Только почему зимой? Разве все не должно быть наоборот?
– Давай встретимся с ним и спросим.
– Хочешь повидаться с герцогом?
– Еще бы!
– Тогда в путь. Но только не по маршруту промов, а в обход, через метеостанцию, – решила Ли. – Слышали? – повысила она голос. – Собирайтесь! Мы отправляемся.
– Эй, Ланьер. Я что-то не догоняю... Тобой, что, баба командует? – спросил Васильев.
– Она – майор. А я всего лишь лейтенант. Субординация.
– Когда трахаетесь, она сверху?
– У нас чисто деловые отношения, – соврал Виктор.
– Не заливай. Неужто ни разу?.. Нет? – У Васильева брови поползли вверх. – Ни хрена себе. Откуда же она?
– Из Валгаллы.
Васильев присвистнул.
3
В тот день они сумели миновать перевал и, как планировала Ли, свернули на дорогу к метеостанции. После развилки путь был не тот, что прежде, – не дорога, а скорее тропа. Грузовые платформы то и дело застревали. А поторопиться стоило: теперь за ними могли охотиться уже две команды – из Валгаллы и из промзоны.
– Кто страшнее? – спросил Ланьер.
В ответ майор Бернхард только пожала плечами.
Ехать ночью по этим местам никто не решался. Пришлось остановиться и заночевать. Отыскали две просторные пещеры. Пещеры в Лысых горах попадались на каждом шагу. Гай и Руд утверждали наперебой, что здесь непременно должны водиться гномы. Но гномов никто еще не встречал. В расщелинах жили пещерные крысы. Их пришлось выкуривать термопатронами. Оставался лишь гнилостный запах крысиной норы. Мерзкий запах, не дававший уснуть. Капитан Васильев жег костер, курил (Ли снабдила его сигаретами) и рассказывал глухим монотонным голосом:
– У нас было много раненых. Из-за этого мы отстали и нас отрезали от остальных. Эти ребята, они хорошо организованы. Крутые ребята в серо-голубом. У каждого серебряный значок на груди в виде орла. Мы даже не сопротивлялись. Видели – они не мары. Поначалу решили, что это «милитари». Переоделись в зимнюю форму, то есть подготовились к закрытию врат. У меня была надежда – договоримся с парнями. Про «милитари» говорят разное, ребята там серьезные, но не звери же. А они отобрали человек пять, в том числе одного лейтенанта. Остальных согнали в какой-то сарай. Мы жили там два дня. Пили конденсат из «Дольфинов», жрали пищевые таблетки. Нам дали несколько ведер под параши. Выпускали только двоих – выносить ведра с дерьмом. Потом пришли охранники из промзоны. Нас продали им. Я сам видел, как они ведут торг... а лейтенант мой, гад продажный, он был уже в серо-голубом. И орел на груди блестел. Мерзавец, попался бы, я б его собственными руками задушил.
Потом было путешествие в промзону. Тех, кто не был ранен, гнали вперед. Раненых куда-то увезли.
«В мортал, – подумал Виктор. – Тем, кто сумел выздороветь без серьезной медицинской помощи, повезло – остались жить, отправились на работы. А тем, кто умер, может быть, повезло еще больше».
Промзона. Когда Васильев увидел сложенную из каменных блоков ограду и металлические ворота, у него подкосились ноги. По верху шла колючая проволока пол напряжением. Сторожевые вышки стояли через каждые пятьсот метров. А над воротами красовался лозунг...
– «Каждому – свое»? – предположил Виктор.
– «Труд облагораживает», – хмыкнул майор.
Их провели внутрь и сразу отправили мыться. Васильев. кое-что помнил из истории. Как только он услышал про мытье, волосы у него на теле встали дыбом. Он думал – это все, конец. Правда, он не мог понять, зачем это понадобилось обитателям Дикого мира. Но ведь никто так и не понял до конца, зачем это понадобилось в мире цивилизованном?
Однако тут никакого подвоха не было. Была настоящая баня. С горячей водой, едким жидким мылом, парилкой и обливанием мерзким раствором, от которого все тело саднило, а пуще всего кожа, где только что выбрили волосы – на голове, под мышками, на лобке. Выдали серые рубахи и кальсоны из грубой ткани – нижнее белье. Потом ватную стеганую одежду, уже верхнюю, одну пару ботинок. Накормили баландой и отправили в барак для новичков.
– Постараюсь описать барак кратко, – пообещал Васильев.
Итак...
Огромное холодное помещение, единственная лампочка у двери. Два ряда нар. На нижних спать холоднее, на верхних – теплее. На нарах – тощие матрацы со штампами Красного креста (такие поставляют для госпиталей), подушки и одеяла тоже госпитальные, белья не полагалось. От матрацев воняло дезинфекцией. От этого запаха першило в горле и слезились глаза. Дежурные топили печь непрерывно. Она раскраснелась от жара. Васильев лег на нижние нары, накрылся тощим одеялом. Он не мог представить, как доживет до завтра. Как вообще переживет все это. Он понимал, что врата уже закрылись, что на ту сторону ему не успеть. Но все в нем рвалось и протестовало, вопило: «Нет! Нет! Нет!»
Надо было усмирить себя, заглушить этот крик, иначе ему конец, иначе он сгинет в этом бараке в первые же дни. Майор был реалистом и сразу же понял, что здесь он задержится надолго. Но он не мог смириться. Во всяком случае, в ту первую ночь. Он просыпался каждые десять минут, вскакивал, садился на нарах, потом опять ложился и засыпал. И вдруг во время очередного пробуждения услышал, как кто-то молится. Он перекрестился. Потом вспомнил, что у них отобрали все, даже крестики и амулеты, не говоря о кольцах и медальонах. Они были отныне равны – люди в серых балахонах, лишенные знаков различия. Значит, надо было быть первым (хотя бы первым из новичков) и получить хоть что-то. Выбиться, выделиться, встать над другими. Он поднялся, тронул дремлющего у печи дежурного за плечо:
– Иди поспи. Я буду подбрасывать дрова. Все равно не уснуть.
– Хорошо. Пару часиков. – Дежурный тут же завалился на нары и уснул до рассвета.
Утром сказал:
– Сегодня будешь раздавать хлеб в столовой. Смотри – не проморгай теплое место.
Оказалось, в эту ночь дежурил префект барака.
Так началось существование майора Васильева в промзоне.
4
– И что это значит? Откуда взялась эта промзона, которая сильно смахивает на концлагерь? – спросил Виктор, залезая в спальник вместе с Ли.
– А ты думаешь, как здешний мир существует? Только за счет того, что привозят с той стороны? Вот смех. Здесь производится все: обувь, одежда, металл и немало оружия. Шахты работают круглосуточно. Кстати, твоему знакомцу повезло, что его не отправили в шахты. Там можно продержаться одну зиму – не дольше. Кто-то должен все это обслуживать. Валгалла поставляет ресурсы.
– А если точнее? – Виктор уже и сам догадался – каким образом. Но ему хотелось, чтобы Ли это выговорила, произнесла. Как признание если не своей вины, то вины Валгаллы.
– Во время эвакуации мы окружаем целые соединения и берем в плен, потом сортируем людей, отбираем тех, кто будет воевать за нас, остальных продаем промзоне. Промзона платит хорошо – нужными нам товарами. Или деньгами.
Виктор отметил про себя, что она без всякой оговорки говорила про Валгаллу «мы» и «нас». Но вслух он не стал ничего говорить, лишь переспросил:
– Деньгами?
– Золотом и серебром. Драгоценные металлы на этой стороне в ходу. Впрочем, серебро дешево. Так что Валгалла предпочитает золото. Валгалла чеканит монету. И твой двойник герцог тоже ее чеканит. Еще не встречал динарии с его профилем?
Обычная работорговля – только и всего. Любой рывок человечество начинает именно с нее – с работорговли. Война – это тоже промышленное производство, где сырьем служат люди, она их перерабатывает, перемалывает, одни становятся отходами, другие – топливом в огромном агрегате. И сырье никогда не иссякает, каждый год все новые и новые добровольцы являются в Дикий мир, чтобы пополнить бараки промзоны.
Минуту или две Виктор молчал, потрясенный гениальной простотой решения.
– Помнится, один мальчик в детстве любил военные игры, – выговорил он наконец, – а когда вырос, он построил очень похожие лагеря, где вновь прибывшим тоже предлагали помыться. И этого мальчика звали Шикльгрубер.
– Гитлер. Твое презрение ничего не объясняет.
– А тех, кого вы отбираете на службу, что вы с ними делаете? Проверяете, на что они годны, в бою? Заставляете штурмовать крепость? – спросил Ланьер у майора из Валгаллы.
– Что? – не поняла поначалу Ли. – Штурмовать крепость? Кто такую ерунду тебе сказал? Нет, конечно, мы их натаскиваем, обучаем.
– Но я сам видел штурм!
– Как ты не понимаешь: на крепость нападают слабаки, пацаны – те, кто не пригоден для Валгаллы и за кого промзона дает гроши. Чтобы в первые дни, когда улов отставших самый большой, Валгалла могла получить максимум материала, чтобы крепость нам не мешала. Поэтому вам достаются единицы, которых вы «спасаете». А нам – сотни и тысячи, которых мы продаём. Уяснил наконец? Мы берем всех – и здоровых, и раненых, и больных. Попорченный материал завозим в мортал. Легкораненые поправляются, тяжелые умирают.
– Не слишком гуманно, – заметил Ланьер.
– А зачем они пришли в этот мир? За гуманизмом?
– Пленных не отпускают из промзоны, так ведь? Это пожизненное заключение. За что?
– Таковы здешние правила игры. Конечно, они мало похожи на те, что сочиняются в Вечном мире генералами «синих» или «красных». Но Дикий мир – суровый мир. Здесь трудно выжить.
– Но почему для этого надо становиться зверьми? Почему все хотят, чтобы человек не имел права уйти с войны?..
– Хочешь, чтобы я ответила?
– Нет, – Виктор помолчал, затем выдохнул: – Этот мир никогда не отпустит нас.
– С чего ты взял? – Ему послышалась фальшь в ее голосе.
– Интуиция подсказывает.
МИР
Глава 18
1
«Повелитель ветров» летел быстрее ветра. Хотя сто двадцать узлов – не самая большая скорость для такого корабля.
На самом деле «Повелитель ветров» не был кораблем в прежнем понимании этого слова. Его нельзя было назвать и амфибией. Он прошивал пространство – воздух, воду, и даже препятствия рассекал, не задерживаясь ни на миг. Металлический сигарообразный корпус, два генератора в кормовой части и четыре дюзы создавали «эффект прорыва» – «Повелитель» мчался как бы в коконе, в пустоте – все, что осталось снаружи, его не касалось и не тревожило. Ветер не был страшен ему, ни один ураган не мог его сбить с курса. Ну, разве что торнадо заглотнет его в свое чрево – но и тогда он лишь немного изменит курс. Сквозь горный массив «Повелитель» тоже не мог пролететь, а вот стену дома, забор, отдельно стоящую скалу – прошивал запросто. Пока «Повелители» летали только над океаном и морями – на высоте, достаточной, чтобы не задевать корабли на волнах, и в то же время не поднимались высоко, чтобы не мешать традиционной авиации.
Скорость стала падать. Сто узлов, девяносто, восемьдесят... Никто из пассажиров не ощущал, что корабль тормозит. Тридцать, двадцать... Локатор обшаривал пространство. Ни одного корабля в радиусе пятидесяти миль. Поль Ланьер следил за голограммой, но видел пока только небо и волны. Локатор не мог обнаружить то, что они искали.
– Как мы найдем врата? – спросил Вязьков у Ланьера.
Страж номер два управлял «Повелителем», Поль стоял рядом.
– Мы знаем, что сейчас врата открыты на вход, – отвечал герцог. – Твоя задача – вписаться. Ведь врат как таковых здесь нет. Есть точка перехода. Ищи темный смерч над водой. Он стоит неподвижно, не перемещаясь. Смерч будет виден только сегодня, в день, когда врата открываются. Черный столб – это и есть врата.
– А что мы должны увидеть на голограмме? – спросил Вязьков.
– Ничего, – ответил герцог. – Придется положиться на визуальный контроль. У тебя хорошее зрение?
– Не жалуюсь. Коррекция стоила мне десять тысяч евродоллов, – похвастался страж.
– Тогда смотри в оба.
Вязьков перевел носовую часть кабины в режим видимости, «Повелитель» опустился и завис почти над самыми волнами.
– Самый малый вперед, – приказал Ланьер.
2
Женька разместилась в адаптивном кресле – последнем из шести, что были в кабине «Повелителя». Удобная мягкая обивка, перед каждым креслом – свой голографический экран.
Полковник сел рядом, протянул Женьке стаканчик с кофе:
– Хочешь?
– Не хочу, – огрызнулась Женька, но стаканчик взяла.
– Скоро мы минуем врата и очутимся в Диком мире. Не боишься?
– А чего мне бояться? С Ланьером я ничего не боюсь. Черт, рука чешется... – Она принялась отчаянно драть ногтями кожу. – По-моему, этот Вязьков – урод. Я ему не френдю. А ты?
– Разве внешность в глазах женщины имеет такое большое значение? Наоборот, говорят, что красота...
– При чем здесь внешность? Нос, к примеру, или задница? Я про другое спикаю. Какой-то от него смрад идёт. Подлянкой смердит. Заберем «Повелителя», а самого выкинем посреди океана на плотике. Надо сгрузить эту идейку Полю, она ему точно понравится, – хихикнула Женька.
– Вот они! – крикнул в этот момент Поль. – Я вижу врата.
Почти прямо по курсу над волнами поднимался темный вертикальный столб.
Вязьков прибавил скорость и двинулся к цели.
– Детка, я за ним буду строго следить! – пообещал полковник Скотт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
– Давай встретимся с ним и спросим.
– Хочешь повидаться с герцогом?
– Еще бы!
– Тогда в путь. Но только не по маршруту промов, а в обход, через метеостанцию, – решила Ли. – Слышали? – повысила она голос. – Собирайтесь! Мы отправляемся.
– Эй, Ланьер. Я что-то не догоняю... Тобой, что, баба командует? – спросил Васильев.
– Она – майор. А я всего лишь лейтенант. Субординация.
– Когда трахаетесь, она сверху?
– У нас чисто деловые отношения, – соврал Виктор.
– Не заливай. Неужто ни разу?.. Нет? – У Васильева брови поползли вверх. – Ни хрена себе. Откуда же она?
– Из Валгаллы.
Васильев присвистнул.
3
В тот день они сумели миновать перевал и, как планировала Ли, свернули на дорогу к метеостанции. После развилки путь был не тот, что прежде, – не дорога, а скорее тропа. Грузовые платформы то и дело застревали. А поторопиться стоило: теперь за ними могли охотиться уже две команды – из Валгаллы и из промзоны.
– Кто страшнее? – спросил Ланьер.
В ответ майор Бернхард только пожала плечами.
Ехать ночью по этим местам никто не решался. Пришлось остановиться и заночевать. Отыскали две просторные пещеры. Пещеры в Лысых горах попадались на каждом шагу. Гай и Руд утверждали наперебой, что здесь непременно должны водиться гномы. Но гномов никто еще не встречал. В расщелинах жили пещерные крысы. Их пришлось выкуривать термопатронами. Оставался лишь гнилостный запах крысиной норы. Мерзкий запах, не дававший уснуть. Капитан Васильев жег костер, курил (Ли снабдила его сигаретами) и рассказывал глухим монотонным голосом:
– У нас было много раненых. Из-за этого мы отстали и нас отрезали от остальных. Эти ребята, они хорошо организованы. Крутые ребята в серо-голубом. У каждого серебряный значок на груди в виде орла. Мы даже не сопротивлялись. Видели – они не мары. Поначалу решили, что это «милитари». Переоделись в зимнюю форму, то есть подготовились к закрытию врат. У меня была надежда – договоримся с парнями. Про «милитари» говорят разное, ребята там серьезные, но не звери же. А они отобрали человек пять, в том числе одного лейтенанта. Остальных согнали в какой-то сарай. Мы жили там два дня. Пили конденсат из «Дольфинов», жрали пищевые таблетки. Нам дали несколько ведер под параши. Выпускали только двоих – выносить ведра с дерьмом. Потом пришли охранники из промзоны. Нас продали им. Я сам видел, как они ведут торг... а лейтенант мой, гад продажный, он был уже в серо-голубом. И орел на груди блестел. Мерзавец, попался бы, я б его собственными руками задушил.
Потом было путешествие в промзону. Тех, кто не был ранен, гнали вперед. Раненых куда-то увезли.
«В мортал, – подумал Виктор. – Тем, кто сумел выздороветь без серьезной медицинской помощи, повезло – остались жить, отправились на работы. А тем, кто умер, может быть, повезло еще больше».
Промзона. Когда Васильев увидел сложенную из каменных блоков ограду и металлические ворота, у него подкосились ноги. По верху шла колючая проволока пол напряжением. Сторожевые вышки стояли через каждые пятьсот метров. А над воротами красовался лозунг...
– «Каждому – свое»? – предположил Виктор.
– «Труд облагораживает», – хмыкнул майор.
Их провели внутрь и сразу отправили мыться. Васильев. кое-что помнил из истории. Как только он услышал про мытье, волосы у него на теле встали дыбом. Он думал – это все, конец. Правда, он не мог понять, зачем это понадобилось обитателям Дикого мира. Но ведь никто так и не понял до конца, зачем это понадобилось в мире цивилизованном?
Однако тут никакого подвоха не было. Была настоящая баня. С горячей водой, едким жидким мылом, парилкой и обливанием мерзким раствором, от которого все тело саднило, а пуще всего кожа, где только что выбрили волосы – на голове, под мышками, на лобке. Выдали серые рубахи и кальсоны из грубой ткани – нижнее белье. Потом ватную стеганую одежду, уже верхнюю, одну пару ботинок. Накормили баландой и отправили в барак для новичков.
– Постараюсь описать барак кратко, – пообещал Васильев.
Итак...
Огромное холодное помещение, единственная лампочка у двери. Два ряда нар. На нижних спать холоднее, на верхних – теплее. На нарах – тощие матрацы со штампами Красного креста (такие поставляют для госпиталей), подушки и одеяла тоже госпитальные, белья не полагалось. От матрацев воняло дезинфекцией. От этого запаха першило в горле и слезились глаза. Дежурные топили печь непрерывно. Она раскраснелась от жара. Васильев лег на нижние нары, накрылся тощим одеялом. Он не мог представить, как доживет до завтра. Как вообще переживет все это. Он понимал, что врата уже закрылись, что на ту сторону ему не успеть. Но все в нем рвалось и протестовало, вопило: «Нет! Нет! Нет!»
Надо было усмирить себя, заглушить этот крик, иначе ему конец, иначе он сгинет в этом бараке в первые же дни. Майор был реалистом и сразу же понял, что здесь он задержится надолго. Но он не мог смириться. Во всяком случае, в ту первую ночь. Он просыпался каждые десять минут, вскакивал, садился на нарах, потом опять ложился и засыпал. И вдруг во время очередного пробуждения услышал, как кто-то молится. Он перекрестился. Потом вспомнил, что у них отобрали все, даже крестики и амулеты, не говоря о кольцах и медальонах. Они были отныне равны – люди в серых балахонах, лишенные знаков различия. Значит, надо было быть первым (хотя бы первым из новичков) и получить хоть что-то. Выбиться, выделиться, встать над другими. Он поднялся, тронул дремлющего у печи дежурного за плечо:
– Иди поспи. Я буду подбрасывать дрова. Все равно не уснуть.
– Хорошо. Пару часиков. – Дежурный тут же завалился на нары и уснул до рассвета.
Утром сказал:
– Сегодня будешь раздавать хлеб в столовой. Смотри – не проморгай теплое место.
Оказалось, в эту ночь дежурил префект барака.
Так началось существование майора Васильева в промзоне.
4
– И что это значит? Откуда взялась эта промзона, которая сильно смахивает на концлагерь? – спросил Виктор, залезая в спальник вместе с Ли.
– А ты думаешь, как здешний мир существует? Только за счет того, что привозят с той стороны? Вот смех. Здесь производится все: обувь, одежда, металл и немало оружия. Шахты работают круглосуточно. Кстати, твоему знакомцу повезло, что его не отправили в шахты. Там можно продержаться одну зиму – не дольше. Кто-то должен все это обслуживать. Валгалла поставляет ресурсы.
– А если точнее? – Виктор уже и сам догадался – каким образом. Но ему хотелось, чтобы Ли это выговорила, произнесла. Как признание если не своей вины, то вины Валгаллы.
– Во время эвакуации мы окружаем целые соединения и берем в плен, потом сортируем людей, отбираем тех, кто будет воевать за нас, остальных продаем промзоне. Промзона платит хорошо – нужными нам товарами. Или деньгами.
Виктор отметил про себя, что она без всякой оговорки говорила про Валгаллу «мы» и «нас». Но вслух он не стал ничего говорить, лишь переспросил:
– Деньгами?
– Золотом и серебром. Драгоценные металлы на этой стороне в ходу. Впрочем, серебро дешево. Так что Валгалла предпочитает золото. Валгалла чеканит монету. И твой двойник герцог тоже ее чеканит. Еще не встречал динарии с его профилем?
Обычная работорговля – только и всего. Любой рывок человечество начинает именно с нее – с работорговли. Война – это тоже промышленное производство, где сырьем служат люди, она их перерабатывает, перемалывает, одни становятся отходами, другие – топливом в огромном агрегате. И сырье никогда не иссякает, каждый год все новые и новые добровольцы являются в Дикий мир, чтобы пополнить бараки промзоны.
Минуту или две Виктор молчал, потрясенный гениальной простотой решения.
– Помнится, один мальчик в детстве любил военные игры, – выговорил он наконец, – а когда вырос, он построил очень похожие лагеря, где вновь прибывшим тоже предлагали помыться. И этого мальчика звали Шикльгрубер.
– Гитлер. Твое презрение ничего не объясняет.
– А тех, кого вы отбираете на службу, что вы с ними делаете? Проверяете, на что они годны, в бою? Заставляете штурмовать крепость? – спросил Ланьер у майора из Валгаллы.
– Что? – не поняла поначалу Ли. – Штурмовать крепость? Кто такую ерунду тебе сказал? Нет, конечно, мы их натаскиваем, обучаем.
– Но я сам видел штурм!
– Как ты не понимаешь: на крепость нападают слабаки, пацаны – те, кто не пригоден для Валгаллы и за кого промзона дает гроши. Чтобы в первые дни, когда улов отставших самый большой, Валгалла могла получить максимум материала, чтобы крепость нам не мешала. Поэтому вам достаются единицы, которых вы «спасаете». А нам – сотни и тысячи, которых мы продаём. Уяснил наконец? Мы берем всех – и здоровых, и раненых, и больных. Попорченный материал завозим в мортал. Легкораненые поправляются, тяжелые умирают.
– Не слишком гуманно, – заметил Ланьер.
– А зачем они пришли в этот мир? За гуманизмом?
– Пленных не отпускают из промзоны, так ведь? Это пожизненное заключение. За что?
– Таковы здешние правила игры. Конечно, они мало похожи на те, что сочиняются в Вечном мире генералами «синих» или «красных». Но Дикий мир – суровый мир. Здесь трудно выжить.
– Но почему для этого надо становиться зверьми? Почему все хотят, чтобы человек не имел права уйти с войны?..
– Хочешь, чтобы я ответила?
– Нет, – Виктор помолчал, затем выдохнул: – Этот мир никогда не отпустит нас.
– С чего ты взял? – Ему послышалась фальшь в ее голосе.
– Интуиция подсказывает.
МИР
Глава 18
1
«Повелитель ветров» летел быстрее ветра. Хотя сто двадцать узлов – не самая большая скорость для такого корабля.
На самом деле «Повелитель ветров» не был кораблем в прежнем понимании этого слова. Его нельзя было назвать и амфибией. Он прошивал пространство – воздух, воду, и даже препятствия рассекал, не задерживаясь ни на миг. Металлический сигарообразный корпус, два генератора в кормовой части и четыре дюзы создавали «эффект прорыва» – «Повелитель» мчался как бы в коконе, в пустоте – все, что осталось снаружи, его не касалось и не тревожило. Ветер не был страшен ему, ни один ураган не мог его сбить с курса. Ну, разве что торнадо заглотнет его в свое чрево – но и тогда он лишь немного изменит курс. Сквозь горный массив «Повелитель» тоже не мог пролететь, а вот стену дома, забор, отдельно стоящую скалу – прошивал запросто. Пока «Повелители» летали только над океаном и морями – на высоте, достаточной, чтобы не задевать корабли на волнах, и в то же время не поднимались высоко, чтобы не мешать традиционной авиации.
Скорость стала падать. Сто узлов, девяносто, восемьдесят... Никто из пассажиров не ощущал, что корабль тормозит. Тридцать, двадцать... Локатор обшаривал пространство. Ни одного корабля в радиусе пятидесяти миль. Поль Ланьер следил за голограммой, но видел пока только небо и волны. Локатор не мог обнаружить то, что они искали.
– Как мы найдем врата? – спросил Вязьков у Ланьера.
Страж номер два управлял «Повелителем», Поль стоял рядом.
– Мы знаем, что сейчас врата открыты на вход, – отвечал герцог. – Твоя задача – вписаться. Ведь врат как таковых здесь нет. Есть точка перехода. Ищи темный смерч над водой. Он стоит неподвижно, не перемещаясь. Смерч будет виден только сегодня, в день, когда врата открываются. Черный столб – это и есть врата.
– А что мы должны увидеть на голограмме? – спросил Вязьков.
– Ничего, – ответил герцог. – Придется положиться на визуальный контроль. У тебя хорошее зрение?
– Не жалуюсь. Коррекция стоила мне десять тысяч евродоллов, – похвастался страж.
– Тогда смотри в оба.
Вязьков перевел носовую часть кабины в режим видимости, «Повелитель» опустился и завис почти над самыми волнами.
– Самый малый вперед, – приказал Ланьер.
2
Женька разместилась в адаптивном кресле – последнем из шести, что были в кабине «Повелителя». Удобная мягкая обивка, перед каждым креслом – свой голографический экран.
Полковник сел рядом, протянул Женьке стаканчик с кофе:
– Хочешь?
– Не хочу, – огрызнулась Женька, но стаканчик взяла.
– Скоро мы минуем врата и очутимся в Диком мире. Не боишься?
– А чего мне бояться? С Ланьером я ничего не боюсь. Черт, рука чешется... – Она принялась отчаянно драть ногтями кожу. – По-моему, этот Вязьков – урод. Я ему не френдю. А ты?
– Разве внешность в глазах женщины имеет такое большое значение? Наоборот, говорят, что красота...
– При чем здесь внешность? Нос, к примеру, или задница? Я про другое спикаю. Какой-то от него смрад идёт. Подлянкой смердит. Заберем «Повелителя», а самого выкинем посреди океана на плотике. Надо сгрузить эту идейку Полю, она ему точно понравится, – хихикнула Женька.
– Вот они! – крикнул в этот момент Поль. – Я вижу врата.
Почти прямо по курсу над волнами поднимался темный вертикальный столб.
Вязьков прибавил скорость и двинулся к цели.
– Детка, я за ним буду строго следить! – пообещал полковник Скотт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51