Разве я ожидал, что попаду на настоящую войну? Или то, что мой сын умрет молодым?
– Но теперь именно вы планируете дальнейшие события.
– Одно событие. Остальные все будут следствиями. Но в них-то я уже вмешиваться не собираюсь.
Вязьков на минуту задумался: недвусмысленный намек он понял, вопрос был в другом – насколько рен Сироткин правильно оценивал ситуацию.
– А что я конкретно выиграю от осуществления ваших планов? – спросил он, стараясь не давать пока никакого ответа.
– Вы получите власть. Кусок Дикого мира.
– Разве вы можете это решать? – усомнился Вязьков.
– Решает император Валгаллы.
– Я ничего не понял пока.
– Поймете, – пообещал Сироткин.
– А что-нибудь еще в придачу можно? Кроме куска дикой земли?
– Бессмертие.
– Ну что ж... я, пожалуй, соглашусь. Мне нужно подписать какой-то договор? Дать клятву? Встретиться лично...
– Ничего не нужно. – Рен достал из кармана ключи и отомкнул цепь.
– Как просто! А если я вас обману и сбегу? Предам?
– Могу вас заверить, вам это не позволят, – улыбнулся рен.
– Вы так уверены в своей власти? – Странно, но Вязьков почему-то верил, что подобная власть у Сироткина есть.
– Вы скоро все поймете, – пообещал рен.
4
Ли Бернхард стояла на открытой площадке, не обращая внимания на ледяную крупу, что бросал ей в лицо ветер. Справа и слева от нее стлались шлейфы зеленого авиационного дыма. Она уже дважды сверялась с картой. Все было точно. Именно здесь, у подножия хребта Недоступности, должен был встретить промзоновцев посланец герцога и отдать золото, обещанное за ценный груз.
– Вертолет! – крикнул один из «серяков» и ткнул пальцем в сторону перевала.
Погода была не самая лучшая для полетов. Однако посланцы герцога запоздали всего на несколько минут. Ли не двигалась, ожидая, когда два человека в теплых комбинезонах выберутся из кабины. Один был невысокий и полноватый, второй... Фигура второго показалась знакомой.
Мужчина, одетый в светло-серый комбез, подошел к ней.
– Сашка! Ты? – Ли кинулась мужчине на шею. – Как ты здесь очутился? Ты же был на той стороне!
– А теперь здесь. Удивлена? – Вязьков самодовольно усмехнулся.
Она на миг задумалась.
– Ты проскользнул через вторую дверку?
– Умница! Неужели догадалась?
– Значит, одна моя находка уже обесценилась.
– Какая находка?
– У меня есть человек, который знает, где находятся вторые врата.
– Герцог? Ты его взяла в плен? Молодец, девочка!
– Это не герцог.
– Виктор Ланьер?
– Опять ошибка. Экземпляр поинтереснее будет. Деревенский сумасшедший.
– И он знает, где находятся врата?
– Видимо, да. Но теперь, как я поняла, это уж не имеет значения? – Ли отстранилась.
– А вторая находка? Где она? Не на той ли грузовой платформе схоронено твое сокровище? – Вязьков лукаво подмигнул и указал на платформу с контейнером, которую охраняли несколько бывших «серяков».
– Да, там кое-что интересное, – сухо отвечала майор Бернхард.
– Может быть, там хрон? Знаешь, такой серый невзрачный порошок, который может творить чудеса.
– Может быть, – Ли самодовольно улыбнулась.
– И он служит наполнителем для «Немезиды».
– Неужели? – изобразила притворное удивление Ли. – Я кое-что слышала про это. У тебя есть «Нема »?
– У меня – нет. Но я знаю, где ее прячут. Кстати, а куда делся Витька Ланьер? Разве он не должен был убежать с тобой из Валгаллы?
– Все так и было. Вот только... он решил заглянуть в крепость, навестить своих друзей. Новый генерал его тут же посадил под замок. Несколько «серяков» и деревенских решили прорваться в крепость на грузовой платформе, но их тут же испарили. Р-раз – и нету.
– Вот кретин! – в сердцах воскликнул Вязьков.
– Пусть теперь сам расхлебывает кашу, – решила воспитанница Валгаллы. – Мне надоело его спасать. Вернемся к нашим делам. То есть к хрону и обещанной плате.
– Кемпински! – повернулся Вязьков к своему спутнику. – Тащи сюда сундучок для наших друзей из промзоны.
Тот махнул рукой, давая понять, что все понял, и вернулся к вертолету.
– Каковы наши планы? – спросила Ли. – Мы летим на базу «милитари»?
– Нет. Кое-что изменилось. Мы переправим хрон в одно укромное местечко в горах Недоступности. Но могу тебя заверить: тебе понравится новое дельце.
– Почему ты так уверен?
– Ты не будешь скучать.
ВОЙНА
Глава 26
1
«Бурлаков, черт, почему ты не сказал, что Хьюго обвинил в твоей смерти меня? Тогда бы я ни за что не полез в крепость. Или полез? Бурлаков, генерал, где же ты сейчас? Ты же должен мне помочь. Почему не приходишь? Призрак! Отзовись! Молчишь? Должен прийти и открыть дверь. Впрочем, нет. Вряд ли. Призрак не может открыть дверь. Он может только сказать, как открыть дверь. Значит – не знает. Потому и прячется».
Виктор сел на полу. Все тело болело. Но пуще всего – голова. Она была как камень. Раскаленный камень. Вулканическая бомба. Черт! Что они сделают с ним? Неужели казнят? Нет, он не может умереть... или... может? А почему бы и нет? Миллионы других твердили: я не могу умереть, – но умирали. Молодыми. Или очень молодыми.
Руки скованы сзади, ноги связаны. Дверь заперта на ключ. Окон нет. Как убежать? Как?
В камере сыро, темно и воняло уборной.
– Димаш! Каланжо! Вы здесь?
– Здесь, – послышался голос капитана. – Чуешь, как воняет? Это мы нассали.
– Как ты думаешь, Хьюго нас убьет? – спросил Димаш. Голос его дрожал.
– Меня убьет – точно, – предрек Ланьер.
– Но мы же никого не казнили из его людей! – напомнил Димаш. – Даже Лобова только арестовали.
– Лобова я бы прикончил. Жаль – не успел, – вздохнул Виктор. – Лобова и Хьюго. Эту милую парочку. Где тут параша?
– Зашел разговор о Хьюго, и тут же вспомнил про парашу? – спросил Каланжо.
– Ну, видимо. Сразу захотелось и помочиться, и поблевать.
Димаш рассмеялся.
– Ничто так не объединяет, как ненависть, – выдавил он сквозь смех. – А параши тут нет – не удостоились. Угол справа – самый низкий. Оттуда моча не растекается по всей камере.
2
Дверь отворилась. Пятно жидкого света заползло в камеру.
– Что? Уже на казнь? – изумился Виктор. – Сейчас ночь? День? Впрочем, неважно. В крепости нет ни дня, ни ночи. Будем считать, что день, раз я уже не сплю.
Два луча вечных фонарей заскользили по стенам. Трое пленников сидели у стены в ряд – у той стены, где пол был несколько выше. С момента ареста им оставили одну флягу на троих и не давали еды.
Лучи сошлись на Викторе.
– Ты! – выкрикнул охранник. Лобов? Ну да, он. Незаменимый и наипреданнейший помощник генерала Хьюго.
Виктор неспешно поднялся.
– Виктор Павлович, куда вы! – Димаш попытался загородить выход. Голос его дрожал сильнее прежнего. – Мы вас одного не отпустим.
– Дим, прекрати!
– Мы вместе! Всех забирайте! – взвизгнул Димаш. Он был уверен, что Виктора ведут на казнь. Трусил, но все равно продолжал стоять в дверях.
Однако что-то подсказывало Ланьеру, что так просто и быстро Хьюго его не убьет.
– Не мешай! – Лобов пихнул паренька в грудь, и Димаш повалился на пол.
– Я еще вернусь, – пообещал Ланьер.
Его выволокли из камеры и уже за дверью развязали ноги. Руки же так и оставили скрученными веревками за спиной.
– Держите его! – приказал охранникам Лобов. И примерившись, изо всей силы ударил Виктора кулаком в живот. – Это тебе за те три часа, что мне пришлось сидеть в мортале, сука! Ненавижу мортал! Ненавижу!
От боли пленника согнуло пополам. Он закашлялся, и его вырвало – водой и желчью.
– Тащите его! – приказал Лобов охранникам.
Двое парней – Виктор был уверен, что при Бурлакове он этих мужиков в крепости не встречал – поволокли его, как мешок с картошкой, норовя побольнее «приложить» к каждому каменному выступу по дороге.
– Ты всегда платишь по счетам? – Виктору, наконец, удалось отдышаться.
– Разумеется.
– Тогда заплати мне за то, что я спас тебя, а не бросил валяться с дыркой в животе. – Обычно Ланьер не любил напоминать о своих благодеяниях. Но сейчас он просто не мог удержаться.
– Стойте! – приказал Лобов.
Охранники поставили арестованного на ноги, однако продолжали держать.
– С удовольствием заплачу! Сполна! – объявил Лобов и вновь ударил пленника в живот. – Ну, ты все получил? Больше не хочешь?
Виктор замотал головой. Конечно, было нелепо говорить о благодарности с человеком, который убил Бурлакова. Но Ланьер и не надеялся пробудить в негодяе совесть. Он просто не мог отказать себе в удовольствии его уязвить. Нет, нет, Лобов не испытывал чувство стыда, и уж тем более совесть его не мучила. Но сами эти слова – «совесть» и «стыд» – вызывали у Лобова боль, как будто он касался раскаленного железа.
3
Ланьер не ошибся – он редко ошибался в таких случаях, хотя вряд ли это могло служить утешением в данном случае. Его в самом деле повели не во двор, а в пиршественную залу. Она сильно изменилась, даже с того вечера, когда он сидел здесь с Рафом. Тогда в этой зале было темно, холодно и уныло, теперь же вместо длинного стола для всех обитателей крепости появилось множество небольших узких столов, и между ними были втиснуты скамьи. Это чем-то напомнило Виктору столовую в старинной тюрьме на той стороне, которую он посещал в начале своей карьеры портальщика. За первым рядом скамеек сидели несколько человек в форме цвета фельдграу. Обветренные, суровые, одинаково лишенные выражения лица, одинаково схожие, хотя губы или, к примеру, носы были у всех разные. На миг Виктору даже показалось, что с краю сидит Генрих. Но нет, Ланьер ошибся: Генрих умер, а в зале находились живые люди – не призраки.
На возвышении, где прежде обедал генерал, стоял все тот же стол, но за столом – всего три стула. Один с очень высокой спинкой, два других – пониже. Похоже на военный трибунал, что-то из прошлого. Почему стрелки так обожали все прошедшее, бывшее, так жаждали воскресить его из небытия. Этот вопрос Виктор задавал себе, и не раз, но не находил ответа.
Лобов подвел Виктора к возвышению и поставил возле табурета. Виктор сел.
– Садиться запрещено! – Лобов пихнул его в спину:
– Что значит – запрещено? – пожал плечами Ланьер. – Кем?
– Сказано – запрещено! Встать! – рявкнул охранник.
– Еще чего!
Лобов ухватил пленника за ворот и поднял рывком.
На скамье для зрителей захихикали. В этот момент вошли судьи. Впереди вышагивал Хьюго в мундире фельдграу – значительный, массивный и сияющий от счастья. Если бы у Виктора не были связаны руки, он бы зааплодировал.
Внезапно Хьюго, занятый важной процедурой восшествия на свой маленький трон, споткнулся и едва не упал. Но он тут же постарался принять как можно более величественный вид и сел, гордо держа голову и положив руки на точеные подлокотники кресла. По левую руку от него разместился Луис. Неужели помощник императора прибыл из Валгаллы, чтобы учинить расправу над такой мелкой сошкой, как Ланьер? Вряд ли. Скорее, он прибыл, чтобы инспектировать крепость, после того как ее заняли войска императора. А для кого же предназначено место справа от Хьюго? Лобов? В этот раз Виктор не угадал. Кресло справа занял Рузгин. Он был в старой форме «синих», какую носили в крепости при Бурлакове, лишь на груди теперь был приколот серебряный орел Валгаллы. Господи, а Борька-то почему среди них? Виктор пытался отыскать оправдания старому другу и не мог. Было просто больно.
Ни обвинителя, ни защитника на этом процессе не полагалось, это сразу понял арестованный.
Обвинение зачитал Луис:
– Виктор Ланьер, который также именовал себя Полем Ланьером и герцогом, вы обвиняетесь в убийстве генерала Бурлакова, в попытке военного переворота, попытке подрыва могущества Валгаллы, а также в убийстве десяти охранников. Признаете вы себя виновным?
– Конечно же, нет.
– То есть боитесь признать, – тут же переиначил его слова Хьюго. – Я давно заметил, что все интеллигенты трусы. Чуть что, и они превращаются в дрожащие, пульсирующие сгустки плоти.
– Вам всем нравится смотреть, как льется кровь? – спросил Виктор, ни к кому конкретно не обращаясь.
– Крови не надо бояться. Мир очищается кровью и сталью, – отвечал Хьюго с пафосом.
– Я всегда думал, что для наведения чистоты лучше всего подходят мыло и стиральный порошок, – заметил Виктор.
– Вот-вот, одни слова. Если будут насиловать твою жену, ты будешь бегать вокруг, бить себя по ляжкам и умолять: «Только не делайте ей больно!» И при этом мастурбировать.
– Да, я помню, Раф говорил, что вы боитесь сперматоксикоза, – сказал Ланьер без улыбки.
– Мало получил, сука? – рявкнул за его спиной Лобов. – Можем еще кого-нибудь из твоих друзей пристрелить.
– Пристрелите Луиса. – Ланьера стал разбирать смех.
– Властвующий над жизнью и смертью должен знать, как выглядит смерть! – заявил Луис.
– Не ожидал, что вы приведете подобную цитату, – заметил Виктор.
– Это не цитата. Это мои собственные слова! – объявил Луис.
Подсудимый промолчал – не стал объяснять, кто сказал подобное прежде.
– Чтобы одни жили, другие должны умереть, – возвысил голос Хьюго.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
– Но теперь именно вы планируете дальнейшие события.
– Одно событие. Остальные все будут следствиями. Но в них-то я уже вмешиваться не собираюсь.
Вязьков на минуту задумался: недвусмысленный намек он понял, вопрос был в другом – насколько рен Сироткин правильно оценивал ситуацию.
– А что я конкретно выиграю от осуществления ваших планов? – спросил он, стараясь не давать пока никакого ответа.
– Вы получите власть. Кусок Дикого мира.
– Разве вы можете это решать? – усомнился Вязьков.
– Решает император Валгаллы.
– Я ничего не понял пока.
– Поймете, – пообещал Сироткин.
– А что-нибудь еще в придачу можно? Кроме куска дикой земли?
– Бессмертие.
– Ну что ж... я, пожалуй, соглашусь. Мне нужно подписать какой-то договор? Дать клятву? Встретиться лично...
– Ничего не нужно. – Рен достал из кармана ключи и отомкнул цепь.
– Как просто! А если я вас обману и сбегу? Предам?
– Могу вас заверить, вам это не позволят, – улыбнулся рен.
– Вы так уверены в своей власти? – Странно, но Вязьков почему-то верил, что подобная власть у Сироткина есть.
– Вы скоро все поймете, – пообещал рен.
4
Ли Бернхард стояла на открытой площадке, не обращая внимания на ледяную крупу, что бросал ей в лицо ветер. Справа и слева от нее стлались шлейфы зеленого авиационного дыма. Она уже дважды сверялась с картой. Все было точно. Именно здесь, у подножия хребта Недоступности, должен был встретить промзоновцев посланец герцога и отдать золото, обещанное за ценный груз.
– Вертолет! – крикнул один из «серяков» и ткнул пальцем в сторону перевала.
Погода была не самая лучшая для полетов. Однако посланцы герцога запоздали всего на несколько минут. Ли не двигалась, ожидая, когда два человека в теплых комбинезонах выберутся из кабины. Один был невысокий и полноватый, второй... Фигура второго показалась знакомой.
Мужчина, одетый в светло-серый комбез, подошел к ней.
– Сашка! Ты? – Ли кинулась мужчине на шею. – Как ты здесь очутился? Ты же был на той стороне!
– А теперь здесь. Удивлена? – Вязьков самодовольно усмехнулся.
Она на миг задумалась.
– Ты проскользнул через вторую дверку?
– Умница! Неужели догадалась?
– Значит, одна моя находка уже обесценилась.
– Какая находка?
– У меня есть человек, который знает, где находятся вторые врата.
– Герцог? Ты его взяла в плен? Молодец, девочка!
– Это не герцог.
– Виктор Ланьер?
– Опять ошибка. Экземпляр поинтереснее будет. Деревенский сумасшедший.
– И он знает, где находятся врата?
– Видимо, да. Но теперь, как я поняла, это уж не имеет значения? – Ли отстранилась.
– А вторая находка? Где она? Не на той ли грузовой платформе схоронено твое сокровище? – Вязьков лукаво подмигнул и указал на платформу с контейнером, которую охраняли несколько бывших «серяков».
– Да, там кое-что интересное, – сухо отвечала майор Бернхард.
– Может быть, там хрон? Знаешь, такой серый невзрачный порошок, который может творить чудеса.
– Может быть, – Ли самодовольно улыбнулась.
– И он служит наполнителем для «Немезиды».
– Неужели? – изобразила притворное удивление Ли. – Я кое-что слышала про это. У тебя есть «Нема »?
– У меня – нет. Но я знаю, где ее прячут. Кстати, а куда делся Витька Ланьер? Разве он не должен был убежать с тобой из Валгаллы?
– Все так и было. Вот только... он решил заглянуть в крепость, навестить своих друзей. Новый генерал его тут же посадил под замок. Несколько «серяков» и деревенских решили прорваться в крепость на грузовой платформе, но их тут же испарили. Р-раз – и нету.
– Вот кретин! – в сердцах воскликнул Вязьков.
– Пусть теперь сам расхлебывает кашу, – решила воспитанница Валгаллы. – Мне надоело его спасать. Вернемся к нашим делам. То есть к хрону и обещанной плате.
– Кемпински! – повернулся Вязьков к своему спутнику. – Тащи сюда сундучок для наших друзей из промзоны.
Тот махнул рукой, давая понять, что все понял, и вернулся к вертолету.
– Каковы наши планы? – спросила Ли. – Мы летим на базу «милитари»?
– Нет. Кое-что изменилось. Мы переправим хрон в одно укромное местечко в горах Недоступности. Но могу тебя заверить: тебе понравится новое дельце.
– Почему ты так уверен?
– Ты не будешь скучать.
ВОЙНА
Глава 26
1
«Бурлаков, черт, почему ты не сказал, что Хьюго обвинил в твоей смерти меня? Тогда бы я ни за что не полез в крепость. Или полез? Бурлаков, генерал, где же ты сейчас? Ты же должен мне помочь. Почему не приходишь? Призрак! Отзовись! Молчишь? Должен прийти и открыть дверь. Впрочем, нет. Вряд ли. Призрак не может открыть дверь. Он может только сказать, как открыть дверь. Значит – не знает. Потому и прячется».
Виктор сел на полу. Все тело болело. Но пуще всего – голова. Она была как камень. Раскаленный камень. Вулканическая бомба. Черт! Что они сделают с ним? Неужели казнят? Нет, он не может умереть... или... может? А почему бы и нет? Миллионы других твердили: я не могу умереть, – но умирали. Молодыми. Или очень молодыми.
Руки скованы сзади, ноги связаны. Дверь заперта на ключ. Окон нет. Как убежать? Как?
В камере сыро, темно и воняло уборной.
– Димаш! Каланжо! Вы здесь?
– Здесь, – послышался голос капитана. – Чуешь, как воняет? Это мы нассали.
– Как ты думаешь, Хьюго нас убьет? – спросил Димаш. Голос его дрожал.
– Меня убьет – точно, – предрек Ланьер.
– Но мы же никого не казнили из его людей! – напомнил Димаш. – Даже Лобова только арестовали.
– Лобова я бы прикончил. Жаль – не успел, – вздохнул Виктор. – Лобова и Хьюго. Эту милую парочку. Где тут параша?
– Зашел разговор о Хьюго, и тут же вспомнил про парашу? – спросил Каланжо.
– Ну, видимо. Сразу захотелось и помочиться, и поблевать.
Димаш рассмеялся.
– Ничто так не объединяет, как ненависть, – выдавил он сквозь смех. – А параши тут нет – не удостоились. Угол справа – самый низкий. Оттуда моча не растекается по всей камере.
2
Дверь отворилась. Пятно жидкого света заползло в камеру.
– Что? Уже на казнь? – изумился Виктор. – Сейчас ночь? День? Впрочем, неважно. В крепости нет ни дня, ни ночи. Будем считать, что день, раз я уже не сплю.
Два луча вечных фонарей заскользили по стенам. Трое пленников сидели у стены в ряд – у той стены, где пол был несколько выше. С момента ареста им оставили одну флягу на троих и не давали еды.
Лучи сошлись на Викторе.
– Ты! – выкрикнул охранник. Лобов? Ну да, он. Незаменимый и наипреданнейший помощник генерала Хьюго.
Виктор неспешно поднялся.
– Виктор Павлович, куда вы! – Димаш попытался загородить выход. Голос его дрожал сильнее прежнего. – Мы вас одного не отпустим.
– Дим, прекрати!
– Мы вместе! Всех забирайте! – взвизгнул Димаш. Он был уверен, что Виктора ведут на казнь. Трусил, но все равно продолжал стоять в дверях.
Однако что-то подсказывало Ланьеру, что так просто и быстро Хьюго его не убьет.
– Не мешай! – Лобов пихнул паренька в грудь, и Димаш повалился на пол.
– Я еще вернусь, – пообещал Ланьер.
Его выволокли из камеры и уже за дверью развязали ноги. Руки же так и оставили скрученными веревками за спиной.
– Держите его! – приказал охранникам Лобов. И примерившись, изо всей силы ударил Виктора кулаком в живот. – Это тебе за те три часа, что мне пришлось сидеть в мортале, сука! Ненавижу мортал! Ненавижу!
От боли пленника согнуло пополам. Он закашлялся, и его вырвало – водой и желчью.
– Тащите его! – приказал Лобов охранникам.
Двое парней – Виктор был уверен, что при Бурлакове он этих мужиков в крепости не встречал – поволокли его, как мешок с картошкой, норовя побольнее «приложить» к каждому каменному выступу по дороге.
– Ты всегда платишь по счетам? – Виктору, наконец, удалось отдышаться.
– Разумеется.
– Тогда заплати мне за то, что я спас тебя, а не бросил валяться с дыркой в животе. – Обычно Ланьер не любил напоминать о своих благодеяниях. Но сейчас он просто не мог удержаться.
– Стойте! – приказал Лобов.
Охранники поставили арестованного на ноги, однако продолжали держать.
– С удовольствием заплачу! Сполна! – объявил Лобов и вновь ударил пленника в живот. – Ну, ты все получил? Больше не хочешь?
Виктор замотал головой. Конечно, было нелепо говорить о благодарности с человеком, который убил Бурлакова. Но Ланьер и не надеялся пробудить в негодяе совесть. Он просто не мог отказать себе в удовольствии его уязвить. Нет, нет, Лобов не испытывал чувство стыда, и уж тем более совесть его не мучила. Но сами эти слова – «совесть» и «стыд» – вызывали у Лобова боль, как будто он касался раскаленного железа.
3
Ланьер не ошибся – он редко ошибался в таких случаях, хотя вряд ли это могло служить утешением в данном случае. Его в самом деле повели не во двор, а в пиршественную залу. Она сильно изменилась, даже с того вечера, когда он сидел здесь с Рафом. Тогда в этой зале было темно, холодно и уныло, теперь же вместо длинного стола для всех обитателей крепости появилось множество небольших узких столов, и между ними были втиснуты скамьи. Это чем-то напомнило Виктору столовую в старинной тюрьме на той стороне, которую он посещал в начале своей карьеры портальщика. За первым рядом скамеек сидели несколько человек в форме цвета фельдграу. Обветренные, суровые, одинаково лишенные выражения лица, одинаково схожие, хотя губы или, к примеру, носы были у всех разные. На миг Виктору даже показалось, что с краю сидит Генрих. Но нет, Ланьер ошибся: Генрих умер, а в зале находились живые люди – не призраки.
На возвышении, где прежде обедал генерал, стоял все тот же стол, но за столом – всего три стула. Один с очень высокой спинкой, два других – пониже. Похоже на военный трибунал, что-то из прошлого. Почему стрелки так обожали все прошедшее, бывшее, так жаждали воскресить его из небытия. Этот вопрос Виктор задавал себе, и не раз, но не находил ответа.
Лобов подвел Виктора к возвышению и поставил возле табурета. Виктор сел.
– Садиться запрещено! – Лобов пихнул его в спину:
– Что значит – запрещено? – пожал плечами Ланьер. – Кем?
– Сказано – запрещено! Встать! – рявкнул охранник.
– Еще чего!
Лобов ухватил пленника за ворот и поднял рывком.
На скамье для зрителей захихикали. В этот момент вошли судьи. Впереди вышагивал Хьюго в мундире фельдграу – значительный, массивный и сияющий от счастья. Если бы у Виктора не были связаны руки, он бы зааплодировал.
Внезапно Хьюго, занятый важной процедурой восшествия на свой маленький трон, споткнулся и едва не упал. Но он тут же постарался принять как можно более величественный вид и сел, гордо держа голову и положив руки на точеные подлокотники кресла. По левую руку от него разместился Луис. Неужели помощник императора прибыл из Валгаллы, чтобы учинить расправу над такой мелкой сошкой, как Ланьер? Вряд ли. Скорее, он прибыл, чтобы инспектировать крепость, после того как ее заняли войска императора. А для кого же предназначено место справа от Хьюго? Лобов? В этот раз Виктор не угадал. Кресло справа занял Рузгин. Он был в старой форме «синих», какую носили в крепости при Бурлакове, лишь на груди теперь был приколот серебряный орел Валгаллы. Господи, а Борька-то почему среди них? Виктор пытался отыскать оправдания старому другу и не мог. Было просто больно.
Ни обвинителя, ни защитника на этом процессе не полагалось, это сразу понял арестованный.
Обвинение зачитал Луис:
– Виктор Ланьер, который также именовал себя Полем Ланьером и герцогом, вы обвиняетесь в убийстве генерала Бурлакова, в попытке военного переворота, попытке подрыва могущества Валгаллы, а также в убийстве десяти охранников. Признаете вы себя виновным?
– Конечно же, нет.
– То есть боитесь признать, – тут же переиначил его слова Хьюго. – Я давно заметил, что все интеллигенты трусы. Чуть что, и они превращаются в дрожащие, пульсирующие сгустки плоти.
– Вам всем нравится смотреть, как льется кровь? – спросил Виктор, ни к кому конкретно не обращаясь.
– Крови не надо бояться. Мир очищается кровью и сталью, – отвечал Хьюго с пафосом.
– Я всегда думал, что для наведения чистоты лучше всего подходят мыло и стиральный порошок, – заметил Виктор.
– Вот-вот, одни слова. Если будут насиловать твою жену, ты будешь бегать вокруг, бить себя по ляжкам и умолять: «Только не делайте ей больно!» И при этом мастурбировать.
– Да, я помню, Раф говорил, что вы боитесь сперматоксикоза, – сказал Ланьер без улыбки.
– Мало получил, сука? – рявкнул за его спиной Лобов. – Можем еще кого-нибудь из твоих друзей пристрелить.
– Пристрелите Луиса. – Ланьера стал разбирать смех.
– Властвующий над жизнью и смертью должен знать, как выглядит смерть! – заявил Луис.
– Не ожидал, что вы приведете подобную цитату, – заметил Виктор.
– Это не цитата. Это мои собственные слова! – объявил Луис.
Подсудимый промолчал – не стал объяснять, кто сказал подобное прежде.
– Чтобы одни жили, другие должны умереть, – возвысил голос Хьюго.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51