Все пошло наперекосяк, а перестраиваться было некогда: оставалось лишь пробиваться к воротам и удерживать их до подхода остального отряда.
Берен не знал того, что знали феаноринги и Даэрон, наблюдавшие с возвышенности: от Топей Сереха движется большой отряд, часть армии, разбитой Аратанором у Ангродовых гатей.

* * *
«Это конец», — подумал Даэрон, увидев, что на мосту началась рубка. — «Видимо, разъезд что-то заподозрил. Нужно поворачиваться. Ехать и искать Лютиэн… Я не обязан…»
Фейнарин крикнул и послал своего коня в галоп вниз по склону. За ним бросились десятков пять нолдор и Бретильские Драконы. И к удивлению своему Даэрон тоже послал коня вперед и потянул из ножен меч.
«Что я делаю?» — думал он с восторгом и ужасом. — «Я обезумел, как и Беоринг, как и эти бешеные нолдор. Они там, на мосту, еще не знают, что к ним движется войско, а мы знаем, и знаем, что оно больше нашего, вряд ли мы успеем проскочить в замок вперед них и закрепиться. Но мы все равно скачем и я, умалишенный, скачу! Мне-то что до них, и до Беоринга, который лучше бы и не рождался, и до этих, помешанных на своих Сильмариллах и своей мести? Еще не поздно повернуть коня и ехать на поиски Лютиэн — почему же я не поворачиваю?»
Воздух, бьющий в лицо на скаку, заполнил его легкие, и с выдохом у него вырвался боевой клич.
— Tinuviel! An Tinuviel!
Берен и Брандир сумели прорубиться к воротам, но от их отряда осталось всего восемь человек, и о том, чтобы захватить их — не могло быть и речи. Горцы дрались спина к спине, встав в тесное кольцо, под самой створкой ворот…
«Феаноринги предали. Сволочи», — Берен совсем было собрался умирать, но тут по мосткам загрохотали копыта, и в гущу орков, окруживших Бретильских Драконов, врубилась вторая часть отряда, а за ней — нолдор Фейнарина.
Это было первой ошибкой. Бретильские Драконы, спешиваясь и вступая в бой, навязывали тот же способ боя нолдор, которые могли бы смести орков с моста конной атакой. Так было потеряно время.
Берен, Мерет и Фейнарин, соединив свои силы, возглавили штурмовую колонну, но и орки, защищавшие ворота, сбились в плотный строй.
— Мы должны взять башню и закрыть ворота! — прокричал Фейнарин. — Сюда идут черные — сотня или больше!
Он не знал, расслышал ли его Берен в грохоте железа — но что-то горец услышал и понял. По крайней мере, он кивнул…
«Мы должны взять башню», — Берен рубился как бешеный. — «Ясный хрен, должны!» — он кивнул эльфу, мол, сам знаю — а вторую часть его слов просто не расслышал.
Они прорвались через ворота, и четверо из стрелков Мерета налегли на ворот подъемного моста.
— На стены! — крикнул Берен. — Убивайте стрелков!
Лестницы, ведущие на стены, везде устроены одинаково: поднимаются справа налево. Так устроено для того, чтобы штурмующему мешала рубиться стена.
«Ах, Болдог, какую же ты мне собаку подложил…».
Берен потерял счет убитым оркам — но с каждым ударом становилось все труднее поднимать меч. Час боя! — он сжал зубы. — Боги, прошу вас: я должен выдержать еще час боя, и тогда уже больше ни о чем не буду просить до конца своих дней!
Они с Фейнарином вырвались на верхнюю площадку башни, и тут Берен увидел то, о чем Фейнарин пытался ему сказать: на полном скаку по берегу мчался конный отряд — не менее сотни! Он увидел и другое: к мосту, который уже почти подняли, подошел отряд Хисэлина, и Даэрон — с ними!
— Опустить мост! — закричал Фейнарин. Берен кинулся вниз, почти болезненно чувствуя, как уходит время. Некогда было объяснять ребятам у ворота, что происходит — он просто раскидал их в разные стороны, и ворот, раскрутившись, обрушил мост обратно.
И в этот миг передовые рыцари Аст-Ахэ схлестнулись с отрядом Хисэлина. Берен видел, как Даэрон, приняв на щит удар копья, слетел в воду, как оступился и упал с моста конь Хисэлина — черные напирали умело и жестко, это были уже не орки, а отборные бойцы, самые сливки армии Моргота. Они отбросили от моста нолдор, прижали других к башне, и оставалось одно: отрезать их воротами и обстреливать со стен из самострелов.
Фейнарину не нужно было ничего говорить: он и сам был не пальцем деланный. Решетка ворот опустилась, почти точно разделив погоню и преследуемых: только двое рыцарей Аст-Ахэ оказались внутри, но каждый получил по два болта. Стрелки, придя в себя, принялись высаживать залп за залпом сквозь решетку, рохирам Моргота не осталось ничего, кроме как отступить — и тогда горцы снова налегли на ворот, поднимая мост.
Они захватили надвратную башню, стены и передний двор. Нолдор уже бежали по верху вперед, ко второй башне, соединявшей стены внешнего и внутреннего круга. Берен и Брандир выстроили свой отряд — и бегом повели в переход, сквозь ворота, которые орки, удирая, не успели закрыть.
Эльфы, захватив башню без боя, открыли им вторые ворота.
— Две плохие новости, хилдор, — сказал Фейнарин. — Похоже, орки бежали только для того, чтобы собраться где-то большим числом. Сколько вас?
— Неполных три десятка, — ответил Берен. — А вас?
— Сорок два. Первый двор и башню мы не удержим и не сможем захватить замок.
— Пока они не поняли, что к чему, пробиваемся на юг, к тюремной башне, — Берен показал рукой. — Этот бастион довольно легко будет оборонять, сколько бы сил против нас ни бросили. А вторая плохая новость?
— С ними Саурон.
Берен опустил меч и устало выругался без звука.
— Они сумеют открыть ворота, — заметил один из эльфов.
— Мы перерубили цепи, — сказал Брандир. — Так что им понадобится время…
— С ними Саурон, — повторил эльф. — Они откроют ворота.
— Тогда — погибнем достойно.
— Воистину, — Фейнарин поднял меч, и эльфы, издав боевой клич, повторили этот жест.
«Я иду, Ном!»

* * *
— Сколько их?
— Не меньше сотни, господин!
— И среди них — Беоринг?
— Да, господин! Я узнал его в лицо. Он бьется как ахэрэ, я еле-еле ушел…
— Заткнись… — Альфанг осторожно выглянул в бойницу. — Если это действительно Беоринг… То первым делом он будет пробиваться к тюремной башне. Айвэн, собирай отряд там! А ты, — корна-таэро поморщился, смерив орка взглядом, — гони своих ублюдков навстречу. Задержите их. Я не требую от вас невозможного, но вы должны их как следует измотать. Да, еще! Беоринга взять живым. Только живым! Я лично срублю голову тому, кто его убьет!
— Слушаюсь, — орк поклонился и выбежал из зала.
Что за мразь, — Альфанг взял из рук оруженосца шлем, надел. И кто бы мог подумать, что орочья тупость и жадность послужат к спасению замка — ведь, сложись все как было задумано, Беоринг взял бы ворота и башню с гораздо меньшими потерями, а то и вовсе без них… Но судьба послала ему Тэвраха, который всю зиму таил в себе обиду за то, что не получил обещанной награды. Тэврах решил, что делиться с горцами-изменниками ни к чему и приказал их перебить — будь это действительно горцы-изменники, Альфанг о них нисколько бы не пожалел. Те тоже схватились за мечи, поднялась тревога — пока что все это было в рамках обычной бузы из-за добычи или награды, и Альфанг догадался, что к чему лишь когда на мосту застучали копыта эльфийских коней. Теперь рыцарей Аст-Ахэ приходилось собирать не для подавления мятежа, а для отражения атаки извне. Но тут опять случилось то, чего ни Беоринг, ни Альфанг не предвидели: у ворот показался отряд Рыцарей Аст-Ахэ. Возможно, горцы и эльфы рассчитывали прорваться к тюремной башне, освободить пленников и скрыться с ними. Теперь же — им некуда бежать и неоткуда ждать помощи.
Альфанг вышел во двор, где ждал отряд. Айвэн отсалютовал мечом.
— Вперед, — скомандовал лэртир замка Аст-Алхор. — Покажем им, где зимуют орки.

* * *
Под конец осталось двое: Берен и Фейнарин.
— Сдавайтесь! — крикнул им кто-то из черных.
Нолдо оскорбительно засмеялся, Берен плюнул в сторону кричавшего.
Это были уже не орки — черные рохиры Моргота, рыцари Аст-Ахэ. Они дрались хорошо — и о стену их щитов разбилась последняя атака, два десятка эльфов и людей, пробившихся к тюремному двору.
Их тоже сколько-то было убито и ранено — но они были свежими, хорошо обученными и брали не только умением, но и числом.
Берен понимал, что жив лишь по воле командира этих рохиров, приказавшего брать его живым. Что ж, это приказание будет стоить головы еще нескольким…
— Похоже, смертный, пришел наш час, — сказал Фейнарин, вытирая пот и кровь с рассеченного лба. Он дважды был ранен, и силы покидали его.
— Мой — пришел уже давно. Просто я долго и умело выкручивался.
Фейнарин снова засмеялся.
Рыцари Аст-Ахэ, рассыпавшись кругом, начали сжимать кольцо.
«Руско погиб, Рандир и Даэрон, а сейчас — мой черед», — Берену стало горько. — «А Келегорм жив… Намо Судия, пусть же ему не обломится. И пусть она живет еще много-много лет…»
— Я иду, братья, — тихо и хрипло сказал Фейнарин. — Я иду просить у вас прощения…
Берен запел:
Идем же без страха на пиршество стали,
Ибо иной надежды нам не осталось.
Будем мужественны и отважны,
Ибо славы себе не отыщем.
На рассвете увижу я край тропы
На рассвете достигну края тропы
На рассвете взмолюсь на краю тропы
На рассвете шагну с края тропы.
Он ждал атаки — но вместо этого рыцари Аст-Ахэ расступились. Берен ощутил холод, поднимающийся по его ногам к животу — словно каменный двор заливала ледяная вода. Фейнарин вдруг ссутулился и опустил меч, а сам Берен несколько раз с силой вдохнул и выдохнул сквозь зубы, чтобы не завопить от пронзительного страха и тоски.
Мимо рыцарей Аст-Ахэ шагал Саурон.
Берен выдернул из-за ремня поножей гномий ручник, указательным пальцем сбросил предохранительную скобу со спуска, а большим отпустил пружину. Саурон сделал небрежное движение — словно отмахнулся от комара — и стрела с серебряным эльфийским наконечником оказалась в его руке.
Он опустил эту руку и поднял другую — ладонью вперед. Что-то похоже на безболезненный сильный удар бросило Берена на колени и повалило бы совсем, если бы он не оперся на меч. Но Дагмор сломался с коротким железным стоном. Опираясь кулаками о землю, из последних сил сопротивляясь обмороку, он увидел вдруг, как, резко выпрямившись, Фейнарин вскинул меч и шагнул вперед. На мгновенье Берену показалось, что доспех и меч эльфа сияют, как будто сделаны из белого серебра и отражают полуденный свет, а сам он словно бы вдвое выше ростом. Но и его противник увеличился и был подобен башне, а из ладони его исходил смертельный черный вихрь.
Эльф крикнул и рассек вихрь своим мечом — и тут все кончилось. Пропали сияние и тьма, нездешняя смертная тоска отпустила Берена, а Фейнарин повалился лицом вниз, разом сделавшись мертвее камня, и меч его Саурон пинком отшвырнул в сторону.
— Возьмите его, — сказал майя.
У Берена выбили самострел и обломок меча, свалили на землю и принялись избивать ногами и древками копий. Их ярость спасла его: они не стали тратить время на его доспехи, и кольчуга со стеганкой смягчали удары, которые иначе переломали бы все ребра. Берен не сопротивлялся, только закрывал здоровой рукой лицо и голову.
Наконец, гнев противников немного утих и они вспомнили, что Берена велено взять живым. Удары и пинки прекратились. Горец перевернулся на спину, открыл один глаз — и в разрыве облаков увидел Карнил.
«Я пришел, Ном…»
Откуда-то издалека донесся звук — точно со всего маху врезали сапогом по мешку с гвоздями. Карнил обрушился вниз, обернулся огненным всадником, в котором Берен узнал Оромэ-Ндара — и пронзил горцу левый бок раскаленным копьем.

* * *
Рыцари Аст-Ахэ — не орки, и не в их обычае издеваться над пленными.
Но Берен был предателем — поэтому на него правила чести не распространялись. Он обманом проник в замок — поэтому его избили, как раба. Он опозорил одеяние рыцаря Аст-Ахэ — поэтому с него сняли не только доспех, но и всю верхнюю одежду, оставив ему холодной весенней ночью лишь нижнее платье. Он предал Учителя и Гортхауэра — поэтому его заколотили в колодки на дворе перед орочьим хэссамаром.
Колодка потемнела и слегка рассохлась — видимо, ее давно использовали для наказания провинившихся орков. Саурон слишком ценил своих людей, чтобы так их унижать. «Коснись моих ран и смой мою кровь», — повторял Берен про себя слова древней молитвенной песни, с которой обращались к Элберет попавшие в плен воины. — «Дай мужество мне. Никто моих слез не увидит…»
Мир сузился до квадрата из девяти камней брусчатки — ровно столько он мог разглядеть, не поворачивая головы. Эти камни — выщербленный, вытертый ржаво-красный гранит — что-то ему напоминали. Ах, да. Тот самый гранит, из которого сложены стены Каргонда. Проигравший, плененный и униженный — Берен стоял на своей земле.
Эти камни добывали в разломе неподалеку от перевала Нахар. Эльфы размечали огромные каменные плиты мелом, в каких-то местах, лишь мастерам известных, молотком и зубилом выбивали дыры — и забивали в эти дыры деревянные клинья, которые непрерывно поливали водой. Разбухшее дерево разрывало камень на почти ровные ломти — и тогда вступали в дело каменотесы:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186