И глубокий страх, что ты не такой, и никогда не сможешь стать, как все.
- Я достаточно хорошо помню это.
- Мне было шестнадцать, когда пало Царство Божье Дар Мопина. - В ее голосе эхом отдавалась давняя боль. - Когда на Патри и в колониях стали откровенно ненавидеть Смотрителей. А тебе сколько тогда было? Десять?
- Одиннадцать.
- Одиннадцать. Значит, тогда ты ещё мог пребывать в спокойной неизвестности, как в уютной колыбели. - Она покачала головой. - К тому времени я уже достаточно долго пробыла в мире, который лежал далеко за пределами мира Смотрителей. По сути дела, Дар Мопин приказал нам так поступить. «Разве вы не понимаете, что святые от Бога должны быть судьями миру?» - это была одна из его любимых фраз. Я жила за пределами поселения. У меня было много... друзей.
Каландра опустила взор и уставилась на плитку, невольно подняв руку и смахнув невидимую слезу.
- В ту пору мне было шестнадцать, Джилид. Я... я не могла спокойно переносить ненависть и отвращение к себе, которые чувствовала буквально на каждом шагу. Как не могла поверить в то, что Бог, состоящий из одной только любви Бог, мог позволить пасть так низко такому талантливому человеку, как Дар Мопин.
Я машинально облизнул губы.
- Мы - создания, которые вольны в своих поступках. Бог позволяет нам обернуть наши способности и во вред ему, и во благо.
- Мне приходилось слышать похожую аргументацию, - ответила Каландра, недоверчиво качая головой. - Но она ничего не изменит и не может изменить. Я была слишком сильно поколеблена в своей убежденности, а другие Смотрители слишком углубились в процесс саморазрушения, чтобы обращать внимание на кризис веры какой-то шестнадцатилетней девчушки. И я ушла от них, как только почувствовала, что могу сделать это.
- И с тех пор тебя носит по свету?
На её лице появилась горькая улыбка.
- Но это вот-вот должно закончиться, не так ли? После того, как усядусь за «Пульт Мертвеца», я уже не побегаю.
- Каландра...
- Думаешь, это будет расплатой за мое неверие? - чуть дрожащим голосом спросила она. - Считаешь, что Бог сочтет ересью тот случай, когда у меня было больше вопросов, чем ответов на них?
- Если бы Бог был таким нетерпеливым, он давно смял бы всю нашу Вселенную, как бумажку, и бросил её в шкаф. - Я вздохнул. - Нужно верить в то, что есть вещи, которые всегда были и останутся под Его контролем. Даже в тех случаях, когда нам не совсем ясно, контролирует он их или нет.
Она снова подняла на меня глаза.
- Почему же ты в таком случае сбежал?
- Когда-то я дал себе обет никому и никогда об этом не рассказывать... Я сбежал из Каны потому, что принятый там способ зарабатывания денег был мне не по душе, а мне хотелось делать деньги.
Каландра очень долго смотрела на меня.
- Я тебе не верю.
- Любой в Кане в это верит. - Внезапно я почувствовал укол боли. А мне казалось, что я уже утратил способность болезненно реагировать на эти воспоминания.
- В таком случае, они давно тебя не видели, не так ли?
Я недоуменно пожал плечами.
- Лет девять, наверное.
Её взгляд стал твёрже.
- Не лги, Джилид. Дар Мопин и его люди достаточно мне лгали, и я не желаю, чтобы меня и дальше продолжали обманывать.
- Работая на Келси-Рамоса, я имею сто пятьдесят тысяч в год.
- Мне приходилось жить на шесть тысяч.
- А мне на пять.
Помолчав, она медленно кивнула:
- Кто об этом знает?
- Старейшина Каны, больше никто.
- Почему?
- А к чему? Что мне это даст? Спасёт мою репутацию? - Я закусил губу. - Таково их понимание высокого звания человека. Ваш Бетель был разрушен последствиями правления Дар Мопина, а Кану просто тихо удушили. Без моих финансовых вливаний им, действительно, ни за что не выжить, - угадав её вопрос, ответил я.
- Ты что, хочешь, чтобы они узнали, от кого эти деньги?
- И ты поставил все под удар только для того, чтобы помочь мне?
Своей фразой она задела тему моих долгих и тягостных размышлений последних дней. Особенно сильно они донимали меня бессонными ночами.
- Наверное, у меня слабость к безнадёжным затеям, - вымученно улыбнулся я.
Она опустила глаза, затем отвернулась и стала смотреть на гремучников.
- Больше, чем я потеряла, потерять невозможно.
Каландра замолчала, и я ощутил, как обострились все её чувства.
- Что случилось?
Секунд пять она не отвечала... но потом я почувствовал волну недоверия. Недоверия и какого-то тихого неясного ужаса.
- Видишь? - спросила она.
Я всмотрелся в темноту, до предела напрягая зрение. Гремучники призрачным морем беловатых пятен лежали чуть в отдалении, некоторые из них шевелил легкий вечерний бриз. Воздух вокруг меня был наполнен тихими звуками, едва уловимыми ароматами, смутными предчувствиями...
Наконец, и моим глазам открылось то, что видела Каландра. Я посмотрел на неё. Наши взгляды встретились, мы одновременно поднялись на ноги, и, взяв фонари из борткомплекта, огляделись. Каландра, дрожа, обошла стоящую на земле плитку. Я обнял ее за плечи, и мы простояли так несколько секунд, отбрасывая длинные тени на молочно-белое поле, окружавшее нас. Затем, словно разозлившись, резко поднял фонарь, настроил его на узкий луч и включил.
Темноту прорезал яркий пучок света... и, не успев навести на них фонарь, я понял, что сейчас предстоит увидеть и ощутить то, о чем мы давно догадывались и чего ждали. Гремучники жили. Они были живыми существами. Существами, ощущающими наше присутствие и наблюдающими за нами.
ГЛАВА 19
Мы долго еще стояли.
- С ума сойти, - лишь смог произнести я. - От этого действительно можно сойти с ума. Ведь это растения, Боже ты мой.
Стоявшая рядом Каландра поёжилась.
- Думаешь, они растения?
- Какой же может быть?.. - фраза замерла у меня на устах. - А чем ещё они могут быть?
- Существуют отдельные виды животных, которые большую часть своей жизни проводят, буквально прилепившись к деревьям, - говорила она, не отрывая взор от грязно-белых силуэтов, стоявших перед нами. - Я просто не могу понять... не могу понять, как эти бесчисленные экспедиции, состоящие из настоящих ученых, смогли пропустить такое?
- Потому что это учёные, а не Смотрители, - мрачно заключил я.
Она тяжело вздохнула.
- Давай подойдём поближе.
Мы стали подходить к ним, осторожно ступая по неровной, усыпанной камнями поверхности. Каландра опустилась на колени рядом с первым гремучником и легонько прикоснулась к нему.
- Посвети на него.
Я сделал то, о чем она просила.
- Ну и что?
Она раздумывала.
- Здесь... я вижу, как он чуть вибрирует, но это не совсем вибрация. Я это заметила, когда мы были там, на вершине.
Я принялся вертеть головой, различая во тьме темные силуэты на фоне звезд.
- Тебе не кажется, что они могут передвигаться в отдельные периоды их жизни?
- Что бы не могли, что бы там не умели, раскидывать семена им удается здорово... Каландра замерла, и мы переглянулись.
- Бесцветные пятна, - произнес я, испытывая при этом чувство нереальности происходящего. - Тот гремучник, что на вершине, видимо, последний из них всех в этом племени.
Каландра кивнула, в её глазах снова мелькнуло хорошо знакомое мне выражение.
- Они могут разбрасывать семена лишь невысоко и стараются сохранить их до тех пор, пока не окажутся на вершине.
- Почему же... - я осекся, и, обернувшись, снова стал смотреть на скопившиеся между утесами гремучники. Они напомнили мне море... нет, это было не море, это был город, город гремучников... - Смотри, это город, состоящий из них, - выдохнул я эти слова. - Самый настоящий город. А те, кто на вершине, они...
- И встану я на свой пост, - тихо процитировала Каландра, - на высокой башне и буду ждать, что Бог поведает мне.
Я снова задрал голову, и от волнения у меня пересохло во рту.
- Это часовые, - прошептал я. - Они смотрят, не приближается ли кто к ним.
Каландра тоже взглянула вверх.
- Но каким же образом они следят? И за кем здесь можно следить? - Я покачал головой.
- Не знаю, - но, говоря это, я все же продолжал думать о тех пятнах на скале... - Как ты посмотришь на то... - осторожно начал я. - Если мы тихо-тихо соберём вещички и смотаемся отсюда подобру-поздорову.
Она едва заметно повела плечами.
- Думаешь, это поможет? Они всё равно поймут, в чём дело.
Она была права - я ощущал, что внимание их сконцентрировано на нас.
- Они могут и не понимать, что мы их раскусили, - заметил я. Вдруг где-то в глубинах моего сознания зажёгся красный сигнал - опасно!
- Давай, пошли! - крикнул я и, схватив за руку ещё не успевшую опомниться Каландру, поволок ее за собой подальше от этих гремучников...
Это было нечто, похожее на падение чего-то очень большого сверху, с неба, и после того, как мы инстинктивно присели, сжавшись в комок, раздался громкий хлопок, какой бывает, когда лопается воздушный шар, и нас вдруг окутало облако густого белого дыма.
В ноздри мне ударил сладковато-пряный запах, я тут же попытался прикрыть лицо ладонью... но было уже поздно - я уже начинал чувствовать, как мои ноги и руки быстро немели. Я попытался сделать шаг, но тут же упал на колени, увлекая за собой и Каландру, которую так и не выпустил, не сумев разжать свои застывшие в судороге скрюченные пальцы. И мы вместе повалились на землю и еще через секунду я понял, что уже лежу на спине. Туман или дым надо мною чуть рассеялся, и я смог увидеть ряды светящихся точек, кружившихся в вышине.
Последнее, что я видел, были эти огни, они спускались все ниже и ниже...
ГЛАВА 20
Словно издалека до меня донесся тоненький скрип - так скрипит кожаная обивка, если кто-то усаживается поудобнее в кресле.
Я еще не открыл глаз, но чувствовал себя совершенно бодрым, потянулся, пытаясь распрямить страшно затёкшие члены. По звуку удалось определить, что я находился в небольшом помещении с металлическими стенами, и что, кроме меня и моего пока ещё невидимого приятеля, в нем никого не было. Комнатка явно выходила в коридор, где, очевидно, были еще люди. Следовательно, это могло быть в каком-то здании, возможно, и на корабле, на том самом, который и атаковал нас среди утесов. Оказалось, корабль Службы безопасности Солитэра - ведомства адмирала Фрейтага - прибыл скорее, чем я предполагал. Или нет? Или же нас выследили те самые контрабандисты, обнаружить которых так стремились мы сами?
Затем я сделал паузу в безмолвном диалоге, чтобы оценить мое состояние... и в ужасе понял, что проспал я два дня, и никак не меньше.
Сомневаться в этом не приходилось. Жжение в желудке и ощущение пустоты в нем безошибочно указывали на то, что я пропустил больше чем два обеда, кроме того, отсутствие голода и лёгкая боль в моей правой руке говорили о том, что имели место внутривенные инъекции.
А вот странный привкус во рту подсказал мне, что в течение этих беспамятных дней мне давали специальные наркотики, облегчающие допрос.
Мой незнакомец снова пошевелился в своем кресле... Больше не было смысла продолжать эту игру. Собравшись с силами, я открыл глаза.
У стены небольшой каюты или комнаты сидел Куцко и пристально смотрел на меня.
Мой напряжение сразу же спало... затем, когда я присмотрелся к нему и увидел выражение его лица, мое облегчение сменилось стыдом.
С каменно-невозмутимым лицом он набрал номер на телефоне, стоявшем перед ним на небольшом столике.
- Это Куцко, сэр, - сказал он кому-то в трубку. - Он пришел в себя.
Он выслушал, что ему было сказано, оставил в покое телефон, и мы долго-долго смотрели друг на друга.
- Вам... - начал я пересохшими губами. - Вам будет легче, если я скажу, что сожалею?..
Он холодно посмотрел на меня, даже не пошевелившись.
- Помните, как я однажды при вас убил человека? - вопросом на вопрос ответил он. - Помните?
Как я мог об этом забыть? Это был один из диверсантов, пробравшихся в корпорацию, которого лорд Келси-Рамос застал на месте преступления, я тоже присутствовал при этом, и, когда подоспел на помощь Куцко, этот тип уже готов был прикончить меня, повалив на пол и замахнувшись ножом, но Куцко успел всадить в него три магазина из своего игломета.
- Помню, - ответил, я и у меня побежали мурашки по телу.
- Помните, я тогда ещё сказал: «Мне очень жаль». Вам это моё сожаление помогло?
Я вздохнул.
- Не думаю.
Маска непроницаемости по-прежнему оставалась на его лице, но чувства немного смягчились.
- Ведь вы могли посвятить меня в это, - проговорил он. - Могли дать мне возможность помочь вам.
Я замотал головой.
- Не мог я и вашу голову подставлять под гильотину, как свою, - ответил я ему.
- Почему? - недоумевал он.
- Потому что... - И тут я, услышав зуммер, предшествовавший открыванию двери, осекся... Панель стены отъехала в сторону, и в каюту шагнул Рэндон Келси-Рамос.
Несколько секунд он молча разглядывал меня.
- Я полагаю, - наконец, заговорил он, голос его был холодным, - что теперь вы вполне удовлетворены и собой, и тем, что вы сделали.
Я судорожно сглотнул.
- Не совсем, сэр, - ответил я.
- Нет? - его брови взметнулись вверх в иронической усмешке. - Вы думаете, что грубо попрать по меньшей мере с десяток законов, не говоря уж о том, что по вашей милости ваши друзья оказались в куче дерьма - вы сейчас скажете, что вы желали не этого?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57