– Завидую, – Виктор вынул пистолет из рук Генриха-старика. – Его пушка ни на что не годна.
– Конечно. Пока он тащился от кабины к кузову, прошло лет сто, не меньше. Если б пистолет был в смазке, уцелел бы. А мой пистолет где? В кабине? – спросила Ли.
– Он заткнул его за пояс.
– Скотина.
– Мы что, теперь безоружны?
– У меня есть нож, – похвасталась воительница, доставая из кармана нож с накладным серебряным орлом.
– И у меня должен быть. Надеюсь, нам не придется ходить с ножом на медведя.
– Сейчас зима. Медведи в спячке.
– Я бы не поручился за всех медведей, тем более, когда вокруг война... А если шатун? Что в таком случае делать?
– Одного из нас он съест. И это буду не я.
– И не я.
– Договорились.
Виктор развязал свой мешок, бросил под язык сразу три пищевые таблетки, отыскал в мешке «Дольфин», сделал несколько глотков. Потом спешно стал одеваться. Его била крупная дрожь. Холод? Страх? Неважно.
– У тебя найдется серебряный амулет? – спросил Ланьер.
– А это на что? – Ли покрутила перед носом Виктора серебряным значком. Орел с распростертыми крыльями.
«Что-то мне это очень напоминает, как и форма цвета фельдграу», – подумал Виктор.
– Отлично! Значит – прорвемся.
– Как именно?
– Просто уйдем. Раз у нас есть серебряные значки. Для меня ты припасла орлика?
– Да, конечно. Но здешний мортал не похож на другие. Здесь всюду ловушки. Ты видел, что творилось? Никому не удавалось выбраться и дойти хотя бы до следующей мембраны без вездехода.
– Я дойду, – уверенно заявил Виктор. – Давай меняться. Тебе – портсигар. Мне – орел. – Он достал из мешка портсигар.
– Вот сволочь! Это же мой портсигар! – возмутилась Ли.
– Но это я взял его с собой. Вряд ли Луис прислал бы тебе твои вещи по почте. А ловушек не бойся. Я их обойду. И тебя выведу, если будешь паинькой.
– Врешь ты все. Это никому не удавалось.
– Мне удастся, – улыбнулся Виктор. Он уже верил, что спасется.
– Ты же не герцог.
– Ну и что? Мортал всегда предупреждает меня об опасности. Ну так как, подаришь серебряного орла?
Она приколола значок в виде орла ему на куртку – напротив сердца.
Виктор положил в карман нож с серебряной рукоятью.
– Ну что ж, пошли. Прощай, Генрих! Лучше бы ты мне поверил, приятель.

7
Вещевые мешки за спину и – вперед. Шли по следу от конуса, прорезавшего мертвый лес. Как далеко протянулась сплошные ловушки справа и слева? Кто ответит?
– Все, кончилось, – сказала Ли.
– Что кончилось? – не понял Виктор.
– Смещение. Смотри!
Мертвый лес исчез. Вокруг был обычный мортал. Огромные деревья стояли редко. Темная хвоя ковром устилала землю. Любое направление могло стать дорогой. И всюду можно было теперь угодить в ловушку – вместе с мертвым лесом исчез и безопасный сектор, оставшийся позади вездехода. Обманчивая тишина царила в этом лесу. Звуки вязли, как в вате. Не поймешь, далеко ли, близко хрустнула, ломаясь, ветка, упало дерево.
– Идем. Ничего страшного, – уверенно заявил Ланьер. – Шагай за мной след в след, тогда прорвемся.
Виктор шел первым. Солнца над головой как будто не было: лишь тусклый серый свет. Магнитный компас шалил, но все же указывал направление. Они двигались на восток. Значит (если верить виденным картам), в сторону Лысых гор.
– Осторожно! – сказал неведомо откуда взявшийся Бурлаков.
Он был в старинной форме: ярко-зеленый мундир, начищенные пуговицы, эполеты, аксельбанты. Он выглядел как живой. Только иногда сквозь тело можно было различить абрис ближайшего дерева.
– Осторожно! – повторил Бурлаков и указал вправо. – Сворачивай!
– Ловушка! – Виктор увел свою спутницу вправо, как приказал генерал.
– Еще правее. Ну вот, теперь можешь идти дальше. – Бурлаков ободряюще улыбнулся. – И не забудь хлебнуть из «Дольфина».
– Вы погибли? – Виктор сделал глоток, как советовал генерал. При жизни он опекал его точно так же.
– Я казался тебе глупцом? Да? Все идеалисты выглядят глупо – это точно, – Бурлаков вздохнул. – Теперь возьми левее. Опять ловушка.
– Мы так и будем петлять? – возмутилась Ли.
– Можешь идти напрямик. Но тогда попрощаемся. На всякий случай, – насмешливо предложил Виктор.
– С кем ты разговариваешь? – Она напрасно вглядывалась в окружающий их лес – призрак явился только Ланьеру.
– С проводником. Он показывает мне, где опасно.
– Я его не вижу.
– Он тебя – тоже.
– Ошибаешься, я ее вижу, – возразил Бурлаков. – Опять правее. Не бойся: я вас выведу, хотя и не бывал никогда при жизни в этом лесу. Но мортал хорошо чувствую, – успокоил Бурлаков.
– Кто вас убил, генерал? – спросил Виктор.
– Этого сказать не могу.
– Почему вы остались в этом мире? Хотя бы на этот вопрос способны ответить?
– Конечно. Вы помните, кто основал Красный крест?
– Нет.
– И я тоже не помню. Зато помню имена участников Манхэттенского проекта, имена тех, кто создал атомную бомбу. И вы наверняка тоже помните...
– Ферми, Оппенгеймер, – пробормотал Ланьер. – Понтекорво. Он потом сбежал в Союз.
– Вот видите.
– Альберт Швейцер... Нет, не он Красный крест основал. Вспомнил. Дюнан. Видите, я знаю его имя.
– И на том спасибо. И еще, Виктор, я вас умоляю: простите меня.
– За что? – не понял Ланьер.
– А вы не догадались?
– Нет.
– Скоро поймете, – вздохнул Бурлаков.
МИР
Глава 14

1
Колонна растянулась на несколько километров. Строго построенной – с плакатами, знаменами и эмблемами – была только ее голова, а дальше шествие рассыпалась на отдельные группы.
Женьке подарили дудку и флажок, и теперь она что-то радостно выкрикивала вместе с другими девчонками и парнями.
– Весь этот поход – дерьмо, – сказал кудрявый мальчишка лет шестнадцати. Он доставал Женьке до плеча, но держался так, как будто был на голову выше. – Нам не нужны эти долбаные марши, флажки и плакатики. Нам нужен свинец! Мы сняли коммики. Значит, мы можем стрелять.
– Если ты снял штаны, не значит, что ты можешь трахаться, – пожала плечами Женька.
– Я могу трахаться двадцать четыре часа подряд! – похвастался мальчишка. И положил руку Женьке на талию.
– Ага, у меня была подружка. Она могла заниматься этим самым сорок восемь часов, когда надевала фаллоимитатор. – Женька сняла руку пацана с талии, протиснулась вперед, взяла полковника Скотта под руку.
– А, Женечка! Ты, наверное, в восторге от этого спектакля! – вздохнул полковник. – А я, признаться, не особенно.
Он был одет, как все, – в широкополой шляпе, майке, шортах и сандалиях. По правую руку от полковника шагал рен Сироткин, одетый почти точно так же, только вместо шляпы на голове у него была бейсболка.
– Кто бы мог подумать, – продолжал возмущаться полковник, – что я буду принимать участие в этом нелепом марше, натянув на свое дряхлое тело майку с изображением шута Тутмоса. Позор на мою седую голову! Позор!
– Не переживайте так, полковник! – отвечал рен Сироткин. – Вы в очередной раз спасаете мир. Это должно вас согревать.
У рена было совершенно счастливое лицо. Улыбка не сходила с его губ.
– Да, греет! Еще как! Мне уже жарко! – Полковник отер пот со лба. – Еще немного, и меня хватит тепловой удар.
– Я сейчас раздобуду холодной воды! – пообещала Женька и нырнула в толпу.
– Скорее! – простонал полковник.
– Потерпите немного, наш друг скоро объявится, – пообещал рен. – И лично проводит нас за врата.
– Надоели мне ваши шуточки, рен!
– Это не шутка. Я полон осторожного оптимизма. И знаю, что все именно так и будет, как я говорю. Вы слышали про Другие врата, полковник?
– Сказки Дикого мира, чепуха... Уф, дайте мне воды, или я умру!
Рен протянул Скотту бутылку с водой.
– Отнюдь, полковник! Врата существуют. Команданте Тутмос вернулся через эту заднюю калитку нашего мира нынешним летом.
– Говорят, вторые врата пропускают на нашу сторону зимой.
– Это как раз вранье, нарочно пущенная дезинформация, чтобы непосвященным было труднее найти второй вход. Так что первого декабря мы пройдем в Дикий мир. Поль Ланьер нас туда проведет.
– С какой стати? – не понял полковник. – На кой чёрт сдались ему два старика? Женьку, может, он и возьмёт. А мы... – Полковник с сомнением покачал головой. – Нет! Он не станет открывать нам свою тайну.
– Ему очень хочется похвастаться. – Рен подмигнул старому приятелю. – Когда-то вместе с ним мы были на настоящей войне. Тогда он был добровольцем, на особом счету, пусть и рядовым. А я – разнесчастным студентом, призванным настраивать тупых кибов, ничем не примечательным, ничтожным, каких десятки тысяч. Потом у себя в Диком мире Поль Ланьер сделался властителем. Вернулся спустя полвека и вдруг встретил меня. Я не то чтобы богат или влиятелен и, главное – ему не понятен. Я – рен. То есть существо какой-то другой категории. Это его задело. Сильно. Ведь, по сути, Поль в душе все такой же мальчишка, каким был пятьдесят лет назад. Я постарел и душой, и телом, а он остался молодым. То есть задиристым, обидчивым, амбициозным. Теперь он хочет как-то мне ответить. А ответить он мне может только одним способом: показать, что он имеет огромную власть. Причем как над Диким миром, так и над нашим. И власть эта – Другие врата.
– Звучит все это красиво и логично, – вздохнул полковник. – Но что-то мне не верится, чтобы этот ваш старый приятель так хотел перед вами покрасоваться.
– Ты не учел одного: он – дезертир. Понимаешь? Пускай не по своей воле, в силу ряда совпадений. Но он – дезертир. Он старается об этом забыть. Но все равно помнит. Это клеймо, которое он ото всех – и от себя в том числе – тщательно скрывает. А, вот и Поль! Едет вон на той платформе.
Ланьер их уже заметил, помахал рукой, спрыгнул вниз и принялся протискиваться сквозь ряды идущих, а вернее, бредущих по пыльной дороге людей. Через несколько минут он уже был рядом. Казалось, Поль еще больше помолодел, надев положенные участнику марша майку и шорты, а также черные очки. Он успел загореть, и оливковый загар очень ему шел.
– Ланьер! Душка! Я тебя лавлю! – Женька выскочила неведомо откуда, как из засады, и кинулась Полю на шею. – Врата долой! Два мира едины! Маров спасем! – выкрикнула она ему прямо в ухо слоганы марширующих, потрясая в воздухе бутылкой с минеральной водой.
– Не надо так громко! Я оглохну, – взмолился Поль.
– У меня в ухе музычка плейкает. Когда громко – я все время ору.
– Как же ты от внешнего наблюдения скрывалась, если у тебя вживленный чип? – подивился Поль. – Не чип, а плеер. Он не идентифицируется.
Ланьер, освободившись от Женькиных объятий, пожал руку рену и полковнику, а Женька наконец вручила Скотту бутылку обещанной воды, только половину по дороге она выпила.
– Я против вживления чипов в организм человека, – объявил рен Сироткин.
– И я, – добавил полковник Скотт. – Я на референдуме проголосовал против.
– А ваш голос не учли. Потому как считали только тех, у кого чип имеется! – захохотала Женька.
– Такого не может быть! Я проверял! – полковник поджал губы.
– Это же шутка, – улыбнулся рен. – А вы не поняли?
– Даня, ты тоже решил поддержать команданте и тоже требуешь слияния миров? – спросил с улыбкой Поль Ланьер.
– Какое, к черту, слияние? – буркнул полковник. – Люди, которые наслаждаются удобствами Вечного мира, хотят, чтобы другие жили в мире войны.
– Все не так просто, полковник, – покачал головой Сироткин. – Врата – это вид оборотничества. Полнолуние... человек превращается в зверя, пьет кровь, рвет мясо, но луна уходит, и зверь вновь становится человеком. Сбрасывает прошлое вместе с волчьей шкурой. Проходит врата, оставляет кровь и смерть на той стороне. Когда стрелок возвращается, все, что творилось в Диком мире, кажется ему не более чем ярким головидео. Ненависть, кровь и смерть становятся ненастоящими. Механизм происходящего неясен. Есть теория, что сам процесс синхронизации обесцвечивает его переживания. Это много раз проверено и подтверждено многочисленными данными исследований...
– А знаете, что говорят на нашей стороне, в Диком мире? – спросил Поль.
– Не знаю, но хотел бы услышать, – сказал рен.
– Врата очищают в прямом смысле. Они делают человека другим. Меняют личность.
– На нашей стороне эта теория тоже существует, – подтвердил Сироткин. – Как бы то ни было, любая теория ведет к благодушию.

2
– Приготовиться! – загремел усиленный громкоговорителем голос Тутмоса. – Участники марша открытых врат, мы приближаемся к оплоту зла, к старой военной базе!
Толпа отвечала своему кумиру восторженным «гы-ы»...
Женька попыталась разглядеть из-под руки, что же там впереди, каков из себя этот чудовищный оплот. Но увидела только уходящую направо серую полосу боковой дороги, которая через сотню метров упиралась в ограду из старой, начавшей уже местами ржаветь металлической сетки. Не слишком высокие ворота, охраняемые двумя миротворцами, были заперты. На сером пустыре за оградой можно было разглядеть полукруглую крышу ангара и одноэтажные мутно-зеленого цвета бараки.
– Послужим миру!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51