- Факт остается фактом - в отличие от кораблей захватчиков, нас они все же допустили, - не соглашалась Рыбакова. - Или вы хотите сказать, что захватчикам предложили тот же классический вариант с «Пультом Мертвеца»?
- Захватчики могут и не находиться на траектории Мьолнира, - пояснил Айзенштадт. Подобно мне, он не делал никаких окончательных выводов о якобы имевшей место агрессивности гремучников. - Мы не можем ничего утверждать определенно до тех пор, пока не будут готовы снимки кораблей. Я имею в виду, пока не получим изображение лучшего качества, тогда мы сможем судить о наличии на них вооружения.
Рыбакова сдвинула брови.
- Ладно. Давайте попытаемся подойти к этому с другого конца. Если верить тому прошению, которое было подано вами и содержало просьбу о предоставлении вам осмотреть генератор Облака. Они обманули вас тогда, почему бы им, в таком случае, не обмануть вас еще раз?
- Да, вы правы, мы тоже думали над этим, - вынужден был согласиться Айзенштадт, и я почувствовал, что его профессионализму брошен вызов. - Если вернуться к этому и проверить все записи, то можно обнаружить следующее: гремучники пообещали проводить нас к истокам - именно это слово употребили они. «Истоки» - мой скромный словарный запас говорит о том, что они имели в виду нечто, откуда проистекает их мир, их жизнь, нечто, что явилось первопричиной его. В тот момент мне показалось, что речь шла о генераторе, но, как я понял позже, в действительности, они имели в виду то, для чего существует Облако.
- Другими словами, оно существует для защиты от нападений извне, - высокомерно бросила Рыбакова. - Как я и говорила.
Айзенштадт посмотрел на Фрейтага.
- И снова необязательно, губернатор. Возможно, что они поддерживают Облако для того, чтобы защитить нас.
Рыбакова уже раскрыла рот для того, чтобы возразить... но не стала. Она раздумывала.
- Да-а... - задумчиво протянула она. - Вряд ли это можно считать комплиментом - скорее наоборот, это низводит нас до уровня каких-то подопытных кроликов, или же, немногим лучше, редкой дичи, которую следует оберегать от браконьеров.
- Либо в качестве достаточно редкого и ценного объекта изучения, - предположил Айзенштадт. - Этим объясняется и то, почему они так долго скрывали свою разумность от нас.
- Возможно. Вряд ли это способно поднять нас на уровень более высокий, нежели подопытные кролики.
Она послала в пространство неодобрительный взгляд, относившийся, по-видимому, либо к гремучникам, либо к предполагаемым захватчикам.
- Разве не они заявили вам, что ничего не желают знать о нас на одном из ваших первых с ними контактов?
- Точнее, что они ничего больше не хотят знать о нас, - поправил ее Айзенштадт. - Если у них за плечами уже более, чем семидесятилетний опыт изучения нас, то вполне вероятно, что больше им уже и не требуется.
Рыбакова в очередной раз фыркнула.
- И опять одно утверждение, которое, несмотря ни на что, способно лишь ввести в заблуждение. Не нравится мне тот подход, который, как я вижу, готов сформироваться здесь.
Подобная фраза, если она прозвучала из уст профессионального политика, означала и резкое неприятие его точки зрения, и одновременно столь же резкую иронию, но, если судить по реакции Айзенштадта, стрелы пролетели мимо.
- По крайней мере, они заведомой ложью явно не злоупотребляют, - спокойно пожал плечами он. - Не забывайте, что они уже продемонстрировали нам пример гуманного отношения к человеческой жизни. Помните, когда тот охранник... Как же его зовут, Джилид, не подскажете?
- Миха Куцко, - напомнил я, и тут же меня пронзило острое осознание собственной вины - за все прошедшие недели я начисто позабыл и о нём, и об остальных, кто пребывал на борту «Вожака».
Айзенштадт кивнул.
- Да, Куцко. Так вот, когда этот Куцко провел свой маленький эксперимент с целью убедиться, насколько быстро гремучники способны усвоить информацию, ведь им тогда ничего не стоило прикончить его самого, вместо того, чтобы выводить из строя его игломет.
- Защищаете концепцию научного подхода к вам, понимаю, - съязвила Рыбакова. - Доктор, я понимаю, что вам удобнее не превращать их в наших закоренелых врагов. Впрочем, интеллект этих гремучников не стоит сейчас в качестве первого вопроса на повестке дня. - Она повернулась к Фрейтагу. - Что сейчас, действительно, важно, так это найти способ обезвредить агрессора. У вас есть какие-нибудь мысли, адмирал?
Фрейтаг смущенно развел руками.
- Я прогнал несколько предварительных вариантов развития событий, но ни один из них не показался мне многообещающим.
- А что вас смущает? Скорость, с которой они несутся сюда?
- Главным образом, это. Не следует забывать, что они сейчас делают до двенадцати процентов от скорости света - это тридцать шесть километров в секунду. Ни одно из наших вооружений неспособно не то, что уязвить их, а даже засечь их траекторию.
- А как насчет того, чтобы ударить им прямо в лоб? - полюбопытствовала Рыбакова. - Курс-то их нам все же известен?
- Минутку, - возразил я. - Не рановато ли строить планы нападения на них? По-моему, мы даже и не пытались вступить с ними в переговоры.
Все трое уставились на меня. Рыбакова - с раздражением, у Фрейтага на лице тоже было раздражение, но чуть виноватое, а вот Айзенштадт мне искренне сочувствовал.
- Проблема в том, Джилид, - сказал он, - что скорость их исключает всякую возможность вступить с ними в любой контакт. Потребовалось бы воспользоваться сконденсированной пульсацией и, чтобы выстрелить в них этот сгусток импульсов, мы должны были бы сделать это именно в момент прохождения их мимо нас и с очень близкого расстояния, практически мы должны были бы приблизиться чуть ли не вплотную к их кораблю. Кроме того, эти импульсы весьма чувствительны к разного рода воздействиям, вызванным изменением магнитного потока, которым они управляются.
- Но нет сомнения и в том, что они способны как-то компенсировать это, - не соглашался я. - Они смогли бы все же поймать их, пусть даже в самый последний момент.
- Не сомневаюсь, что смогли бы, - согласился Фрейтаг, как всегда под угрюмостью пряча смущение. - Но вглядываясь вперед, они, в основном, следят, не появилось ли перед ними очередное скопление комет или метеоров, но никак не пульсирующих радиоимпульсов. Кроме того... - казалось, он собирается сказать что-то важное. - Было бы неплохо каким-то образом намекнуть им, что мы их обнаружили. Это помогло бы нам избежать всякого рода неприятных сюрпризов с их стороны.
Я посмотрел на него, чувствуя, как кровь приливает к лицу.
Взгляни на них, подстерегающих меня из засады, на насильников, набрасывающихся на меня, безвинного и безгрешного...
- Нельзя, - тихо произнес я. - Это будет ни больше ни меньше, чем массовое убийство.
- Это называется - уцелеть, - резко заявила Рыбакова.
- С каких пор это так называется? - требовательно спросил я. - Ведь мы же не стоим перед необходимостью отреагировать на что-то совершенно внезапное. По-моему, у нас еще достаточно времени - если не ошибаюсь, они и будут-то здесь не раньше, чем лет через десять.
- Позже, - буркнул Фрейтаг. - Мне кажется, можно рассчитывать даже лет на двенадцать, если принять во внимание, что им неизбежно придется на подлёте сюда включить торможение, и произойдет это на значительном удалении от нас.
- Что означает для всех, кто прямо или косвенно вовлечен в принятие решения по этому вопросу, возможность взвесить все за и против, - успокоил меня Айзенштадт. - Возьму на себя смелость предположить, губернатор, что эти «все» будем не только мы, а кто-то еще?
Рыбакова кивнула.
- Патри несомненно пожелает созвать комиссию для рассмотрения создавшегося положения и выработки соответствующих рекомендаций. - Она повернулась ко мне. - А ваша работа, Бенедар, будет заключаться в том, чтобы оказывать помощь в дальнейшем изучении гремучников. Но в том случае, если она еще понадобится доктору Айзенштадту.
- Понадобится, - подтвердил Айзенштадт, едва она успела закончить фразу. - И он, и мисс Пакуин показали себя людьми, действительно незаменимыми.
Рыбакова сделала над собой довольно значительное усилие, чтобы произвести впечатление человека откровенного, этого усилия ей, однако, явно не хватило.
- Прекрасно. Дайте мне знать, если кто-то из них окажется для вас лишним. Благодарю вас, доктор, и вас, адмирал. Поздравляю вас обоих с успехами, достигнутыми на этом поприще и не сомневаюсь, что руководство Патри сумеет придать этому поздравлению более конкретные формы. Всего вам хорошего! Доктор Айзенштадт, держите меня в курсе дела относительно того, как будет продвигаться ваша работа.
Когда мы вышли за ворота резиденции губернатора, где происходила наша встреча, адмирал Фрейтаг расстался с нами. Он направлялся в Главное управление Службы безопасности Солитэра, а мы с Айзенштадтом должны были ехать в космопорт «У края радуги», где нас ожидал корабль, совершавший челночные рейсы. Подождав, когда мы с Айзенштадтом оказались достаточно далеко от пилотов и персонала, я задал ему вопрос, который давно мучил меня.
- Что имела в виду губернатор Рыбакова, когда просила дать ей знать о том, когда мы с Каландрой окажемся лишними для вас?
- Ах, да все дело в тех юридических закавыках, которые теперь возникли вокруг вас и неё, - с деланным безразличием пожал он плечами. - То же, что и раньше.
- Вы имеете в виду, что казнь Каландры не снята с повестки дня?
- В общем, да, - ответил он. - Кроме того, поднялся шум по поводу того, что и вас следует отдать под суд за содействие её побегу. Всё это очень уж странно, особенно, если принять во внимание ту неоценимую помощь науке, которую оказали вы, околачиваясь там, на Сполле.
Я раздумывал.
- А Патри по-прежнему не спешит раскрывать секрет этих работ?
Он с вымученной улыбкой кивнул.
- Ну... это скорее для вас теперь преимущество. Поскольку они пока не имеют возможности посвящать в эту работу других, и вы, и Каландра остаетесь здесь по сути дела единственными из Смотрителей. И пока вы мне будете необходимы, Рыбакова не станет забирать вас отсюда.
- Понятно, сэр, - пробормотал я. Разумеется, все это только на руку нам... и в ещё большей степени на руку Патри. Ведь коль нет общественного знания, нет и общественного мнения, а отсутствие общественного мнения позволит им любое тотальное уничтожение всяких там пришельцев без малейшего риска для себя.
Потому что тысяча встанет за тобой, десять тысяч последуют за десницей твоей, и ты останешься невредим...
- Да, сэр, - повторил я. - Понимаю.
ГЛАВА 29
В течение последующих трёх недель не происходило ничего значительного. Примерно раз в два дня Айзенштадт общался с гремучниками, Каландра и я, наблюдая за ними, пытались истолковать чувства пришельцев, говорящих устами пастыря Загоры. Айзенштадту удалось вынести из этих контактов не так уж много нового, а я, поскольку был в курсе дела, начинал понимать, что замечание губернатора Рыбаковой было обоснованным: гремучники, действительно, высказывали правдивые утверждения, которые, тем не менее, могли кого угодно ввести в заблуждение. Айзенштадт даже хотел было возмутиться по этому поводу, но разум остановил его. В конце концов, это могло лишь оказаться странной особенностью их психики, и всякого рода претензии могли лишь напортить.
Что касалось приближавшейся к Солитэру флотилии, то о ней они стойко продолжали хранить молчание, на какие бы уловки ни шел Айзенштадт, пытаясь разговорить их. В конце концов, он отчаялся и прекратил свои попытки. Но лишь после того, как выпросил у них заверения, что они помогут провести корабли с наблюдателями на борту, которые входили в состав комиссии Патри.
Вскоре прибыла и сама комиссия в составе двух кораблей Службы безопасности, нагруженных огромным количеством хитроумнейших штучек-дрючек для фотографирования, сканирования, анализа и измерения и, как я слышал, более чем с дюжиной зомби на борту. Мысль о последних заставила меня похолодеть, и я уже с ужасом представлял себе, как буду жить бок о бок с тюрьмой смертников. Но вскоре выяснилось, что мои опасения оказались напрасными - вместо того, чтобы расположиться рядом с нами, комиссия решила основать свою штаб-квартиру в нескольких сотнях километров от нас на одной из бывших нелегальных баз контрабандистов. Они остановились там, не желая жить в довольно убогих, по их мнению, условиях, типичных для такого паллиативного варианта жилищного вопроса, какой представлял собой наш не обретший осёдлости лагерь у скал.
Принцип отбора людей в эту комиссию вселил в меня кое-какие надежды. Бизнесмены и политические лидеры, влюблённые в свой комфорт и благополучие, были в числе тех, кто не склонен выстрелить первыми в отличие от дуболомов из Службы безопасности Солитэра, возомнивших себя выдающимися военными стратегами. И, действительно, возвратясь после встречи с ними в месте их пребывания, Айзенштадт сообщил мне, что, вопреки ожиданиям Фрейтага на обратное, вопрос об установлении Патри контактов с флотилией стоял на повестке дня работы комиссии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57