- Ну да, бандероль. - Затем вытащил и поставил на стол Леры небольшой куб в блестящей упаковочной бумаге, после чего протянул ручку и бланк. - Распишитесь, пожалуйста, Егор Владимирович. Вот тут, где галочка.
Я нарисовал закорючку, подошел к столу, взял бандероль и понянчил на ладони. На вес оказалось не тяжелее коробки с видеодиском.
- А от кого это? - обернулся я к курьеру.
Но того уже и след простыл.
Волка ноги кормят, подумал я и, теряясь в догадках, стал рвать упаковку.
Внутри оказалась ярко-желтая коробка, перевязанная синей лентой. Прежде чем потянуть за легкомысленного вида бант, я поднатужился и - береженого Сила бережет - проверил коробку на наличие магических воздействий.
Ничего подозрительного не почувствовал.
Не маг бандероль собирал, решил я. Либо работа мага была тщательно заштукатурена каким-то мудреным и сильным заклятием.
Вообще-то если по уму, то коробку не стоило вскрывать. Это если по уму. Но что ум против любопытства? Любопытство - демон, с которым тяжело справиться. Даже дракону. Дракону, пожалуй, особенно тяжело. А дракону-магу - невозможно.
Я дернул бант, сковырнул крышку и отскочил от стола.
Ожидаемого взрыва не случилось, и саблезубое чудище из коробки не выскочило, зато вылетела из нее и метнулась к потолку бабочка приличного размера и тревожной расцветки. Покружив недолго по комнате, она уселась на загогулину микрофона, стоящего возле монитора. Сложила крылья и замерла.
Что за ерунда? - давался я диву. Подарок? Намек? Предупреждение? И наклонился, чтобы рассмотреть пархатую тварь во всех черно-оранжевых подробностях. Вот тут-то и раздался хлопок одной ладонью: бабочка разок взмахнула крыльями, покрылась фиолетовым свечением и в следующую секунду превратилась в облако серой трухи, подобной той, что вылетает, когда наступишь на старый гриб-дождевик.
Среагировал я мгновенно - отстранился назад и перестал дышать, но все равно какая-то часть этого неприятного на вид, пахнущего сухим укропом порошка попала в нос и обожгла слизистую. Скривившись от нетерпежа, я свел глаза на переносице, какое-то время крепился, но не выдержал, закрыл глаза и громко чихнул.
Когда глаза открыл, обнаружил, что по чьей-то чужой и замысловато реализованной воле провалился в Запредельное, которое предстало передо мной бескрайным океаном степного ковыля. Ничего вокруг меня больше не было, седой ковыль заменил собою все известные мне по прошлому опыту предметы и явления мира. Гулял ковыль волнами, бил по ногам, качался над головой. И была непостижима природа его приливов и отливов. Нет, не ветер был тому причиной - ветер невозможен там, где воздуха нет. Волновался ковыль сам по себе. И это пугало.
Прошла вечность (все вечно, что не мгновенно), прежде чем увидел я в убаюкивающей белизне темную точку, которая мгновенно (все мгновенно, что не вечно) обратилась в монаха-хэшана, седого, словно птица лунь.
Я сразу же (откуда что?) узнал его и, повинуясь то ли чьей-то сторонней установке, то ли своему собственному разумению, склонился в уважительном поклоне:
- Здравствуй, почтенный Сагаан Толгой.
- И ты живи, воин-странник Хурэн Хун, - вернул мне старик приветствие.
Вот так вот запросто и сразу узнал я, кем являюсь в этом странном мире и как меня на самом деле зовут. Не сказать, что обрадовался, но принял со смирением, как необсуждаемую данность.
Тем временем старик обернулся вокруг себя три раза (комично задирая при этом ноги) и стал причитать:
- Долго ждал я тебя, Хурэн Хун. Поднимался в Верхнюю Замбию, опускался в Нижнюю, Книгу Судеб прочел, ожидая тебя. Наконец ты пришел. Пришел из страны людей - тех птиц, что утолили голод падалью и теперь не могут взлететь. Пришел, чтобы дальше идти.
После этих слов старик какое-то время молчал, потом взял меня за руку и сказал:
- Знаю мысли твои: за кровь кровью хочешь ответить, за смерть - смертью. Знаю, зачем ты пришел: задай-шулуум нужен тебе для битвы с врагом. Все знаю. Слишком долго живу.
Тут старик отпустил мою руку, вновь трижды обернулся волчком, правда, теперь в другую сторону, и продолжил:
- Ну что же, батыр, укажу тебе Путь, в конце которого сможешь найти ты волшебный будал - камень, упавший с небес. Если найдешь его, равных тебе не будет.
- Спасибо, почтенный Сагаан Толгой, - поблагодарил я доброго старика.
И поклонился в пояс.
- Не спеши благодарность ронять, - ответствовал монах, - будет труден твой Путь и полон опасностей.
- Знаю. Но что поделать? Судьба.
- Помогу я тебе, Хурэн Хун. Чем могу, помогу. Дам кувшин с водой, уголек из костра, осколок зеркала и хабао - прут шерстобитный. Все остальное, что нужно для завершения Пути, ищи, Хурэн Хун, в себе самом.
И не замедлив, одарил меня старик всем обещанным, а напоследок спросил:
- Готов ли ты, Хурэн Хун? Полон ли сил и решимости сделать первый свой шаг по Пути, что длиннее всех дорог на свете?
Я кивнул:
- Да, Сагаан Толгой, я готов. Только - вот незадача - не знаю, в какую сторону шагать.
Старик протянул невесть откуда взявшуюся пиалу:
- Выпей, Хурэн Хун, архи из этой старой чашки. Выпьешь до дна - увидишь звезду, следуй за ней. Надеюсь, Хурэн Хун, что в Пути растеряешь жгущее тебя изнутри желание мести. И прощай. Все, что хотел сказать, сказал.
После этих слов подпрыгнул старик на месте и куда-то исчез. Вот так вот: прыг-скок - и будто и не было его.
Ну а я досчитал до девяти, собираясь с духом, потом еще до пяти, вздохнул, задержал дыхание и выпил залпом горько-тягучее варево.
Не успел отбросить чашку в сторону, а та белая мохнатая муть, что до сих пор окружала меня, начала медленно (вот и появилось наконец ощущение времени) растворяться сама в себе. Новая реальность проявлялась, словно изображение на фотобумаге, опущенной в посудину с проявителем, а когда все закончилось, я увидел, что стою в долине, окруженной горами с заснеженными вершинами. Над одной из вершин сияла путеводная звезда.
Делать нечего, подумал я чужими словами, нужно идти.
Подумал так и пошел.
Долго шел. Так долго, что стал выбиваться из сил. И после этого еще долго шел. И еще столько же. А когда почувствовал, что вот-вот упаду, нежданно-негаданно вышел к бронзовой юрте.
В юрту вошел, полог откинув, и увидел внутри юную девушку красоты несказанной.
- Не Агуу Ногон ли ты, милая? - спросил у нее.
- Может быть, - смутившись, ответила девушка. - А я знаю, кто ты. - Она коснулась рукой моей родинки на правой щеке. - Говорили мне про эту тамгу. Ты - Хашхи Бухэ.
- Пусть для тебя я буду Хашхи Бухэ, - легко согласился я.
- Вижу, как сильно устал ты, батыр, - сказала девушка и протянула мне большую пиалу. - Выпей молоко звездной моей кобылицы, и силы вернутся к тебе.
Чуя сердцем подвох, кинул я тлеющий уголек в очаг, а когда затрещал-разгорелся сухой хворост, плеснул в пламя молоко из поданной пиалы. И вспыхнуло молоко ярко-ярко, будто не молоко то было, а высокооктановый бензин марки АИ-98.
- Ай как нехорошо! - стал укорять я девушку. - Живешь на дороге тридцати ханов, а мне молоко подаешь червивое.
Высказал обиду и коснулся ее плеча шерстобитным прутиком. В тот же миг исчезла девушка, а вместе с ней исчезла и бронзовая юрта.
Удивляться некогда, подумал я чужими словами, нужно дальше идти.
Подумал так и пошел.
Долго шел. Так долго, что стал выбиваться из сил. И после этого еще долго шел. И еще столько же. А когда почувствовал, что вот-вот упаду и уже не встану, нежданно-негаданно вышел к серебряной юрте.
Полог откинув, вошел и увидел внутри прекрасную женщину.
- Не Анма Мэргэн ли ты, хозяюшка? - спросил у нее.
- Может быть, - уклончиво ответила женщина. - А я знаю, кто ты. Я видела эту тамгу. - Она ласково коснулась моей родинки на правой щеке. - Ты Гаагай Мэргэн.
Я не стал спорить:
- Пусть для тебя я буду Гаагай Мэргэн.
- Вижу, отдых нужен тебе, батыр, после трудной и долгой дороги. - Женщина махнула рукой на манящее ложе. - Приляг на постель мою, усни сно, возвращающим силы.
Сердцем чуя недоброе, вылил я всю воду из кувшина старика на мягкие теплые шкуры, и - оба-на! - в тот же миг взлетело вверх облако пара.
- Ай нехорошо, хозяйка! - возмутился я. - Живешь под тропой семи аргамаков, а меня в пекло толкаешь. Изжарить заживо хочешь.
Сказал и коснулся ее плеча шерстобитным прутиком. В тот же миг исчезла женщина и серебряная юрта вместе с ней.
Сокрушаться некогда, подумал я чужими словами, нужно дальше идти.
Подумал так и пошел.
Долго шел. Так долго, что стал выбиваться из сил. И после этого еще долго шел. И еще столько же. А когда почувствовал, что вот-вот упаду и умру, нежданно-негаданно вышел к золотой юрте.
Вошел внутрь, решительно откинув полог, и увидел древнюю-предревнюю старуху.
- Не Манзан Гурмэй ли ты, бабушка? - спросил у нее.
- Может быть, - загадочно прошепелявила старуха. - А я знаю, кто ты. - Она грубо ткнула сухим корявым пальцем в мою родинку на правой щеке. - Я помню эту тамгу. Ты - Шобоол Бухэ.
Я не стал возражать:
- Пусть для вас, бабушка, я буду Шобоол Бухэ.
- Вижу, батыр, что боишься чего-то, что-то пугает тебя. Ну так знай: то, чего ты боишься, стоит у тебя за спиной.
Сказала и ткнула пальцем во что-то за моим плечом. А как только я развернулся, дабы встретить врага лицом к лицу, врезала мне по затылку хэдэрггэ-кожемялкой.
Game over, догадался я и потерял сознание.
Очнулся, почувствовав легкий аромат жасмина, и первым делом подумал: что украли?
Даже не сомневался, что весь этот магический улет был устроен ради одной цели - проникнуть в офис и что-нибудь спереть. Только таким способом - лишив меня сознания - и можно это учудить. Если меня в офисе нет, проникнуть в него невозможно без последствий для здоровья. Если я есть - такая же ерунда. Значит, нужно сделать так, чтобы одновременно и был, и не был. Сделали.
Поднявшись с ковра, отряхнулся и пошел в кабинет подсчитать потери.
Как это ни странно, все вещи - книги, оружие, артефакты - оказались на своих местах. Во всяком случае, на первый взгляд.
«Тогда какого черта? - подумал я, приложив пеликана к шишке на затылке. - Что за дурацкие шутки?» Но уже через секунду пришла грамотная мысль: если ничего не взяли, значит, что-то подкинули. Подумав так, обеспокоился. Порою лучше потерять что-то родное, чем приобрести что-то чужое. Особенно если это чужое - «кот в мешке».
Минут десять я искал «подарок», но ничего не нашел, собирался предпринять еще одну попытку, но тут позвонила Лера.
- Шеф, задание выполнено, - доложила она.
- Много набралось?
- Децил.
- Ну выкладывай что есть.
И Лера начала:
- Так… Пункт раз. Одиннадцатого марта сего года. Квартирная кража. Вынесли кучу барахла, помимо прочего, фарфоровую вазу середины девятнадцатого века, изготовленную предположительно на Севрской мануфактуре, а еще - мраморные каминные часы. Кража раскрыта. Похищенные вещи возвращены владельцам.
Меня эта информация не заинтересовала, и я приказал:
- Дальше.
- Дальше у нас, разумеется, пункт два. Тридцатого марта при таможенном досмотре задержан предприниматель из Китая, пытавшийся вывезти три полотна…
- Дальше.
- Между прочим, шеф, первая половины двадцатого века, супрематизм и все такое.
- Дальше, Лера, дальше.
- Ну дальше так дальше. Дальше вот что. Не знаю, надо, не надо. Тут не кража, тут находка.
- Кто-где-что?
- Дайверы из клуба «Баргузин» в начале мая на дне Озера - золотую статуэтку Будды. - Помолчав секунду, Лера прокомментировала: - Думаю, шеф, это пиар.
- Пиар, конечно, - согласился я. - Пропускаем.
- Это пропускаем, а дальше - пункт четыре. Середина июня. А точнее - семнадцатое число. А еще точнее - ночь с семнадцатого на восемнадцатое. При пожаре в синагоге сгорели древние книги. Останки фолиантов захоронены на старом еврейском кладбище. Хм… Верите, шеф, так и написано: «Захоронены на старом еврейском кладбище».
- Почему не верить? Верю.
- Что, шеф, у них так принято - книги, как людей, хоронить? - не могла поверить Лера.
- Принято, если книги священные, - сказал я. - Есть еще что-нибудь?
- Есть. Пункт пять. В ночь с двадцать восьмого на двадцать девятое июня два наркомана ограбили ломбард на Софьи Перовской. Взяли золотых украшений на большую сумму. Одно колье, как пишет в своей заметке журналист Илья Комаров, было семейной реликвией - из тех, что от бабушки внучке передается, - старинным и жутко дорогим. Наркош взяли, когда пытались сбыть краденое таксистам.
- С этим ясно, крути дальше.
- А дальше, шеф, ничего нет.
- Совсем-совсем? - удивился я.
- Совсем… - начала было Лера, но перебила сама себя: - А-а, нет, шеф, вру. Тут на одном форуме вот еще что промелькнуло. В середине июля у одного навороченного коллекционера украли редкий нож. Он сам в командировке был, а в это время…
- Как фамилия коллекционера?
- Сейчас… Э-э-э… А фамилия его, шеф, Нигматулин.
- Эдуард Николаевич?
- Сейчас… Ага, шеф, Эдуард Нигматулин. Знаете такого?
- Встречался, - сказал я. - Слышала выражение: весь Город спит под одним одеялом?
Лера усмехнулась.
- Слышала, шеф.
- То-то же. А что за нож украли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55