Я мотнул головой - нет. Не было у меня вопросов. Все мне стало теперь предельно ясно.
За разговором мы дошли до машины, а когда благополучно загрузились, я первым делом позвонил Ашгарру и сказал ему, чтобы не дергался, после чего завел двигатель и уточнил у Инспектора:
- Сразу на То Самое Место или вначале пообедать?
- Делу - время, брат, потехе - час, - так ответил Тнельх.
- Как скажешь, брат. К Тайнику так к Тайнику.
Какое-то время ехали молча: я обдумывал новость, Тнельх рассматривал город. Потом я вспомнил об обязанностях хозяина и, соблюдая декорум, спросил:
- Как доехал, брат?
- Нормально, - ответил Инспектор. - Долетел без происшествий.
Понятно, что он имел в виду самолет, но все же эта фраза немного напрягла. В устах онгхтона слово «долетел» прозвучало по-особенному.
Интересно, одного потерял или двоих? - размышлял я, поглядывая на Тнельха через зеркало. Если одного, то еще ничего - есть с кем разделить печаль.
Но затем, прикинув хвост к носу, решил: нет, наверное, лучше все-таки одному остаться, так легче все забыть, так проще смириться с потерей.
Мне доводилось несколько раз встречаться с онгхтонами, поэтому манера общения с ними у меня была выработана и заключалась в том, чтобы не делать никаких скидок, относиться как к полноценным драконам и ни в коем случае не жалеть. Не нуждаются, по моему мнению, онгхтоны в жалости. Жалость унижает. Меня бы унизила.
- Ну как тебе Город? - спросил я, когда мы переезжали Реку по Новому мосту.
- Почти Европа, - улыбнулся он, приветственно махнув рукой смотрящей на нас сверху вниз кондукторше трамвая. - Почти такие же пробки.
Я посетовал:
- Парк автомобилей каждый год удваивается, а дорог больше не становится. Продыху нет.
- В столице хуже, - заметил Тнельх.
- Правда, что ли? У вас же что не год, то новое кольцо.
- Все равно не хватает. Бывает, полдня стоим. У вас тут еще раздолье. Красота у вас тут. Опять же, воздух чище, трава зеленее, небо голубее и в булочную можно ходить без паспорта.
- Зачем в булочной паспорт? - с недоумением покосился я на него.
- А затем, - ответил он, - что у нас там то вихрь антитеррора, то перехват какой-нибудь. А проверка регистрации так та вообще перманентна.
- Переезжай, брат, из Москвы в Россию, чтобы не париться, - предложил я не без иронии и сразу же об этом пожалел.
- Каждому свое небо, - невесело заметил Тнельх и, отвернувшись к окну, замолчал. Видимо, что-то такое вспомнил грустное. И я даже догадывался, что именно. Тут и дурак бы догадался.
Тем временем мы уже въехали на набережную Реки, о чем, желая отвлечь гостя от неприятных мыслей, я и сообщил бодрым тоном заправского экскурсовода:
- Проезжаем набережную имени первого космонавта Земли Юрия Гагарина. Набережная является предметом особой гордости горожан. Ее название - уникальный пример сочетания водной и космической стихий в городе, не имеющем абсолютно никакого отношения ни к морской, ни к космической славе державы. До революции, между прочим, называлась Александровским садом.
- В Москве тоже есть Александровский сад, - вставил Тнельх.
- В курсе, - сказал я и фальшиво напел: - В Александровском саду ветер клейкими листами и далекими гудками шепчет нам, что на роду. - Затем показал рукой на Белый дом. - Вот там вон, впереди и слева, бывшая резиденции губернатора. Теперь там университетская библиотека. Напротив, - я махнул рукой вправо, - памятник императору Александру Третьему, в народе - «Никита Михалков» или «Саша Лобастый».
- Удивительно, что сохранился, - подивился Тнельх.
Я перестроился в левый рад и, повернув в переулок Ярослава Гашека, возразил:
- Не-а, не сохранился. Недавно восстановили. А после революции, как и положено, снесли к чертовой матери, один постамент оставили. На нем потом шпиль здоровенный водрузили. Представляешь, вместо царя - палку каменную. Народ называл «Мечтой импотента», университетская публика - «концом немецкой классической философии».
- Почему так?
- Честно говоря, уже не помню. Возможно, из-за того что под шпилем шла бойкая торговля книгами. Самиздатом, тамиздатом, промежиздатом. Сейчас - нет, сейчас там продают воздушные шары и пиво. И это правильно.
Мы уже подъезжали к цели нашей поездки - пересечению переулка Гашека с улицей Марата. Остановив машину за полусотню метров до перекрестка, я объявил:
- Приехали, брат.
- Как? - не поверил Тнельх. - То Самое Место находится в центре города?
Я кивнул - так и есть, а на словах добавил:
- Не я выбирал. Впрочем, места лучше не найти. Выйди, брат, и убедись - настоящий «глаз дракона».
Место действительно примечательное, редкое по своей лютости - два противоположно направленных потока Силы рвали здесь Пределы в лоскуты. Обычному человеку бежать хочется от этого проклятого места, и бежать без оглядки. Только очень крепкий человек может, найдись такой упрямец, простоять на этом перекрестке минуту-другую. И тот бы потом упал с надорванным сердцем.
Выбравшись из драндулета, я первым делом выудил из багажника несколько брезентовых спецовок. Отобрал под гренадерский рост Тнельха одну не слишком выгоревшую, выдал. И про себя не забыл, натянул родную - с надписью «СМУ-17».
Когда приоделись, я всучил Инспектору фонарь и каску, сам же, прихватив два раздвижных забора, а также монтировку, пошел к тому месту на перекрестке, где был устроен водослив. Выставил на положенное расстояние заборы, после чего занялся чугунной решеткой. Отработанным движением поддел ее монтировкой, сдвинул в сторону и объявил Тнельху:
- Добро пожаловать, брат. Путь к Тайнику свободен.
Пригласил и полез в дыру первым.
Озадаченный Тнельх несколько раз чертыхнулся, натянул на голову каску и последовал за мной. А куда ему было деваться? Добровольно возложил на себя такой долг - таскаться с проверками по драконьим нычкам. Никто не принуждал.
Пока он кряхтел и сетовал на свою неуклюжесть, я, упираясь ногами в края сливного желоба, открывал крышку люка, вырубленного в бетонной стене.
- Тут спортсменом нужно быть, - произнес Тнельх, когда смог наконец встать рядом.
- Спортсменом не спортсменом, но зарядка, брат, по утрам не помешает, - заметил я. После чего схватился за вбитую на уровне головы скобу, лихо подтянулся и сунул ноги в люк. Нащупав ступень металлической лестницы, ловко развернулся и, уже имея опору под ногами, принял у качающего от удивления головой Тнельха фонарь. После чего спросил не без подначки:
- Ну что, брат, сумеешь трюк повторить?
- Попробую, - вдохнув и выдохнув, ответил Инспектор.
У него получилось.
Коряво, но получилось.
Дальше наш путь лежал по узкому технологическому лазу, к стенам которого крепились мощные телекоммуникационные и силовые кабели.
- Не Версаль, - оценил Тнельх увиденное.
- Радуйся, брат, что не через канализацию идем, - заметил я.
Через тридцать три шага луч фонаря нашел ориентир - муфту на коаксиальном кабеле связи в оплетке оранжевого цвета. Я посветил под ноги. Квадратная крышка лаза, ведущего в подземелье Тайника, лежала на месте. Передав фонарь Тнельху, я нащупал кольцо, ухватился двумя руками и со всей силы дернул. Петли неохотно скрипнули, массивная плита поддалась, пошла, пошла-пошла-пошла - и с грохотом опрокинулась на бетон.
Двадцать восемь скоб-ступеней вниз - и мы с Тнельхом очутились в небольшом зале с арочным сводом.
- И куда теперь, брат? - спросил Инспектор, обнаружив в кладке противоположной стены аж целых три проема.
- Туда, - показал я на левый. - Клаустрофобией не страдаешь?
- Вроде нет.
- Тогда вперед.
Топоча каблуками по настилам из лиственницы, которая за долгие годы стала прочнее камня, мы прошли примерно метров сто и вновь вышли на тройную развилку.
Теперь я выбрал правый тоннель.
- И сколько еще таких разветвлений? - поинтересовался Тнельх и, будто желая убедиться в прочности, постучал кулаком по балке перекрытия.
- Еще пять, - с опаской глядя на балку, посчитал я.
- Много.
- Если учесть важность того, что храним, - в самый раз.
Когда мы, пригибаясь, вошли в тоннель, Тнельх зачем-то (скорее всего из досужего любопытства) поинтересовался:
- Вход в Тайник один?
- Один-единственный, - не оборачиваясь, соврал я.
На самом деле мне было известно еще два.
Дело в том, что подземелье Тайника в двух местах пересекается с подземельями людей. Не могло не пересечься: город по площади невелик, а нарыли люди в старину катакомб немало. Дыра на дыре и дырой погоняет.
Одна крупная система подземных галерей, с которой сталкивается подземелье Тайника, находится в районе площади Кирова. В середине девятнадцатого века вокруг нее (тогда она называлась Тихвинской) располагались хоромы тороватых купчин, а неподалеку находился двухэтажный Гостиный двор. Это торговое заведение, выстроенное по проекту архитектора Кварнеги, состояло из множества лавок, и купцы доставляли туда товары по подземным ходам. Это было удобно: и подальше от чужих глаз, и меньше суматохи при приемке товара.
Когда Гостиный двор благополучно сгорел в пожаре, устроенном колдуном Лао Шанем, Тихвинская площадь перестала быть торговым центром Города, а на месте купеческих домов появились казенные здания. Люди о существовании подземелья со временем забыли, а я - нет. Иногда пользуюсь, поскольку есть в нем один очень удобный выход на поверхность в районе Знаменского монастыря.
Центр еще одного крупного подземелья находится в районе площади перед Торговым комплексом. Раньше там находился арсенал. Этот возведенный при губернаторе Бриле военный объект представлял собой мощную постройку с кирпичными стенами метровой толщины. Тамошние подвалы служили, естественно, пороховыми хранилищами. Сохранились они и поныне и, как когда-то, соединены между собой многочисленными коридорами. От них к берегу Реки идут два тоннеля, настолько широкие, что по ним можно ехать на телеге. Делалось так: порох доставляли от железнодорожного вокзала к причалу баржами, перегружали на подводы и тайком везли к арсеналу по подземному ходу. Сейчас один из этих тоннелей затоплен грунтовыми водами, но второй, хотя местами и забит песчаными наносами, вполне пригоден для использования. В него ведет ахово замурованный лаз, к которому подводит одна из ложных веток подземелья Тайника. Этот выход я держу за аварийный.
Таким вот образом на самом деле обстоят дела. Только все это - информация для служебного пользования. Инспектор - не Страж, и правды он от меня не услышит. Ничего личного. Бизнес.
Минут сорок прошло, прежде чем мы добрались до зала, который я называю Предбанником. Зал этот точно такой же, как и все предыдущие, за исключением одного - напротив входа глухая стена.
- Сбились? - заволновался Тнельх. - Тупик?
Я успокоил его:
- Обижаешь, брат. Все тип-топ. Как говорит колдун Лао Шань, мы уже поймали своего ци-линя.
- Что это значит? - сняв каску и вытирая пот с лысины, спросил подуставший Инспектор.
- «Поймать ци-линя» значит «успешно окончить долгий путь», - пояснил я. - Старая китайская пословица.
- И где же Тайник?
Вместо ответа я решительно направился к противоположной от входа стене, начертал лучом колючий стебель, пририсовал к нему два листа, а сверху - бутон. Вырубив фонарь, отошел на два шага, склонил голову набок и полюбовался на свое художество.
Все было как надо: нарисованный на стене бутон розы горел в темноте бордовым светом.
Настала пора произнести заветное, я не стал канителиться и произнес:
С мороза доза, баба с воза -
Все перемелет в пыль хорей.
Но брод в огне ждет рифмы «роза»
Так на - возьми ее скорей.
Если обычный, рациональный человек пытается исполнить магическую церемонию, он все время думает: это абсурд, этого не может быть. И поэтому ни черта у него не выходит. А мы, маги, уверены в себе до самоуверенности, и поэтому нам все и всегда удается. Точнее говоря, почти всегда и почти все. Впрочем, в случае с данным колдовством оговорка «почти» не очень уместна. Еще бы оно мне не удалось: и весь лабиринт, и защитную стену возводили маги, которые не мне чета, - великие.
Едва я произнес свою тарабарщину, светящийся бутон стал набухать, а когда лопнул, на стене расцвела огненная роза.
Не успел Тнельх восхититься ее чарующей красотой, как огонь пошел расползаться во все стороны. Аленький цветочек на глазах превратился в ненасытного осьминога, и вскоре вся стена из каменной превратилась в огненную.
- Прошу в пещеру дракона, - сказал я Инспектору, склонившись в шутливом поклоне, после чего прорычал мимо нот кусок баллады из репертуара группы «Ария»:
В глубокой шахте
Который год
Таится чудище змей.
Стальные нервы,
Стальная плоть,
Стальная хватка когтей.
Тнельх глядел во все глаза на бушующее пламя и ничего не понимал.
- В огонь, что ли, идти?
- Ага, сквозь огонь и прямо, - подтвердил я, указав путь рукой.
Инспектор медлил.
- Ты что, брат, в первый раз с инспекцией? - спросил я.
- Во второй, - сознался он и, припоминая свою прошлую командировку, забормотал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55