- Тогда как-то все проще было. Вышли на окраину Эдо, миновали мост Сорока Семи Воинов и поднялись к башне Котсуке-но-Скуе, а там колодец и…
Тут он осекся, сообразив, что я все слышу.
- Я ничего не слышал, брат, - быстро сказал я, закрыв уши ладонями, и направился к пылающей стене. - Иди за мной и ничего не бойся - этот огонь дракону, что птице - ветер.
- Но я же… - неуверенно начал Тнельх.
Я хлопнул себя по лбу:
- Ах да!
Подошел к озадаченному онгхтону и, схватив сначала за руку, потом за ногу, рывком закинул его на плечи. По-молодецки ухнул и сказал:
- Это хорошо, брат, что ты такой худой. - И, два раза подпрыгнув, добавил: - Закрой, брат, глаза, не рыпайся и думай о хорошем.
Он заволновался пуще прежнего:
- Ты уверен, что обойдется?
- Как говорил Калашников, который купец, а не папа автомата: чему быть суждено, то и сбудется.
Ответил я так фаталистически, а уже в следующий миг нырнул в полымя.
Как обычно при прохождении Огненной Стены, власть над моим сознанием захватили пестрые картины из прошлого и поплыли перед внутреннем взором: шафранные круги уличного фонаря сквозь вуаль первого снега; бордовый закат в сползающей по стеклу капле дождя; сиреневые тучи над желтком сентябрьской луны; похожие на светляков огни ночного города; пивные подтеки на дешевом пластике перекошенного стола; перламутр мокрых яблок, подобранных после грозы; сверкающие шарики на фольге «секрета» в ямке под цветной стекляшкой; радужные разводы придорожной лужи; лунная дорожка, зовущая в камыши того берега; блеск горлышка разбитой бутылки, ну и, конечно, - как без нее? - черная тень от мельничного колеса.
Через пять шагов и один полушаг огонь - такой страшный на вид и нежный, словно бархат, на ощупь - остался позади. Я скинул Инспектора с плеч и, заботливо оправив его спецовку, спросил:
- Жив-здоров?
- Вроде бы, - кивнул он, все еще с опаской глядя на огонь.
Впрочем, огонь быстро начал угасать, и через несколько секунд стена вновь стала неинтересно каменной.
- Вуанг! - крикнул я в темноту.
Глухое эхо было мне ответом.
- Может, спит? - спросил Тнельх.
- Нет, это не про него, - заверил я и врубил фонарь.
В ту же секунду мелькнула тень, и Воин, не произнеся ни звука, схватил железной хваткой Инспектора за горло.
ГЛАВА 5
Лицо Тнельха превратилось в маску, бедняга слова не мог сказать, только хрипел.
- Вуанг, отпусти его, - приказал я.
Воин меня услышал, но не послушал. Работал четко по инструкции: человек не должен подходить к Тайнику, всякая попытка проникновения должна быть немедленно пресечена, точка.
Понимая, что через две-три секунды мы будем иметь труп и бледный вид, я поспешил объяснить:
- Вуанг, это Инспектор. Он онгхтон.
Воин хватку не ослабил, но задумался.
Я воспользовался его замешательством для того, чтобы нащупать на груди Тнельха медальон, вытянуть и предъявить.
- Видишь - Допуск. Отпусти брата.
Вот это вот помогло.
- Ну и работка у тебя, Вуанг-Ашгарр-Хонгль, - произнес Инспектор, когда откашлялся и смог дышать. - Сам себе не веришь.
- По-другому нельзя мне, - с притворным сожалением сказал я. - Себе начнешь верить - другим поверить захочется. Какой Страж из того, кто всем верит? Никакой. Верящий всем подряд Страж - не Страж, а облако в штанах.
- Крепкий чертяка, - кивнул Тнельх в сторону Вуанга, который, не чувствуя за собой никакой вины, уже зажигал один за другим настенные факелы. - Так придавил, что все заклятия-проклятия из головы напрочь вылетели.
- Что умеем, то умеем, - без лишней скромности сказал я, с любовью разглядывая тренированное тело Вуанга.
На воине были лишь черные хлопчатобумажные штаны свободного фасона и больше ничего: голый торс, босые ноги и блики огня на бритой башке. И дело не в том, что мы застали его врасплох, он всегда под землей ходит в таком виде. Таков уж стиль - минимум тряпок, максимум мускулов. Все, как и обещано в песне: стальные нервы, стальная плоть, стальная хватка когтей.
Когда Вуанг зажег последний факел, я торжественно объявил:
- Вот он, наш бункер.
И жестом пригласил гостя оценить незатейливое убранство помещения, в котором находится Тайник.
То, что я называю бункером, Ашгарр - бомжатником, а Вуанг никак не называет, представляет собой круглый зал с куполообразным сводом. Сам зал пуст как выеденное яйцо (если, конечно, не брать в расчет трофейное оружие на стенах), но имеет ходы в пять келий. В одной из них находится Тайник с фрагментом Вещи Без Названия, три предназначены для Хранителей, еще одна - кухня с очагом. Что находится в последней, в пятой, никто не знает. Заходить туда запрещено.
В келье, предназначенной для меня, я соорудил химическую лабораторию. Размерами она невелика, но в ней есть все, что нужно для спагирических операций, родственных алхимическим, но производимых не над минералами, а над растениями и растительными экстрактами. Есть там и классический атанор - печь с мехами и ретортой, и колбы разных форм, и змеевики разных калибров, и в неограниченном количестве препараты-химикаты всякие, и ингредиенты-компоненты - какие только душа ни пожелает.
Когда приходит мой черед сменить Вуанга, я коротаю время, пронося дары Флоры через двенадцать врат, ведущих к открытию эликсира жизни. Врата эти: разделение, размягчение, расщепление, растворение, разложение, соединение, перегонка, возгонка, брожение, усиление, разбавление и волнение. Эликсир пока не получил (да он мне и без надобности), но в качестве того, что называется «побочным эффектом», создал немало полезного. В том числе Зерна Света и Бальзам Золотого Дракона.
Келья Ашгарра похожа на склад музыкального магазина. Всеми этими духовыми, ударными и щипковыми инструментами, которыми завалил свою келью поэт, можно оснастить сводный оркестр Сибирского военного округа. Единственно чего у Ашгарра нет, так это рояля. И еще арфы. Вообще-то он хотел притащить и эти крупногабаритные балалайки, но мы с Вуангом запретили. Согласись мы на рояль с арфой, он бы не успокоился и стал бы требовать орган.
У Вуанга в келье с десяток тренажеров, циновка и широкий поддон с речным песком. Тренажеры - понятно для чего, циновка - для отдыха и медитаций, песок - для того чтобы записывать сочиненные хайку. Хайку - это обязательно. Ведь Вуанг не только воин, но и поэт. Немного. А помимо того - маг. Чуть-чуть. Так же как и я - немного воин и чуть-чуть поэт, а Ашгарр - немного маг и чуть-чуть воин.
Когда я в прошлый вторник пополнял провиант, на песке ореховым прутиком было выведено:
лапа дракона
раскрытого веера
тень на белой стене
В чем сакральный смысл, не совсем понял, но образ зацепил и не отпускал до среды. Потом все завертелось и стало не до того.
Тнельх, осмотрев бункер, сразу вычислил келью, где находится Тайник.
- Здесь? - указал он на обитую кованым железом дверь.
Я кивнул:
- Здесь.
Вуанг ничего не сказал, лишь испытующе посмотрел на гостя - сумеешь ли открыть?
Он сумел.
Знал древнее заклинание и, произнося его, ни разу не ошибся.
В Тайник, как это в таких случаях и полагается, мы вошли втроем. Первым - Инспектор. За ним, освещая помещение факелом, вошел Вуанг. И уже следом за воином шагнул я.
Без лишней суеты мы окружили стоящий посреди кельи щербатый каменный куб, в специальное углубление которого намертво вставлен бронзовый котел. Эта древняя посудина - такая огромная, что в ней за раз можно наварить кулеш для сотни оголодавших за долгий переход всадников, - была до краев наполнена водой.
Какое-то время мы молча глядели на воду. Холодная неподвижная гладь отражала вертлявые отблески пламени, и в этом причудливом единении таких разных стихий было нечто торжественное. Не знаю, как остальные, а я проникся. Как и всегда.
Что делать дальше, Инспектор знал на ять, подсказывать не пришлось. Сняв медальон Допуска, он шепнул ему просьбу и бросил в воду. Я досчитал до пяти, прежде чем круг с изречениями Высшего Неизвестного стукнулся о дно. Когда волны улеглись, мы увидели в воде небо по-летнему солнечного дня: куда-то плыли облака, сновали птицы, а размазанный след самолета походил на замысловатый иероглиф.
Заглядывая в воду, Инспектор стал шарить рукой по небу.
Он разогнал облака, распугал птиц и стер рукавом спецовки инверсионный след самолета, но фрагмента Вещи Без Названия не нашел.
Попробовал еще раз, и вновь безрезультатно.
И еще раз.
Втуне.
Теоретически Инспектор был подкован неплохо, но практические навыки, увы и ах, у него пока отсутствовали. Оно и понятно - новичок он и есть новичок. Даже опытному Инспектору всякий раз нелегко - Тайники по своему устройству уникальны, двух одинаковых нет, поди приспособься. Что уж о новичке говорить.
Переглянувшись, мы с Вуангом поняли друг друга без слов - нечего выпендриваться, надо брату помочь.
И не замедлили.
Воин передал мне факел, мельком глянул в котел и одним молниеносным движением, словно жаба стрекозу, ухватил фрагмент Вещи возле правого уха растерявшегося Тнельха.
Это была покрытая патиной медная штуковина, похожая с одной стороны на приплюснутый скрипичный ключ, а с другой - на букву «айн» древнееврейского алфавита.
Инспектор вытащил из заднего кармана джинсов мятый листок из тетрадки в клеточку и стал сверять нанесенный на него чертеж, очень похожий на детские каляки-маляки, с представленной деталью.
Минуты три прошло, прежде чем он сказал:
- Похоже.
А мы и не сомневались.
Инспекция закончилась тем, что Вуанг закинул фрагмент на место, а я сжег протянутый чертеж в огне факела.
Прежде чем отправиться с Тнельхом в обратный путь, я заглянул к себе в лабораторию и сунул в карман спецовки несколько упаковок с Зернами Света. А потом затянул Вуанга в его келью.
- Охотник в городе, - предупредил я Воина.
Хотел, чтобы прозвучало более-менее торжественно, но вышло так, будто бригадир на стройке объявляет, что подвезли цемент. В ответ Вуанг сдержанно улыбнулся и несколько раз ударил кулаком по ладони. Я даже и не сомневался, что последует такая реакция: для воина хорошая драка - что для второклассницы мармелад.
Сказав все, что хотел сказать, я направился к выходу, но Воин ухватил меня за рукав. При этом, как всегда, ничего не сказал, лишь бровью повел. Впрочем, этого было достаточно.
- Не волнуйся, - сказал я, - со Списком все в порядке. - Подумал и уточнил: - Почти в порядке. Не закрыт один пункт, но к Ночи Полета все улажу. Может, уже даже завтра улажу.
Вуанг одобрительно кивнул и отпустил рукав. Я направился к выходу, но на пороге задержался и повернулся к поддону с песком. Последний опус воина был таким:
и после всего
все же вертятся они
крутые яйца
Ни прибавить, ни убавить, подумал я и вышел из берлоги, пропахшей потом, ржавеющим железом и сыромятью.
Выбрались мы Тнельхом на поверхность в начале седьмого. Такого пекла, как днем, уже не было, но жара еще не ушла, поэтому я предложил поужинать за городом, в каком-нибудь ресторанчике на берегу Озера. Упрашивать не пришлось, Инспектор согласился сразу. И правильно сделал. Глупо не воспользоваться оказией и не побывать там, где вода бездонна, небо бескрайне, а воздух чист и прозрачен без «б».
Столь легко согласившись на мое предложение, Тнельх тем не менее вежливо поинтересовался:
- А я тебя не напрягу, брат?
Я вспомнил мертвеца с улицы Бабушкина, подумал о шастающем по городу Охотнике, послал мысленный привет находящейся под домашним арестом Лере, нащупал в кармане ключ от номера 404 гостиницы «Элит Холл» и ответил:
- Нисколько.
Когда мы отъехали от Того Самого Места, Тнельх заметил:
- Неразговорчив ваш вояка. Слова за все время не сказал.
- Это у него с детства, - посетовал я. - Услышал от кого-то, что иное слово убивает, - теперь лишнего слова из него не вытянешь. Впрочем, нелишнего тоже.
- Это что-то новенькое - воин-пацифист.
- Не-а, не пацифист. Просто любит самостоятельно выбирать цель для удара.
Тнельх удивленно вскинул брови.
- Сейчас поясню, - сказал я и, осилив запруженный машинами поворот с Маркса на Ленина, рассказал: - Дело в том, что после того, как узнал, что слово иногда убивает, узнал еще и другое. Что однажды произнесенное слово живет во вселенной вечно.
- Так утверждали философы-стоики, - вспомнил Инспектор.
- Они, родимые. Вот у Вуанга и сложилась в голове такая картинка: убийственное слово беспрерывно летает по вселенной и разит всех подряд. И правых и неправых. Всех. Без разбора. Понимаешь, брат, о чем я? Или я слишком путанно?
- Отчего же, понимаю. Слово для него что-то вроде безумной стрелы, которая не только указанную цель разит, но и кучу неуказанных.
- Вот-вот. Знать не может, как слово отзовется, вот и не произносит.
Инспектор покачал головой:
- Да-а-а, затейливый подход.
- Бред, конечно, - резюмировал я. - Но кто здоров?
Тнельх на это ничего не сказал. Отвлекся. Мы как раз проезжали недавно открытую гостинцу «Европа», и Инспектор, провожая взглядом эту игрушку со стилизованными под дорические колоннами, одобрительно поохал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Тут он осекся, сообразив, что я все слышу.
- Я ничего не слышал, брат, - быстро сказал я, закрыв уши ладонями, и направился к пылающей стене. - Иди за мной и ничего не бойся - этот огонь дракону, что птице - ветер.
- Но я же… - неуверенно начал Тнельх.
Я хлопнул себя по лбу:
- Ах да!
Подошел к озадаченному онгхтону и, схватив сначала за руку, потом за ногу, рывком закинул его на плечи. По-молодецки ухнул и сказал:
- Это хорошо, брат, что ты такой худой. - И, два раза подпрыгнув, добавил: - Закрой, брат, глаза, не рыпайся и думай о хорошем.
Он заволновался пуще прежнего:
- Ты уверен, что обойдется?
- Как говорил Калашников, который купец, а не папа автомата: чему быть суждено, то и сбудется.
Ответил я так фаталистически, а уже в следующий миг нырнул в полымя.
Как обычно при прохождении Огненной Стены, власть над моим сознанием захватили пестрые картины из прошлого и поплыли перед внутреннем взором: шафранные круги уличного фонаря сквозь вуаль первого снега; бордовый закат в сползающей по стеклу капле дождя; сиреневые тучи над желтком сентябрьской луны; похожие на светляков огни ночного города; пивные подтеки на дешевом пластике перекошенного стола; перламутр мокрых яблок, подобранных после грозы; сверкающие шарики на фольге «секрета» в ямке под цветной стекляшкой; радужные разводы придорожной лужи; лунная дорожка, зовущая в камыши того берега; блеск горлышка разбитой бутылки, ну и, конечно, - как без нее? - черная тень от мельничного колеса.
Через пять шагов и один полушаг огонь - такой страшный на вид и нежный, словно бархат, на ощупь - остался позади. Я скинул Инспектора с плеч и, заботливо оправив его спецовку, спросил:
- Жив-здоров?
- Вроде бы, - кивнул он, все еще с опаской глядя на огонь.
Впрочем, огонь быстро начал угасать, и через несколько секунд стена вновь стала неинтересно каменной.
- Вуанг! - крикнул я в темноту.
Глухое эхо было мне ответом.
- Может, спит? - спросил Тнельх.
- Нет, это не про него, - заверил я и врубил фонарь.
В ту же секунду мелькнула тень, и Воин, не произнеся ни звука, схватил железной хваткой Инспектора за горло.
ГЛАВА 5
Лицо Тнельха превратилось в маску, бедняга слова не мог сказать, только хрипел.
- Вуанг, отпусти его, - приказал я.
Воин меня услышал, но не послушал. Работал четко по инструкции: человек не должен подходить к Тайнику, всякая попытка проникновения должна быть немедленно пресечена, точка.
Понимая, что через две-три секунды мы будем иметь труп и бледный вид, я поспешил объяснить:
- Вуанг, это Инспектор. Он онгхтон.
Воин хватку не ослабил, но задумался.
Я воспользовался его замешательством для того, чтобы нащупать на груди Тнельха медальон, вытянуть и предъявить.
- Видишь - Допуск. Отпусти брата.
Вот это вот помогло.
- Ну и работка у тебя, Вуанг-Ашгарр-Хонгль, - произнес Инспектор, когда откашлялся и смог дышать. - Сам себе не веришь.
- По-другому нельзя мне, - с притворным сожалением сказал я. - Себе начнешь верить - другим поверить захочется. Какой Страж из того, кто всем верит? Никакой. Верящий всем подряд Страж - не Страж, а облако в штанах.
- Крепкий чертяка, - кивнул Тнельх в сторону Вуанга, который, не чувствуя за собой никакой вины, уже зажигал один за другим настенные факелы. - Так придавил, что все заклятия-проклятия из головы напрочь вылетели.
- Что умеем, то умеем, - без лишней скромности сказал я, с любовью разглядывая тренированное тело Вуанга.
На воине были лишь черные хлопчатобумажные штаны свободного фасона и больше ничего: голый торс, босые ноги и блики огня на бритой башке. И дело не в том, что мы застали его врасплох, он всегда под землей ходит в таком виде. Таков уж стиль - минимум тряпок, максимум мускулов. Все, как и обещано в песне: стальные нервы, стальная плоть, стальная хватка когтей.
Когда Вуанг зажег последний факел, я торжественно объявил:
- Вот он, наш бункер.
И жестом пригласил гостя оценить незатейливое убранство помещения, в котором находится Тайник.
То, что я называю бункером, Ашгарр - бомжатником, а Вуанг никак не называет, представляет собой круглый зал с куполообразным сводом. Сам зал пуст как выеденное яйцо (если, конечно, не брать в расчет трофейное оружие на стенах), но имеет ходы в пять келий. В одной из них находится Тайник с фрагментом Вещи Без Названия, три предназначены для Хранителей, еще одна - кухня с очагом. Что находится в последней, в пятой, никто не знает. Заходить туда запрещено.
В келье, предназначенной для меня, я соорудил химическую лабораторию. Размерами она невелика, но в ней есть все, что нужно для спагирических операций, родственных алхимическим, но производимых не над минералами, а над растениями и растительными экстрактами. Есть там и классический атанор - печь с мехами и ретортой, и колбы разных форм, и змеевики разных калибров, и в неограниченном количестве препараты-химикаты всякие, и ингредиенты-компоненты - какие только душа ни пожелает.
Когда приходит мой черед сменить Вуанга, я коротаю время, пронося дары Флоры через двенадцать врат, ведущих к открытию эликсира жизни. Врата эти: разделение, размягчение, расщепление, растворение, разложение, соединение, перегонка, возгонка, брожение, усиление, разбавление и волнение. Эликсир пока не получил (да он мне и без надобности), но в качестве того, что называется «побочным эффектом», создал немало полезного. В том числе Зерна Света и Бальзам Золотого Дракона.
Келья Ашгарра похожа на склад музыкального магазина. Всеми этими духовыми, ударными и щипковыми инструментами, которыми завалил свою келью поэт, можно оснастить сводный оркестр Сибирского военного округа. Единственно чего у Ашгарра нет, так это рояля. И еще арфы. Вообще-то он хотел притащить и эти крупногабаритные балалайки, но мы с Вуангом запретили. Согласись мы на рояль с арфой, он бы не успокоился и стал бы требовать орган.
У Вуанга в келье с десяток тренажеров, циновка и широкий поддон с речным песком. Тренажеры - понятно для чего, циновка - для отдыха и медитаций, песок - для того чтобы записывать сочиненные хайку. Хайку - это обязательно. Ведь Вуанг не только воин, но и поэт. Немного. А помимо того - маг. Чуть-чуть. Так же как и я - немного воин и чуть-чуть поэт, а Ашгарр - немного маг и чуть-чуть воин.
Когда я в прошлый вторник пополнял провиант, на песке ореховым прутиком было выведено:
лапа дракона
раскрытого веера
тень на белой стене
В чем сакральный смысл, не совсем понял, но образ зацепил и не отпускал до среды. Потом все завертелось и стало не до того.
Тнельх, осмотрев бункер, сразу вычислил келью, где находится Тайник.
- Здесь? - указал он на обитую кованым железом дверь.
Я кивнул:
- Здесь.
Вуанг ничего не сказал, лишь испытующе посмотрел на гостя - сумеешь ли открыть?
Он сумел.
Знал древнее заклинание и, произнося его, ни разу не ошибся.
В Тайник, как это в таких случаях и полагается, мы вошли втроем. Первым - Инспектор. За ним, освещая помещение факелом, вошел Вуанг. И уже следом за воином шагнул я.
Без лишней суеты мы окружили стоящий посреди кельи щербатый каменный куб, в специальное углубление которого намертво вставлен бронзовый котел. Эта древняя посудина - такая огромная, что в ней за раз можно наварить кулеш для сотни оголодавших за долгий переход всадников, - была до краев наполнена водой.
Какое-то время мы молча глядели на воду. Холодная неподвижная гладь отражала вертлявые отблески пламени, и в этом причудливом единении таких разных стихий было нечто торжественное. Не знаю, как остальные, а я проникся. Как и всегда.
Что делать дальше, Инспектор знал на ять, подсказывать не пришлось. Сняв медальон Допуска, он шепнул ему просьбу и бросил в воду. Я досчитал до пяти, прежде чем круг с изречениями Высшего Неизвестного стукнулся о дно. Когда волны улеглись, мы увидели в воде небо по-летнему солнечного дня: куда-то плыли облака, сновали птицы, а размазанный след самолета походил на замысловатый иероглиф.
Заглядывая в воду, Инспектор стал шарить рукой по небу.
Он разогнал облака, распугал птиц и стер рукавом спецовки инверсионный след самолета, но фрагмента Вещи Без Названия не нашел.
Попробовал еще раз, и вновь безрезультатно.
И еще раз.
Втуне.
Теоретически Инспектор был подкован неплохо, но практические навыки, увы и ах, у него пока отсутствовали. Оно и понятно - новичок он и есть новичок. Даже опытному Инспектору всякий раз нелегко - Тайники по своему устройству уникальны, двух одинаковых нет, поди приспособься. Что уж о новичке говорить.
Переглянувшись, мы с Вуангом поняли друг друга без слов - нечего выпендриваться, надо брату помочь.
И не замедлили.
Воин передал мне факел, мельком глянул в котел и одним молниеносным движением, словно жаба стрекозу, ухватил фрагмент Вещи возле правого уха растерявшегося Тнельха.
Это была покрытая патиной медная штуковина, похожая с одной стороны на приплюснутый скрипичный ключ, а с другой - на букву «айн» древнееврейского алфавита.
Инспектор вытащил из заднего кармана джинсов мятый листок из тетрадки в клеточку и стал сверять нанесенный на него чертеж, очень похожий на детские каляки-маляки, с представленной деталью.
Минуты три прошло, прежде чем он сказал:
- Похоже.
А мы и не сомневались.
Инспекция закончилась тем, что Вуанг закинул фрагмент на место, а я сжег протянутый чертеж в огне факела.
Прежде чем отправиться с Тнельхом в обратный путь, я заглянул к себе в лабораторию и сунул в карман спецовки несколько упаковок с Зернами Света. А потом затянул Вуанга в его келью.
- Охотник в городе, - предупредил я Воина.
Хотел, чтобы прозвучало более-менее торжественно, но вышло так, будто бригадир на стройке объявляет, что подвезли цемент. В ответ Вуанг сдержанно улыбнулся и несколько раз ударил кулаком по ладони. Я даже и не сомневался, что последует такая реакция: для воина хорошая драка - что для второклассницы мармелад.
Сказав все, что хотел сказать, я направился к выходу, но Воин ухватил меня за рукав. При этом, как всегда, ничего не сказал, лишь бровью повел. Впрочем, этого было достаточно.
- Не волнуйся, - сказал я, - со Списком все в порядке. - Подумал и уточнил: - Почти в порядке. Не закрыт один пункт, но к Ночи Полета все улажу. Может, уже даже завтра улажу.
Вуанг одобрительно кивнул и отпустил рукав. Я направился к выходу, но на пороге задержался и повернулся к поддону с песком. Последний опус воина был таким:
и после всего
все же вертятся они
крутые яйца
Ни прибавить, ни убавить, подумал я и вышел из берлоги, пропахшей потом, ржавеющим железом и сыромятью.
Выбрались мы Тнельхом на поверхность в начале седьмого. Такого пекла, как днем, уже не было, но жара еще не ушла, поэтому я предложил поужинать за городом, в каком-нибудь ресторанчике на берегу Озера. Упрашивать не пришлось, Инспектор согласился сразу. И правильно сделал. Глупо не воспользоваться оказией и не побывать там, где вода бездонна, небо бескрайне, а воздух чист и прозрачен без «б».
Столь легко согласившись на мое предложение, Тнельх тем не менее вежливо поинтересовался:
- А я тебя не напрягу, брат?
Я вспомнил мертвеца с улицы Бабушкина, подумал о шастающем по городу Охотнике, послал мысленный привет находящейся под домашним арестом Лере, нащупал в кармане ключ от номера 404 гостиницы «Элит Холл» и ответил:
- Нисколько.
Когда мы отъехали от Того Самого Места, Тнельх заметил:
- Неразговорчив ваш вояка. Слова за все время не сказал.
- Это у него с детства, - посетовал я. - Услышал от кого-то, что иное слово убивает, - теперь лишнего слова из него не вытянешь. Впрочем, нелишнего тоже.
- Это что-то новенькое - воин-пацифист.
- Не-а, не пацифист. Просто любит самостоятельно выбирать цель для удара.
Тнельх удивленно вскинул брови.
- Сейчас поясню, - сказал я и, осилив запруженный машинами поворот с Маркса на Ленина, рассказал: - Дело в том, что после того, как узнал, что слово иногда убивает, узнал еще и другое. Что однажды произнесенное слово живет во вселенной вечно.
- Так утверждали философы-стоики, - вспомнил Инспектор.
- Они, родимые. Вот у Вуанга и сложилась в голове такая картинка: убийственное слово беспрерывно летает по вселенной и разит всех подряд. И правых и неправых. Всех. Без разбора. Понимаешь, брат, о чем я? Или я слишком путанно?
- Отчего же, понимаю. Слово для него что-то вроде безумной стрелы, которая не только указанную цель разит, но и кучу неуказанных.
- Вот-вот. Знать не может, как слово отзовется, вот и не произносит.
Инспектор покачал головой:
- Да-а-а, затейливый подход.
- Бред, конечно, - резюмировал я. - Но кто здоров?
Тнельх на это ничего не сказал. Отвлекся. Мы как раз проезжали недавно открытую гостинцу «Европа», и Инспектор, провожая взглядом эту игрушку со стилизованными под дорические колоннами, одобрительно поохал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55