— От Пиннара, я знаю. Э-Лир хранилась у него. Скажи, а кто твои родители?
— Моего отца звали Хогар, он был путешественником и бесстрашным воином. А мать свою я не знаю, она умерла при родах. В доме говорили, что она была чужеземкой, мне никто даже не назвал ее имени. А отец обычно мрачнел и уходил, когда я спрашивал о матери.
Хогу стало печально. И вдруг Лир сказал:
— Твою мать звали Флэри, она была охотницей.
Хог замер, глядя перед собой невидящими глазами, в голове у него все смешалось, а Серебряный Клинок продолжал говорить.
— Мы были тогда совсем молоды, каждый стремился стать охотником.
— Ты знал ее? — спросил Хог.
— Кто же не знал Сероглазку? Самая большая знаменитость из нашей братии.
— Меч принадлежал ей?
— Да. Это очень древнее оружие. Э-Лир была выкована еще нейтрингами.
Хог был ошеломлен, он никогда не надеялся узнать что-то о своей матери, а тут выяснилось, что люди, находившиеся рядом с ним, хорошо ее знали.
— Как меч попал к Пиннару?
— Когда Флэри неожиданно исчезла, это было уже после того, как ты родился, Пиннар случайно нашел в одном из наших тайников Э-Лир. Вместе с ней лежало письмо Флэри, она попросила Волчатника передать меч тебе.
— Значит, она не умерла при родах! — северянин сжал кулаки. — Но что же произошло!?
— Никто не знает.
— А ты можешь рассказать мне то, что знаешь о моей матери?
— Конечно, я тебе расскажу.
Никто не знал, откуда пришла Флэри, она как-то появилась на одной из сходок охотников, и с ней был меч из Темного серебра. Некоторые обрадовались ее появлению, некоторые сочли его дурным предзнаменованием, но все поняли, что наступило время перемен.
— Почему? — спросил Хог, он мало что понимал из путаных речей охотника.
— Потому что у нее были серые глаза и она не была человеком.
Северянин встал и принялся ходить перед окошком Серебряного Клинка.
— Но у меня тоже серые глаза, — наконец сказал он.
Охотник молчал.
— Скажи мне, кем была моя мать?!
Послышался странный звук, словно Лир с трудом втянул воздух сквозь сжатые зубы.
— Серый цвет всегда был цветом охотников... и Серых Рыцарей.
Хог пораженно замер. В его голове были, конечно, разные смелые догадки, но такого он и предположить не мог, однако это объясняло все странности.
— Флэри не была, конечно, чистокровным нейтрингом, их не осталось, но серебряной крови в ней было много.
Хог вспомнил все намеки на его серые глаза и то, как Хозяин зимы называл его охотником, клятву верности старого охотника.
— Значит, я тоже отчасти нейтринг? И поэтому старое оружие подчиняется мне, — но он тут же вспомнил предательство Э-Лир. — Только почему меч не послушался меня до конца?
Послышался смешок Лира.
— Ты слишком многого захотел от нейтрингского клинка. Серые Рыцари делали свое оружие для того, чтобы защищать людей, а не убивать их, от чего, в конце концов, сами пострадали. Тот маг очень ловко подставил вместо себя живой щит, против которого Э-Лир не могла ничего сделать.
— Откуда ты знаешь, что это был маг?
— Я тоже попал в его ловушку. Не будь здесь мага, князю ни за что бы меня не поймать.
— А сбежать не пробовал?
— Пробовал, как не попробовать. Только здесь все так пропитано магией, что пробиться никак не возможно. Я слышу шаги, увидимся позже.
Собеседник Хога исчез.
Северянин постоял несколько минут, отрешенно глядя на темное окошко, а потом осознал, что темно не только в окошке, но и в камере. Смутно белел только иней на стене. Хог вздрогнул, а потом уже не мог унять дрожь. Он не понимал, почему до сих пор не чувствовал холода. Ноги мгновенно закоченели до бесчувствия. Странно пританцовывая и хлопая себя руками по телу, северянин начал прыгать по камере, чтобы хоть немного согреться. Теперь рассчитывать было не на кого, не появятся кельдирки, чтобы спасти его, так что новый Хозяин зимы заполучит его в свою свиту. А шиш!
Интересно, как там Серебряный Клинок, не мерзнет, или у него не отняли одежду?
Хог начал двигаться быстрее, вспоминая боевые приемы. А еще дедовы напутствия, которыми его провожал зимой в путь старый эриль. Если хорошо представить, что находишься в каком-то теплом месте, то холод не страшен. А такое теплое место было, и находилось оно совсем рядом, всего лишь в соседнем мире.
Утренний ветерок лениво качал листву, заставляя капли росы скатываться с упругих гладких листьев. Солнце поднялось еще невысоко, но зной уже начал давать о себе знать. Хог огляделся и направился, шлепая босыми ногами, прямо к стенам Альвхейма.
Остановило северянина ехидное хихиканье. Он оглянулся, но никого не заметил. Хог пожал плечами и направился дальше, но хихиканье повторилось, оно было какое-то приглушенное, словно кто-то прикрывал ладонью рот, чтобы не рассмеяться в голос.
— Кто здесь? — спросил Хог, оглядываясь по сторонам, потом он догадался посмотреть вверх.
Среди листьев виднелись две загорелые босые ножки.
— Ты кто?
— Не узнал? — спросил ехидный голосок, и в просвете между листьями появилось округлое лицо в обрамлении светло-русых волос.
— Яррэ! Ты что тут делаешь?
— Тебя жду, конечно.
Крапива спрыгнула с дерева и плавно приземлилась рядом с северянином. Хог внимательно вгляделся в лицо девушки. Хотя она старалась казаться обычной, но сквозь маску человеческого лица проглядывала сущность кельди. Северянин смирил бешено стучащее сердце и спросил:
— А зачем было меня ждать?
Крапива улыбнулась.
— Я просто хочу тебе помочь.
Она достала из складок одежды какой-то маленький сверток и протянула его Хогу.
— Что это?
— Разверни.
Хог потянул за шнурок, стоило узлу развязаться, как вниз хлынул поток тонкой искрящейся ткани.
— Что это? — еще раз спросил Хог, рассматривая нарядный плащ из тонкой ткани.
— Плащ, конечно. Это чтобы ты не мерз.
— Но его ведь отберут.
Крапива хихикнула.
— О, это не такая простая вещь. Если ты не захочешь, плащ не увидит никто, кроме тебя, он может также менять цвет. В нем тебе не страшны ни холод, ни жара, ни дождь, ни даже огонь.
— Какое же заклятие на него должно быть наложено, чтобы он приобрел такие свойства? — удивился северянин, поглаживая ткань.
— Никакого. Он просто соткан из шерсти кельдирков.
Крапива рассмеялась от того, как Хог на нее посмотрел.
— Спасибо тебе!
— Да не за что!
Хог хотел спросить Яррэ еще кое о чем, но сквозь фигуру кельди стали видны камни темницы, и северянин понял, что вернулся обратно в Нижний мир. Первой его мыслью было что за ним пришли, но в коридоре стояла тишина. Дверь не скрипела. Однако смутное беспокойство не оставляло его. Закутавшись в плащ Яррэ, северянин огляделся. Было темно и тихо. Тогда северянин сел у стены, закутавшись в плащ с ног до головы. Мгновенно согрелись озябшие ноги и руки, тело окутало благословенное тепло, и Хог почти мгновенно уснул.
Проснувшись, Хог обнаружил, что солнце давно взошло, а у двери стоят кувшин с водой и миска с кашей. Каша хотя и остыла, но была довольно-таки вкусной. Северянин с ней быстро управился, после чего решил проведать соседа и вскарабкался к окошку.
— Эй, Лир!
Однако ответом было молчание. Хог попытался осмотреть соседнюю камеру в крошечное окошко, но видел только верхнюю часть противоположной стены. Он попробовал еще несколько раз позвать, но никто не ответил.
Тут в коридоре зазвенели ключи. Хог спрыгнул со стены и принялся сворачивать плащ, тот будто сам свернулся в маленький комочек, который северянин сунул в карман.
Между тем дверь распахнулась и в темницу шагнули двое стражников, в их руках зрачками наконечников глядели на Хога взведенные самострелы. За стрелками появилось двое копейщиков и длиннорукий маг. Копейщики, под присмотром стрелков и мага, деловито связали Хогу руки за спиной и вывели его из камеры. В коридоре их ожидали еще шестеро.
— Тебе предстоит свидание, охотник. Надеюсь, ты будешь рад, — усмехнулся маг.
Они прошли длинными коридорами и оказались в маленьком зале. Сквозь высокие стрельчатые окна в зал заглядывало холодное белое зимнее солнце, освещавшее трон с ведущими к нему ступенями и человека на нем. Князь Нальфхорский был еще очень молод. На троне сидел весьма симпатичный юноша с конопатым лицом и оттопыренными ушами. Княжеский венец был ему великоват и держался на ушах, но это не мешало ему чувствовать себя полноправным наследником своих великих предков. По обе стороны от него стояли советники. Юный князь, приоткрыв рот от любопытства, рассматривал охотника. Наконец он смог совладать с собой и обратился к магу.
— Кеарнал, это и есть тот самый охотник?
— Да, князь.
— Как твое имя? — обратился князь к Хогу.
— Меня обычно называют Бешеный Волк.
— Что тебе понадобилось в наших краях?
— Я решил, что в вашем городе может понадобиться моя помощь.
Лицо князя потемнело.
— Почему ты так решил? Ведь тебя никто не звал сюда!
— Но нечисти везде хватает, и охотники всегда нужны.
— В Нальфхоре нет нечисти!
Маг подошел к трону и, склонившись к уху князя, что-то ему шепнул.
Юнец кивнул.
— Откуда у тебя хайрак?
Хог ошеломленно посмотрел на князя — о том, чем является Э-Лир, он подумал только сейчас.
— Это подарок друга.
— А лук тебе тоже подарили? Ты лжешь! Такие вещи никто не дарит! Из какого могильника ты их достал? Где он находится, что там было еще?
Маг что-то опять зашептал князю на ухо.
— В городе есть еще кто-нибудь из ваших?
Северянин покачал головой.
— Ты опять лжешь! В пыточную его! Там тебя научат говорить правду! — юный князь зловеще улыбнулся.
Пыточная располагалась в подвале, видимо, чтобы крики пытаемых не были слышны в замке.
Хога завели в крошечную каморку, где по стенам для устрашения узников были развешаны различные орудия пыток, и приковали к стене.
Впрочем, он тут был не первым, у стены уже был прикован высокий мужчина с длинными пепельными волосами. Его тело покрывали ожоги и кровоподтеки, он улыбнулся Хогу щербатым ртом, с трудом разлепив окровавленные губы. Светлые, ореховые, глаза расширились, встретившись с серыми глазами северянина.
В пыточную вошел в сопровождении мага князь. Он постоял немного, разглядывая пленников, а потом обратился к Хогу, указывая на его соседа:
— Ты знаешь этого человека? — спросил он.
— Нет, — ответил северянин.
— А ты знаешь этого человека? — был удостоен внимания другой пленник.
— В первый раз его вижу, — ответил Серебряный Клинок. И не солгал.
Узнав голос, северянин украдкой еще раз глянул на лицо охотника. Тот незаметно ему кивнул.
— Что же это за охотники такие, что не знают друг друга? — ухмыльнулся маг.
Ни Хог, ни Лир не удостоили его ответом.
— Кто тебя сюда послал и зачем? — князь посмотрел на Хога.
— Я же говорил, что пришел сюда для того, чтобы бороться с нечистью и хоть немного заработать.
— Ты лжешь, — сказал маг, — на воротах висит знак, запрещающий охотникам появляться в Нальфхоре. Значит, то, что привело тебя сюда, было сильнее запретов. Что же это?
— Разрешаю тебе узнать это своими средствами, — сказал князь.
Маг поклонился и занялся приготовлениями.
Хогу стало страшно, он слышал, что может сделать с человеком черный маг.
На жаровне, предназначенной для нагревания пыточный орудий, маг начал кипятить какое-то зелье, помешивая его и время от времени подбрасывая туда что-то.
Наконец он понюхал получившуюся смесь и, удовлетворенно кивнув, кликнул стражников.
Северянин пожалел, что не кинулся на стражу тогда в камере. Погибнуть со стрелой в глазу было, пожалуй, не так страшно. Хог забился в руках окруживших его людей, но их было слишком много. Откуда-то появилась воронка, через которую заливают лекарство в рот больным животным. Северянин заревел, раздавая пинки всем желающим. Тогда в дело вступил маг. Он что-то прошептал, плетя пальцами в воздухе сложный узор.
Хог задыхался, чувствуя, что воздух не желает попадать в легкие, по телу разлилась страшная слабость, в глазах потемнело. Стражники выполнили свою работу и вышли из пыточной.
Через некоторое время Хог пришел в себя. Во рту чувствовался металлический привкус зелья. Северянин прислушался к себе, страшась незнамо чего.
Маг довольно улыбнулся и вновь что-то зашептал. Хог дернулся, когда почувствовал, что его будто окутывает плотной влажной тканью. Исчезли краски и звуки окружающего мира. Сквозь шум в ушах слышался только грохот чьих-то слов. Голос приказывал ему что-то, гремел, ярился. Северянин попробовал скинуть с себя эту мару, но ничего не получалось, силы быстро таяли. Хог попробовал крикнуть, позвать на помощь, но голос не слушался, с едва шевелящихся губ сорвался слабый хрип.
А потом появились они.
Хог их не видел, только чувствовал леденящие, высасывающие тепло и жизнь прикосновения. Он пытался отогнать их, оттолкнуть, но они были вездесущи, ласкались, как котята, убивая его.
Почти обезумевший человек последний раз дернулся, вырываясь из лап смерти, и вдруг почувствовал теплое прикосновение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77