Его грудь часто-часто поднималась и опускалась, лицо покрыла смертельная бледность. Казалось, именно она и есть источник этого тяжелого запаха смерти... Тяжким грузом нависло ощущение действительной вины человека во всех этих преступлениях, за которые ему предстояло расплачиваться жизнью.
Это действовало противоестественно успокаивающе.
- За это вы приговорены, - безразличным тоном продолжал Айкман, - к смертной казни судьями, наделенными полномочиями по законам Четырех Миров Патри и их колоний. Приговор приводится в исполнение посредством инъекции на борту корабля «Вожак», принадлежащего Миру Патри, Портславе, под руководством доктора Курта Де Монта, уполномоченного губернатором Солитэра.
- Роберн Роксбери Тремблей, какое будет ваше последнее слово?
Тремблей попытался повернуть голову, но понял, что это невозможно из-за ремней, которыми она пристёгнута к подголовнику кресла.
- Нет, - прошептал он дрожащим от напряжения голосом.
Айкман, чуть повернувшись, сделал знак Де Монту. Поджав губы, доктор сделал шаг вперед, обошел вокруг кресла первого пилота и остановился у правой руки Тремблея, открыв свой чемоданчик, извлек небольшой шприц, уже готовый для инъекции. Тремблей закрыл глаза, на его лице отразился ужас и присутствие смерти... И Де Монт прикоснулся к его руке кончиком иглы.
Тремблей дернулся, судорожно вздохнул.
- Конни, - послышалось, как стон.
Нижняя челюсть задрожала, когда он резко выдохнул. Его глаза больше не открылись... Через несколько секунд он был мёртв. Де Монт еще с минуту глядел на результаты, высвечиваемые в ящичке-аптечке, прежде чем официально подтвердить:
- Казнь совершена в соответствии с предписанием, - сказал он усталым мрачным голосом. - Время: тысяча пятьсот двадцать семь часов по бортовому времени, летоисчисление Патри, 14 октября, года четыреста двадцать второго. - Он поднял взгляд на Бартоломи. - Он готов, капитан...
Бартоломи кивнул, собираясь с духом, а затем отстегнул руки Тремблея и энергично потянулся к чёрному пульту, подключенному к главной панели управления первого пилота. Он ожил при первом же прикосновении к нему, перемигиваясь лампочками индикации. Капитан разместил устройство у рычага главной панели прямо перед креслом.
- Что я должен еще сделать? - вопросил он Айкмана, его голос понизился до шёпота.
- Ничего, - отрицательно ответил тот, бросив взгляд на меня. Убедившись, что я еще здесь, он злорадно усмехнулся: величественный, благочестивый Смотритель, которого принудили к созерцанию казни человека.
- Ничего, - повторил он. - Сесть и наслаждаться полетом.
Бартоломи фыркнул, в глазах промелькнула искра недовольства, но он, повинуясь приказу Айкмана, отошёл от тела.
И, будто по чьему-то неведомому сигналу, тело пошевелилось.
Я ожидал, что именно так и произойдет, но все же зрелище было ужасающим.
Тремблей - мёртв. Всё в нем, каждая клетка, всё-всё мертво...
И видеть, как руки медленно отрывались от подлокотников кресла - зрелище невыносимое, оно леденило мою душу. И в то же время я не смог заставить себя отвести глаза. Во всем, что происходило, было что-то гипнотически завораживающее, притягивающее мой разум и одновременно отвращающее меня эмоционально.
Руки Тремблея протягивались вперед, к черному «Пульту Мертвеца», к его черной панели; на мгновение замерли, как бы в раздумье, затем вновь зашевелились, пальцы согнулись, и ладони опустились на переключатель траектории Мьолнира. Одна рука уже шарила как бы в поисках чего-то... Затем снова замерла... и прикоснулась к нему.
И сразу же вернулась гравитация - мы опять очутились на территории Мьолнира, на пути сквозь Облако. Всем этим управлял мертвец.
- Зачем я здесь? - повторил я свой вопрос.
- Вы первый из Смотрителей, путешествующих на Солитэр, - ответил он. Эти слова относились ко мне, но его взгляд по-прежнему был обращен на Тремблея. Ощущение патологической зачарованности, не покидавшее меня, похоже, не оставляло и самого Рэндона.
- Трудно поверить, не правда ли? - продолжал он, его голос доносился вроде как бы издалека. - Уже семьдесят лет как открыт феномен «Пульт Мертвеца», и ни одного Смотрителя на борту.
Я поежился, по телу побежали мурашки. Какое тут «открытие»! На том первом корабле, которому удалось прорваться на Солитэр, все произошло благодаря какому-то сверхвезению, не больше, если слово «везение» было бы здесь уместно. Научная экспедиция одного из университетов на протяжении нескольких дней носилась по краю Облака в бесплодной попытке понять и рассчитать, почему полеты по траектории Мьолнир невозможны на этом участке пространства, как вдруг ни с того, ни с сего корабль снова каким-то фантастическим образом оказался на прежней траектории, что дало ему возможность совершить десятичасовой полёт внутри системы Солитэра. Они так были поглощены своими расчетами, подсчётами и возней с оборудованием, что никто на борту не смог понять, в чем было дело, пока не добрались до системы, и тогда только заметили, что человек, управлявший кораблем с места первого пилота, - не живой. Он скончался от апоплексического удара по странному совпадению именно тогда, когда они почти вплотную подошли к Облаку.
Позднее им удалось-таки придти к правильному заключению, но для этого пришлось проторчать в этой системе почти два месяца. Всякого рода дружеские связи в таких условиях возникают быстро. Было очень интересно, как все это у них выглядело в ожидании, кто станет следующей кандидатурой на тот свет, чтобы остальные могли вернуться восвояси... По моему телу прошла волна озноба.
- Смотрители считают: «Пульт Мертвеца» - одна из форм человеческого самопожертвования, - сказал ему я.
Рэндон продолжал терпеливо разглядывать меня. Но за его самодовольной искушенностью скрывался внутренний протест, предложенный мной этический вариант явно не устраивал его.
- Вы здесь не для того, чтобы заниматься обсуждением проблем общественной морали, - ядовито заметил он. - А затем, чтобы ответить, представляет ли собой данное Облако нечто живое?
Я почувствовал себя так, будто разом обрушились все страхи, пережитые в детстве, окутывая меня полузабытыми призраками прошлого. Значит, моя задача - обнаружить присутствие некоего единства, способного хладнокровно осуществлять контроль над телом мертвого человека.
- Нет, - только и смог произнести я. Рэндон выпрямился.
- Что значит нет? Что, живое?
Руки Тремблея манипулировали, изменяя курс «Вожака» на некоторое количество градусов вдоль извилистой, постоянно меняющейся траектории Солитэра... Внезапная боль пронзила мое тело.
- Я хотел сказать, что не смогу это сделать...
Лоб Рэндона наморщился.
- Послушайте, Бенедар, поверьте, от вас не ждут никаких чудес...
- Я этого не сделаю, - пришла на ум первая попавшаяся фраза.
Головы всех присутствовавших в рубке повернулись ко мне. Даже Рэндон как-то сник.
И, если мне предстоит опуститься в ущелье, темное, как сама смерть, я не побоюсь ее, поелику ты - рядом со мной.
Я набрал в легкие побольше воздуха и приказал себе быть хладнокровным и выдержанным.
- Мистер Келси-Рамос, человек, сидящий там, - мёртв.
- Он - приговоренный к смерти преступник, - вставил Айкман. В его тоне чувствовалось злорадное наслаждение теперешним моим состоянием. - Он отнял жизни у более чем двадцати жителей Майланда. Кому вы сострадаете?
Наши взгляды встретились, но я не собирался отвечать. Ему было не дано понять, а если бы он смог, то не счел бы нужным вникать, какой неосознанный суеверный страх вызывал у меня этот зомби. Чувствовать, быть свидетелем его смерти, и в то же время наблюдать какое-то подобие жизни...
- Кто такая Конни? - поинтересовался Рэндон.
Айкман недоуменно повернулся к нему.
- Кто? - переспросил он.
- Тремблей назвал какую-то Конни в тот момент, когда... Де Монт делал инъекцию, - пояснил Рэндон. Хотя он остался недоволен моим отказом выполнить его приказание, но, тем не менее, не мог допустить, чтобы какой-то чужак сделал меня мишенью для своих стрел. - Одна из тех, кого он убил?
Айкман покачал головой.
- Она была его сообщницей. - Его глаза снова уставились на меня. - И казнена, между прочим, во время предыдущего полета на Солитэр.
Я сжал зубы.
- Мистер Келси-Рамос... с вашего позволения, можно уйти?
Несколько мгновений он изучающе смотрел на меня, затем кивнул.
- Да, конечно. Может быть, на обратном пути сумеете заняться этой проблемой...
Я дал понять, что принимаю это предложение к сведению, хотя и не стал возражать сейчас...
- Я буду в каюте, если понадоблюсь, - промолвил я на прощанье.
- Могли бы заглянуть в камеру будущего зомби, - добавил Айкман, когда я повернулся, чтобы уйти.
Я, помедлив, обернулся. И снова эта ненависть... Но на сей раз не только она. Что-то очень напоминающее злорадство.
- В самом деле? - спросил я.
- Как хотите, - с наигранным безразличием произнес он. - Целиком на ваше усмотрение. - Продолжая разыгрывать равнодушие, он демонстративно повернулся ко мне спиной, делая вид что поглощен созерцанием Тремблея.
Мельком взглянув на Рэндона, я увидел в его глазах мое собственное замешательство и без звука покинул рубку.
Айкман, разумеется, затеял какую-то игру. К сожалению, он понимал, что я об этом догадываюсь, а это означало, что его цель - заставить меня посетить другого заключенного на борту «Вожака», или же окончательно убедиться, что я совершенно не желаю показаться в этой камере.
Я не собирался участвовать в этой игре, навязанной им... С другой стороны, мой отказ означал, что я впредь буду поступать так, как считаю нужным я, а не он. И в таком случае... Незачем смотреть второго заключенного. Не хотелось еще раз видеть того, кто совершил преступление, за которое полагается смертная казнь. Не стоит рассыпаться в чувствах перед тем, до кого мне не было никакого дела и которому суждено умереть через какие-нибудь две недели.
Но самаритянин, пришедший к нему, был тронут состраданием к нему при виде его...
В моей жизни случались моменты, - с горечью вспомнил я, - когда религиозный долг доставлял мне больше хлопот, чем того стоил. Вздохнув, я изменил направление и отправился к камере узника.
Камера - всего лишь отдельная каюта, специально подготовленная для этой цели, лишенная всего, что могло каким-то образом облегчить возможность побега - дверь была оборудована замком, отпиравшимся только снаружи. По инструкции подле нее должен был находиться охранник. Но, пройдя дальше по коридору, я убедился, что это было никому не нужно. Сам Миха Куцко, фаворит и главный хранитель лорда Келси-Рамоса, исполнял роль стража у дверей. Один из немногих на борту этого корабля, он видел во мне человека, а не какого-то фанатика не от мира сего, при виде которого следовало шарахаться и забиваться в свою скорлупу, да поглубже.
При моём появлении на его лице появилось выражение искреннего дружелюбия, которое не исчезло даже тогда, когда он инстинктивно потянулся к игломету, закрепленному на бедре.
Неосознанный рефлекс, понял я, вероятно, именно он и помог ему выжить в течение всех этих лет.
- Джилид, - кивнул он мне в знак приветствия. Его глаза блеснули за толстыми линзами визира. - Добро пожаловать в темницы «Вожака». Что вас привело сюда?
- Да вот, прослышал, что здесь всякие чудеса творятся, - ответил я ничего не выражавшей фразой.
Улыбка сменилась гримасой.
- И скомандовали себе: «Я должен пойти и сам на все взглянуть»? - сухо предположил он...
И почему не выжгли плевелы... - автоматически продолжил я.
Куцко знал Писания в рамках самых что ни на есть прописных истин, но даже это было приятно.
- Конечно, - согласился я, - с тех пор, как ты стоишь на посту, минул уже целый год, а то и два.
Его глаза сразу потускнели.
- Еще больше времени минуло с тех пор, как кто-нибудь из моих охранял камеру смертника, - негромко сказал он. - Невесело стоять вот так и думать обо всем этом.
До тех пор, пока мы не достигли Солитэра, Куцко не обременяли его служебные обязанности... И в этом он, как две капли воды, напоминал капитана Бартоломи, который ни под каким предлогом не передоверит свою работу подчиненным. Лорд Келси-Рамос обладал особым даром выискивать таких людей.
- Невесело, так это точно, - согласился я. - Что ты можешь о нём сказать?
- О ней, - поправил он меня. - Это женщина из Аутбаунда. Обвиняется в нескольких убийствах...
Что-то в животе у меня оборвалось... Аутбаунд... Ведь я там вырос, в одном из поселений Смотрителей.
- Случаем, не знаешь, - осторожно поинтересовался я, - где именно в Аутбаунде это произошло?
Он как-то боязливо повел плечами.
- Нет. К чему мне это?
- К тому, что несколько минут назад Айкман настойчиво предлагал мне придти сюда и посмотреть, - ответил я. По крайней мере, с Куцко нужна откровенность. - И вот меня интересует...
- Не может ли она быть кем-нибудь из тех, кого вы знали? - Куцко невольно взялся за дужку своего визира. - Карта идентификации:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57