Бревна, камни, смытая с берегов грязь — все это летело вниз по течению со скоростью бешеного коня, снося все на своем пути — словно не хватило бы той дикой силы, которую таила в себе освобожденная вода.
Не более трех сотен орков осталось в живых — те, что были в первых рядах атакующих: вода не добралась до них. Зато горцы, едва схлынул вал, бросились на врага, не раздумывая и не давая ему опомниться.
Гили, увидев, что исход сражения ясен, побежал вниз. Когда он, обливаясь потом, добрался до Бешеного Брода, все уже было кончено. Трупы волков и орков сбрасывали в поток, от Ущелины двигался Фин-Рован с теми, кто городил и разрушал запруду.
Гили был узнан — его рыжие вихры примелькались.
— Ярна ищешь, парень? Вон там я его видел, — показал рукой один из воинов — деревенский парень, деловито обдиравший с убитого орка кожаный панцирь. Парень был в меру худым и костистым, орк — в меру крупным, так что панцирь мог и сойтись, если распустить ремни. Видимо, парень не собирался в ближайшие дни покидать войско, а орочий кожаный панцирь — лучше, чем никакого.
Берен и в самом деле был там, где показал горский парнишка — у реки. Опустившись на колени на плоском камне, он смывал с лица жуткую раскраску, и, видимо, делал это довольно давно, причем без всякого успеха. Диргол его был обмотан вокруг пояса, старинный бронзовый панцирь валялся у реки на земле. Пластины, еще утром ярко блестевшие, теперь были покрыты кровью и грязью. Гили присмотрелся — не ранен ли Берен — но, кроме нескольких пустяковых царапин и ссадин на руках, ничего не увидел. Князь был от колен до макушки забрызган кровью — но, хвала всем Валар, не своей. Как он ни искушал судьбу, выйдя на врага почти без доспеха — судьба хранила его сегодня.
— Удача с тобой, князь, — сказал Гили, кашлянув.
— Знаю, — проворчал Берен. — Посмотри, я все отмыл?
Гили посмотрел и покачал головой. Как ярн ни старался, а вокруг глаз все еще было черно и красно — только черное и красное перемешались, образуя темно-бурое.
— Ну так иди сюда и помоги мне!
Гили, перепрыгивая с камня на камень, добрался до него и, обмакнув в воду рукав, принялся смывать краску. Разведенная на смальце, холодной водой она снималась очень плохо.
— Вроде все, — сказал Гили, закончив.
Берен поднялся и направился к берегу. Уже в шаге от него оступился, поскользнувшись на мокром камне, и оказался по колено в воде. Даже не выругался — вышел из воды и поплелся вверх по долине, по пути подобрав и забросив за спину свой древний панцирь.
Горцы утомились настолько, что не стали даже хоронить своих мертвых — просто сложили их у засеки. Шесть рядов по двенадцать человек.
— Вот так, — услышал Гили голос Фин-Рована. Обернулся — здоровяк стоял совсем рядом. — И не узнали мужики, что победили.
Не только мужики — среди убитых были две женщины. Одна — совсем молодка, другая — уже с проседью в волосах. Седая была убита пикой, молодой проломили голову чем-то вроде палицы. Было и четверо эльфов…
— Как много, — удивился Гили.
— Много? Ты, парень, не знаешь, что такое «много»! Я думал, будет больше… Раза в два, а то и в три! Но на нас сегодня все Валар смотрели, не иначе.
— Рандир! — Берен обернулся. — Отбери из своих людей тех, кто посвежее и поставь их в караул. И… когда вода спадет, можно будет послать кого-нибудь, узнать, как ваши пощипали орочьих обозников. Когда обоз доставят сюда — дай людям ровно столько, чтобы один раз поесть, но до отвала. Остальное — стеречь как зеницу ока. Всем, кто не занят — отдыхать. Когда солнце присядет на горы, буди меня и всех, кто сейчас завалился спать. Мы вас сменим.
— Будет сделано, — кивнул Рандир.
— В ином случае… Ладно, сам поймешь. Руско, иди за мной.
Гили побежал за ним — к тому месту в камнях, где они оставили коня и вещи. Берен развернул узел, достал из плаща рубашку и куртку, оделся. Обернулся дирголом по плечам, сбросил сапоги и лег на расстеленный плащ, головой на седло.
— Ложись и отдыхай, — сказал он, уже закрыв глаза.
Гили не нужно было просить дважды — он тоже разулся и лег рядом.
Конь бродил чуть в стороне — пофыркивал, пощипывал молоденькую траву. Воздух был холодный, но земля уже прогрелась, камни источали тепло, и Гили разнежился, как ящерка. Чтобы солнце не било в глаза, он прикрылся рукой.
Это и есть — война? Это и есть — победа? Он слишком устал, чтобы радоваться, а Берен и те, кто бился с ним, устали еще больше. Ведь многие из них перед тем как пойти в бой, ночь не спали, громоздили плотину… А он так и не поел… Здесь, наверное, мало кто поел, и совсем нет тех, кто поел досыта… Нужно будет, проснувшись, поискать чего-нито, а то живот к спине присох. Орочьи обозы… Вот бы добраться до них…
Кто-то начал тормошить его за плечо. Да что это такое, рассердился Гили, он еще и уснуть-то не успел, а уже будят.
— Рыжий, вставай, баран сам к тебе не поскачет — он жареный!
— Ка… ы-ы-э… — зевнул Гили, садясь -…кой баран?
— Обыкновенный! Четыре ноги, одна голова. — Рандир начал злиться. — Орочьи припасы принесли, чуешь?
Над долиной плыл вкусный дух — дым, пар и жареное мясо. Гили окончательно проснулся и тряхнул головой. Солнце ушло далеко на запад — они спали никак не меньше трех часов.
— Ярн, — он потормошил Берена. — Проснись. Тебе вечеря готова.
— Пошел вон, — ответил тот, почти не разжимая губ и совсем не просыпаясь.
— Это все, — сказал Рандир. — Я, думаешь, не пробовал? Другого от него сейчас сам Саурон не добьется — так его эта битва уходила.
«Не битва», — подумал Гили, вспомнив серебристое сияние Палантира во мраке землянки.
— Жаль, я не видел! — сокрушался Рандир, когда они спускались к костру. — Ох, говорят, хорош был наш лорд! Меч в его руке разил так быстро, что не разглядеть клинка, а вражеские лезвия отскакивали от ярна как от заговоренного, хоть он и был почти без доспеха. Нехорошо это — держать обиду на своего лорда, а все же я на него малость в обиде, что поставил меня там, на плотине, а не здесь. Но ничего… Хвалить Валар — это битва первая, но не последняя.
Они подошли к костру, где и в самом деле пекли на углях целого барана. Рядом с вертелом, на поперечине поменьше, висел над огнем котел с похлебкой. Двое эльфов — Элвитиль и еще один, с выжженным на лбу клеймом, сейчас скрытым повязкой, резали ложки.
Костры горели по всему лагерю, люди ели и пили — орки везли припасов на двухтысячное войско, а горцев и тысячи здесь не было. Берен обещал, что победители вдоволь насытятся — и не солгал. Не солгал и в другом — те, кто не погнушался обобрать трупы, сменили свое рубище на крепкую и новую одежду, разжились доспехом и оружием. Весь металл с орков и волков ободрали тщательно — железо уже само по себе было ценной добычей, пусть даже и орочье, дрянной ковки.
— Садись, — Рандир показал пареньку на свободное место. Гили сел, и только сейчас заметил, что у этого костра собралось что-то вроде головы войска: Лэймар, Элвитиль, Рандир, Мар-Леод… Гили не знал остальных, но они, видимо, тоже были чем-то вроде ватажков.
Эльф протянул Гили ложку. Похлебка еще не доварилась, но за барана принялись — отрезали с бедер ломти, еще сырые внутри, уже подгоревшие почти дочерна снаружи. Гили взял свою долю на листе лопуха и принялся жевать.
— Я вот что думаю, — начал Рандир, как бы ни к кому не обращаясь. — Этот отряд двигался на запад, к Бар-эн-Эмин. Туда сейчас стягиваются все сауроновы войска — кроме всякой швали, которую собираются оставить здесь на хозяйстве.
— По всему Дортониону горят костры на вершинах гор, — прищурился Лэймар. — Этим, которые на хозяйстве, будет солоно.
— Так-то оно так, — согласился один из мрачных мужиков. — Но что делать с войском? Соберет его наместник, и двинет на нас…
Гили понял, зачем его позвали. Этот разговор должен был состояться. Скоро угар победы пройдет, и люди поймут, что они, даже если соберутся вдесятеро большим числом — не армия. Вожаки это уже поняли. Они хотят знать, что делать дальше. Хотят знать, что собирается делать Берен.
— Не двинет, — сказал паренек, когда все взгляды сосредоточились на нем.
— А почем ты знаешь? — недоверчиво спросил кто-то из рудничных.
— У меня есть два глаза и два уха, — Гили удивился, поняв, что говорит, как горец. — Я толкался возле войсковых и пел по хэссамарам. Все говорят о наступлении на Хитлум.
— Верно, — поддержал Рандир. — Ярн тоже говорил о наступлении на Хитлум.
— Хитлум — рыба в озере. А мы — рыба в ведре, — заспорил рудничный. — Которую легче споймать?
— Которая сама в руки плывет, — пробормотал мрачный мужик.
— К чему ты клонишь? — не поворачивая в его сторону головы и не прекращая жевать, спросил Лэймар.
— Бежать надо. До Аглона — день пути, оттуда — еще три дня ходу до Химлада. Здесь нам жизни не будет. С Дортонионом кончено.
— Я так не считаю, — заговорил клейменый эльф. — Эарн Берен никогда не походил на человека, склонного к поступкам необдуманным. Отчаянным — возможно, но даже отчаянные поступки он продумывает как следует. Посмотрите на то, что мы сделали сегодня. Почему мы победили? Потому что не могли не победить — так эарн построил битву. Мы не совершали усилий сверх необходимого, не творили чудес — но справились с армией, которая была вдвое больше и сильней.
— Такая удача два раза не выпадает.
— Да при чем здесь удача! — рыкнул Лэймар. — При чем здесь удача, когда он сюда ехал, уже заранее зная, что будет делать и как! Он и дальше знает, не беспокойся!
— А я и не беспокоюсь, — огрызнулся рудничный. — Чего мне беспокоиться. Мы тут утопили две тысячи орков — и радуемся, как дураки, а к Бар-эн-Эмин стягиваются двадцать без малого тысяч войска — так чего мне беспокоиться? Наш ярн дунет, плюнет — и всей этой оравы как не бывало! Он же, едрена вошь, все знает и все может.
— Рандир, — поднял голову Леод. — А что ты скажешь?
Гили осмотрелся. Все ждали ответа Рована.
— Он говорил, что у нас будет войско, — прогудел Рандир. — Поверьте ему. Разве обманывал он вас когда-нибудь?
— Нет, — Лэймар потрогал бороду. — Меня — нет.
— Меня тоже, — тихо сказал Леод.
— И меня, — опустил ресницы Элвитиль. — Он вернул нам свободу. Наше право — ею распорядиться.
— Я в руднике не подох, — прохрипел мужик. — И здесь подыхать не хочу. Что цепи сбил — спасибо ему. Я их долго носил и новые надевать не тороплюсь. Мы, рудничные, так думаем: дрались мы не хуже прочих, и нас тут — треть от общего числа. Значит, треть добычи — наша. Мы ее забираем и уходим через Аглон.
Гили почувствовал, как Рандир ткнул его локтем в ребра, поймал взгляд Леода — и тихонько отполз от костра на заднице. Рудничные не обратили на него внимания — так, подошел мальчишка мясца погрызть… Убедившись, что никто на него не смотрит, Гили не торопясь пошел туда, где отдыхали стрелки.
Все они спали, раскинувшись на траве. Бодрствовал только Фин-Риан. Чтобы не заснуть, он балансировал на «живом» камне и тянул себе под нос песню.
Руско он узнал издали.
— Что нужно лорду?
— Приказано разбудить стрелков, но только тихо.
— Будет сделано.
— Рудничные хотят отбить треть добычи и уйти через Аглон. Нельзя отдавать им обоз.
— Ясно, — Анардил соскочил с валуна и ткнул носком сапога двух храпящих товарищей. — Хэл, Падда! А ну, вставайте, только без шума.
Гили пошагал дальше. Эльфы расположились лагерем почти у самой воды.
— Юный оруженосец лорда? — удивился тот, что стоял на страже. Остальные — как и не спали — показались кто откуда. Их было мало, но Гили уже знал, что сила эльфов — не в том, что они берут числом.
— Это, — Гили не смог им соврать, что говорит от имени Берена и по его приказу. — Только что там, у костра, старшина рудничных сказал, что они хотят захватить обоз, взять треть добычи и уйти через Аглон. Вот…
Эльф-стражник кивнул и, повернувшись к остальным, что-то быстро сказал на нолдорине. Эльфы снова попропадали куда-то. Но Гили знал — они укрылись не для того, чтобы отоспаться.
К деревенским он решил не ходить: они народ шумный. Он не сомневался, что в нужный момент они примут сторону Берена против рудничных: в их домах было пусто и голодно, и отдавать треть добычи тем, кто унесет ее за Аглон, они не станут. Гили поспешил к Берену.
Тот спал все так же крепко — пинком не поднять.
— Ярн, — позвал оруженосец, снова тормоша его за плечо. — Проснись, бунт проворонишь.
— Пошел вон, — промычал Берен, переворачиваясь на другой бок.
Гили — была не была — нагнулся над ним и дунул что есть силы прямо в ухо. Берен дернулся, сгреб паренька за шиворот и отвесил ему затрещину. Вернее, почти отвесил — задержал руку в последний миг.
— Что случилось?
— Рудничные трэли хотят уходить и забрать часть добычи, — сказал Гили.
— Повешу, — Берен обулся, перепоясался мечом и перебросил диргол через плечо. — За то, что выспаться не дали — повешу.
Народ в котловине уже шумел. Стрелки Мар-Леода, заняв высоту и укрывшись за камнями, держали под прицелом окруживших орочий обоз рудничных, по другому склону выстроились эльфы — молча, без угроз и страшных гримас, но дела с ними иметь все равно не хотелось — а самый обоз защищали деревенские, из которых выделялась высокая горластая женщина, чья юбка была соткана в цвета Эйтелингов:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186
Не более трех сотен орков осталось в живых — те, что были в первых рядах атакующих: вода не добралась до них. Зато горцы, едва схлынул вал, бросились на врага, не раздумывая и не давая ему опомниться.
Гили, увидев, что исход сражения ясен, побежал вниз. Когда он, обливаясь потом, добрался до Бешеного Брода, все уже было кончено. Трупы волков и орков сбрасывали в поток, от Ущелины двигался Фин-Рован с теми, кто городил и разрушал запруду.
Гили был узнан — его рыжие вихры примелькались.
— Ярна ищешь, парень? Вон там я его видел, — показал рукой один из воинов — деревенский парень, деловито обдиравший с убитого орка кожаный панцирь. Парень был в меру худым и костистым, орк — в меру крупным, так что панцирь мог и сойтись, если распустить ремни. Видимо, парень не собирался в ближайшие дни покидать войско, а орочий кожаный панцирь — лучше, чем никакого.
Берен и в самом деле был там, где показал горский парнишка — у реки. Опустившись на колени на плоском камне, он смывал с лица жуткую раскраску, и, видимо, делал это довольно давно, причем без всякого успеха. Диргол его был обмотан вокруг пояса, старинный бронзовый панцирь валялся у реки на земле. Пластины, еще утром ярко блестевшие, теперь были покрыты кровью и грязью. Гили присмотрелся — не ранен ли Берен — но, кроме нескольких пустяковых царапин и ссадин на руках, ничего не увидел. Князь был от колен до макушки забрызган кровью — но, хвала всем Валар, не своей. Как он ни искушал судьбу, выйдя на врага почти без доспеха — судьба хранила его сегодня.
— Удача с тобой, князь, — сказал Гили, кашлянув.
— Знаю, — проворчал Берен. — Посмотри, я все отмыл?
Гили посмотрел и покачал головой. Как ярн ни старался, а вокруг глаз все еще было черно и красно — только черное и красное перемешались, образуя темно-бурое.
— Ну так иди сюда и помоги мне!
Гили, перепрыгивая с камня на камень, добрался до него и, обмакнув в воду рукав, принялся смывать краску. Разведенная на смальце, холодной водой она снималась очень плохо.
— Вроде все, — сказал Гили, закончив.
Берен поднялся и направился к берегу. Уже в шаге от него оступился, поскользнувшись на мокром камне, и оказался по колено в воде. Даже не выругался — вышел из воды и поплелся вверх по долине, по пути подобрав и забросив за спину свой древний панцирь.
Горцы утомились настолько, что не стали даже хоронить своих мертвых — просто сложили их у засеки. Шесть рядов по двенадцать человек.
— Вот так, — услышал Гили голос Фин-Рована. Обернулся — здоровяк стоял совсем рядом. — И не узнали мужики, что победили.
Не только мужики — среди убитых были две женщины. Одна — совсем молодка, другая — уже с проседью в волосах. Седая была убита пикой, молодой проломили голову чем-то вроде палицы. Было и четверо эльфов…
— Как много, — удивился Гили.
— Много? Ты, парень, не знаешь, что такое «много»! Я думал, будет больше… Раза в два, а то и в три! Но на нас сегодня все Валар смотрели, не иначе.
— Рандир! — Берен обернулся. — Отбери из своих людей тех, кто посвежее и поставь их в караул. И… когда вода спадет, можно будет послать кого-нибудь, узнать, как ваши пощипали орочьих обозников. Когда обоз доставят сюда — дай людям ровно столько, чтобы один раз поесть, но до отвала. Остальное — стеречь как зеницу ока. Всем, кто не занят — отдыхать. Когда солнце присядет на горы, буди меня и всех, кто сейчас завалился спать. Мы вас сменим.
— Будет сделано, — кивнул Рандир.
— В ином случае… Ладно, сам поймешь. Руско, иди за мной.
Гили побежал за ним — к тому месту в камнях, где они оставили коня и вещи. Берен развернул узел, достал из плаща рубашку и куртку, оделся. Обернулся дирголом по плечам, сбросил сапоги и лег на расстеленный плащ, головой на седло.
— Ложись и отдыхай, — сказал он, уже закрыв глаза.
Гили не нужно было просить дважды — он тоже разулся и лег рядом.
Конь бродил чуть в стороне — пофыркивал, пощипывал молоденькую траву. Воздух был холодный, но земля уже прогрелась, камни источали тепло, и Гили разнежился, как ящерка. Чтобы солнце не било в глаза, он прикрылся рукой.
Это и есть — война? Это и есть — победа? Он слишком устал, чтобы радоваться, а Берен и те, кто бился с ним, устали еще больше. Ведь многие из них перед тем как пойти в бой, ночь не спали, громоздили плотину… А он так и не поел… Здесь, наверное, мало кто поел, и совсем нет тех, кто поел досыта… Нужно будет, проснувшись, поискать чего-нито, а то живот к спине присох. Орочьи обозы… Вот бы добраться до них…
Кто-то начал тормошить его за плечо. Да что это такое, рассердился Гили, он еще и уснуть-то не успел, а уже будят.
— Рыжий, вставай, баран сам к тебе не поскачет — он жареный!
— Ка… ы-ы-э… — зевнул Гили, садясь -…кой баран?
— Обыкновенный! Четыре ноги, одна голова. — Рандир начал злиться. — Орочьи припасы принесли, чуешь?
Над долиной плыл вкусный дух — дым, пар и жареное мясо. Гили окончательно проснулся и тряхнул головой. Солнце ушло далеко на запад — они спали никак не меньше трех часов.
— Ярн, — он потормошил Берена. — Проснись. Тебе вечеря готова.
— Пошел вон, — ответил тот, почти не разжимая губ и совсем не просыпаясь.
— Это все, — сказал Рандир. — Я, думаешь, не пробовал? Другого от него сейчас сам Саурон не добьется — так его эта битва уходила.
«Не битва», — подумал Гили, вспомнив серебристое сияние Палантира во мраке землянки.
— Жаль, я не видел! — сокрушался Рандир, когда они спускались к костру. — Ох, говорят, хорош был наш лорд! Меч в его руке разил так быстро, что не разглядеть клинка, а вражеские лезвия отскакивали от ярна как от заговоренного, хоть он и был почти без доспеха. Нехорошо это — держать обиду на своего лорда, а все же я на него малость в обиде, что поставил меня там, на плотине, а не здесь. Но ничего… Хвалить Валар — это битва первая, но не последняя.
Они подошли к костру, где и в самом деле пекли на углях целого барана. Рядом с вертелом, на поперечине поменьше, висел над огнем котел с похлебкой. Двое эльфов — Элвитиль и еще один, с выжженным на лбу клеймом, сейчас скрытым повязкой, резали ложки.
Костры горели по всему лагерю, люди ели и пили — орки везли припасов на двухтысячное войско, а горцев и тысячи здесь не было. Берен обещал, что победители вдоволь насытятся — и не солгал. Не солгал и в другом — те, кто не погнушался обобрать трупы, сменили свое рубище на крепкую и новую одежду, разжились доспехом и оружием. Весь металл с орков и волков ободрали тщательно — железо уже само по себе было ценной добычей, пусть даже и орочье, дрянной ковки.
— Садись, — Рандир показал пареньку на свободное место. Гили сел, и только сейчас заметил, что у этого костра собралось что-то вроде головы войска: Лэймар, Элвитиль, Рандир, Мар-Леод… Гили не знал остальных, но они, видимо, тоже были чем-то вроде ватажков.
Эльф протянул Гили ложку. Похлебка еще не доварилась, но за барана принялись — отрезали с бедер ломти, еще сырые внутри, уже подгоревшие почти дочерна снаружи. Гили взял свою долю на листе лопуха и принялся жевать.
— Я вот что думаю, — начал Рандир, как бы ни к кому не обращаясь. — Этот отряд двигался на запад, к Бар-эн-Эмин. Туда сейчас стягиваются все сауроновы войска — кроме всякой швали, которую собираются оставить здесь на хозяйстве.
— По всему Дортониону горят костры на вершинах гор, — прищурился Лэймар. — Этим, которые на хозяйстве, будет солоно.
— Так-то оно так, — согласился один из мрачных мужиков. — Но что делать с войском? Соберет его наместник, и двинет на нас…
Гили понял, зачем его позвали. Этот разговор должен был состояться. Скоро угар победы пройдет, и люди поймут, что они, даже если соберутся вдесятеро большим числом — не армия. Вожаки это уже поняли. Они хотят знать, что делать дальше. Хотят знать, что собирается делать Берен.
— Не двинет, — сказал паренек, когда все взгляды сосредоточились на нем.
— А почем ты знаешь? — недоверчиво спросил кто-то из рудничных.
— У меня есть два глаза и два уха, — Гили удивился, поняв, что говорит, как горец. — Я толкался возле войсковых и пел по хэссамарам. Все говорят о наступлении на Хитлум.
— Верно, — поддержал Рандир. — Ярн тоже говорил о наступлении на Хитлум.
— Хитлум — рыба в озере. А мы — рыба в ведре, — заспорил рудничный. — Которую легче споймать?
— Которая сама в руки плывет, — пробормотал мрачный мужик.
— К чему ты клонишь? — не поворачивая в его сторону головы и не прекращая жевать, спросил Лэймар.
— Бежать надо. До Аглона — день пути, оттуда — еще три дня ходу до Химлада. Здесь нам жизни не будет. С Дортонионом кончено.
— Я так не считаю, — заговорил клейменый эльф. — Эарн Берен никогда не походил на человека, склонного к поступкам необдуманным. Отчаянным — возможно, но даже отчаянные поступки он продумывает как следует. Посмотрите на то, что мы сделали сегодня. Почему мы победили? Потому что не могли не победить — так эарн построил битву. Мы не совершали усилий сверх необходимого, не творили чудес — но справились с армией, которая была вдвое больше и сильней.
— Такая удача два раза не выпадает.
— Да при чем здесь удача! — рыкнул Лэймар. — При чем здесь удача, когда он сюда ехал, уже заранее зная, что будет делать и как! Он и дальше знает, не беспокойся!
— А я и не беспокоюсь, — огрызнулся рудничный. — Чего мне беспокоиться. Мы тут утопили две тысячи орков — и радуемся, как дураки, а к Бар-эн-Эмин стягиваются двадцать без малого тысяч войска — так чего мне беспокоиться? Наш ярн дунет, плюнет — и всей этой оравы как не бывало! Он же, едрена вошь, все знает и все может.
— Рандир, — поднял голову Леод. — А что ты скажешь?
Гили осмотрелся. Все ждали ответа Рована.
— Он говорил, что у нас будет войско, — прогудел Рандир. — Поверьте ему. Разве обманывал он вас когда-нибудь?
— Нет, — Лэймар потрогал бороду. — Меня — нет.
— Меня тоже, — тихо сказал Леод.
— И меня, — опустил ресницы Элвитиль. — Он вернул нам свободу. Наше право — ею распорядиться.
— Я в руднике не подох, — прохрипел мужик. — И здесь подыхать не хочу. Что цепи сбил — спасибо ему. Я их долго носил и новые надевать не тороплюсь. Мы, рудничные, так думаем: дрались мы не хуже прочих, и нас тут — треть от общего числа. Значит, треть добычи — наша. Мы ее забираем и уходим через Аглон.
Гили почувствовал, как Рандир ткнул его локтем в ребра, поймал взгляд Леода — и тихонько отполз от костра на заднице. Рудничные не обратили на него внимания — так, подошел мальчишка мясца погрызть… Убедившись, что никто на него не смотрит, Гили не торопясь пошел туда, где отдыхали стрелки.
Все они спали, раскинувшись на траве. Бодрствовал только Фин-Риан. Чтобы не заснуть, он балансировал на «живом» камне и тянул себе под нос песню.
Руско он узнал издали.
— Что нужно лорду?
— Приказано разбудить стрелков, но только тихо.
— Будет сделано.
— Рудничные хотят отбить треть добычи и уйти через Аглон. Нельзя отдавать им обоз.
— Ясно, — Анардил соскочил с валуна и ткнул носком сапога двух храпящих товарищей. — Хэл, Падда! А ну, вставайте, только без шума.
Гили пошагал дальше. Эльфы расположились лагерем почти у самой воды.
— Юный оруженосец лорда? — удивился тот, что стоял на страже. Остальные — как и не спали — показались кто откуда. Их было мало, но Гили уже знал, что сила эльфов — не в том, что они берут числом.
— Это, — Гили не смог им соврать, что говорит от имени Берена и по его приказу. — Только что там, у костра, старшина рудничных сказал, что они хотят захватить обоз, взять треть добычи и уйти через Аглон. Вот…
Эльф-стражник кивнул и, повернувшись к остальным, что-то быстро сказал на нолдорине. Эльфы снова попропадали куда-то. Но Гили знал — они укрылись не для того, чтобы отоспаться.
К деревенским он решил не ходить: они народ шумный. Он не сомневался, что в нужный момент они примут сторону Берена против рудничных: в их домах было пусто и голодно, и отдавать треть добычи тем, кто унесет ее за Аглон, они не станут. Гили поспешил к Берену.
Тот спал все так же крепко — пинком не поднять.
— Ярн, — позвал оруженосец, снова тормоша его за плечо. — Проснись, бунт проворонишь.
— Пошел вон, — промычал Берен, переворачиваясь на другой бок.
Гили — была не была — нагнулся над ним и дунул что есть силы прямо в ухо. Берен дернулся, сгреб паренька за шиворот и отвесил ему затрещину. Вернее, почти отвесил — задержал руку в последний миг.
— Что случилось?
— Рудничные трэли хотят уходить и забрать часть добычи, — сказал Гили.
— Повешу, — Берен обулся, перепоясался мечом и перебросил диргол через плечо. — За то, что выспаться не дали — повешу.
Народ в котловине уже шумел. Стрелки Мар-Леода, заняв высоту и укрывшись за камнями, держали под прицелом окруживших орочий обоз рудничных, по другому склону выстроились эльфы — молча, без угроз и страшных гримас, но дела с ними иметь все равно не хотелось — а самый обоз защищали деревенские, из которых выделялась высокая горластая женщина, чья юбка была соткана в цвета Эйтелингов:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186