Военачальник сел у консоли, глядя в пустоту. «Джеми-на-7» была вне Паутины, чем занятая - Панцирь не знал. Он видел только малую луну, станцию, движущиеся искры местных перевозок.
Казалось, Военачальнику нечего сказать. Когда он заговорил, только подтвердилось то, о чем Панцирь догадался по его виду.
- Здесь покой. Оглядываясь назад, я испытываю тоску лишь по времени, когда я был мастером закрутки. Здесь ты наедине с собой. И иногда видишь лицом к лицу себя самого и то, чем ты мог бы стать.
Он усмехнулся, явно без расчета.
- Совсем не то, что выпустить хеллспиннер, а тем временем раннер прорвется внутрь, и ты должен быстро закручивать новый, пока он до тебя не добрался.
Панцирь возразил:
- Совсем не то, что прорываться внутрь, зная, что ты должен найти шахту, пока мастер закрутки не разнес тебя с твоим экипажем. Ты настолько стар?
- Военный экипаж много спит. А ты воевал на раннерах?
- Я изобрел эту тактику. Прорвавшиеся раннеры высаживали десантников на шкуру Стража. Солдаты Стражей против воинов квая ничего не стоили.
- Сейчас бы это не сработало.
- Сейчас больше нет кваев. У других видов нет таких рефлексов. Военачальник, где дети?
- Что?
- Ваши дети. Ваши малыши. Я был на борту трех Стражей. Когда мы взяли «Киренаику-16» - ненадолго, до ее взрыва. На «Скитике-22», пока военный экипаж не сбросил нас в космос. Теперь на «Джемине-7». И ни разу не видел детей.
Военачальник понял не сразу.
- У нас свои способы замены. Все, кто есть на борту, живут здесь с момента создания «Джемины-7».
- Но…, я знаю, что Военный экипаж стареет только во время работы. Но остальные, кажется, ведут непрерывную жизнь.
- Так и есть - пока они не будут избраны или обожествлены. Большинство же просто умирает, и их записанная и скорректированная версия накладывается на молодой клон.
Панцирь не понял смысла этого.
- Они проживают свою жизнь снова и снова?
- Как говорит старая шутка, снова и снова, пока не проживут правильно.
Панцирь покачал головой. В этом не было смысла. Всю свою жизнь он изучал людей. Они были предсказуемы, но непонятны.
- Так это на «Джемине-7», Кез Маэфель. У других Стражей - свои способы. У некоторых - весьма странные. Странные.
- Говорят, что ничего не меняется. Обвиняют в этом вас. Вы - замечательные дьяволы… Но я прожил каждую минуту этих нескольких тысяч лет. И вся вселенная стала странной. Может быть, вы не заметили.
- Почему мы могли не заметить?
- Вы не смотрите наружу, пока там не нарушают навязанные вами правила. Канон изменился, Военачальник. Я отсчитываю от времени, когда ярость против многоярусных городов впервые захлестнула Канон. До того негуманоиды были редкостью в космосе Канона - кроме миров Рубежа и Закрытых Договоров, да еще резерваций. Биороботов было мало. Они, как и я, создавались для благородных целей. Теперь они повсюду - несчастные игрушки. С ними играют, над ними издеваются, когда надоедят - выбрасывают. Миры людей задыхаются от тесноты. Паутина набита кораблями. Торговля выходит Вовне. Куда ушли триллионы людей, Военачальник? Ведь есть еще тысячи миров. Но их надо заполнить. А они пусты. Немногие оставшиеся населены густо, как тот чумной барак, где вы меня нашли. Почему? Нормальные у вас не размножаются.
Сейчас те, кого держат в глубочайшем презрении, и есть тот клей, который не дает всему этому развалиться. Люди владеют Каноном, но нелюди и биороботы поддерживают в нем жизнь.
Военачальник обдумал его слова.
- Это и есть твой тезис?
- Нет, если ты этого раньше сам не видел.
- Ты говоришь, что эта долгая агония - наша вина?
- У меня нет своего мнения. Я - наблюдатель. Но смотрят и другие. И может быть, пристальнее. У них больше свободы передвижения, чем у меня.
- Пища для размышлений, Кез Маэфель.
- Передам тебе слух. Военачальник. Там, Вовне, есть расы, точащие зубы на космос Канона. Они чуют вакуум власти. Но есть одна сила, которая их сдерживает.
- Мы? - улыбнулся Военачальник. - Что нельзя взять силой, нужно приобрести кражей. Панцирь хмыкнул:
- Ты хорошо меня штудировал.
- Ты достиг большего, чем кто-нибудь другой, и с меньшими средствами. Твоя тактика задала тон каждому восстанию и бунту. - Военачальник издал смешок. - Пока они держатся тактики, которая однажды чуть не сработала, вместо того, чтобы найти ту, которая сработает, я твой должник.
- А такая тактика есть?
- Должна быть. Всегда есть. - Военачальник добавил задумчиво:
- Вот интересно, думал ли кто-нибудь, что случится, если нас сбросят. Кажется, ясно, что это может сделать только кто-то похлеще нас.
- Вряд ли этот аспект занимает мысли многих. Военачальник был прав. Кто победит Стражей, тот их и заменит, и почти наверняка худшей тиранией.
Квай смотрел наружу, не видя, и думал: неужели жадность, жестокость и грубость - такой же абсолют жизни, как энтропия - абсолют физической вселенной? Неужели восстание из слизи задало программы, которые не победить ни одному разуму?
Глава 32
- Мальчик узнал тебя вчера вечером, - сказала Вторая.
- У него великолепный глаз, - ответил Лупо. - И ум ему под стать. Он тут же реализовал свое знание. Принизил Валерену в глазах ее сторонников, выставил их перед ней некомпетентной, а их выдал нам. Отличное руководство будет в его времена у Дома Трегессер.
- Если он переживет Симона и Валерену.
- Его надо оберегать. И не дать впасть в традиционную одержимость Трегессеров.
- Ты сегодня утром что-то задумчив.
- Слишком многое идет вне моего контроля. Все это здесь, а там наш Страж идет в тупик у конца пряди. Ты это тоже чувствуешь - необходимость быть там.
- Сегодня это кончится. Ты ведь ждешь провала?
- Если кто-то может захватить корабль-Страж, то это я. В чем я сомневаюсь - это в том, что Страж вообще может быть захвачен. Со времен квайских войн это не удавалось никому. Да и тогда «Киренаика-16» взорвала себя.
- А превосходства огневой мощи разве не достаточно?
- Узнаем на своей шкуре. Сейчас собираются директора, и я хочу там быть до прибытия Валерены. Пойдем.
Валерена носила фамилию Трегессер. И у нее было двенадцать часов, чтобы овладеть собой. Она была Трегессер. Когда ярость Трегессера доходит до температуры расплавленного свинца, она превращается в холодное твердое золото. И в этом состоянии Трегессеры наиболее опасны.
Это состояние овладело Валереной, когда она шла через наземный выход к Пилону, а Блаженный тащился за ней со своим неизменным калейдоскопом. Она тщательно и бесстрастно исследовала свое положение, и самое мягкое слово, которым его можно было назвать, - безнадежность. Лупо Провик проник в истинную природу собрания у Мазеранга.
Без надежды на выгоду и с очень малой надеждой спасти хоть что-нибудь она выбрала курс, который должен был удивить Лупо. Почти мистическая покорность - решение не защищаться, не спорить, даже не участвовать.
Наземный этаж Пилона был построен широко и открыто и покрыт живым охряным ковром, жившим на упавшем и пролитом, хотя когда народу бывало мало, служители спрыскивали его водой и рыбьим кормом. Передвижные центры подачи напитков странствовали между островами и архипелагами мебели, их операторы раздавали хорошее настроение и приятное забытье.
Обитателей Пилона сюда пускали охотно. Симон Трегессер хотел, чтобы все знали, какой он демократ. Здесь ничтожный техник мог веселиться вместе со своим начальником, разряжая вековой конфликт труда и управления.
Валерена фыркнула.
Дерьмо. Все дерьмо, одно только дерьмо, и ничего, кроме дерьма. Уловка для обдуривания работников. И никого при этом не обдуривающая.
Между островами стояли несчетные трофеи охотничьих триумфов Трегессера. Каталки с напитками с трудом маневрировали между ними даже в этот час. Но за напитки платил Дом. Одна из мелких приятностей работы на Симона Трегессера.
- Вон Лупо со своей подругой, - сказал Блаженный. Валерена оглянулась. Они встретились бы за несколько метров до входа в лифт, где какая-то группа восхищенно ахала у нового экспоната….
Это был биоробот Ной, выделанный и смонтированный, похожий на что-то из мифологии.
- Очень разумно, Лупо, - сказал Блаженный. - Даже классно, при такой быстрой подмене деда.
- Бывает, что приходится делать то, что хочет противник, - ответил Лупо. - Но тогда делай это в удобный тебе момент.
- А кто твоя подруга?
- Ты и сам вчера очень разумно поступил, - сказал Провик.
- Я думаю, матушка наконец воспримет твой совет насчет выжидания.
В лифт они вошли группой.
- Приятно слышать. Если у нее хватит терпения подождать, чем кончится дело в тупике.
На окружающих стенах вились поднимающиеся фрески. Но Блаженный смотрел на спутницу Провика.
- Меня зовут Блаженный Трегессер. А вас? Женщина только улыбнулась.
- Ты умен, Блаженный, - сказал Лупо, - но выбрось это из головы. Тебе недостает опыта и утонченности.
Голова юноши дернулась в сторону матери на миллиметр.
Валерена не обращала на него внимания, но теперь снова взглянула. Эту ремарку она засекла. Умненький Блаженный! Неужели он несколькими словами все развалил?
Лупо осторожно предупреждал мальчика не совать свой нос. Он дважды об этом забыл. Ох уж эта неуклюжесть молодости!
Но если мальчик…. Нет. Если он это сделал, то он больше не мальчик.
Лупо, улыбаясь, глядел на нее через плечо Блаженного. Потом вышел из лифта. Они поднялись туда, куда доходил этот лифт. Теперь нужно было пройти первый барьер безопасности. Спутница Лупо пошла за ним. Оба приложили ладонь к ридеру и прошли. Каждый пройденный барьер давал еще крупицу данных о ее месте в замысле Лупо.
Валерена вышла из лифта последней. Когда Блаженный приложил ладонь к ридеру, Валерена резко выдернула у него из подмышки калейдоскоп и пробежала по нему пальцами.
- Умненький, умненький Блаженный, - сказала она и бросила калейдоскоп в мусорную корзину рядом с постом офицера безопасности. - Непослушненький Блаженный. Мамочке, оказывается, надо помнить, что ты уже большой мальчик, да?
Глава 33
Сирены завывали, как только что осиротевшие дети. Монотонно гудел голос компьютера:
- На палубе "Б" произошел взрыв. Пассажиров просят оставаться в каютах. Опасности нет. Целостность корпуса сохранена. Ремонтные партии приступили к работе.
Снова и снова.
Холодный воздух пошевелил прядь волос, упавшую Джо на щеку. Джо приоткрыла глаза и подумала: «Я еще жива». Это казалось абсурдным.
Ну и разгром! Рваные металл и пластик, покоробленные, сплавленные и сбитые в гротескные скульптуры жаром и взрывом. Но повреждений структуры не было. Дом Магеллан строил остовы кораблей на столетия.
Воздух был холодным и свежим до дрожи. Продукты взрыва были удалены. Но пахло паленым волосом.
Кожа выглядела как обваренная. И по ощущению - тоже. Ожог вспышкой.
- Ой! - простонала Джо, коснувшись головы. Волосы остались только там, где она прикрыла руками голову. Ну и вид у нее должен быть!
- Ты не ранена, Джо?
Хагет поднялся в позу лотоса. Или вроде того. Очень смешно.
Джо слабо хихикнула.
- Ага. Выдержала.
Она подобрала ноги и поползла, морщась от боли, к Вайде, который лежал метрах в трех от нее в луже крови.
- Капитан-лейтенант, у нас проблема. У него перерезана артерия на левой руке. Цвет кожи тревожный. Пульс и дыхание тоже.
- Где же эти чертовы штатские? Где ремонтная партия?
- Им хватает работы подавлять панику среди пассажиров. Найдите кого-нибудь. Я пока наложу жгут.
Хагет пополз по коридору, вскрикивая и тихо ругаясь. Джо не удержалась.
- Достоинство, третий вахтмастер! Все надо делать с достоинством.
Черт его побери, если он не поднялся на задние ноги и не поплелся, шатаясь и держась рукой за переборку!
Но без нужды. Открылся люк, оттуда выскочил человек в защитном скафандре. За ним второй. Они ждали худшего, чем нашли. Первый неуклюже налетел на Хагета и шагнул назад. Из люка выскочил корабельный врач - суетливый толстяк, с ходу оценивший ситуацию и направившийся прямо к Вайде. Посмотрел на работу Джо, фыркнул и занялся делом. Вайду положили на носилки, поставили капельницу с плазмой и потащили в лазарет за то время, что Джо еле успела встать на ноги и осторожно направиться к пролому каюты Посыльного.
Куски чужака покрыли палубу, переборки и потолок. У Джо всплыли воспоминания о взятом штурмом бункере во время Энхерренраата. Эти упрямые ослы тоже тогда покрыли стены ровным слоем.
Хагет подошел, когда она попятилась, стараясь удержать завтрак в желудке.
- Я думал, вы к этому привычны.
- Суньте туда голову и понюхайте.
Он так и сделал, и свой завтрак не удержал.
- Что бы эти твари ни ели, оно уже было месяц как мертвое, когда они за него взялись. Если мы собираемся здесь рыться, нужны скафандры.
Система регенерации атмосферы работала изо всех сил, но этих сил явно не хватало.
Появился Тиммербах, только что за голову не хватающийся. Вид у него был такой, будто он выбросил бы их в ближайший люк, если бы решился. Хагет сказал:
- Мы теперь у вас глубоко в долгу, не правда ли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56