие не увязло в теле, как рубить сопротивляющегося пехотинца, как брать в кольцо и резать, словно овец… Стадо взбесившихся рабов — подходящий предмет для такого урока.
Борги остановился на полпути между войском Скулгура и горцами, поднял над головой пику и помахал бунчуком.
Волчица под Скулгуром внезапно дернулась и тявкнула, пытаясь достать что-то зубами из плеча. Кто-то выругался. Кто-то вскрикнул. Орк увидел, что в плече его зверюги болтается, зацепившись наконечником, стрела.
Он поднял голову.
— Орк! — крикнули с одного из холмов, выпятивших свои груди в речку. — Орк, сын шлюхи и вора! Косоглазая тварь, недоумок! Зачем ты взгромоздился на суку, ты же мерин!
Увидев, что ему удалось привлечь внимание Скулгура, горец — совсем мальчишка — повернулся к нему задом, спустил штаны и нагнулся. Потом опять надел штаны, развернулся, свистнул в пальцы и швырнул в орков камень, подобранный тут же. Его дружки с луками и самострелами выпустили новый жиденький залп. Стрелы никого не убили и даже не причинили серьезных ранений, но они раздражали. Гораздо опаснее были камни: они реже долетали, но, падая с высоты, набирали большую силу и били больно даже сквозь доспех.
— Эй, ты! — крикнул Скулгур. — Зачем ты показал мне задницу? Хочешь познакомить ее с моей плеткой?
— Какую задницу, орк? Я показал тебе зеркало!
— Спустись вниз — я сделаю с тобой то же, что делал с твоей матерью и с твоим отцом!
— То есть, вылижешь мне сапоги и поцелуешь меня в зад? Если ты так хочешь — поднимайся сам! Что ж ты не идешь, орк — запутался в соплях? Или своими косыми глазами не видишь, кто из нас я?
Орки ответили потоком ругательств, несколько стрел полетели вверх — и, потеряв при наборе высоты силу, по дуге опустились в траву и камни на холме. Только одна попала в цель — вонзилась пониже спины одному из насмешников. Орки поприветствовали свою удачу свистом и улюлюканьем, но тут на них обрушился целый град камней. Скулгур, хрипя от злости, выкрикнул самое страшное оскорбление, какое только смог выдумать:
— Твою мать имели эльфы!
Ответом был громкий смех. Камни полетели еще чаще. Больше всего эти камни досаждали тем, кто уже начал переправляться на ту сторону: попадая в воду слева и справа, они пугали зверей, а волк, оступившись на переправе Бешеного Брода, вполне мог уйти в омут и утянуть за собой всадника, а мгновение спустя течение отнесет их на двадцать футов от переправы, и никакой возможности спасти их не окажется — здесь крутые берега и есть только один спуск к воде.
Всадники переправлялись, подняв над головой щиты. Пока Скулгур переехал на ту сторону, в щит ему попали трижды. Те стрелки, что успели переправиться, спешились и начали стрелять в горцев. Когда двое или трое оборванцев упали ранеными, стало полегче — они уже не так нахально подходили к самому краю, и кидали камни неприцельно. Зато, приблизившись, всадники Скулгура дали им возможность выбирать булыжники весом побольше, и этой возможностью мерзавцы немедля воспользовались.
Орки переругивались с горцами, обмениваясь стрелами и непристойными жестами и все сильнее входя в раж. Скулгур тоже начал распаляться: никогда еще этот скот не вел себя так дерзко!
Вернулся Борги, более обеспокоенный, чем можно было ожидать после встречи с вожаком шайки босоногих недоумков. Скулгур увидел, что предводитель горцев отъехал к своим и спешился. Кто-то увел его коня за строй.
— Рассказывай, — велел Скулгур. Другие вожди, Кхэру и Орту, подъехали поближе, чтобы слышать.
— Я сказал ему, как ты велел, кхэнно, — Борги поклонился. — Сказал, что если они сложат оружие и сдадутся на милость Повелителя Воинов, то, возможно, сохранят свои жизни. Сказал, что это лучшие условия мира, которые мы можем им предложить…
— Короче, — перебил его Скулгур.
— Он ответил, что они пришли сюда биться, а не мириться. Сказал: «Передай своим хозяевам, что сегодня мы так или иначе положим конец всем нашим обидам и унижениям. Если они хотят остаться в живых — пусть сложат оружие здесь и убираются к Морготу. Если они хотят умереть — пусть нападают: мы встретим их лицом к лицу».
— Пока что они показывают нам только задницы, — засмеялся Кхэру.
— Что же это за пес? — под нос себе проворчал Орту.
— Это Берен, сын Барахира, — ответил Борги. — Я узнал его, господин, да он и сам назвался.
— Он же за нас! — удивился кто-то из вожаков помельче.
— Он предал, — оскалился Орту. — Я знал, что этим горцам нельзя доверять! Кто перекинулся один раз — перекинется и в другой!
— Да наплевать и растереть, кто бы он ни был! — Скулгур дотронулся до рукояти меча. — Посмотрите, что за сброд! Рабы с рудников, лапотники, даже бабы! Мы разбросаем их кишки отсюда до озера Айлуин, а те, кто останется в живых, будут завидовать убитым.
— Арра! — подхватили орки, слышавшие эту речь; но ликование было испорчено: со скалы, откуда горцы бросали камни, кувыркаясь в воздухе, в самую гущу конников полетел бочонок. Возникло короткое замешательство, те, на кого летел этот снаряд, попытались отклониться, а поскольку не было ясно, куда именно он летит, случилась некоторая сутолока, и когда бочонок грянулся о землю, он все же перед тем задел по щиту одного из всадников, сбив того с волка и сломав ему руку. Но унижение было куда хуже потери: разбившись, бочонок разбрызгал на всех окружающих свое содержимое — зловонную жижу, состоящую главным образом из конского навоза — но не только из конского.
Скулгур не мог этого стерпеть. Он был воином от рождения, никогда в жизни его руки не касались орудия, которое не было оружием. Он презирал тех, кто занимается ручным трудом; для таких в орочьем языке было только одно слово — «снага», раб. И ни один снага не смел даже смотреть в глаза воину. Скулгур презирал эдайн за то, что у них воином могут назвать каждого, кто способен держать оружие; за то что их князья не чуждаются работы и отсылают своих наследников пасти овец вместе с простыми мальчишками. Если у этого народа такие обычаи, значит, это народ рабов, и то, что какая-то их доля зовет себя воинами — всего лишь досадное недоразумение. Уже за то, что эти ублюдки не падают ниц при виде его отряда, они заслуживают смерти. За то, что осмеливаются бросать ему вызов и угрожать — заслуживают смерти дважды. Трижды — за то, что они поднимают оружие против воинов Мелькора!
Полностью переправиться успел только один хэрт. Что ж, разметать по долине этот жидкий строй — одного хэрта вполне хватит. Скулгур отдал команду, вожди подняли своих воинов, развернули четыре ряда по длинной сотне в ряд. Более широкого строя все равно бы не вышло в этой узкой долине.
Две сотни всадников на волках должны были прорвать строй — горские недоноски уже сбились на своей жалкой засеке в линию, загородившись щитами. За всадниками следовала пехота. Скулгур не собирался ждать, пока переправятся все — слишком большая возникнет толчея. Сначала — расчистим место…
Он поднял голову и завыл по-особому, отдавая команду волкам. И волки ответили таким же воем. А потом — прянули вперед, свесив языки. Перепрыгнуть укрепление, смять, свалить, раздавить жалкую шеренгу щитоносцев — и начнется кровавый пир…
Бывало и так, что при виде атакующих волчьих всадников противник просто не выдерживал и показывал спину. Скулгур почти рассчитывал на это. Почти. Поэтому перехватил пику, чтобы нанести первый удар — сразу, как только волк перемахнет через препятствие и своим телом пробьет строй.
Вражеские ряды приближались… Орк уже мог различить их рожи — размалеванные красным и черным; уже видел, как блестят белки глаз. Остались считанные шаги, когда безумные полурабы вдруг отбросили щиты и подхватили с земли…
Волк прыгнул!
…подхватили с земли, выставляя перед собой, длинные заостренные колья.
Визг, биение черного мохнатого тела, всем своим весом налетевшего на пронзающее дерево… Скулгур перелетел через голову своего животного и упал в середине вражеской толпы — под мечи, под топоры, под крестьянские вилы…
Волчья атака захлебнулась. Огромные твари еще корчились на кольях — их рубили в куски как можно быстрее: подбегала пехота. Первый ряд снова подобрал щиты, войско качнулось вперед — трупы волков сами собой образовали второй уровень засеки — и сшиблось с накатившей лавиной пехотинцев.
* * *
Гили видел все это с холма — и волчий бросок, и то, как он был встречен в колья, и завязавшуюся рубку.
Берен сказал — когда пехота как следует ввяжется. Это — то, о чем он говорил? Как следует или не как следует?
Гили поднял с земли знамя, из выданной хозяином ткани и найденной на месте палки, отчаянно закрутил белым полотнищем в воздухе…
* * *
— Налега-ай! — заревел Фин-Рован, увидев сигнал. Погонщики стегнули волов, сотня рук напряглась в бешеном усилии: люди и животные тянули так, что казалось, толстенные канаты сейчас не выдержат. Один и вправду лопнул, ударив и отбросив погонича, оторопевшие волы проскакали несколько шагов вперед, не понимая, что случилось — но все остальные канаты и веревки выдержали: бревна, подпирающие плотину, вылетели все разом. Какое-то время казалось — ничего не изменится: все так же текла, перехлестывая через край плотины, вода, все так же рокотал Фреридуин — но еще сердца не успели отсчитать десяток ударов, как к этим звукам прибавились другие: треск бревен, лишенных подпорки и выгибающихся под напором воды, скрежет камней по гальке… Эти звуки нарастали, нарастали, и — все произошло в один миг: какое-то бревно лопнуло с оглушительным звуком, за ним — другое, третье, а потом — волна снесла всю плотину разом: так большой и сильный человек одним движением плеч рвет ветхие веревки. Злая река, Фреридуин, высвободилась из плена — и кинулась к Бешеному Броду огромной волной в два человеческих роста высотою.
* * *
Горцы какое-то время, казалось, готовы были сломаться, дрогнуть и побежать. Но в следующий миг все переменилось: прогнувшийся было горский строй качнулся в другую сторону, выгнулся клином — уже направленным в гущу атакующих — и пошел вперед. Орки откатились к реке, люди продолжали теснить — и на переправе случился затор. Отступавшие смешались с теми, кто только что переправился и рвался в бой, те оттеснили назад переправлявшихся, переправлявшиеся начали оступаться и падать в воду, течение немедленно уволакивало их прочь… На другом берегу передние, которые уже готовились вступить в воду, попытались отступить, но задние, еще не совсем понимая, в чем дело, теснили их вперед… Гили закричал от радости и еще яростнее замахал флагом. Можно было этого и не делать — он увидел промельк белого на вершине дальнего холма и знал, что сигнал получен — но он не мог с собой справиться. Следовало бросать здесь знамя и бежать к месту боя, если он хотел еще на что-то успеть — однако Гили не мог удержаться от соблазна увидеть, что же будет дальше.
Прошло еще сколько-то времени — Гили не знал, сколько. Горцы, оттеснив врагов вниз по склону, остановились там, где Берен вел переговоры с орком-посланником. Орки наконец-то разобрались, где у них что и готовились к новой атаке.
И в это время вниз по реке пошел белый вал высотой в два человеческих роста. Ветер донес до Гили вопль отчаяния, вырвавшийся из полутора тысяч орочьих глоток — прежде чем смерть, накатившаяся пенной кипенью, поглотила черное войско.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186