Гонец прибыл в один из непогожих вечеров, когда усталое солнце опустилось на постель из багрового облака, лежащего на вершине Улгских гор. Хотя он был плотно закутан в роскошные собольи меха, его сразу же выдал длинный острый нос, высовывавшийся из теплых подкладок капюшона.
— Шелк! — воскликнул Дарник, когда маленький драсниец спешился на заснеженном дворе усадьбы. — Что ты здесь делаешь?
— Совсем замерзаю, — ответил Шелк. — Меня может спасти только горячий ужин, глинтвейн и место около очага.
— Пол, погляди, кто к нам приехал, — позвал Дарник, и Полгара открыла дверь, чтобы посмотреть на гостя.
— Так, принц Хелдар, — сказала она, улыбаясь человечку с беличьим лицом, — ты уже что, обобрал до нитки весь Гар-ог-Надрак и теперь приехал сюда, искать, кого бы еще пограбить?
— Нет, — ответил Шелк, тяжело опуская на землю свои полузамерзшие ноги. — Я сделал ошибку, заехав в Боктор по дороге в Вал-Алорн. Поренн не отстала от меня до тех пор, пока я не согласился на эту поездку.
— Заходи в дом, — пригласил его Дарник. — О твоей лошади я позабочусь.
Сбросив соболью шубу, Шелк стоял перед полукруглым очагом с протянутыми к огню руками.
— Я уже неделю как не могу отогреться, — пожаловался он. — Где Белгарат?
— Они с Белдином уехали куда-то на восток, — отвечала Полгара, приготавливая для Шелка кружку горячего вина с пряностями, чтобы он согрелся.
— Впрочем, это не важно. Я, собственно, приехал к тебе. Ты слышала, что мой дядюшка занемог?
Она кивнула и, взяв докрасна раскаленную кочергу, погрузила ее в вино, так что оно зашипело и запузырилось.
— Прошлой осенью Хеттар привез нам эту новость. Врачи уже определили, что у него за болезнь?
— Возраст, — пожал плечами Шелк, с благодарностью беря у нее напиток.
— Но Родар не так уж стар.
— В нем слишком много лишнего веса. Рано или поздно это сказывается. Поренн в отчаянии. Она послала меня просить тебя, нет, умолять тебя приехать в Боктор и посмотреть, что можно сделать. Она просила передать тебе, что, если ты не поспешишь, Родар уже не увидит, как гуси полетят на север.
— Неужели все и в самом деле так плохо?
— Я не врач, — ответил Шелк, — но выглядит он неважно, да и мозги его подводят. Он даже начал терять аппетит, а это дурной признак для человека, который обычно ел семь раз в день и помногу.
— Конечно, мы немедленно выезжаем, — поспешила ответить Полгара.
— Дай мне сначала согреться, — жалобно произнес Шелк.
Их на несколько дней задержал у южного Алдурфорда страшный ураган, который, спустившись с Сендарийских гор, со свистом пронесся по открытым равнинам северной Алгарии. К счастью, как только началась буря, они наткнулись на лагерь кочевых скотоводов и отсиделись несколько дней, пока снаружи завывал ветер и мела вьюга, в удобных фургонах гостеприимных алгарийцев. Когда небо прояснилось, они снова поспешили в путь, переехали через реку и по широкой гати, пролегавшей сквозь занесенные снегом болота, приблизились к Боктору.
Королева Поренн, все еще хорошенькая, несмотря на темные круги под глазами, красноречиво говорившие о бессонных ночах и тяжелых думах, приветствовала их у ворот королевского дворца Родара.
— Ах, Полгара, — произнесла она с облегчением и благодарностью и обняла волшебницу.
— Поренн, дорогая, — сказала Полгара, заключая изнуренную заботами драснийскую королеву в свои объятия. — Мы бы и раньше приехали, но нас застала непогода. Как Родар?
— С каждым днем все больше слабеет, — ответила Поренн с отчаянием в голосе. — Даже Хева стал ему в тягость.
— Ваш сын?
Поренн кивнула:
— Будущий король Драснии. Ему только шесть лет — он слишком юн, чтобы занять престол.
— Что ж, давай посмотрим, чем тут можно помочь.
Король Родар выглядел, однако, еще хуже, чем можно было заключить по описанию Шелка. Король Драснийский запомнился Эрранду жизнерадостным толстяком с острым умом и неиссякаемой энергией. Теперь он был совершенно безучастным ко всему происходящему вокруг, а землистого цвета кожа висела на нем складками. Он не мог подняться с постели, а самые большие опасения вызывала появившаяся недавно болезненная одышка. Голос его, которым он раньше был в состоянии разбудить спящую армию, превратился в дрожащий хрип. Когда они вошли, он приветствовал их слабой усталой улыбкой, но через несколько минут снова погрузился в дремоту.
— Оставьте меня с ним наедине, — приказала Полгара бодрым, жизнерадостным голосом, но в быстром взгляде, которым она перекинулась с Шелком, отразилась нешуточная тревога.
Когда она вышла из комнаты Родара, лицо ее было очень серьезным.
— Ну что? — спросила Поренн, и в глазах ее были страх и надежда.
— Я буду говорить откровенно, — начала Полгара. — Мы слишком давно друг друга знаем, чтобы скрывать от тебя правду. Я могу облегчить ему дыхание и уменьшить страдания. Есть кое-какие средства, чтобы взбодрить его на короткое время, но ими нельзя злоупотреблять, возможно, нам следует использовать их лишь тогда, когда придется принять какое-нибудь важное государственное решение.
— Неужели ты не можешь его вылечить? — В тихом голосе Поренн послышались слезы.
— Такое состояние не поддается лечению, Поренн. Он уже не владеет своим телом. Я давно говорила ему, что обжорство до добра не доводит. Он в три раза тяжелее нормального человека. Человеческое сердце просто не предназначено для такой непосильной нагрузки. В последние несколько лет Родар практически не двигался, а питался так, что хуже и придумать нельзя.
— А волшебство ты можешь применить? — в отчаянии спросила драснийская королева.
— Поренн, мне бы пришлось вылепить его заново. В организме уже все пришло в негодность. Волшебство здесь не поможет. Мне очень жаль.
На глаза королевы Поренн навернулись две крупные слезинки.
— Сколько? — едва слышно прошептала она.
— Несколько месяцев. Самое большее — шесть.
Поренн кивнула и затем, несмотря на то, что глаза ее были наполнены слезами, храбро подняла голову.
— Когда ты решишь, что ему немного лучше, дай, пожалуйста, то снадобье, о котором ты говорила, чтобы прояснить его сознание. Нам нужно с ним поговорить. Необходимо отдать некоторые распоряжения — ради нашего сына и ради блага Драснии.
— Конечно, Поренн.
Через пару дней жестокие морозы этой длинной суровой зимы внезапно отступили. Ночью с Черекского залива подул теплый порывистый ветер, принеся с собой проливные дожди, превратившие сугробы на широких улицах Боктора в грязно-коричневую слякоть. Эрранд и принц Хева, наследник Драснийского трона, обнаружили, что из-за такой неожиданной перемены погоды не могут покинуть стены дворца. Наследный принц Хева был серьезным мальчиком, темноволосым и довольно упитанным. Как и его отец, занемогший король Родар, Хева определенно отдавал предпочтение красному цвету и обычно носил бархатный камзол с панталонами в алых или пурпурных тонах. Несмотря на то, что Эрранд был лет на пять старше Хевы, они очень быстро подружились, поскольку оба оказались непоседами и фантазерами.
Мальчики немного побродили по отделанным мрамором коридорам дворца — Хева в своем ярко-красном бархате, а Эрранд в домотканой коричневой робе, — пока наконец не наткнулись на танцевальный зал. В этот просторный зал вела широкая лестница, покрытая малиновым ковром и украшенная с обеих сторон мраморной балюстрадой. Оба мальчика оценивающе поглядели на перила, мгновенно осознав огромные возможности гладкого камня. Вдоль стен зала стояли полированные стулья, и каждый стул был украшен красной бархатной подушкой. Это уже было кое-что! Мальчики удостоверились, что поблизости нет ни одного охранника или придворного, и предусмотрительно закрыли двери.
Затем Эрранд с принцем Хевой принялись за работу. Стульев было много и подушек тоже. Когда они сложили в кучу все подушки у подножия мраморной лестницы, образовались две внушительные горы.
— Ну что? — спросил Хева, когда все было готово.
— Думаю, что можно, — ответил Эрранд.
Они вместе поднялись вверх по ступеням, и каждый вскарабкался на одно из гладких прохладных перил, спускавшихся к белому мраморному полу танцевального зала.
— Вперед! — крикнул Хева, и они оба заскользили вниз, все сильнее разгоняясь по мере спуска, и с глухими ударами приземлились на ожидавшие их внизу груды подушек.
Смеясь от удовольствия, мальчики снова взбежали вверх по ступеням и снова съехали по перилам вниз. В общем, день прошел очень хорошо, пока наконец одна из подушек не лопнула по швам и в воздухе большого танцевального зала не закружился мягкий гусиный пух. И это, естественно, произошло в тот самый момент, когда в зал вошла Полгара. Так почему-то всегда бывает. Когда что-нибудь ломается, переворачивается или проливается, всегда появляется кто-то из старших. Времени прибраться уже не остается, и все предстает в самом худшем свете.
Двустворчатая дверь на другом конце зала отворилась, и, облаченная в синий бархат, величавая, как королева, появилась Полгара. Она строго оглядела парочку, с виноватым видом лежавшую у подножия лестницы на куче подушек, и кружащийся вокруг них настоящий вихрь из гусиного пуха.
Эрранд моргнул и затаил дыхание.
Она бесшумно затворила за собой двери и, угрожающе громко стуча каблуками по мраморному полу, медленно приблизилась к ним. Она посмотрела на стоявшие вдоль стен оголенные стулья, на мраморную балюстраду. Снова перевела взгляд на вываленных в перьях мальчиков. И тогда без всякого предупреждения расхохоталась теплым гортанным смехом, долетевшим до всех уголков пустого зала.
Эрранду ее смех показался чуть ли не предательским. Он даже огорчился. Он заслужил хорошую взбучку, а его обманули, не приняли всерьез.
— Вы здесь приберетесь, мальчики, правда? — отсмеявшись, спросила она.
— Конечно, госпожа Полгара, — поспешно заверил ее Хева. — Мы как раз собирались это сделать.
— Замечательно, ваше высочество, — произнесла она, и уголки ее рта все еще подергивались. — Постарайтесь собрать все перья. — И, повернувшись, она вышла из зала, оставив позади витающие в воздухе отзвуки смеха.
После этого случая за мальчиками стали присматривать. Это никак не бросалось в глаза, но всякий раз, когда дело доходило до шалостей, кто-нибудь обязательно оказывался поблизости.
Неделю спустя, после того как прошли дожди и слякоть на улицах немного подсохла, Эрранд и Хева расположились в комнате принца на ковре и строили из деревянных кубиков башню. Сидя за столом у окна, Шелк, роскошно одетый в черный бархат, внимательно читал депешу, которую получил утром от своего партнера Ярблека, оставшегося в Гар-ог-Надраке, чтобы вести дела. Чуть позже утром в комнату вошел слуга и что-то быстро сообщил востроносому человечку. Шелк кивнул, поднялся и подошел к играющим мальчикам.
— Как насчет того, чтобы подышать свежим воздухом, господа? — спросил он.
— С удовольствием, — ответил Эрранд, поднимаясь на ноги.
— А ты, братишка? — спросил Шелк у Хевы.
— Разумеется, ваше высочество, — сказал Хева. Шелк рассмеялся.
— Зачем же так официально, Хева?
— Мама говорит, что я всегда должен употреблять правильные формы обращения, — серьезно ответил Хева. — Наверное, для того, чтобы я к этому привыкал.
— Но твоей мамы здесь нет, — лукаво произнес Шелк, — так что можно немного схитрить. Хева беспокойно огляделся вокруг.
— Ты и вправду думаешь, что можно?
— Точно можно, — ответил Шелк. — Хитрить полезно. Это помогает осуществить задуманное.
— А ты часто хитришь?
— Я? — Шелк опять засмеялся. — Постоянно, братишка. Постоянно. Давай-ка оденемся и пройдемся по городу. Мне нужно зайти в штаб разведки, а поскольку сегодня меня назначили за тобой присматривать, то пошли-ка все вместе.
На улице было сыро и холодно, а бодрящий ветер оборачивал их плащи вокруг ног, когда они шли по мощеным улицам Боктора. Драснийская столица была одним из главных мировых коммерческих центров, поэтому на ее улицы стекались люди всех рас и национальностей. Толнедрийцы в богатых накидках разговаривали на углах с хмурыми сендарийцами в скромной коричневой одежде. Драснийцы в пестрых одеяниях с богатыми украшениями торговались с облаченными в кожу надракийцами, и даже мурги в черных плащах изредка пробирались по шумным улицам, сопровождаемые широкоплечими носильщиками-таллами, которые тащили за ними тяжелые мешки с товаром. И конечно, за носильщиками на почтительном расстоянии следовали вездесущие шпионы.
— Добрый старый Боктор, — напыщенно произнес Шелк, — где, по крайней мере, каждый второй встречный — шпион.
— Они что, шпионы? — удивленно спросил Хева.
— Разумеется, ваше высочество, — снова рассмеялся Шелк. — В Драснии каждый шпион или хочет им стать. Это наше национальное ремесло. Разве ты об этом не знал?
— Ну, я знал, что во дворце порядочно шпионов, но не думал, что они еще и на улицах.
— А что шпионам делать во дворце?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57