— прямо спросил ее Гарион.
— Нет, мой господин, господин Эмбриг передал их тебе, теперь ты — мой опекун. Я должна поступать, как ты прикажешь.
— Ты любишь Мандореллена? Она бросила на короля быстрый взгляд и покраснела.
— Отвечай!
— Да, мой господин, — тихо призналась она.
— В чем же тогда дело? Ты уже много лет его любишь, но теперь, когда я приказываю тебе выйти за него замуж, ты возражаешь.
— Господин мой, — упрямо ответила она, — надо соблюдать определенные приличия. Дамой нельзя так бесцеремонно распоряжаться. — И, повернувшись, она удалилась прочь;
Мандореллен простонал, и у него вырвался вздох.
— Ну что еще? — спросил Гарион.
— Боюсь, что мы с моей Нериной никогда не обвенчаемся, — произнес Мандореллен срывающимся голосом.
— Ерунда. В чем дело, Лелдорин? Немного помявшись, тот решился наконец открыть рот.
— Послушай, Гарион. Существует множество тонкостей и формальностей, через которые ты перескакиваешь. Необходимо решить вопрос о приданом, получить формальное письменное согласие опекуна — твое согласие и, самое важное, должно быть сделано официальное предложение — при свидетелях.
— Она отказывается из-за этих формальностей? — недоверчиво спросил Гарион.
— Для женщины формальности очень важны. Гарион с досадой покачал головой. Дело, по-видимому, затягивается.
— Пошли, — сказал он.
Нерина заперла дверь и отказалась ответить на вежливый стук Гариона. Наконец, оглядев стоявшие у него на пути дубовые планки, он произнес: «Разлетись!», и дверь, разлетевшись на мелкие кусочки, осыпала щепками сидящую на кровати ошеломленную баронессу.
— Итак, — сказал Гарион, наступая на обломки, — приступим к делу. Какого размера нам подойдет приданое?
Мандореллен был согласен — более чем согласен — принять чисто символическое приданое, но Нерина упрямо настаивала на чем-то более значительном. Слегка поморщившись, Гарион предложил приемлемую для дамы сумму. Затем приказал принести перо и чернила и с помощью Лелдорина нацарапал подходящий документ.
— Прекрасно, — сказал он, обращаясь к Мандореллену, — теперь спроси ее.
— Такое предложение не делается со столь неприличной поспешностью, ваше величество, — запротестовала Нерина. — Паре подобает получше познакомиться друг с другом.
— Вы уже знакомы, Нерина, — напомнил он ей. — Так что действуй.
Мандореллен, бряцая доспехами, опустился на колени перед баронессой.
— Ты согласна взять меня в мужья, Нерина? — спросил он.
Она беспомощно воззрилась на него.
— У меня не было времени, мой господин, чтобы обдумать ответ.
— Попробуй сказать «да», Нерина, — предложил Гарион.
— Это твой приказ, господин мой?
— Да, если хочешь.
— Тогда я должна повиноваться. Я беру вас в мужья, господин Мандореллен, всем сердцем.
— Замечательно, — улыбнулся Гарион, потирая руки. — Поднимайся, Мандореллен, и пошли в церковь. Найдем священника и к ужину завершим все формальности.
— Нельзя так торопиться, это неприлично, мой господин, — упавшим голосом произнесла Нерина.
— Очень даже можно. Мне пора возвращаться в Риву, и я не уеду до тех пор, пока вы не поженитесь. Здесь, в Арендии, могут снова возникнуть проблемы, если кто-нибудь не проследит за порядком.
— Но ведь я не одета подобающим образом, ваше величество, — возразила Нерина, оглядывая свое черное платье. — Не пойду же я под венец в трауре!
— А я, — подал голос Мандореллен, — все еще не снял доспехи. Нельзя венчаться в стальной одежде.
— Мне нет ни малейшего дела до того, что на вас надето, — сообщил им Гарион. — Важно, что у вас в сердце, а не на теле.
— Но… — сказала Нерина. — У меня даже нет вуали.
Гарион окинул ее пристальным взглядом. Потом быстро оглядел комнату, поднял с ближайшего стола кружевную салфеточку и нацепил ее баронессе на голову.
— Очаровательно, — пробормотал он. — Еще что-нибудь?
— Кольцо? — нерешительно произнес Лелдорин. Гарион, повернувшись, осуждающе поглядел на него.
— И ты тоже? — сказал он.
— Но у них действительно должно быть кольцо, — оправдываясь, произнес Лелдорин.
На мгновение задумавшись, Гарион сконцентрировал волю и вылепил из воздуха золотое кольцо.
— Подойдет? — спросил он, протягивая им его.
— А кто меня будет сопровождать? — спросила Нерина тихим, дрожащим голосом. — Знатной даме не подобает венчаться, если рядом нет женщины соответствующего положения, которая могла бы поддержать и приободрить ее.
— Иди приведи кого-нибудь, — приказал Гарион Лелдорину.
— Кого же я могу найти? — беспомощно спросил тот.
— Мне все равно. Приведи в церковь какую-нибудь даму благородного происхождения, даже если придется притащить ее за волосы.
Лелдорин опрометью выскочил из комнаты.
— Что-нибудь еще? — спросил Гарион у Мандореллена и Нерины, уже начиная терять терпение.
— Положено, чтобы жениха сопровождал близкий друг, — напомнил ему Мандореллен.
— Там будет Лелдорин, — сказал Гарион. — Да и я тоже. Мы не позволим тебе упасть в обморок или сбежать.
— А можно мне хотя бы маленький цветочек? — жалобно попросила Нерина.
— Конечно, — ответил Гарион с деланной галантностью. — Протяни руку. — Тут он начал быстро, одну за другой, вытаскивать из пустого пространства лилии и совать их в руку ошеломленной даме. — Цвет подходит, Нерина? — спросил он. — Если хочешь, я могу их перекрасить — может, в сиреневый, или бордовый, или, может, тебе подошел бы ярко-голубой.
И тут Гарион наконец понял, что так они ни к чему ни придут. Эти двое все время будут выискивать новые предлоги для отсрочки. Они привыкли жить, храня в сердце глубокую печаль своей взаимной любви, что не хотели — а может, и не могли — отказаться от этой приятной муки. Только он один может положить этому конец. Зная, что выглядит несколько театрально, но учитывая особенности восприятия действующих лиц, Гарион выхватил меч.
— Мы все сейчас идем прямо в церковь, — объявил он, — и вас там поженят. — Он указал мечом на покореженную дверь. — Пошли! — скомандовал он.
И таким образом счастливо завершилась одна из величайших в мире историй трагической любви. Мандореллен и его Нерина обвенчались в тот же день, и Гарион в буквальном смысле стоял у них над душой со своим пылающим мечом в руках.
Короче говоря, Гарион был вполне доволен собой и тем, как ему удалось разобраться в столь запутанной ситуации. На следующее утро он вернулся в Риву в весьма благодушном настроении.
Глава 10
— Ну вот, — рассказывал Гарион, сидя рядом с Сенедрой в их голубой гостиной вечером . того же дня, — когда мы вернулись в замок Мандореллена и сказали, что они могут пожениться, Нерина сразу же нашла массу возражений.
— Я всегда думала, что она его любит, — сказала Сенедра.
— Любит, но после того, как она все годы была главным действующим лицом этой трагедии, ей стало жаль расставаться с этой ролью. Она никак не могла выбросить из головы мысли о благородном страдании.
— Не издевайся, Гарион. Сердце женщины — загадка.
— У меня от этих арендийцев голова болит. Сначала она навязала ему приданое — и немалое.
— Ну, это вроде разумно.
— Особенно если принять во внимание, что платить за него пришлось мне.
— Тебе? С какой стати?
— Ты забыла, что я ее опекун? Несмотря на ее высокопарный стиль и все эти «господин мой», торгуется она почище драснийского купца. Когда мы наконец сошлись в цене, мой кошелек успел изрядно похудеть. И еще ей понадобилось формальное письменное согласие, и вуаль, и дама для сопровождения, и кольцо, и цветы. А я с каждой минутой все больше выходил из себя.
— Ты ни о чем не забыл?
— Вроде бы нет.
— А разве Мандореллен не сделал ей предложения? — Сенедра наклонилась вперед, ее лицо приняло сосредоточенное выражение. — Я уверена, что она стала бы на этом настаивать.
— Ты права, я об этом чуть не забыл. Она печально покачала головой.
— Ах, Гарион, — осуждающе произнесла она.
— Это было раньше — сразу после торговли о приданом. В общем, он сделал ей предложение, а я заставил ее согласиться, и тогда…
— Погоди минутку, — прервала его Сенедра, подняв вверх маленькую ручку. — Не торопись-ка. Что именно он сказал при этом?
Гарион почесал за ухом.
— Я, кажется, забыл, — признался он.
— Попытайся вспомнить, — настаивала она. — Пожалуйста.
— Значит, так, — задумался он, уставившись на резные балки потолка. — Сначала она возражала против того, чтобы он делал предложение до того, как они «получше познакомятся», по ее выражению. По-моему, она имела в виду все эти свидания в уединенных местах и любовные послания, цветы и нежные взгляды.
Сенедра бросила на него быстрый взгляд исподлобья.
— Ты знаешь, иногда ты кого угодно можешь вывести из себя. У тебя чуткости не больше, чем у деревянного чурбана.
— Что ты этим хочешь сказать?
— Не важно. Расскажи мне, что произошло потом.
— Ну, я и выложил ей напрямик, что не потерплю всей этой чепухи. Я сказал, что они уже давно знакомы и пора с этим покончить.
— Ты был просто очарователен, — саркастически заметила она.
— Сенедра, да в чем же дело?
— Не важно. Продолжай. Вечно ты тянешь кота за хвост.
— Я? Это ты меня все время перебиваешь.
— Да рассказывай же, Гарион. Он пожал плечами.
— Да вот, собственно, почти и все. Он сделал ей предложение, она согласилась; потом я повел их в церковь.
— Слова, Гарион, — настаивала она. — Слова. Что именно он сказал?
— Ничего потрясающего. Что-то вроде «ты согласна взять меня в мужья, Нерина».
— Ах, — проговорила Сенедра дрогнувшим голосом. Он поразился, увидев слезы у нее на глазах.
— Да в чем же дело? — спросил он.
— Не важно, — ответила она и вытерла глаза тонким носовым платком. — А что она ответила?
— Она сказала, что у нее не было времени, чтобы обдумать ответ, поэтому я приказал ей согласиться.
— И?..
— Она сказала: «Я беру вас в мужья, господин Мандореллен, всем сердцем».
— Ах, — снова проронила Сенедра и опять поднесла платок к покрасневшим глазам. — Как это прекрасно.
— Ну, если ты так считаешь, — сказал он. — Мне это показалось слишком затянутым.
— Иногда ты просто безнадежен, — произнесла она. Затем грустно вздохнула. — Мне никогда не делали формального предложения.
— Разумеется, делали, — возмущенно произнес он. — Разве ты не помнишь всю эту церемонию, когда вы с толнедрийским послом вошли в Тронный зал?
— Это я тебе делала предложение, Гарион, — напомнила она ему, тряхнув золотыми кудрями. — Я предстала перед твоим троном и спросила тебя, согласен ли ты взять меня в жены. Ты согласился, и на этом все завершилось. Меня ты никогда об этом не просил.
Он, нахмурив брови, задумался.
— Не может быть, чтобы не просил.
— Никогда.
— Ну, раз уж мы поженились, значит, это не так уж и важно, правда?
Лицо молодой женщины окаменело. Он перехватил ее застывший взгляд.
— Ну неужели же это так важно, Сенедра? — спросил он у нее.
— Да, Гарион. Важно. Он вздохнул.
— Ну ладно. Придется мне это сделать.
— Что сделать?
— Предложение. Выходи за меня замуж, Сенедра.
— Это все, на что ты способен?
Он окинул ее долгим, внимательным взглядом. Надо признаться, что вид у нее был очень соблазнительный. Одетая в бледно-зеленое платье, все в оборочках и кружавчиках, она сидела на стуле, выпрямив спину, капризно прикусив губу. Гарион поднялся с места, подошел к ней и элегантно опустился на колени. Взяв ее маленькую ручку в свои ладони, он испытующе заглянул ей в лицо, пытаясь изобразить то безграничное обожание, которое было написано на лице Мандореллена, когда он делал предложение прекрасной Нерине.
— Согласны ли вы, ваше императорское величество, взять меня в мужья? — спросил он. — Я почти ничего не могу предложить вам, кроме честного, любящего сердца и вечной преданности.
— Ты что, смеешься надо мной? — с подозрением спросила Сенедра.
— Нет, — сказал он. — Ты хотела официального предложения, вот я тебе его и сделал. Ну?
— Что «ну»?
— Ты согласна выйти за меня замуж? Она лукаво поглядела на него, глаза ее сверкнули. Затем она нежно взъерошила ему волосы.
— Я подумаю, — ответила Сенедра.
— Что значит — подумаешь?
— Кто знает? — кокетливо сказала она. — Может, найдутся претенденты получше. Поднимайся, Гарион. Если ты так и будешь стоять на полу, твои штаны отвиснут на коленях.
Он поднялся на ноги.
— Ох уж эти женщины! — воскликнул он, театрально заламывая руки.
Сенедра наградила его одним из тех быстрых, исподлобья, взглядов, от которых, пока он не раскусил, что это просто притворство, у него всегда слабели колени.
— Разве ты меня больше не любишь? — спросила она дрожащим голосом, изображая маленькую девочку.
— Послушай, мы ведь договорились, что это больше не повторится?
— Но это же особый случай, дорогой, — ответила она. А затем, рассмеявшись, соскочила со стула и обвила руками его шею. — Ах, Гарион, — смеясь проговорила она. — Я безумно тебя люблю.
— Надеюсь, что так оно и есть, — произнес он и, крепко обняв свою драгоценную жену, поцеловал ее в губы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
— Нет, мой господин, господин Эмбриг передал их тебе, теперь ты — мой опекун. Я должна поступать, как ты прикажешь.
— Ты любишь Мандореллена? Она бросила на короля быстрый взгляд и покраснела.
— Отвечай!
— Да, мой господин, — тихо призналась она.
— В чем же тогда дело? Ты уже много лет его любишь, но теперь, когда я приказываю тебе выйти за него замуж, ты возражаешь.
— Господин мой, — упрямо ответила она, — надо соблюдать определенные приличия. Дамой нельзя так бесцеремонно распоряжаться. — И, повернувшись, она удалилась прочь;
Мандореллен простонал, и у него вырвался вздох.
— Ну что еще? — спросил Гарион.
— Боюсь, что мы с моей Нериной никогда не обвенчаемся, — произнес Мандореллен срывающимся голосом.
— Ерунда. В чем дело, Лелдорин? Немного помявшись, тот решился наконец открыть рот.
— Послушай, Гарион. Существует множество тонкостей и формальностей, через которые ты перескакиваешь. Необходимо решить вопрос о приданом, получить формальное письменное согласие опекуна — твое согласие и, самое важное, должно быть сделано официальное предложение — при свидетелях.
— Она отказывается из-за этих формальностей? — недоверчиво спросил Гарион.
— Для женщины формальности очень важны. Гарион с досадой покачал головой. Дело, по-видимому, затягивается.
— Пошли, — сказал он.
Нерина заперла дверь и отказалась ответить на вежливый стук Гариона. Наконец, оглядев стоявшие у него на пути дубовые планки, он произнес: «Разлетись!», и дверь, разлетевшись на мелкие кусочки, осыпала щепками сидящую на кровати ошеломленную баронессу.
— Итак, — сказал Гарион, наступая на обломки, — приступим к делу. Какого размера нам подойдет приданое?
Мандореллен был согласен — более чем согласен — принять чисто символическое приданое, но Нерина упрямо настаивала на чем-то более значительном. Слегка поморщившись, Гарион предложил приемлемую для дамы сумму. Затем приказал принести перо и чернила и с помощью Лелдорина нацарапал подходящий документ.
— Прекрасно, — сказал он, обращаясь к Мандореллену, — теперь спроси ее.
— Такое предложение не делается со столь неприличной поспешностью, ваше величество, — запротестовала Нерина. — Паре подобает получше познакомиться друг с другом.
— Вы уже знакомы, Нерина, — напомнил он ей. — Так что действуй.
Мандореллен, бряцая доспехами, опустился на колени перед баронессой.
— Ты согласна взять меня в мужья, Нерина? — спросил он.
Она беспомощно воззрилась на него.
— У меня не было времени, мой господин, чтобы обдумать ответ.
— Попробуй сказать «да», Нерина, — предложил Гарион.
— Это твой приказ, господин мой?
— Да, если хочешь.
— Тогда я должна повиноваться. Я беру вас в мужья, господин Мандореллен, всем сердцем.
— Замечательно, — улыбнулся Гарион, потирая руки. — Поднимайся, Мандореллен, и пошли в церковь. Найдем священника и к ужину завершим все формальности.
— Нельзя так торопиться, это неприлично, мой господин, — упавшим голосом произнесла Нерина.
— Очень даже можно. Мне пора возвращаться в Риву, и я не уеду до тех пор, пока вы не поженитесь. Здесь, в Арендии, могут снова возникнуть проблемы, если кто-нибудь не проследит за порядком.
— Но ведь я не одета подобающим образом, ваше величество, — возразила Нерина, оглядывая свое черное платье. — Не пойду же я под венец в трауре!
— А я, — подал голос Мандореллен, — все еще не снял доспехи. Нельзя венчаться в стальной одежде.
— Мне нет ни малейшего дела до того, что на вас надето, — сообщил им Гарион. — Важно, что у вас в сердце, а не на теле.
— Но… — сказала Нерина. — У меня даже нет вуали.
Гарион окинул ее пристальным взглядом. Потом быстро оглядел комнату, поднял с ближайшего стола кружевную салфеточку и нацепил ее баронессе на голову.
— Очаровательно, — пробормотал он. — Еще что-нибудь?
— Кольцо? — нерешительно произнес Лелдорин. Гарион, повернувшись, осуждающе поглядел на него.
— И ты тоже? — сказал он.
— Но у них действительно должно быть кольцо, — оправдываясь, произнес Лелдорин.
На мгновение задумавшись, Гарион сконцентрировал волю и вылепил из воздуха золотое кольцо.
— Подойдет? — спросил он, протягивая им его.
— А кто меня будет сопровождать? — спросила Нерина тихим, дрожащим голосом. — Знатной даме не подобает венчаться, если рядом нет женщины соответствующего положения, которая могла бы поддержать и приободрить ее.
— Иди приведи кого-нибудь, — приказал Гарион Лелдорину.
— Кого же я могу найти? — беспомощно спросил тот.
— Мне все равно. Приведи в церковь какую-нибудь даму благородного происхождения, даже если придется притащить ее за волосы.
Лелдорин опрометью выскочил из комнаты.
— Что-нибудь еще? — спросил Гарион у Мандореллена и Нерины, уже начиная терять терпение.
— Положено, чтобы жениха сопровождал близкий друг, — напомнил ему Мандореллен.
— Там будет Лелдорин, — сказал Гарион. — Да и я тоже. Мы не позволим тебе упасть в обморок или сбежать.
— А можно мне хотя бы маленький цветочек? — жалобно попросила Нерина.
— Конечно, — ответил Гарион с деланной галантностью. — Протяни руку. — Тут он начал быстро, одну за другой, вытаскивать из пустого пространства лилии и совать их в руку ошеломленной даме. — Цвет подходит, Нерина? — спросил он. — Если хочешь, я могу их перекрасить — может, в сиреневый, или бордовый, или, может, тебе подошел бы ярко-голубой.
И тут Гарион наконец понял, что так они ни к чему ни придут. Эти двое все время будут выискивать новые предлоги для отсрочки. Они привыкли жить, храня в сердце глубокую печаль своей взаимной любви, что не хотели — а может, и не могли — отказаться от этой приятной муки. Только он один может положить этому конец. Зная, что выглядит несколько театрально, но учитывая особенности восприятия действующих лиц, Гарион выхватил меч.
— Мы все сейчас идем прямо в церковь, — объявил он, — и вас там поженят. — Он указал мечом на покореженную дверь. — Пошли! — скомандовал он.
И таким образом счастливо завершилась одна из величайших в мире историй трагической любви. Мандореллен и его Нерина обвенчались в тот же день, и Гарион в буквальном смысле стоял у них над душой со своим пылающим мечом в руках.
Короче говоря, Гарион был вполне доволен собой и тем, как ему удалось разобраться в столь запутанной ситуации. На следующее утро он вернулся в Риву в весьма благодушном настроении.
Глава 10
— Ну вот, — рассказывал Гарион, сидя рядом с Сенедрой в их голубой гостиной вечером . того же дня, — когда мы вернулись в замок Мандореллена и сказали, что они могут пожениться, Нерина сразу же нашла массу возражений.
— Я всегда думала, что она его любит, — сказала Сенедра.
— Любит, но после того, как она все годы была главным действующим лицом этой трагедии, ей стало жаль расставаться с этой ролью. Она никак не могла выбросить из головы мысли о благородном страдании.
— Не издевайся, Гарион. Сердце женщины — загадка.
— У меня от этих арендийцев голова болит. Сначала она навязала ему приданое — и немалое.
— Ну, это вроде разумно.
— Особенно если принять во внимание, что платить за него пришлось мне.
— Тебе? С какой стати?
— Ты забыла, что я ее опекун? Несмотря на ее высокопарный стиль и все эти «господин мой», торгуется она почище драснийского купца. Когда мы наконец сошлись в цене, мой кошелек успел изрядно похудеть. И еще ей понадобилось формальное письменное согласие, и вуаль, и дама для сопровождения, и кольцо, и цветы. А я с каждой минутой все больше выходил из себя.
— Ты ни о чем не забыл?
— Вроде бы нет.
— А разве Мандореллен не сделал ей предложения? — Сенедра наклонилась вперед, ее лицо приняло сосредоточенное выражение. — Я уверена, что она стала бы на этом настаивать.
— Ты права, я об этом чуть не забыл. Она печально покачала головой.
— Ах, Гарион, — осуждающе произнесла она.
— Это было раньше — сразу после торговли о приданом. В общем, он сделал ей предложение, а я заставил ее согласиться, и тогда…
— Погоди минутку, — прервала его Сенедра, подняв вверх маленькую ручку. — Не торопись-ка. Что именно он сказал при этом?
Гарион почесал за ухом.
— Я, кажется, забыл, — признался он.
— Попытайся вспомнить, — настаивала она. — Пожалуйста.
— Значит, так, — задумался он, уставившись на резные балки потолка. — Сначала она возражала против того, чтобы он делал предложение до того, как они «получше познакомятся», по ее выражению. По-моему, она имела в виду все эти свидания в уединенных местах и любовные послания, цветы и нежные взгляды.
Сенедра бросила на него быстрый взгляд исподлобья.
— Ты знаешь, иногда ты кого угодно можешь вывести из себя. У тебя чуткости не больше, чем у деревянного чурбана.
— Что ты этим хочешь сказать?
— Не важно. Расскажи мне, что произошло потом.
— Ну, я и выложил ей напрямик, что не потерплю всей этой чепухи. Я сказал, что они уже давно знакомы и пора с этим покончить.
— Ты был просто очарователен, — саркастически заметила она.
— Сенедра, да в чем же дело?
— Не важно. Продолжай. Вечно ты тянешь кота за хвост.
— Я? Это ты меня все время перебиваешь.
— Да рассказывай же, Гарион. Он пожал плечами.
— Да вот, собственно, почти и все. Он сделал ей предложение, она согласилась; потом я повел их в церковь.
— Слова, Гарион, — настаивала она. — Слова. Что именно он сказал?
— Ничего потрясающего. Что-то вроде «ты согласна взять меня в мужья, Нерина».
— Ах, — проговорила Сенедра дрогнувшим голосом. Он поразился, увидев слезы у нее на глазах.
— Да в чем же дело? — спросил он.
— Не важно, — ответила она и вытерла глаза тонким носовым платком. — А что она ответила?
— Она сказала, что у нее не было времени, чтобы обдумать ответ, поэтому я приказал ей согласиться.
— И?..
— Она сказала: «Я беру вас в мужья, господин Мандореллен, всем сердцем».
— Ах, — снова проронила Сенедра и опять поднесла платок к покрасневшим глазам. — Как это прекрасно.
— Ну, если ты так считаешь, — сказал он. — Мне это показалось слишком затянутым.
— Иногда ты просто безнадежен, — произнесла она. Затем грустно вздохнула. — Мне никогда не делали формального предложения.
— Разумеется, делали, — возмущенно произнес он. — Разве ты не помнишь всю эту церемонию, когда вы с толнедрийским послом вошли в Тронный зал?
— Это я тебе делала предложение, Гарион, — напомнила она ему, тряхнув золотыми кудрями. — Я предстала перед твоим троном и спросила тебя, согласен ли ты взять меня в жены. Ты согласился, и на этом все завершилось. Меня ты никогда об этом не просил.
Он, нахмурив брови, задумался.
— Не может быть, чтобы не просил.
— Никогда.
— Ну, раз уж мы поженились, значит, это не так уж и важно, правда?
Лицо молодой женщины окаменело. Он перехватил ее застывший взгляд.
— Ну неужели же это так важно, Сенедра? — спросил он у нее.
— Да, Гарион. Важно. Он вздохнул.
— Ну ладно. Придется мне это сделать.
— Что сделать?
— Предложение. Выходи за меня замуж, Сенедра.
— Это все, на что ты способен?
Он окинул ее долгим, внимательным взглядом. Надо признаться, что вид у нее был очень соблазнительный. Одетая в бледно-зеленое платье, все в оборочках и кружавчиках, она сидела на стуле, выпрямив спину, капризно прикусив губу. Гарион поднялся с места, подошел к ней и элегантно опустился на колени. Взяв ее маленькую ручку в свои ладони, он испытующе заглянул ей в лицо, пытаясь изобразить то безграничное обожание, которое было написано на лице Мандореллена, когда он делал предложение прекрасной Нерине.
— Согласны ли вы, ваше императорское величество, взять меня в мужья? — спросил он. — Я почти ничего не могу предложить вам, кроме честного, любящего сердца и вечной преданности.
— Ты что, смеешься надо мной? — с подозрением спросила Сенедра.
— Нет, — сказал он. — Ты хотела официального предложения, вот я тебе его и сделал. Ну?
— Что «ну»?
— Ты согласна выйти за меня замуж? Она лукаво поглядела на него, глаза ее сверкнули. Затем она нежно взъерошила ему волосы.
— Я подумаю, — ответила Сенедра.
— Что значит — подумаешь?
— Кто знает? — кокетливо сказала она. — Может, найдутся претенденты получше. Поднимайся, Гарион. Если ты так и будешь стоять на полу, твои штаны отвиснут на коленях.
Он поднялся на ноги.
— Ох уж эти женщины! — воскликнул он, театрально заламывая руки.
Сенедра наградила его одним из тех быстрых, исподлобья, взглядов, от которых, пока он не раскусил, что это просто притворство, у него всегда слабели колени.
— Разве ты меня больше не любишь? — спросила она дрожащим голосом, изображая маленькую девочку.
— Послушай, мы ведь договорились, что это больше не повторится?
— Но это же особый случай, дорогой, — ответила она. А затем, рассмеявшись, соскочила со стула и обвила руками его шею. — Ах, Гарион, — смеясь проговорила она. — Я безумно тебя люблю.
— Надеюсь, что так оно и есть, — произнес он и, крепко обняв свою драгоценную жену, поцеловал ее в губы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57