– Держи, Вик. Похоже, одна из этих сук неплохо готовит. Интересно, какая? Я пристрелю ее последней.
– Ли, перестань! – одернул ее Ланьер. – Девчонки и так натерпелись.
– Если терпели, значит – нравилось. Я бы на их месте прирезала этого Гришаню во сне.
– Он что, действительно утопил твоего ребенка? – спросил Виктор у рыженькой.
Дана неохотно кивнула.
3
В эту ночь Виктор и его спутница спали на кровати хозяина. А сам хозяин и его гарем лежали связанными на полу.
Ли сразу заснула, а Ланьер долго ворочался с боку на бок – едва закрывал глаза, как тут же ему начинало сниться, будто хозяин выпутался из веревок и теперь с ножом крадется к кровати. Ланьер тут же просыпался.
– Кто он, этот Гришаня? – Виктор растолкал Ли.
– Ну что тебе надо? – возмутилась она. – Мне снился номер в «Хилтоне».
– Почему Гришаня здесь живет?
– Ну, до чего ж ты дотошный! Чего тут непонятного? Работает на Валгаллу, – пробормотала девушка сквозь сон. – Таких, как мы, отлавливает. КП поставить – его обойдут. А в избушку к селянину беглецы непременно заглянут после мортала. Тут он их тепленькими и повяжет.
– Почему он нас спрашивал, кто мы и куда идем? Не проще ли было притвориться, что он нам верит?
– Так потому что не мог решить, кто мы на самом деле: посланцы Валгаллы или беглецы.
– Что же нас выдало?
– А ты не понял? Нет? Ладно, подскажу. Взгляд тебя выдал. То, с какой жалостью ты на Дану смотрел когда понял, что у нее младенчик недавно умер.
– Ты мне жизнь спасла, Ли...
– Ну, наконец-то догадался сказать гранд мерси.
Он хотел ее обнять.
– Э, нет! – Она оттолкнула его без всякого кокетства. – Мне вполне хватит словесной благодарности.
– Ты хорошо связала этого типа?
– До страшного суда не развяжется. Давай, спи! – Она повернулась на бок и заснула сном младенца.
4
Утром незваные гости ослабили веревки на руках пленников, освободили Дану, подперли дверь в теплую комнату дрыном и ушли. Двигались на снегоступах, найденных в кладовке Гришани, в снег больше не проваливались. Ли прокладывала дорогу, то и дело сверяясь с бумажной картой. Виктору она сейчас напоминала рысь, вышедшую на охоту. Поблескивал отливавший сталью валгалльский комбез. За поясом – игломет Гришани, за плечами – охотничье ружье. Отыскали два ружья, двенадцатый калибр оставили Гришке – а то пропадет со своими бабами зимой, шестнадцатый взяли с собой. Ружье для Гришани спрятали в сенях; саму двустволку в одном месте, патроны – в другом, чтоб не сразу нашел и не кидался в погоню. Снегоступы (ещё оставались у Гришани три пары) изломали. Ничего, сварганит новые к вечеру.
Виктор шагал вторым. Он нес вещмешок, сверху были приторочены палатка, связка термопатронов и спальники. Замыкала их маленькую группу Дана. Выяснилось, что она неплохо ходит по снегу, а своим спасителям старается всячески угодить. От ее приторной услужливости Виктору то и дело становилось неловко.
Перед выходом перекусили холодной крольчатиной (небольшой кусок прихватили с собой вместе с шестью пакетами сухарей). Нашлись самогон, сушеная клюква, вяленая рыба – и этого набрали впрок.
– Мы действуем как мары, – заметил Ланьер.
– Это компенсация за неучтивое поведение, – отвечала майор Бернхард. – Был бы примерным хозяином, расплатились бы сигаретами.
День выдался с небольшим морозцем, солнечный и безветренный. Путешествовать – одно удовольствие. Теперь шагали весело, Ли даже что-то мурлыкала себе под нос. Неожиданно она рванула ружье и выстрелила, не целясь, от бедра. Виктор помчался к ней. Ли стояла неподвижно. Весь ее роскошный комбинезон был заляпан ошметками белого меха, крови, клочками мяса и кишок.
– И кто это был? – поинтересовался Виктор.
– Заяц-беляк. Здоровущий. – Ли стерла с лица кровь и ошметки заячьего дерьма. – Видимо, он прятался здесь в кустах. Мы подошли, спугнули, он рванул из-под снега торпедой.
– Мы – варвары. Причем неумелые, испорченные цивилизацией, – резюмировал Виктор.
– Однажды Луис почти так же выстрелил пленнику в голову. Я и еще двое стояли рядом. Все четверо потом были в ошметках мозгов.
Они двинулись дальше. Виктор прикидывал, успеют они к вечеру дойти до подножия гор или нет?
«Дойдем», – решил уверенно.
И тут Дана громко ойкнула. Виктор оглянулся. Рыженькая, опрокинувшись, барахталась в снегу.
– Сюда! Помогите! – Она по-детски тянула к нему руки.
– Хватит валяться! – крикнула Ли, уходя вперед. Даже не оглянулась.
– Я ногу подвернула, – заскулила Дана. – Миленькие, хорошенькие, помогите!
«Ни за что не брошу, не хочу оскотиниться!» – Виктор развернулся и зашагал к ней.
Дана лежала неподвижно в снегу, только руки тянула вперед. Смотрела на Виктора полными слез глазами.
– Встать можешь?
– Не знаю, – несчастная женщина всхлипнула, – Помогите...
Он наклонился, хотел поднять ее. Но вместе с ним наклонился над лежащей призрак ролевика в белом и предостерегающе вытянул руку На ярком солнце призрак лишь мелькнул и пропал. Но Виктор уже сообразил: опасность. И не под мышки ухватил Дану, а за руки схватил, за тонкие запястья. В правой у нее был пистолетик. Совсем небольшой, вроде как игрушка. Виктор отвел ее руку, но недостаточно быстро. Пистолетик плюнул огнем в лицо. Скулу обожгло. Боль проникла внутрь – будто он проглотил огненный комок. Ланьер отшатнулся – и отлетел метров на пять. Но рук не разжал и потому утащил за собой Дану. Упал неудачно: он снизу, она на нем, и вновь пытается нажать на спусковой крючок.
Выстрел был негромким. Но Ли тут же сообразила, что к чему, и повернула назад. На счастье, Виктор, хоть и оглушенный выстрелом, пальцы не разжал. Дана нажала на спуск еще раз, но только прострелила Виктору рукав куртки.
Тут Ли наконец добралась до них. Залитые кровью, они барахтались в снегу. Майор Бернхард ухватила руку Даны, стряхнула уже слабеющую кисть Ланьера и саданула предплечье девчонки о колено. Хрустнула, ломаясь, кость. Дана заголосила.
– Молчать! – Ли прицелилась Дане в лоб из ее же опасной игрушки. – Или пристрелю. – Потом скосила глаза на Ланьера: – Ты как?
Тот сидел на снегу и трогал пальцами скулу, пытаясь определить, насколько серьезна рана.
– Вроде живой.
– Приложи! – Ли швырнула ему индпакет. – Сейчас перевяжу.
Потом вновь повернулась к Дане:
– Вставай, шалашовка.
Та поднялась, заскулила. Сломанная рука висела плетью.
– Ты чего? Грибов вчера объелась?
– Это вам за Гришу, – пробормотала Дана, глядя исподлобья на своих несостоявшихся друзей.
– Замечательно! – фыркнул Ланьер и тут же скривился – боль отозвалась в скуле. – Он же твоего ребенка утопил!
– Марточка все равно умерла бы. Не выжить ей было. А так сразу... не мучалась. Зато я жива, и Гриша жив!
– Ну, так ползи к своему Гришане! – прошипела Ли. – нет, стой! Стой! – крикнула она повелительно, видя, что Дана поворачивает назад. – Снегоступы снимай. Нам запасная пара пригодится. И мешок скидывай. Вот так. А теперь топай.
– Она не дойдет, вымотается, – заметил Ланьер. – посмотри на нее, кожа до кости.
– Ничего. Захочет, чтобы Гришаня ее по скуле сегодня вечерком съездил, – доползет. Быстрее! – прикрикнула майор Бернхард на Дану. – А то пристрелю.
Та заторопилась, пошла, увязая по колено в снегу, потом провалилась по пояс.
– Отдай ей снегоступы, – сказал Ланьер. – А то девчонка загнется.
– Ты у нас добрый?
– Не хочу, чтобы мне стал являться еще один призрак.
– Да ну! Неужели те, кого ты прикончил, тоже приходят?
– Однажды мальчишка-мар, которого я застрелил, являлся.
– Зачем?
– Об опасности предупреждал.
– И ты поверил? Что он своему убийце помогать станет? Это была ловушка.
– Нет, он мне помог. Призраки приходит не по своей воле – я уверен. Так что не злобствуй.
– Жалость – наш враг, она приводит к беде, – предупредила Ли.
– Я знаю.
Ли догнала Дану, швырнула ей снегоступы.
– Топай отсюда, и побыстрее.
Потом вернулась, распотрошила индпакет, приложила стерильную салфетку к скуле Виктора, заклеила пластырем.
– Всего лишь ссадина, а ты раскис. Надеюсь, заживет быстро. Если не воспалится, – последовало уточнение.
Они двинулись дальше. Виктор несколько раз оглядывался. Ему почему-то казалось, что Дана должна передумать и идти за ними, просить, умолять, ссылаться на мгновенное помутнение. Но Дана, судя по всему» отправилась к своему господину.
– Она не вернется, – сказала Ли. – Если у раба не хватает сил восстать, если ему некуда бежать, а жизнь невыносима, раб начинает любить своего хозяина. Никто не может изо дня в день считать себя трусом и ничтожеством. Любовь к тирану – элементарная самозащита.
– Которая убивает, – уточнил Ланьер. – Впрочем, я тоже читал Фромма.
– Я дошла до этого своим умом.
– Мудрость хороша сама по себе, независимо от родословной.
5
Вечером они вышли к огромному озеру. Берег отвесно обрывался, в одном месте был спуск – ступени, вырубленные в скале. Снега тут не было, его постоянно сдувал ветер. Повсюду громоздились ледяные торосы.
Виктор поднес бинокль к глазам. Озеро было огромным. Гладким, как каток. Лед сверкал на солнце. Прозрачный, зеленоватый; а в глубине застыли белые смутные абрисы неведомых существ.
– Что это? – изумился Виктор, снимая снегоступы.
– Хочешь вниз? Может, не стоит ходить? – засомневалась Ли.
– Хочу посмотреть, что там такое.
– Не советую. По озеру нам не пройти.
Но Ланьер уже спускался по склону.
Ли медлила. Она бывала однажды на этих берегах. Разглядывать еще раз вблизи то, что находится подо льдом, у нее не было никакой охоты. Она осталась наверху, ждала, пока Виктор ступит на лед.
Вот он сошел, стал оглядываться. Потом двинулся по льду. Лед был прозрачным, так что не составляло труда разглядеть, что же там, внизу. Просто не хотелось верить своим глазам. Во льду лежали тела. Обнаженные люди. Мужчины и женщины. В большинстве всё же мужчины. Молодые. Они застыли в неестественных позах с открытыми остекленевшими глазами, скрюченными руками, сведенными в предсмертной муке ртами.
Виктор повернулся и побежал назад. Оглянулся, как будто боялся, что эти люди, вмерзшие в лед, вдруг встанут и кинутся за ним.
Задыхаясь, он снова поднялся на кручу и упал на скале.
– Я же предупреждала: не надо спускаться! Но мы упрямые, нам самим надо во всем убедиться! – Похоже, майор Бернхард не на шутку на него разозлилась.
– Что это? – спросил Ланьер, поднимаясь. – Ледяное озеро Коцит?
– Нет, это всего лишь незапланированные потери.
– Не понял. Что?
– Когда во время летних операций гибнет слишком много людей, их тела не отправляют через морги за врата. Триста, триста пятьдесят максимум, остальные должны оставаться здесь. Их привозят сюда и бросают в воду. Вода в этом озере такова, что тела там лежат и не гниют. А потом наступает зима, и они замерзают. Умереть героями. Кажется, затем они сюда и приходят. Разве нет?
– А весной? – У Виктора дрогнул голос.
– Весной они оттаивают, – Ли пожала плечами. – А зимой снова замерзают. Иногда летом «черные следопыты» здесь находят погибших несколько лет назад. «Черняки» отвозят трупы назад к родне – хоронить. Ты слышал про «черных следопытов»?
Ланьер вспомнил Каланжо и кивнул.
– Мы можем пройти по льду? – спросил Виктор.
– Я бы не стала.
– То есть нам придется огибать озеро?
– Да, лучше обогнуть. Здесь может встретиться полынья. Если провалимся, уже никогда не выберемся. Лучше не рисковать.
Виктор не стал спорить. Ли лучше знала этот мир.
Они двинулись в обход. Шли, в течение дня останавливались дважды на привал. Снова шли. И так – до темноты. Озеро казалось неохватным. И всякий раз, когда Виктор наводил бинокль на поверхность, мог различить подо льдом абрисы неподвижных тел.
«Сколько же здесь людей? Десятки тысяч? Сотни? Миллионы? »
Виктору все время казалось, что тела в глубине шевелятся и пытаются всплыть. О, если бы нашлась сила поднять их всех и швырнуть... Куда можно было бросить эти белые, осклизлые, давно умершие тела – в чье лицо? Чье безумие сделать окончательным, чью гордость унизить, а совесть заставить заговорить?
Как обо всем этом рассказать? Как перейти на ту сторону? У врат портальщика наверняка будут ждать. С этой стороны, а возможно – и с той. Он не питал иллюзий насчет того, что сообщение об истинном положении дел само по себе что-то может всерьез изменить. Но, сознавая тщетность усилий, готов был рискнуть всем, чтобы добраться до портала и рассказать о своих открытиях. Многие называли жажду непременно поведать о виденном портальным безумием.
Виктор не искал для своих поступков названия. Он должен вырваться из этого мира и рассказать правду – только и всего. Если бы он мог отыскать вторые врата! Но никто не знает, где они. Валгалла наверняка искала, но не нашла. И никто не нашел – только герцог. Они там, где никто не предполагает. Но где? Виктор пытался представить карту. Есть немало районов, которые до сих пор почти не изучены. Врата не находят, потому что вокруг них недоступный район?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
– Ли, перестань! – одернул ее Ланьер. – Девчонки и так натерпелись.
– Если терпели, значит – нравилось. Я бы на их месте прирезала этого Гришаню во сне.
– Он что, действительно утопил твоего ребенка? – спросил Виктор у рыженькой.
Дана неохотно кивнула.
3
В эту ночь Виктор и его спутница спали на кровати хозяина. А сам хозяин и его гарем лежали связанными на полу.
Ли сразу заснула, а Ланьер долго ворочался с боку на бок – едва закрывал глаза, как тут же ему начинало сниться, будто хозяин выпутался из веревок и теперь с ножом крадется к кровати. Ланьер тут же просыпался.
– Кто он, этот Гришаня? – Виктор растолкал Ли.
– Ну что тебе надо? – возмутилась она. – Мне снился номер в «Хилтоне».
– Почему Гришаня здесь живет?
– Ну, до чего ж ты дотошный! Чего тут непонятного? Работает на Валгаллу, – пробормотала девушка сквозь сон. – Таких, как мы, отлавливает. КП поставить – его обойдут. А в избушку к селянину беглецы непременно заглянут после мортала. Тут он их тепленькими и повяжет.
– Почему он нас спрашивал, кто мы и куда идем? Не проще ли было притвориться, что он нам верит?
– Так потому что не мог решить, кто мы на самом деле: посланцы Валгаллы или беглецы.
– Что же нас выдало?
– А ты не понял? Нет? Ладно, подскажу. Взгляд тебя выдал. То, с какой жалостью ты на Дану смотрел когда понял, что у нее младенчик недавно умер.
– Ты мне жизнь спасла, Ли...
– Ну, наконец-то догадался сказать гранд мерси.
Он хотел ее обнять.
– Э, нет! – Она оттолкнула его без всякого кокетства. – Мне вполне хватит словесной благодарности.
– Ты хорошо связала этого типа?
– До страшного суда не развяжется. Давай, спи! – Она повернулась на бок и заснула сном младенца.
4
Утром незваные гости ослабили веревки на руках пленников, освободили Дану, подперли дверь в теплую комнату дрыном и ушли. Двигались на снегоступах, найденных в кладовке Гришани, в снег больше не проваливались. Ли прокладывала дорогу, то и дело сверяясь с бумажной картой. Виктору она сейчас напоминала рысь, вышедшую на охоту. Поблескивал отливавший сталью валгалльский комбез. За поясом – игломет Гришани, за плечами – охотничье ружье. Отыскали два ружья, двенадцатый калибр оставили Гришке – а то пропадет со своими бабами зимой, шестнадцатый взяли с собой. Ружье для Гришани спрятали в сенях; саму двустволку в одном месте, патроны – в другом, чтоб не сразу нашел и не кидался в погоню. Снегоступы (ещё оставались у Гришани три пары) изломали. Ничего, сварганит новые к вечеру.
Виктор шагал вторым. Он нес вещмешок, сверху были приторочены палатка, связка термопатронов и спальники. Замыкала их маленькую группу Дана. Выяснилось, что она неплохо ходит по снегу, а своим спасителям старается всячески угодить. От ее приторной услужливости Виктору то и дело становилось неловко.
Перед выходом перекусили холодной крольчатиной (небольшой кусок прихватили с собой вместе с шестью пакетами сухарей). Нашлись самогон, сушеная клюква, вяленая рыба – и этого набрали впрок.
– Мы действуем как мары, – заметил Ланьер.
– Это компенсация за неучтивое поведение, – отвечала майор Бернхард. – Был бы примерным хозяином, расплатились бы сигаретами.
День выдался с небольшим морозцем, солнечный и безветренный. Путешествовать – одно удовольствие. Теперь шагали весело, Ли даже что-то мурлыкала себе под нос. Неожиданно она рванула ружье и выстрелила, не целясь, от бедра. Виктор помчался к ней. Ли стояла неподвижно. Весь ее роскошный комбинезон был заляпан ошметками белого меха, крови, клочками мяса и кишок.
– И кто это был? – поинтересовался Виктор.
– Заяц-беляк. Здоровущий. – Ли стерла с лица кровь и ошметки заячьего дерьма. – Видимо, он прятался здесь в кустах. Мы подошли, спугнули, он рванул из-под снега торпедой.
– Мы – варвары. Причем неумелые, испорченные цивилизацией, – резюмировал Виктор.
– Однажды Луис почти так же выстрелил пленнику в голову. Я и еще двое стояли рядом. Все четверо потом были в ошметках мозгов.
Они двинулись дальше. Виктор прикидывал, успеют они к вечеру дойти до подножия гор или нет?
«Дойдем», – решил уверенно.
И тут Дана громко ойкнула. Виктор оглянулся. Рыженькая, опрокинувшись, барахталась в снегу.
– Сюда! Помогите! – Она по-детски тянула к нему руки.
– Хватит валяться! – крикнула Ли, уходя вперед. Даже не оглянулась.
– Я ногу подвернула, – заскулила Дана. – Миленькие, хорошенькие, помогите!
«Ни за что не брошу, не хочу оскотиниться!» – Виктор развернулся и зашагал к ней.
Дана лежала неподвижно в снегу, только руки тянула вперед. Смотрела на Виктора полными слез глазами.
– Встать можешь?
– Не знаю, – несчастная женщина всхлипнула, – Помогите...
Он наклонился, хотел поднять ее. Но вместе с ним наклонился над лежащей призрак ролевика в белом и предостерегающе вытянул руку На ярком солнце призрак лишь мелькнул и пропал. Но Виктор уже сообразил: опасность. И не под мышки ухватил Дану, а за руки схватил, за тонкие запястья. В правой у нее был пистолетик. Совсем небольшой, вроде как игрушка. Виктор отвел ее руку, но недостаточно быстро. Пистолетик плюнул огнем в лицо. Скулу обожгло. Боль проникла внутрь – будто он проглотил огненный комок. Ланьер отшатнулся – и отлетел метров на пять. Но рук не разжал и потому утащил за собой Дану. Упал неудачно: он снизу, она на нем, и вновь пытается нажать на спусковой крючок.
Выстрел был негромким. Но Ли тут же сообразила, что к чему, и повернула назад. На счастье, Виктор, хоть и оглушенный выстрелом, пальцы не разжал. Дана нажала на спуск еще раз, но только прострелила Виктору рукав куртки.
Тут Ли наконец добралась до них. Залитые кровью, они барахтались в снегу. Майор Бернхард ухватила руку Даны, стряхнула уже слабеющую кисть Ланьера и саданула предплечье девчонки о колено. Хрустнула, ломаясь, кость. Дана заголосила.
– Молчать! – Ли прицелилась Дане в лоб из ее же опасной игрушки. – Или пристрелю. – Потом скосила глаза на Ланьера: – Ты как?
Тот сидел на снегу и трогал пальцами скулу, пытаясь определить, насколько серьезна рана.
– Вроде живой.
– Приложи! – Ли швырнула ему индпакет. – Сейчас перевяжу.
Потом вновь повернулась к Дане:
– Вставай, шалашовка.
Та поднялась, заскулила. Сломанная рука висела плетью.
– Ты чего? Грибов вчера объелась?
– Это вам за Гришу, – пробормотала Дана, глядя исподлобья на своих несостоявшихся друзей.
– Замечательно! – фыркнул Ланьер и тут же скривился – боль отозвалась в скуле. – Он же твоего ребенка утопил!
– Марточка все равно умерла бы. Не выжить ей было. А так сразу... не мучалась. Зато я жива, и Гриша жив!
– Ну, так ползи к своему Гришане! – прошипела Ли. – нет, стой! Стой! – крикнула она повелительно, видя, что Дана поворачивает назад. – Снегоступы снимай. Нам запасная пара пригодится. И мешок скидывай. Вот так. А теперь топай.
– Она не дойдет, вымотается, – заметил Ланьер. – посмотри на нее, кожа до кости.
– Ничего. Захочет, чтобы Гришаня ее по скуле сегодня вечерком съездил, – доползет. Быстрее! – прикрикнула майор Бернхард на Дану. – А то пристрелю.
Та заторопилась, пошла, увязая по колено в снегу, потом провалилась по пояс.
– Отдай ей снегоступы, – сказал Ланьер. – А то девчонка загнется.
– Ты у нас добрый?
– Не хочу, чтобы мне стал являться еще один призрак.
– Да ну! Неужели те, кого ты прикончил, тоже приходят?
– Однажды мальчишка-мар, которого я застрелил, являлся.
– Зачем?
– Об опасности предупреждал.
– И ты поверил? Что он своему убийце помогать станет? Это была ловушка.
– Нет, он мне помог. Призраки приходит не по своей воле – я уверен. Так что не злобствуй.
– Жалость – наш враг, она приводит к беде, – предупредила Ли.
– Я знаю.
Ли догнала Дану, швырнула ей снегоступы.
– Топай отсюда, и побыстрее.
Потом вернулась, распотрошила индпакет, приложила стерильную салфетку к скуле Виктора, заклеила пластырем.
– Всего лишь ссадина, а ты раскис. Надеюсь, заживет быстро. Если не воспалится, – последовало уточнение.
Они двинулись дальше. Виктор несколько раз оглядывался. Ему почему-то казалось, что Дана должна передумать и идти за ними, просить, умолять, ссылаться на мгновенное помутнение. Но Дана, судя по всему» отправилась к своему господину.
– Она не вернется, – сказала Ли. – Если у раба не хватает сил восстать, если ему некуда бежать, а жизнь невыносима, раб начинает любить своего хозяина. Никто не может изо дня в день считать себя трусом и ничтожеством. Любовь к тирану – элементарная самозащита.
– Которая убивает, – уточнил Ланьер. – Впрочем, я тоже читал Фромма.
– Я дошла до этого своим умом.
– Мудрость хороша сама по себе, независимо от родословной.
5
Вечером они вышли к огромному озеру. Берег отвесно обрывался, в одном месте был спуск – ступени, вырубленные в скале. Снега тут не было, его постоянно сдувал ветер. Повсюду громоздились ледяные торосы.
Виктор поднес бинокль к глазам. Озеро было огромным. Гладким, как каток. Лед сверкал на солнце. Прозрачный, зеленоватый; а в глубине застыли белые смутные абрисы неведомых существ.
– Что это? – изумился Виктор, снимая снегоступы.
– Хочешь вниз? Может, не стоит ходить? – засомневалась Ли.
– Хочу посмотреть, что там такое.
– Не советую. По озеру нам не пройти.
Но Ланьер уже спускался по склону.
Ли медлила. Она бывала однажды на этих берегах. Разглядывать еще раз вблизи то, что находится подо льдом, у нее не было никакой охоты. Она осталась наверху, ждала, пока Виктор ступит на лед.
Вот он сошел, стал оглядываться. Потом двинулся по льду. Лед был прозрачным, так что не составляло труда разглядеть, что же там, внизу. Просто не хотелось верить своим глазам. Во льду лежали тела. Обнаженные люди. Мужчины и женщины. В большинстве всё же мужчины. Молодые. Они застыли в неестественных позах с открытыми остекленевшими глазами, скрюченными руками, сведенными в предсмертной муке ртами.
Виктор повернулся и побежал назад. Оглянулся, как будто боялся, что эти люди, вмерзшие в лед, вдруг встанут и кинутся за ним.
Задыхаясь, он снова поднялся на кручу и упал на скале.
– Я же предупреждала: не надо спускаться! Но мы упрямые, нам самим надо во всем убедиться! – Похоже, майор Бернхард не на шутку на него разозлилась.
– Что это? – спросил Ланьер, поднимаясь. – Ледяное озеро Коцит?
– Нет, это всего лишь незапланированные потери.
– Не понял. Что?
– Когда во время летних операций гибнет слишком много людей, их тела не отправляют через морги за врата. Триста, триста пятьдесят максимум, остальные должны оставаться здесь. Их привозят сюда и бросают в воду. Вода в этом озере такова, что тела там лежат и не гниют. А потом наступает зима, и они замерзают. Умереть героями. Кажется, затем они сюда и приходят. Разве нет?
– А весной? – У Виктора дрогнул голос.
– Весной они оттаивают, – Ли пожала плечами. – А зимой снова замерзают. Иногда летом «черные следопыты» здесь находят погибших несколько лет назад. «Черняки» отвозят трупы назад к родне – хоронить. Ты слышал про «черных следопытов»?
Ланьер вспомнил Каланжо и кивнул.
– Мы можем пройти по льду? – спросил Виктор.
– Я бы не стала.
– То есть нам придется огибать озеро?
– Да, лучше обогнуть. Здесь может встретиться полынья. Если провалимся, уже никогда не выберемся. Лучше не рисковать.
Виктор не стал спорить. Ли лучше знала этот мир.
Они двинулись в обход. Шли, в течение дня останавливались дважды на привал. Снова шли. И так – до темноты. Озеро казалось неохватным. И всякий раз, когда Виктор наводил бинокль на поверхность, мог различить подо льдом абрисы неподвижных тел.
«Сколько же здесь людей? Десятки тысяч? Сотни? Миллионы? »
Виктору все время казалось, что тела в глубине шевелятся и пытаются всплыть. О, если бы нашлась сила поднять их всех и швырнуть... Куда можно было бросить эти белые, осклизлые, давно умершие тела – в чье лицо? Чье безумие сделать окончательным, чью гордость унизить, а совесть заставить заговорить?
Как обо всем этом рассказать? Как перейти на ту сторону? У врат портальщика наверняка будут ждать. С этой стороны, а возможно – и с той. Он не питал иллюзий насчет того, что сообщение об истинном положении дел само по себе что-то может всерьез изменить. Но, сознавая тщетность усилий, готов был рискнуть всем, чтобы добраться до портала и рассказать о своих открытиях. Многие называли жажду непременно поведать о виденном портальным безумием.
Виктор не искал для своих поступков названия. Он должен вырваться из этого мира и рассказать правду – только и всего. Если бы он мог отыскать вторые врата! Но никто не знает, где они. Валгалла наверняка искала, но не нашла. И никто не нашел – только герцог. Они там, где никто не предполагает. Но где? Виктор пытался представить карту. Есть немало районов, которые до сих пор почти не изучены. Врата не находят, потому что вокруг них недоступный район?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51