– Уследишь за ним, как же! Он сделает огромную кучу, и никто не заметит. Он же настоящий манки. Я таким не френдю... Нет, что за шит, а? – Женька поднесла руку ко рту. Отдернула.
– Что с тобой? – забеспокоился сидящий впереди рен.
– Мутит. Вот, шит, меня ж не укачивало никогда!
– Странно. У «Повелителя» такой ровный ход, – засомневался полковник.
– Держи! – Сироткин протянул внучке гигиенический пакет.
Женька отдернула от лица руку. Ладонь сделалась красной. Из носа струйкой бежала кровь. Женька вскочила. Но тут же вновь осела в кресло. Лицо ее мгновенно побелело. Она сделала один судорожный вдох, другой. И вдруг перестала дышать.
– Жене плохо! – закричал рен. Он прижал пальцы к шее девушки. Пульса не было. – Слышите?! Я говорю: нет пульса!
– Что? – Вязьков обернулся. Увидел бессильно обмякшее, залитое кровью лицо девушки. – Надо прекратить переход... назад! – Он потянулся к значку реверса на управляющей голограмме, но Поль перехватил его руку.
– Не получится! Мы уже в зоне перехода. Дашь реверс – нам всем крышка.
– Но она может умереть! – Вязьков кусал губы. На лице его появилось жалкое затравленное выражение.
– Вперед! – прорычал Ланьер.
В следующий миг «Повелитель» выскочил на другую сторону. Он уже не мчался над водой, а скользил по льду замерзшего озера. Снежная пыль окутывала его облаком. И солнечные лучи, искрясь в ледяных осколках, образовывали десятки крошечных радуг.
– Теперь реверс! – закричал Поль.
«Повелитель » легко затормозил и замер на льду. Продолговатое озеро лежало посреди небольшой долины. Со всех сторон ее окружали горы. Пики поднимались почти отвесно. Сейчас они сияли в лучах солнца.

3
– Что с ней? – Поль мгновенно очутился возле последнего ряда кресел.
Рен держал внучку на руках, полковник придерживал на руке девушки манжету с физраствором.
– Пульс сейчас появился. Но она без сознания, – сказал полковник. – Похоже, вы чуть не убили нашу девочку.
– Что за ерунда! – воскликнул Поль. – Еще никто не умирал во время перехода через врата. Иногда память теряли, другие впадали в кому – но это те, кто подшил себе микрочип. Я же каждого спросил об этом по дороге в Веракрус. Помните? Все сказали, что имплантантов нет.
– У нее вживленный в ухо плеер, – напомнил рен.
– Это мелочь. Я говорю про микрочипы другого класса – их надо срочно извлечь, если имеются. Придется просканировать ее мозг. На борту есть сканер. Я могу это сделать.
– Не стоит терять время, – сказал Вязьков очень тихо.
– Что? – Рен глянул на стража с изумлением.
– Я знаю, где у нее под кожей вживлен микрочип. Вот! – Он коснулся Женькиной руки повыше локтя. – Вот здесь! – указал на покрасневшую кожу.
– Черт! Это же жучок! Ну от тебя и смердит, парень! – Полковник глянул на Вязькова так, будто выстрелил в упор.
– Надо срочно извлечь эту штуку! – объявил Поль.
Он кинулся к боковой стене, сорвал аптечку.
– Держите ее крепко. Сейчас я выну «подсадку».
– Разве ты врач, Поль? – удивился Сироткин.
– В Диком мире всем приходит лекарить. Держите ее руку, я сказал – времени у нас в обрез.
– Я не позволю! Вы же дилетант! – Полковник ухватил Поля за руку. Сил у него было еще немало, несмотря на преклонный возраст.
– Оставьте его, полковник! – сказал очень тихо рен. – У нас в самом деле нет времени на препирательства. Лучше держите Женьку покрепче. Доставай чип! – приказал он Полю.
Герцог кивнул, давая понять, что оценил мужество старика. Он сделал надрез на плече, облил рану спреем.
– Не вижу ничего, кровь заливает. Ага! Вот! – Поль извлек из-под кожи белую горошину. – Сейчас я заклею ранку, и все будет хорошо.
– Поль! Нас встречают! – закричал Вязьков.
– Кто?! – отозвался герцог, прилаживая пластырь на руку Женьке.
– Какие-то летуны. Похоже – вертолеты.
Ланьер метнулся в рубку, опять же – мгновенно. Перевалив через сверкающие снегом вершины, к ним летели две вертушки. Держались друг за другом.
– Похоже – это «милитари». Черт! Жаль, у нас нет в наличие пары-тройки ракет. Не догадались прихватить.
– На «Повелителе» нет оружия, – напомнил Вязьков.
– Не волнуйся, этот корабль сам – оружие. Я просто пойду на таран.
– Ты – сумасшедший.
– Никто и не сомневается в этом. Пусти-ка меня!
– Ты не умеешь управлять кораблем!
– Уже научился!
Ланьер вышвырнул Вязькова из кресла и занял его место. Положил ладонь на приборную панель жестом хозяина, будто всю жизнь просидел в кресле первого пилота.
– Привет, ребята, пора сказать друг другу «бонжур»!
Вязьков не успел подняться, а «Повелитель ветров » вздрогнул всем корпусом и рванулся вперед, окутанный облаком серебристой пыли, при этом он быстро набирал высоту.
Вязькова отшвырнуло к стене.
– Они нас расстреляют! – мрачно предрек полковник.
Он приник к иллюминатору и наблюдал за сближением.
– Ерунда! – отозвался Поль с легкомыслием двадцатилетнего юноши. – Во-первых, даже ракетой «Повелителя» не возьмешь, а во-вторых, им нужно захватить наш кораблик целым. А вот и мы! – воскликнул герцог, совершая безумный вираж и проходя как нож сквозь масло через хвост вертолета.
Его кабина уцелела, но, лишенный стабилизирующего винта, вертолет тут же потерял управление и завертелся, уходя вниз по спирали.
– Они разобьются? – спросил Вязьков.
Он был очень бледен. Он наконец сумел добраться до кресла второго пилота и теперь сидел в нем, обмякнув, и тупо смотрел на падающий вертолет.
– Отстрелят лопасти и катапультируются, – бросил Поль, развернул «Повелителя» и устремился на вторую вертушку.
Вторая машина «милитари» не хотела сдаваться без боя и выпустила две ракеты – одну за другой.
– Ах, вот как! – Поль рассмеялся и вновь развернул «Повелителя».
Ракеты тут же устремились за ним. Еще один вираж. Теперь Поль вел свой корабль прямиком на вертолет. Две ракеты следовали за ним, оставляя в морозном воздухе пушистые шлейфы сгоревшего топлива.
– Держитесь! Сейчас тряхнет! – предупредил Поль.
Он снес хвостовую часть вертолета, а две ракеты, что гончими мчались следом, врезались в кабину потерявшей управление вертушки. Фонтан огненных осколков расцвел в холодном декабрьском небе.
– Ах, черт! – В возгласе Скотта послышался восторг. Но он тут же нахмурился: – Разве мы не могли не убивать тех людей в кабине?
– Это зона войны, полковник. «Милитари» захотели повоевать. Я ответил – только и всего.
– А что будет с этими людьми? – Полковник указал на купола трех парашютов, что были уже у самой поверхности замерзшего озера.
Поль мельком глянул вниз.
– Я дам им шанс. Если они выберутся, то выживут. Но я сомневаюсь, что им удастся выйти из этой долины. Хотя... возможно, они сослужат нам хорошую службу.
– Но мы могли бы их подобрать. Взять в плен, – промямлил Вязьков.
– Кого? «Милитари»? Взять в плен троих «милитари»? – Поль расхохотался. – Какими силами? Ну, допустим, я бы мог справиться с одним из них. А кто захватит еще двоих? Ты с полковником? Нет, я не могу рисковать. Но они, если постараются, спасутся.
– Как?
– Думаю, за нами через врата непременно увяжется хвост. Стражи вышлют небольшой катер с людьми. Так вот, если эти трое сумеют у вновь прибывших отбить их снаряжение и припасы, то останутся живы.
– Вы стравливаете их, как пауков в банке! – возмутился полковник.
– Они сами хотели подраться. Я просто предлагаю им другого противника.
ВОЙНА
Глава 19

1
Виктор проснулся утром и понял, что остался в одиночестве. В спальнике – один. И в палатке – тоже один. Он почувствовал это отчетливо, едва открыл глаза. Спешно выполз из спальника – термопатрон уже почти не грел, и даже сквозь слой текстопласта пробивался холод.
Не сразу попав в рукава, Виктор напялил куртку и выбрался наружу. Так и есть – никого. Грузовая платформа, на которой они ехали три последних дня, исчезла. То есть уехала. Судя по тому, что уже начало заносить следы, – часа два назад как минимум. Снежок сыпался мелкий, едва приметно вспыхивали кристаллики льда на солнце.
Виктор оглядывал покинутый лагерь, и губы сами собой бормотали одно-единственное слово: «Предатели».
Зачем? Почему? Они ушли осторожно, тайком. Он вернулся в палатку, принялся осматривать вещи. Упаковки таблеток, консервы ему оставили, а вот оружие забрали. Почему Ли и остальные ушли? То ли передумали идти на метеостанцию, то ли... Что ушли сами, а не по чужой воле, – тут сомнений не было: никаких чужих следов, свидетельств борьбы, набега – ничего. Да Виктор бы услышал. Впрочем, как убрались его спутники, не услышал. А ведь он чутко спал всегда. Теперь голова, как чужая, тяжелая, казалось, вот-вот шея отломится. И во рту привкус мерзкий. Таблетка! Он вспомнил, что вечером жевал пищевую таблетку, и она показалась какой-то странной. Таблетку ему дала Ли. Сказала – в этой белой горошине дневная норма витаминов, потому и вкус такой неприятный. Снотворное? Догадался? Ну, молодец! Значит, она запланировала бегство еще с вечера. И комбат Вася, и его дружки-работяги – тоже. Но почему он ничего не почувствовал? Где его всегдашняя интуиция? Где призраки мортала, наконец? Во второй раз они его подвели.
– Ну и черт с ними! – выругался Ланьер вслух.
Как бы то ни было, а до станции он дойдет в одиночку. К вечеру будет на месте, если бросит спальник и палатку и пойдет налегке и не собьется с дороги. Вчера вечером они долго обсуждали маршрут – дорога сильно петляла, сбиться не составляло труда. Виктор понимал, что рискует: если он не успеет до темноты к станции, ночевать будет негде. Но ежели тащить на себе палатку и спальник, тогда точно придется устраивать еще одну ночевку. Этого ему не хотелось. Нет уж, стоит рискнуть и уложиться в один дневной переход.
Хорошо, если ясная погода сохранится до вечера. А вдруг начнется метель?
«Вот и отлично, спрошу у погодников – не предвидится ли снежной бури», – усмехнулся Ланьер.
Он взял с собой консервы, таблетки, «Дольфин» – согласно карте, предстояло топать через мортал. После кратких раздумий Виктор прихватил с собой несколько термопатронов и люминофор. Он никогда не был настолько безрассуден, чтобы поставить на одну карту все. Если не доберется до станции (шанс такой есть, всегда есть шанс, что выйдет подлянка), наломает лапника, укроется где-нибудь под поваленным стволом, и два термопатрона согреют его ночью.
Палатку, спальник и те вещи, что не брал с собой (котелок, к примеру), он спрятал под камнем, сверху накидал веток, потом присыпал снегом, но так, чтобы можно было найти. Неведомо, что впереди. Может, даст он круг по лесу и вернется сюда к вечеру. Одно его утешало: если Бурлаков или кто другой не предупредил – значит, серьезной опасности не было. Он уже почти доверял своим призрачным советчикам. На той стороне ему будет их не хватать.
Та сторона?
Виктор усмехнулся. А есть ли та сторона?
Помнится, деревенский сумасшедший очень в этом сомневался. Сумасшедший? Ой ли? Что-то кольнуло – отгадка была где-то рядом. Виктор замер. Э, нет, так не пойдет! Вперед! Думать будем по дороге.

2
Виктор шагал, настроение было, в общем-то, неплохое. Предательство попутчиков уже почти не злило: да и смешно было требовать от них верности – тайный агент да кучка бывших рабов, разве они клялись ему в дружбе? Счастье, что они не прирезали его во сне, да ещё оставили термопатроны и консервы. Виктор был снисходителен к себе и другим, а попытки себя или других переделать считал занятием малоперспективным и к тому же неинтересным.
Как там ребята в крепости? Борис? Димаш? Каланжо? После смерти Бурлакова им наверняка не сладко.
Вдруг вспомнился разговор с Каланжо. Разговор шел о вратах, о том, что они очищают. Когда возвращаешься в Вечный мир, ты забываешь о смерти, о боли. Но здесь, в мире войны, до мельчайших подробностей помнишь свою прежнюю жизнь. А что, если те, другие врата, работают наоборот? Проходишь через них и уже не веришь, что существует мир, где нельзя убивать, где ненависть и враждебность считаются недопустимыми чувствами. Приносишь отсюда, из Дикости, в Вечный мир и ненависть, и злобу, усиленные многократно, и жажду смерти. Эрос умирает, остается Танатос. Ты ненавидишь тот мир – он чужой. Ты жаждешь уничтожить всех и каждого. Ну конечно! Конечно! Вот почему императору так важны те, вторые врата. Император говорил, что проход через первые подобен кастрации, а проходя вторые, ничего не теряешь, все остается при тебе – ненависть, злоба и пролитая кровь. Но если так, то возвращение в Дикий мир через вторые врата ведет к тому, что Вечный мир тут же забывается. Становится призрачным, ненастоящим. Морок. Ложь...
Сумасшедший в Картофельной деревне. Тот с пеной у рта кричал: «Нет никакого другого мира. Все ложь, только этот мир, только наш!» Спятил? Нет. Тогда что же получается? Этот парень попал в Дикий мир через те, другие врата?
Прошел и забыл, что есть другой мир. Как звали этого человека? Иван Данилович. Ну да... Он обещал доказать, что того, другого, мира нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51