двери тачки нараспашку, а Леры внутри нет. И рядом с машиной нет. И нигде нет.
Безрезультатно пошарив взглядом по округе, я вытащил из фиксатора трубку и позвонил на ее номер. Телефон заверещал из сумочки, оставленной на заднем сиденье.
А счастье было так возможно, подумал я и грязно выругался.
ГЛАВА 15
Мысль, что девушку похитили, пришла мне в голову сразу. А что же это еще могло быть, как не похищение? Я не допускал варианта, что Лера вот так вот запросто бросила открытую машину с ключом в замке и ушла куда-то по своим делам. Например, в парикмахерскую. Типа, вспомнила, что записалась на три, и тут же сорвалась. Девушка ответственная (других не держим) - не позволила бы себе такого. Исключено. Ведь она не в курсе, что завести мою таратайку можно, лишь зная волшебное слово. А потом - не могла она никуда уйти без телефона. Современной девушке по городу ходить без мобильного - это все равно как Наташе Ростовой прийти на первый свой бал топлесс. Невозможно даже представить подобное. Тут и думать нечего - похитили девчонку. Но кто? Зачем?
Первым делом я почему-то подумал об Альбине.
- Твоя работа? - спросил я суровым голосом, когда она подняла трубку.
- Ты о чем, дракон? - не поняла ведьма.
- Это ты, ведьма старая, Леру выкрала?
- Какую еще Леру?
- Помощницу мою.
Альбина хмыкнула, дескать, тоже мне придумал, после чего спросила:
- Мне-то она зачем?
Ее голос звучал уверенно, фальши в нем не чувствовалось, и я снизил обороты:
- Не знаю. Подумал, отомстить решила.
- Ты сам понимаешь, что говоришь?
Я промолчал.
- Давай, давай, вали на бурку, бурка все свезет, - обиженно сказала Альбина. - Только знай: девчонку твою я не трогала. Думай, кому еще насолил.
После чего фыркнула и отключилась.
Только я, удрученный и озадаченный, сложил трубку, раздался вызов.
- Лера?! - обрадовался я.
Напрасно радовался, из трубки послышалось:
- Это Домбровский вас, Егор Владимыч… Владими… мирович, беспокоит.
Клиент, судя по голосу, был пьян, причем изрядно.
- Где вы сейчас находитесь, Леонид Петрович?
- Дома я, где мне еще. С поминок - домой, а из дома… Тут это… Эдуарда нашего сегодня того-самого… Не стало нашего Эдуарда сегодня. Во-о-от. Мы-то все там, а он…
- Знаю, - вставил я, пытаясь прервать его невнятицу.
Не получилось.
- А он мне не верил, - продолжал долдонить Домбровский. - А я же говорил. Говорил я ему. А он мне… Шизой накрылся - он мне. А я-то… И вот. То-то же.
Клиент был совсем никакой, пребывал в том самом состоянии, которое чревато ломкой дров, поэтому я настойчиво порекомендовал:
- Никуда из дому не выходите, Леонид Петрович. Ждите. Еду к вам.
Проблемы наваливались одна за другой, но я решил не метаться, а разгребать их по мере поступления. Раз Домбровский первым дал о себе знать, следовательно, с него и нужно начинать. Но, хотя я и поехал именно к нему, к непутевому своему клиенту, по дороге все равно думал о Лере. Не мама я ей, конечно, и не папа, но ответственность свою за нее чувствовал, поэтому нервничал и беспрестанно задавал себе вопросы: кто девчонку выкрал и зачем? Зачем и кто? Кто и зачем?
Только эти мои бесконечные «кто?» и «зачем?» походили на бойцов, которых безжалостный генерал посылает на самый опасный участок фронта, заранее зная, что ни один из них не вернется.
Вариантов было вагон и маленькая тележка. Повод наехать на меня имели, откровенно говоря, многие. Если собрать в кучу всю нежить, которой я за последнее время дорогу перешел, свет вокруг померкнет, как при солнечном затмении. Помимо того, партизанскую войну мог начать и кто-то из деятелей местного оккультного мира. Некоторые давно зуб точат, ждут удобного случая воткнуть нож в спину. А могли и непосвященные поучаствовать. Даже очень могли. Киднеппинг - это как раз в их стиле. К тому же если вспомнить про закинутую в офис гранату, то эту версию и нужно рассматривать в первую очередь. Какой чародей гранатами швыряться будет? Низший сорт. Грубая работа. У чародея в арсенале другие средства. А в арсенале службы охраны какой-нибудь там фирмы «Фарт» именно такие.
Впрочем, тут же подумал я, «Фарт» - это как раз вряд ли. Давеча здорово пугнул их засланцев. Года на три отбил охоту соваться. Скорее всего, все же кровник объявился - какой-нибудь сын-брат-сват ликвидированного гада из предыдущих Списков.
И еще одна версия у меня была. Допускал мысль, что это сделал Охотник. Не в их стиле, конечно, но времена меняются, нравы портятся, народ мельчает - кто-нибудь мог и скурвиться. Скурвился - и взял на вооружение подлую тактику слабых людишек. Вероятность этого была мала, но она была.
Словом, вариантов тьма, даже в голове не помещались.
Но, с другой стороны, я понимал и такую вещь: кто бы девушку ни выкрал, вскоре выйдет на связь и предъявит свои требования. Иначе зачем он ее крал? А раз так, значит, нужно не дергаться и ждать.
По приезде на место пришлось потоптаться у двери: господин Домбровский долго разглядывал меня в глазок, потом столь же долго возился с замком. Наконец впустил.
Он был пьян, помят и плохо выбрит. В правой руке держал початую бутылку водки с дозатором, а левой безуспешно пытался затолкать край расстегнутой до пупа рубахи в брюки.
- Бесполезно, - сказал я, переступив порог.
- Что «бесполезно»? - не понял он.
- Квасить бесполезно. Страх этим делом не заглушишь.
- Да?
- Да.
Он что-то к чему-то прикинул, взъерошил волосы и попытался возразить:
- А я вовсе и не залуг… Я не загул… шаю. Во-о-от. Я это… Я, чтоб вы знали, поминаю.
- Ну-ну, - скептически пробормотал я.
- Пардон, секунду, мне нужно, - неожиданно сказал хозяин и неверным шагом направился в сторону туалета.
Когда дверь за ним захлопнулась, я, так и не дождавшись приглашения, прошел в огромную комнату-студию, где было много стекла, металла и света. Сразу бросился в глаза висящий на стене телевизор. Его жидкокристаллический экран был таким огромным, что мне невольно захотелось оценить качество картинки. Рука сама потянулась к лежащему на журнальном столике пульту. Щелк - и на экране появилась деятельная Ксения Общак. Девушка занималась привычным делом - кидала понты и учила простолюдинов жить. Я машинально - упаси меня Сила от чужой глупости, своей под завязку - вырубил звук, и светская львица стала походить на аквариумную рыбу: буль-буль, буль-буль, буль-буль.
Недавно Ашгарр здорово ошарашил меня, сообщив между делом, что эта блондинка в шоколаде разродилась книгой. Когда я спросил, а зачем это ей, Ашгарр задумался. Надолго. Но потом все-таки объяснил. Сказал, что все материальное в стране уже есть, а кое-чего попросту многовато. Отдельные граждане уже обкушались. Однако дышать этим самым «отдельным» все труднее и труднее, потому что богатство не может заменить духовных начал. Вожделея подлинности, и пускаются в самообман.
Тем временем в комнату вошел хозяин.
- Так что же вы умыкнули из могилы, любезный Леонид Петрович? - спросил я, не оборачиваясь.
- Ничего я не укым… не умыкал, - сказал упрямец и тут же предложил: - Тяпнете, за упокой души грешной? Лешку мы нашего сегодня… Не успели его, а тут Эдька… головы лишился. Вы только видели бы… Не, лучше этого не видеть. Так я плесну?
Я не удостоил его ответом, переключил телевизор на CMC-викторину и, с ходу отгадав название столицы Бельгии, поинтересовался:
- Леонид Петрович, скажите, вы уже утрясли все свои неотложные дела?
- Какие дела? - не понял он. - Вы о чем?
- Я о том, что вы скоро умрете.
- Умру? - тупо переспросил Домбровский.
- Даже не вопрос, умрете, - подтвердил я. - В принципе, вы уже мертвы. И вы сами это отлично знаете.
- Ну, это мы еще… - начал было он храбро, но вдруг пьяно икнул, всхлипнул и, похлопав меня по плечу, задал извечный русский вопрос: - Что же делать?
- Отдать мне то, что взяли из могилы, - продолжая переключать каналы, вполголоса ответил я. - И как можно скорее.
- Но, блин, я ничего…
Мне это порядком надоело. Бросив пульт на кресло, я с разворота врезал парню в челюсть.
Почему поступил так резко, трудно сказать. Пусть на этот вопрос ответит тот, кто возьмется написать докторскую диссертацию на тему: «Особенности работы сознания дракона в условиях расщепленной индивидуальности». Сам я не отвечу.
Удар вышел на славу: Домбровский рухнул на ламинированный паркет и отключился. Вернее, отключился он, еще падая. Дожидаться, когда придет в себя, я не стал, перешагнул через тело и отправился на кухню. Нашел кастрюлю посолиднее, набрал до краев холодной воды и, вернувшись в комнату, вылил все эти литры Домбровскому на голову.
Холодный душ подействовал на моего подопечного благодатно. Он, словно вынырнувший из полыньи морж, сделал «фр-р-р» и сразу открыл глаза.
- За что? - вполне трезвым голосом задал он справедливый вопрос.
- Сам знаешь, - ответил я, помогая ему подняться.
По-собачьи тряхнув мокрыми волосами, он вяло возмутился:
- И, главное, за свои же деньги.
- Мы договорились мои методы не обсуждать, - напомнил я, протянул ему оброненную бутылку и спросил, оглядывая комнату: - Ну, так и где же это?
Он отхлебнул из горла и, вытерев плечом губы, обескураженно сказал:
- Под диваном.
Давно бы так.
Это был шаманский бубен. Небольшой, яйцевидной формы. Его обод, сделанный из высохшей на пне лиственницы, украшали одиннадцать угловатых выпуклостей. Покрывала обод та же кожа, которой был обтянут и весь инструмент. Ее, судя по всему, содрали с молодого теленка.
С внешней стороны поверхность обтяжки была поделена на три части, каждую из которых заполняли фигурки людей, животных и сказочных чудовищ. Так шаман изобразил все три известных ему мира - Нижний, Срединный и Верхний. А строго посередине древний умелец нарисовал солнце, лучи которого разделяли круг на сектора - владения различных стихий. В центре солнечного диска было вырезано отверстие размером с металлический рубль. Просунув в эту дырку указательный палец, я убедился, что с той стороны он не вышел. Получалось, что бубен, несмотря на всю свою ветхость, находился в работоспособном состоянии.
Выдернув палец, я стер с него иней и поднял глаза на Домбровского:
- Почему скрыть хотел?
Страдалец пожал плечами, подобрал с пола кастрюлю и, зачем-то заглянув в нее, стал рассказывать о том, о чем я его вовсе не спрашивал:
- Вчера вечером один объект инспектировал. Недалеко отсюда, на Софьи Перовской. Так чуть не погиб. Представляете, Егор Владимирович, буквально в двух шагах от меня плита упала. Трос у крана оборвался, и она такая - у-у-у - вниз. И - бенц! Чудом спасся.
Нет, не дано ему было сбить меня с панталыку.
- Чудес на свете не бывает, и плиты просто так ни на кого не падают, - уверил я его и повторил вопрос: - Так почему о бубне сразу не рассказал? Опупел в атаке?
- Если честно, то подсел я на эту штуку, - признался он и тяжко вздохнул.
Я не понял:
- На какую?
- Ну на бубен этот, будь он неладен. Ты… вы… ты в дырочку-то глянь… те.
И я глянул.
Запредельное явило себя вначале непроглядной теменью. Потом медленно, будто нехотя, просочилась из трещинки полоска света - и темнота раскололась, как перезревший арбуз, в который вонзили нож. Из бездонного раскола тут же вывалились разноцветные светящиеся фигуры: треугольники, квадраты, круги, спирали и прочие разные, названия которым с ходу и не подберешь. И завертелось. И закружилось. Заработала машинка, стирающая грани между иллюзией и явью.
Чувствовалось, что фиг от этой штуки просто так оторвешься: завораживает невиданными красками и замысловатой геометрией, затягивает изяществом танца и бойким ритмом, рушит представление о месте и времени. Завораживает, затягивает и лишает воли. Тут Домбровский не соврал. Я дракон - и то с трудом оторвался, каково же человеку, который и без того склонен к эскапизму? А ведь так вот безотрывно посидишь часок - и на неделю в измененное сознание ума впадешь. Даже сомневаться не приходится.
- Как сказала бы моя помощница, портал рулит, - оценил я все увиденное.
Домбровский буквально впился в меня глазами:
- Портал?
- А ты думал? Портал, конечно. Коридор между разными пластами реальности. Через эту вот дырочку шаман и проходит отсюда туда, а потом обратно. Сам-то не пробовал нырять?
- Я-то?!
- Ты-то.
- А что, можно?
- Можно. Но не нужно. Навигация запутанная, иные уходят и не возвращаются.
- А-а-а, - сделал он вид, что врубился, хотя было очевидно - ни черта не понял.
- Значит, говоришь, кайфуешь от созерцания? - безжалостно ковырнул я его рану.
- Прет меня, жутко прет, - стараясь не глядеть на бубен, честно ответил он. - Боюсь, сейчас унесете - ломка начнется.
- А ты не бойся. Переживешь. Переживешь - и дальше жить будешь. В отличие от своих друзей. Кстати, о друзьях. Скажи, почему Нигматулин молчал? Почему ты уперся, мне теперь понятно, но почему он - хоть убей, не пойму. Он-то, в отличие от тебя, пареньком здравомыслящим был.
- Ну да, конечно, - произнес Домбровский с немалой долей сарказма. - Нашли здравомыслящего.
- А что, нет?
- Это он только с виду таким был.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Безрезультатно пошарив взглядом по округе, я вытащил из фиксатора трубку и позвонил на ее номер. Телефон заверещал из сумочки, оставленной на заднем сиденье.
А счастье было так возможно, подумал я и грязно выругался.
ГЛАВА 15
Мысль, что девушку похитили, пришла мне в голову сразу. А что же это еще могло быть, как не похищение? Я не допускал варианта, что Лера вот так вот запросто бросила открытую машину с ключом в замке и ушла куда-то по своим делам. Например, в парикмахерскую. Типа, вспомнила, что записалась на три, и тут же сорвалась. Девушка ответственная (других не держим) - не позволила бы себе такого. Исключено. Ведь она не в курсе, что завести мою таратайку можно, лишь зная волшебное слово. А потом - не могла она никуда уйти без телефона. Современной девушке по городу ходить без мобильного - это все равно как Наташе Ростовой прийти на первый свой бал топлесс. Невозможно даже представить подобное. Тут и думать нечего - похитили девчонку. Но кто? Зачем?
Первым делом я почему-то подумал об Альбине.
- Твоя работа? - спросил я суровым голосом, когда она подняла трубку.
- Ты о чем, дракон? - не поняла ведьма.
- Это ты, ведьма старая, Леру выкрала?
- Какую еще Леру?
- Помощницу мою.
Альбина хмыкнула, дескать, тоже мне придумал, после чего спросила:
- Мне-то она зачем?
Ее голос звучал уверенно, фальши в нем не чувствовалось, и я снизил обороты:
- Не знаю. Подумал, отомстить решила.
- Ты сам понимаешь, что говоришь?
Я промолчал.
- Давай, давай, вали на бурку, бурка все свезет, - обиженно сказала Альбина. - Только знай: девчонку твою я не трогала. Думай, кому еще насолил.
После чего фыркнула и отключилась.
Только я, удрученный и озадаченный, сложил трубку, раздался вызов.
- Лера?! - обрадовался я.
Напрасно радовался, из трубки послышалось:
- Это Домбровский вас, Егор Владимыч… Владими… мирович, беспокоит.
Клиент, судя по голосу, был пьян, причем изрядно.
- Где вы сейчас находитесь, Леонид Петрович?
- Дома я, где мне еще. С поминок - домой, а из дома… Тут это… Эдуарда нашего сегодня того-самого… Не стало нашего Эдуарда сегодня. Во-о-от. Мы-то все там, а он…
- Знаю, - вставил я, пытаясь прервать его невнятицу.
Не получилось.
- А он мне не верил, - продолжал долдонить Домбровский. - А я же говорил. Говорил я ему. А он мне… Шизой накрылся - он мне. А я-то… И вот. То-то же.
Клиент был совсем никакой, пребывал в том самом состоянии, которое чревато ломкой дров, поэтому я настойчиво порекомендовал:
- Никуда из дому не выходите, Леонид Петрович. Ждите. Еду к вам.
Проблемы наваливались одна за другой, но я решил не метаться, а разгребать их по мере поступления. Раз Домбровский первым дал о себе знать, следовательно, с него и нужно начинать. Но, хотя я и поехал именно к нему, к непутевому своему клиенту, по дороге все равно думал о Лере. Не мама я ей, конечно, и не папа, но ответственность свою за нее чувствовал, поэтому нервничал и беспрестанно задавал себе вопросы: кто девчонку выкрал и зачем? Зачем и кто? Кто и зачем?
Только эти мои бесконечные «кто?» и «зачем?» походили на бойцов, которых безжалостный генерал посылает на самый опасный участок фронта, заранее зная, что ни один из них не вернется.
Вариантов было вагон и маленькая тележка. Повод наехать на меня имели, откровенно говоря, многие. Если собрать в кучу всю нежить, которой я за последнее время дорогу перешел, свет вокруг померкнет, как при солнечном затмении. Помимо того, партизанскую войну мог начать и кто-то из деятелей местного оккультного мира. Некоторые давно зуб точат, ждут удобного случая воткнуть нож в спину. А могли и непосвященные поучаствовать. Даже очень могли. Киднеппинг - это как раз в их стиле. К тому же если вспомнить про закинутую в офис гранату, то эту версию и нужно рассматривать в первую очередь. Какой чародей гранатами швыряться будет? Низший сорт. Грубая работа. У чародея в арсенале другие средства. А в арсенале службы охраны какой-нибудь там фирмы «Фарт» именно такие.
Впрочем, тут же подумал я, «Фарт» - это как раз вряд ли. Давеча здорово пугнул их засланцев. Года на три отбил охоту соваться. Скорее всего, все же кровник объявился - какой-нибудь сын-брат-сват ликвидированного гада из предыдущих Списков.
И еще одна версия у меня была. Допускал мысль, что это сделал Охотник. Не в их стиле, конечно, но времена меняются, нравы портятся, народ мельчает - кто-нибудь мог и скурвиться. Скурвился - и взял на вооружение подлую тактику слабых людишек. Вероятность этого была мала, но она была.
Словом, вариантов тьма, даже в голове не помещались.
Но, с другой стороны, я понимал и такую вещь: кто бы девушку ни выкрал, вскоре выйдет на связь и предъявит свои требования. Иначе зачем он ее крал? А раз так, значит, нужно не дергаться и ждать.
По приезде на место пришлось потоптаться у двери: господин Домбровский долго разглядывал меня в глазок, потом столь же долго возился с замком. Наконец впустил.
Он был пьян, помят и плохо выбрит. В правой руке держал початую бутылку водки с дозатором, а левой безуспешно пытался затолкать край расстегнутой до пупа рубахи в брюки.
- Бесполезно, - сказал я, переступив порог.
- Что «бесполезно»? - не понял он.
- Квасить бесполезно. Страх этим делом не заглушишь.
- Да?
- Да.
Он что-то к чему-то прикинул, взъерошил волосы и попытался возразить:
- А я вовсе и не залуг… Я не загул… шаю. Во-о-от. Я это… Я, чтоб вы знали, поминаю.
- Ну-ну, - скептически пробормотал я.
- Пардон, секунду, мне нужно, - неожиданно сказал хозяин и неверным шагом направился в сторону туалета.
Когда дверь за ним захлопнулась, я, так и не дождавшись приглашения, прошел в огромную комнату-студию, где было много стекла, металла и света. Сразу бросился в глаза висящий на стене телевизор. Его жидкокристаллический экран был таким огромным, что мне невольно захотелось оценить качество картинки. Рука сама потянулась к лежащему на журнальном столике пульту. Щелк - и на экране появилась деятельная Ксения Общак. Девушка занималась привычным делом - кидала понты и учила простолюдинов жить. Я машинально - упаси меня Сила от чужой глупости, своей под завязку - вырубил звук, и светская львица стала походить на аквариумную рыбу: буль-буль, буль-буль, буль-буль.
Недавно Ашгарр здорово ошарашил меня, сообщив между делом, что эта блондинка в шоколаде разродилась книгой. Когда я спросил, а зачем это ей, Ашгарр задумался. Надолго. Но потом все-таки объяснил. Сказал, что все материальное в стране уже есть, а кое-чего попросту многовато. Отдельные граждане уже обкушались. Однако дышать этим самым «отдельным» все труднее и труднее, потому что богатство не может заменить духовных начал. Вожделея подлинности, и пускаются в самообман.
Тем временем в комнату вошел хозяин.
- Так что же вы умыкнули из могилы, любезный Леонид Петрович? - спросил я, не оборачиваясь.
- Ничего я не укым… не умыкал, - сказал упрямец и тут же предложил: - Тяпнете, за упокой души грешной? Лешку мы нашего сегодня… Не успели его, а тут Эдька… головы лишился. Вы только видели бы… Не, лучше этого не видеть. Так я плесну?
Я не удостоил его ответом, переключил телевизор на CMC-викторину и, с ходу отгадав название столицы Бельгии, поинтересовался:
- Леонид Петрович, скажите, вы уже утрясли все свои неотложные дела?
- Какие дела? - не понял он. - Вы о чем?
- Я о том, что вы скоро умрете.
- Умру? - тупо переспросил Домбровский.
- Даже не вопрос, умрете, - подтвердил я. - В принципе, вы уже мертвы. И вы сами это отлично знаете.
- Ну, это мы еще… - начал было он храбро, но вдруг пьяно икнул, всхлипнул и, похлопав меня по плечу, задал извечный русский вопрос: - Что же делать?
- Отдать мне то, что взяли из могилы, - продолжая переключать каналы, вполголоса ответил я. - И как можно скорее.
- Но, блин, я ничего…
Мне это порядком надоело. Бросив пульт на кресло, я с разворота врезал парню в челюсть.
Почему поступил так резко, трудно сказать. Пусть на этот вопрос ответит тот, кто возьмется написать докторскую диссертацию на тему: «Особенности работы сознания дракона в условиях расщепленной индивидуальности». Сам я не отвечу.
Удар вышел на славу: Домбровский рухнул на ламинированный паркет и отключился. Вернее, отключился он, еще падая. Дожидаться, когда придет в себя, я не стал, перешагнул через тело и отправился на кухню. Нашел кастрюлю посолиднее, набрал до краев холодной воды и, вернувшись в комнату, вылил все эти литры Домбровскому на голову.
Холодный душ подействовал на моего подопечного благодатно. Он, словно вынырнувший из полыньи морж, сделал «фр-р-р» и сразу открыл глаза.
- За что? - вполне трезвым голосом задал он справедливый вопрос.
- Сам знаешь, - ответил я, помогая ему подняться.
По-собачьи тряхнув мокрыми волосами, он вяло возмутился:
- И, главное, за свои же деньги.
- Мы договорились мои методы не обсуждать, - напомнил я, протянул ему оброненную бутылку и спросил, оглядывая комнату: - Ну, так и где же это?
Он отхлебнул из горла и, вытерев плечом губы, обескураженно сказал:
- Под диваном.
Давно бы так.
Это был шаманский бубен. Небольшой, яйцевидной формы. Его обод, сделанный из высохшей на пне лиственницы, украшали одиннадцать угловатых выпуклостей. Покрывала обод та же кожа, которой был обтянут и весь инструмент. Ее, судя по всему, содрали с молодого теленка.
С внешней стороны поверхность обтяжки была поделена на три части, каждую из которых заполняли фигурки людей, животных и сказочных чудовищ. Так шаман изобразил все три известных ему мира - Нижний, Срединный и Верхний. А строго посередине древний умелец нарисовал солнце, лучи которого разделяли круг на сектора - владения различных стихий. В центре солнечного диска было вырезано отверстие размером с металлический рубль. Просунув в эту дырку указательный палец, я убедился, что с той стороны он не вышел. Получалось, что бубен, несмотря на всю свою ветхость, находился в работоспособном состоянии.
Выдернув палец, я стер с него иней и поднял глаза на Домбровского:
- Почему скрыть хотел?
Страдалец пожал плечами, подобрал с пола кастрюлю и, зачем-то заглянув в нее, стал рассказывать о том, о чем я его вовсе не спрашивал:
- Вчера вечером один объект инспектировал. Недалеко отсюда, на Софьи Перовской. Так чуть не погиб. Представляете, Егор Владимирович, буквально в двух шагах от меня плита упала. Трос у крана оборвался, и она такая - у-у-у - вниз. И - бенц! Чудом спасся.
Нет, не дано ему было сбить меня с панталыку.
- Чудес на свете не бывает, и плиты просто так ни на кого не падают, - уверил я его и повторил вопрос: - Так почему о бубне сразу не рассказал? Опупел в атаке?
- Если честно, то подсел я на эту штуку, - признался он и тяжко вздохнул.
Я не понял:
- На какую?
- Ну на бубен этот, будь он неладен. Ты… вы… ты в дырочку-то глянь… те.
И я глянул.
Запредельное явило себя вначале непроглядной теменью. Потом медленно, будто нехотя, просочилась из трещинки полоска света - и темнота раскололась, как перезревший арбуз, в который вонзили нож. Из бездонного раскола тут же вывалились разноцветные светящиеся фигуры: треугольники, квадраты, круги, спирали и прочие разные, названия которым с ходу и не подберешь. И завертелось. И закружилось. Заработала машинка, стирающая грани между иллюзией и явью.
Чувствовалось, что фиг от этой штуки просто так оторвешься: завораживает невиданными красками и замысловатой геометрией, затягивает изяществом танца и бойким ритмом, рушит представление о месте и времени. Завораживает, затягивает и лишает воли. Тут Домбровский не соврал. Я дракон - и то с трудом оторвался, каково же человеку, который и без того склонен к эскапизму? А ведь так вот безотрывно посидишь часок - и на неделю в измененное сознание ума впадешь. Даже сомневаться не приходится.
- Как сказала бы моя помощница, портал рулит, - оценил я все увиденное.
Домбровский буквально впился в меня глазами:
- Портал?
- А ты думал? Портал, конечно. Коридор между разными пластами реальности. Через эту вот дырочку шаман и проходит отсюда туда, а потом обратно. Сам-то не пробовал нырять?
- Я-то?!
- Ты-то.
- А что, можно?
- Можно. Но не нужно. Навигация запутанная, иные уходят и не возвращаются.
- А-а-а, - сделал он вид, что врубился, хотя было очевидно - ни черта не понял.
- Значит, говоришь, кайфуешь от созерцания? - безжалостно ковырнул я его рану.
- Прет меня, жутко прет, - стараясь не глядеть на бубен, честно ответил он. - Боюсь, сейчас унесете - ломка начнется.
- А ты не бойся. Переживешь. Переживешь - и дальше жить будешь. В отличие от своих друзей. Кстати, о друзьях. Скажи, почему Нигматулин молчал? Почему ты уперся, мне теперь понятно, но почему он - хоть убей, не пойму. Он-то, в отличие от тебя, пареньком здравомыслящим был.
- Ну да, конечно, - произнес Домбровский с немалой долей сарказма. - Нашли здравомыслящего.
- А что, нет?
- Это он только с виду таким был.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55