И я это сделал.
Только сунул обезвреженную лимонку в карман, позвонила Лера.
- Шеф, это я, - совершенно убитым голосом произнесла она, после чего жалобно всхлипнула.
Я никогда не слышал, чтобы она ревела, поэтому вскрикнул:
- Лера, что случилось?!
В ответ она разрыдалась в голос. Тогда я подпустил в голос успокаивающие интонации и спросил:
- Где ты, девочка моя?
- И… и… и… - раздавалось из трубки какое-то время, но потом Лера сумела взять себя в руки и в промежутках между всхлипами сообщила: - В… в… в… Торговом. У… у… у… банкомата.
- Жди там и с места не сходи, - приказал я, бросил трубку на аппарат и выбежал из офиса.
Она выполнила приказ - я нашел ее на первом этаже Торгового комплекса недалеко от эскалатора. Зареванную и потухшую. Это была не Лера, это была какая-то тряпичная кукла. Я взял ее за руку и потащил на выход.
- Рассказывай, - приказал я, затолкав девушку в машину.
- Кулон, - тихо сказала она.
- Что «кулон»?
- Украли.
- Кто?
- Цыганка.
- Какая еще, черт возьми, цыганка?
- Гадалка.
Я минуты три пытал девушку, прежде чем сумел выяснить, что же на самом деле случилось.
А случилась, как оказалось, банальнейшая вещь.
Возвращаясь из музея, Лера решила зайти на Центральный рынок. Плюшек свежих, видите ли, ей захотелось ко второму завтраку. Взять решила там, где обычно берет, - как войдешь, так сразу направо. Только не дошла она на этот раз до хлебобулочных рядов. По дороге, в районе трамвайной остановки, привязалась к ней цыганка. «Сроду не цеплялись, а тут вдруг как репейник какой». Ну а дальше по известной программе: вопрос-ответ, предложение погадать и провал в памяти. Очнулась Лера через час на лавке возле главного входа в Торговый комплекс. Без денег. Без сережек. Без древнего кулона. И - что самое обидное - без обещанной информации о суженом.
Упрекать Леру я не стал. В таких случаях не слова нужны, но решительные и быстрые действия. Оставив девушку в машине, немедленно отправился восстанавливать бесстыже порушенный статус-кво.
Найти цыганку особого труда не составило, та даже и не думала прятаться. Чего ей прятаться? Свободный человек в свободной стране. Как ни в чем не бывало вязалась к прохожим, шурша пестрыми юбками, на пятачке между автостоянкой и трамвайной остановкой.
Приняв вид лоха педального, я двинул цыганке навстречу. Шел неторопливо, с нарочитой беспечностью пялился по сторонам и глуповато лыбился.
Гадалка клюнула.
- Ай, молодой красивый, дай погадаю, - затрещала она, ухватившись за рукав. - Всю правду скажу-расскажу, ничего не утаю.
Я остановился, широко улыбнулся и спросил:
- Умеешь, что ли?
- Ай, как не уметь, дорогой. Дай денежку, скажу, что было, что будет, как дело повернется.
Я сунул ей сотку. Цыганка спрятала банкноту в складках многочисленных юбок и попросила:
- Дай руку, яхонтовый.
- Золотой, - поправил я, но руку протянул.
Взглянув на мою ладонь, гадалка вскрикнула от страха и даже попятилась. Еще бы. Линии моей судьбы шли из ниоткуда и терялись в бездне.
Я сжал смуглую руку у запястья, с силой потянул к себе и, когда лицо перепуганной женщины оказалось возле моего, тихо сказал на языке вольного народа:
- На дар, румны.
Она удивленно вскинула брови, но совету ничего не бояться вняла. А чуть успокоившись, сама поинтересовалась подрагивающим голосом, чего бес от нее хочет:
- Со ту камэс, бэнг?
- Сумнакай, ченя дрэ кана, ловэ, - перечислил я.
- Какое золото, какие серьги, какие деньги?! - заохала она, перейдя с цыганского на русский.
И я тоже перешел:
- Ты полтора часа назад гадала девушке. Светлой такой. Было? Не было?
Видимо, мое шипение внушало ужас, поскольку уже в следующую секунду гадалка во всем созналась и незамедлительно вернула добычу. Все вернула. Даже брошенный в траву газона спичечный коробок и тот нашла.
- Лера, когда на улице цыганка у тебя что-нибудь спрашивает, беги ее, - поучал я, заводя двигатель. - А не можешь бежать - отвечай на каком-нибудь иноземном.
- На каком именно? - уточнила девушка.
- Какой лучше знаешь?
- Английский.
- Вот на нем и отвечай.
- А что отвечать?
Похоже, моя помощница еще не совсем вышла из состояния гипноза и дружбу со своей головой восстановила не до конца. Но я и не думал потешаться, объяснил, как доктор пациенту - неторопливо и внятно:
- Отвечать, Лера, можно что угодно. Что в голову придет, то и выдавай на-гора.
- Я, шеф, экспромтом не могу. Я блондинка. Мне нужно заранее текст подготовить.
- Ну и подготовь.
- А например?
- Не знаю… - Я посмотрел на магнитолу, которая в ту минуту передавала на стереоколонки песню группы «Орлы», и предложил: - Ну, например, зазывай в следующий раз приставшую цыганку в отель «Калифорния».
- Вот это вот? Welcome to the Hotel «California»? Да?
- Именно. Such a lovely place, such a lovely face. Она тебе такое: «Ай, красавица, дай погадаю», а ты ей по-английски: «Тюрьма по тебе плачет, тетя».
- Какая тюрьма? - не поняла Лера.
Я сначала аккуратно повернул, разогнав сигналом лезущих под колеса смельчаков, с Декабрьских Событий на Карла Маркса и только потом растолковал:
- «Отелем «Калифорния» называют Лос-Анджелесскую городскую тюрьму.
- Да вы что?!
- Точно.
- Не знала.
- Теперь знаешь. Ладно, все об этом. Расскажи лучше, что тебе в музее сказали?
- Ага, сейчас.
«Сейчас» растянулось на целую минуту.
Лера вытащила помаду, поправила, заглядывая в зеркальце заднего вида, линию губ, закинула помаду в сумочку, еще раз осмотрела себя в зеркале и только после всех этих манипуляций стала наконец докладывать:
- Меня, шеф, там к одному дядечке послали, он у них что-то вроде научного консультанта. Так вот он сказал, что этот кулон - нагрудный знак старшего кхама рода.
- Старшего? - не поверил я.
- Ну да, старшего, - подтвердила Лера. - Главный шаман-кхам, сидя в этой лодке, путешествует по Реке забвения в миры духов. Либо по течению в Нижний Мир спускается, либо против течения поднимается до Верхнего. Смотря какие духи в него вселяются.
Они разрыли могилу последнего шамана! - мысленно ахнул я.
В глубине души догадывался, что парни потревожили могилу колдуна высокого уровня, но гнал от себя эту страшную мысль. Надеялся на лучшее. Теперь же догадка нашла свое подтверждение, и отрицать очевидное стало невозможно. Но, мало того что они ограбили могилу самого сильного шамана рода, оказывается, они ограбили могилу последнего шамана рода (это очевидно - некому было знак старшинства передать, раз унес с собой в могилу). Хуже этого представить ничего было нельзя. С моих губ сорвалось:
- Не слышно птиц. Бессмертник не цветет. В сухой реке пустой челнок плывет.
- Что, говорите? - не расслышала Лера.
- Ничего, - мотнул я головой, стряхивая оцепенение. - Что еще интересного поведал тебе консультант?
- Да много всякого разного. Дядечка разговорчивым оказался.
«Этот дядечка так раздухарился оттого, что ты вся такая аппетитная, - подумал я. - Приди я со своей небритой рожей, был бы слив информации в режиме «по чайной ложке в час».
Лера тем временем вытащила из сумочки блокнот и, заглядывая в записи, сказала:
- Лично меня вот что заинтересовало. Оказывается, довалары считают, что шаманы-кхамы, в отличие от обычных людей, обладают четырьмя душами. Первая душа - могильная - представляет собой тень. Она так и называется «душа-тень». На языке доваларов «камс ич». При жизни она редко покидает тело, а после смерти следует за хозяином в могилу. Но когда хочет, уходит. А потом вновь возвращается. Когда тело истлевает, могильная душа превращается в змею и спускается в Нижний Мир.
- В змею, говоришь, превращается?
- Ага, в змею.
- Понятно, - кивнул я и спросил: - А вторая душа?
- Вторая - это душа-призрак, - ответила Лера, сверившись с записями. - На языке доваларов «хорманг илти ич», что означает «душа, плывущая вниз по течению реки». Она практически ничем не отличается от души-тени, а временами как бы сливается с ней. Вместилищем души-призрака, как и родственной ей души-тени, является кровь. Душа-призрак чаще всего принимает облик птицы. Считается, что она меньше связана с телом, чем душа-тень, и во время сна способна улетать. Она может покинуть тело за несколько часов до смерти и существовать отдельно. А после смерти кхама его душа-призрак некоторое время путешествует по дорогим ей местам, а затем улетает в Верхний Мир.
- А третья душа кхама, надо полагать, превращается в волка? - предположил я.
Лера удивилась:
- Откуда знаете, шеф?
- Догадался.
- Правильно догадались. Третья душа кхама действительно имеет вид волка. Она живет отдельно от своего хозяина. В глухой тайге. К шаману приходит лишь во время сна, поэтому довалары и называют ее «олгорд астм шоно» - «волк, прибегающий во сне». Что с ней происходит после смерти шамана, неизвестно. Говорят, что она продолжает жить в этом мире и охраняет могилу хозяина.
- А что там у нас с четвертой душой? - спросил я, надеясь узнать, с чем же именно мне предстоит встретиться в недалеком будущем.
Но Лера огорчила меня.
- Что касается четвертой души, то ее содержание и функции не вполне ясны, - сказала девушка. - Считается, что четвертая душа - это чародейская сущность шамана. Случается, что даже после смерти шамана она стучит в бубен, призывая остальные три души прийти к ней для совместного действа. Вот такая вот телега.
- Забавная телега, - сказал я и задумался над тем, почему духи-мстители пропустили один день. Убили одного, потом второго, потом день пропустили и только на следующий день убили третьего.
Пораскинув мозгами, я пришел к выводу, что по каким-то запредельным правилам в третий день очередь умереть была не Эдуарда Нигматулина, а Домбровского или Зои Крыловой. Но первого я защитил оберегом, а у второй отнял вещицу из могилы и спрятал в Лабиринт. Поэтому все обошлось. Видимо, так.
- Шеф, что с плюшками? - прервала мои размышления Лера.
- С какими плюшками? - не понял я.
- Плюшки-то я ведь так и не купила.
- И что?
- С чем кофе будете пить?
Это серьезно. Война войной, а к кофе должны быть поданы плюханы. Я кивнул - понял тебя, детка, - и стал выискивать глазами место, где можно встать. Все было забито. Тогда я повернул на Сухэ-Батора и припарковал тачку напротив адвокатской конторы.
Лера рвалась в бой, но я на нее цыкнул:
- Охраняй машину, сам управлюсь.
Вообще-то собирался отовариться там, где и обычно, - в супермаркете «Гастроном номер раз»: нормальный выбор, приличный сервис, дисконтные скидки. От добра добра искать не в привычках дракона.
Но до магазина я не дошел.
Только повернул за угол и сразу - стоять, не двигаться! - встал как вкопанный. Почувствовал неладное. Думаю, что именно такое чувство испытывает опытный боец спецназа в миллиметрах от растяжки.
Огляделся и увидел.
На подрезанной ветке старого тополя, что растет неподалеку от входа в магазин, сидел ворон. Не просто какой-то там ворон, а гордый ворон старых дней, ворон по имени Никогда, ворон Охотника. Выследил-таки меня, гад лупоглазый. Впрочем, задачу я ему сам облегчил - с вечера разгуливаю без Шляпы Птицелова.
Надо было уходить. Причем уходить хитро. Так уходить, чтобы ворон не увязался.
Перебрав все варианты, решил воспользоваться уверткой Расходящихся Копий. Силы на сотворение такого приема у меня, конечно, не было, но всякий маг имеет право раз в году взять ее из Десятинного Котла. А для чего же еще мы на пике своей магической мощи скидываем в него часть Силы, как не для того, чтобы черпнуть в минуту крайней опасности? Именно для этого. Случай был как раз тот - почва и судьба дышали через раз. Поэтому, памятуя о шестом правиле дракона: «Лучший способ победить Охотника - избежать встречи с ним», я пробормотал заклинание:
Погубленным - время, спасенному - час.
Пусть Сила прибудет во Взгляде.
Тени мои, к вам мой приказ:
Вон из зеркальной глади.
В следующую секунду я почувствовал, что где-то рядом несколько тонких линий Силы сплелись в тугой пульсирующий узел. А потом меня накрыло мощной энергетической волной. Ощутив прилив, я кинул Взгляд в зеркало заднего вида стоящей рядом «тойоты». Отразившись, Взгляд попал на солнечные очки водителя. Оттуда - в лужу. Из лужи - на витрину.
Все.
Дело было сделано.
Я и четыре моих зеркальных клона, как гопники по свистку милиционера, рванули в разные стороны.
Крылатый шпион, следящий за мной одним глазом, вышел из своего полусонного состояния, удивленно гаркнул, взмыл и заметался. Он не знал, за кем из нас пятерых лететь. Его проблемы.
Не знаю, куда побежали мои копии, которым суждено было сгинуть на закате, но сам я, перебравшись на другую сторону улицы, ворвался в почтовое отделение № 11. Пересек зал и, пройдя под возмущенные крики бдительных теток служебными коридорами, выбрался через черный вход на Богдана Хмельницкого. На этом не успокоился. Пробежал два квартала, вынырнул на перекрестке Маркса - Урицкого и направился к Центральному телеграфу. И уже оттуда вернулся дворами-подворотнями к машине.
То, что я увидел на месте, меня ошарашило:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55