Она раз по десять на дню бегала в сад и скрупулезно осматривала каждый прутик, выискивая почки. Когда же наконец побеги стали разбухать, на лице ее появилось явное удовлетворение. И снова она и обе молодые дамы, Сенедра и Ксера, стали пропадать в саду с утра до вечера. Гариона же это ботаническое увлечение обескураживало и даже несколько раздражало. В конце концов, он пригласил тетушку Пол в Риву по гораздо более серьезному поводу.
Когда вернулись перелетные птицы, Ксера отбыла к себе домой, в Лес Дриад. Вскоре Полгара невозмутимо объявила, что и они с Дарником и Эррандом вскоре поедут.
— И отца мы тоже с собой заберем, — заявила она, неодобрительно поглядывая на старого волшебника, который, держа в руке кружку эля, бесцеремонно заигрывал с племянницей Бренда, покрасневшей от смущения Арелл.
— Тетушка Пол, — возразил Гарион, — а как же быть с маленьким… м-м… затруднением, что возникло у нас с Сенедрой? Ты собираешься что-нибудь предпринять?
— Я уже предприняла, Гарион, — с нежной улыбкой отвечала она.
— Тетушка Пол, ты же все время провела в саду.
— Да, дорогой, я знаю.
Гарион еще несколько недель после того, как они уехали, не находил себе места. Ему даже пришло в голову, что либо он не сумел все толком объяснить, либо тетушка Пол чего-то не поняла.
В самый разгар весны, когда луга, покрывавшие крутые склоны за городом, превратились в ярко-зеленый ковер, по которому здесь и там были разбросаны пестрые полевые цветы, Сенедра начала себя вести довольно странно. Гарион то и дело видел ее в саду, где она с необычайно нежным выражением лица созерцала свои дубки, а очень часто она вообще уходила из цитадели и возвращалась в сопровождении Арелл, с ног до головы усыпанная полевыми цветами. Перед каждой трапезой она выпивала глоток из серебряного флакончика и при этом страшно морщилась.
— Что это ты пьешь? — полюбопытствовал он однажды утром.
— Это для бодрости, — содрогаясь, ответила она. — Настойка на дубовых почках — совершенно отвратительная.
— Это тетушка Пол тебе приготовила?
— Откуда ты знаешь?
— Ее лекарства всегда отвратительны.
— M-м… — рассеянно произнесла она. Потом пристально поглядела на него. — Ты сегодня очень занят?
— Не очень. А что?
— Я подумала, не заглянуть ли нам на кухню — взять мяса, хлеба и сыра. Мне так хочется пойти на целый день в лес.
— В лес? Зачем?
— Гарион, — сердито сказала она. — Я всю зиму просидела безвылазно в этом ужасном старом замке. Мне нужен свежий воздух, солнечный свет, запах деревьев и цветов на лугу, а не эти промозглые серые камни.
— Попроси Арелл сходить с тобой. Я не могу отлучаться на целый день. Она устало вздохнула.
— Ты же только что сказал, что у тебя нет важных дел.
— Никогда не знаешь наверняка. Вдруг что-нибудь появится.
— Ничего, подождет, — процедила она сквозь зубы. Гарион метнул на нее быстрый взгляд, распознал угрожающие признаки и ответил как можно мягче:
— Наверное, ты права, дорогая. Почему бы нам и вправду не совершить небольшую вылазку. Давай позовем с собой Арелл и, может быть, Кейла.
— Нет, Гарион, — твердо возразила она.
— Нет?
— Определенно нет.
Итак, вскоре после завтрака король Ривский рука об руку со своей маленькой королевой вышли из цитадели с изрядно нагруженной корзинкой, перешли через широкий луг за городом и остановились под дырявой тенью вечнозеленых деревьев на крутом склоне, ведущем к заснеженным остроконечным вершинам, которые образуют горный хребет Острова.
Как только они вошли в лес, с лица Сенедры исчезли все признаки недовольства. Прогуливаясь между высокими соснами и елями, она набрала цветов и сплела из них венок. Утреннее солнце пробивалось сквозь ветви деревьев высоко над головой, бросая на лесной ковер из мха пятна золотистого света. От можжевельника и сосен исходил дурманящий смолистый запах, а птички кружились между высокими и стройными, как колонны, стволами, приветствуя своим щебетанием восходящее солнышко.
Через некоторое время они вышли на поросшую мхом и окруженную со всех сторон деревьями поляну, где по сверкающим камням, журча и булькая, пробирался ручеек, впадавший в лесное озеро, к которому пришел напиться воды олень с бархатистыми глазами. Олень поднял голову, обернулся, переступив своими изящными тонкими ногами, без тени испуга поглядел на них и пошел обратно в лес.
— Ах, как это прекрасно! — воскликнула Сенедра с нежной улыбкой на лице. Она села на круглый валун и начала расшнуровывать свои туфли.
Гарион поставил корзину на землю и лег, растянувшись во весь рост. Он почувствовал, как все заботы последних месяцев медленно уплывают прочь.
— Я рад, что ты это придумала, — сказал он, потягиваясь на прогретом солнцем мху. — Замечательная мысль.
— Естественно, — ответила она. — У меня все мысли замечательные.
Гарион вдруг вспомнил об одной загадке, не дававшей ему когда-то покоя.
— Сенедра, — начал он, — я давно хотел тебя спросить. Почему все имена дриад начинаются на «Кс»? Ксера, Ксанта, например?
— У нас такой обычай, — отвечала она, продолжая возиться со шнурками;
— А как же твое имя? Почему оно не начинается с «Кс»?
— Начинается. — Она стащила с ноги одну туфлю. — Просто толнедрийцы произносят его по-другому, вот и все. Поэтому и пишут иначе. Дриады вообще мало читают и пишут, поэтому написание их не волнует.
— Ксенедра.
— Почти похоже. Только дриадское «кс» звучит немного мягче.
Она улыбнулась, сняла вторую туфлю и с наслаждением пошевелила пальцами ноги.
— Зачем ты разулась? — рассеянно спросил Гарион.
— Мне нравится чувствовать мох под ногами и еще мне хочется искупаться.
— Слишком холодно. Этот ручей вытекает из ледника.
— Я только окунусь — мне это не повредит. Она пожала плечами. Затем, словно отвечая на вызов, поднялась и начала скидывать одежду,
— Сенедра! А если кто-нибудь увидит? Она рассмеялась серебристым смехом.
— Ну и что, если увидят? Я не собираюсь из-за всяких глупых условностей купаться в одежде. Не будь таким занудой, Гарион.
— Не поэтому. Просто…
— Что?
— Не важно.
Она вбежала в озеро, повизгивая от восторга и обжигающей льдом воды. Оттолкнувшись, она нырнула, доплыла до другого берега, где в хрустально-прозрачную воду свешивалось поросшее мхом бревно, и встала на дно. Волосы ее струились по плечам, а на губах играла проказливая улыбка.
— Ну?! — крикнула она ему.
— Что — «ну»?
— Ты идешь?
— Нет, конечно.
— Неужели всемогущий Повелитель Запада испугался холодной водички?
— Всемогущий Повелитель Запада не желает подхватить простуду ради удовольствия поплескаться в ледяной воде.
— Гарион, ты определенно становишься занудой. Сними свою корону и расслабься.
— На мне нет короны.
— Тогда сними что-нибудь другое.
— Сенедра!
Она снова рассмеялась и принялась болтать ногами, поднимая в воздух миллионы искрящихся капель воды, которые, как алмазы, сияли в лучах утреннего солнца. Затем она легла на воду, и ее волосы медным веером рассыпались по гладкой поверхности озера. Венок, который она сплела, после купания разошелся, и на воде покачивались полевые цветы.
Гарион сидел на подстилке из мха, удобно прислонившись спиной к стволу дерева. Грело теплое солнце, и ноздри его наполнял пьянящий запах травы, деревьев и лесных цветов. Из-за высоких стволов вылетела бабочка с узорчатыми золотисто-голубыми крыльями. Привлеченная ярким цветом, или запахом, или чем-то еще, она устремилась к озерку и цветам, качавшимся на нем. Бабочка перелетала от одного цветка к другому, слегка касаясь их крыльями. Сенедра, затаив дыхание, медленно погрузила голову в воду так, что на поверхности осталось только ее лицо. Бабочка все ближе и ближе подлетала к застывшей в ожидании королеве. И вот, опустившись к ее лицу, бабочка нежно коснулась крыльями ее губ.
— О, замечательно, — рассмеялся Гарион. — Теперь моя жена общается с бабочками.
— Ради поцелуя я готова на все, — отвечала она, бросив на него лукавый взгляд.
— Если ты хочешь поцелуя, я могу это взять на себя.
— Интересная мысль. Тогда поцелуй меня прямо сейчас. А то мой дружок уже охладел. — Она махнула рукой на бабочку, которая, трепеща крыльями, уселась на склонившийся над водой куст. — Иди ко мне, Гарион.
— Ты же на самой середине озера, — заметил он.
— Ну и что?
— Выходить ты, по-видимому, не собираешься.
— Ты предложил поцелуй, Гарион. Без всяких условий.
Гарион вздохнул, поднялся на ноги и начал раздеваться.
— Мы оба об этом пожалеем, — предупредил он. — Летние простуды долго не проходят.
— Ты не простудишься, Гарион. Давай же. Поежившись, он решительно вступил в ледяную воду.
— Жестокая ты женщина, Сенедра, — пожаловался он, содрогаясь от обдавшего его холода.
— Не будь таким ребенком. Иди сюда.
Стиснув зубы, он двинулся к ней, разгребая в стороны воду, и по дороге больно ударился ногой о лежащий на дне камень. Когда он приблизился к Сенедре, она обвила его шею своими холодными, мокрыми руками и крепко прижалась губами к его губам. Ее продолжительный поцелуй заставил его слегка покачнуться. Он почувствовал, как губы ее напряглись, сложившись в лукавую улыбку, не отрываясь при этом от его губ, а потом она без всякого предупреждения подняла ноги и своим весом увлекла его под воду.
Он вынырнул, бранясь и отплевываясь.
— Правда, здорово получилось? — хихикнула она.
— Не особо, — проворчал он. — Тонуть мне не очень понравилось.
Она пропустила это мимо ушей.
— Ну раз уж ты совсем промок, то можешь со мной еще поплавать.
Проплавав вместе около четверти часа, они вышли из озера, дрожа и посинев от холода.
— Разведи огонь, Гарион, — проговорила Сенедра, клацая зубами.
— Я не взял с собой трут, — сказал он. — И кремень тоже.
— Тогда сделай это по-другому.
— Как — «по-другому»? — не сразу понял он.
— Ну ты же знаешь… — Она загадочно махнула рукой.
— А-а. Я и забыл об этом.
— Быстрее, Гарион. Я замерзаю.
Он набрал хворосту и сухих веток, расчистил место на полянке и направил свою энергию на сложенное в кучу топливо. Сначала поднялась тоненькая струйка дыма, потом вспыхнул язык ярко-оранжевого пламени. Через несколько минут рядом с покрытым мхом холмиком, у которого, сжавшись в комок, сидела дрожащая Сенедра, весело потрескивал огонек.
— Да, вот так-то лучше, — сказала она, протягивая руки к костру. — Полезный ты человек, мой господин.
— Благодарю. Не пожелает ли моя госпожа что-нибудь надеть?
— Пока не высохнет, не пожелает. Терпеть не могу надевать сухую одежду на мокрое тело.
— Тогда надеюсь, что никто сюда не заглянет.
— Подойди, сядь со мной рядом, — предложила Сенедра. — Здесь гораздо теплее.
У Гариона не было причин отказываться, и он присел рядом с ней на теплый мох.
— Вот видишь, — произнесла она, обнимая его рукой за шею. — Ведь так гораздо лучше, правда? — Она поцеловала его — серьезно и сосредоточенно.
У него перехватило дыхание и сердце забилось сильнее.
Когда она наконец ослабила объятия, Гарион с беспокойством оглядел поляну. Краешком глаза он уловил порхающее движение над самой водой и смущенно кашлянул.
— В чем дело? — спросила она.
— Бабочка на нас смотрит, — ответил он, покраснев.
— Ничего страшного, — улыбнулась она, снова обвивая руками его шею.
Весна незаметно перешла в лето, а в мире в том году царило непривычное спокойствие. Независимое королевство Вордов было сломлено набегами вооруженных до зубов бандитов, и семейство Вордов наконец униженно попросило принять их обратно в состав Толнедрийской империи.
Новости из Хтол-Mypгoca доходили отрывочные, но вроде бы положение на дальнем юге стабилизировалось — маллорейцы Каль Закета удерживали равнины, а Ургит со своими мургами прочно окопался в горах.
Донесения, периодически посылаемые Гариону драснийской разведкой, указывали на то, что возродившийся Медвежий культ не распространяется за пределы отдаленных деревень.
Гарион радовался этой передышке, и, поскольку никаких срочных дел у него не было, он взял в привычку поздно вставать и иногда проводил в блаженной дремоте два-три часа после восхода солнца.
Одним таким утром где-то в середине лета ему приснился на редкость чудесный сон, будто они с Сенедрой прыгали с чердака сарая на ферме Фалдора на стог мягкого сена. Но его сладкие грезы немилосердно прервала жена, которая внезапно выпрыгнула из постели и бросилась стремглав в соседнюю комнату, откуда послышались громкие харкающие звуки.
— Сенедра! — воскликнул он, вскакивая вслед за ней с постели. — Что ты делаешь?
— Меня рвет, — отвечала она, поднимая бледное лицо от таза, который держала на коленях.
— Тебя тошнит?
— Нет, — саркастически произнесла она. — Это я так развлекаюсь.
— Я позову кого-нибудь из врачей, — сказал он, хватаясь за одежду.
— Не стоит.
— Но тебя же тошнит.
— Конечно, но врача не нужно.
— Это неразумно, Сенедра. Если ты больна, тебе нужен врач.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57