Через меч ему в душу лился поток темной Силы, и Райте потянулся к его струям. «Мне все равно, какая это сила, – думал он. – Я должен взять все, что смогу забрать».
Он почувствовал врата, которые богиня закрыла в его сознании, – врата, приоткрывшиеся после его прикосновения к мечу. Сосредоточившись, он разбил их на части, чтобы никто и никогда не захлопнул этот портал. Ему пришлось вытерпеть сильную боль – будто полчища крыс глодали его внутренности, будто открылись стигматы, источающие черное масло. Вполне сносная кара за его огромные грехи.
Райте приподнял Косалл за петлю на рукоятке. Таинственное жужжание меча утихло. Однако пальца левой руки по-прежнему послушно сжимались в кулак, а левая нога без труда держала вес тела. Стараясь не касаться лезвия, он медленно и осторожно сунул клинок за пояс.
– Дамон!
Райте поднял обессилевшего беднягу на ноги и грубо встряхнул.
– Дамон, пошли. Быстрее! Это приказ.
Взгляд несчастного прояснился.
– Да, слышу, – послышался тихий шепот.
Лицо его исказилось от вернувшейся боли. Он обнял себя за плечи, словно замерз и пытался защитить от холода нагую обожженную грудь. На нем были только штаны и башмаки.
– Кто вы? – жалобно спросил Дамон. – Вы Райте? Что случилось? Что… Мне больно. Отпустите меня. Я пойду в посольство. Братья-монахи помогут мне и позаботятся о моих ранах.
Райте сплел пальцы в сложный узел, который настраивал сознание на особый вид действий. Масло с левой руки попало на правую, и в том месте кожа с шипением задымилась, но он держал себя в руках. Эта боль принесла ему облегчение – он понял, что может принять таким же образом и собственный страх. Страх и боль превратились в обычные факты жизни.
– Оставайся здесь и жди солдат из посольства, – сказал он Дамону. – Будешь у них за главного. Охраняйте Зал суда. Удерживайте его во что бы то ни стало. Не позволяйте никому входить, пока не получите иного приказа от меня или от того, кого пошлет Совет Братьев. Понял?
– Но…
– Ты понял?
– Да. Да, господин. Но…
Райте повернулся и, оставив Дамона на крыльце, зашагал вдоль по Десятой улице. Большинство людей в толпе расступалось перед ним. Тех же, кто-то этого не делал, Райте слегка касался левой рукой. Вопль боли и вид дымящегося ожога действовали на других упрямцев лучше всяких слов.
– Но господин! – закричал ему вслед Дамон. – Ваш приказ… Это же объявление войны!
– Война уже идет! – тихо ответил Райте, обращаясь больше к себе, чем к Дамону. – Пора действовать.
Он поднялся по ступеням и направился к Глазам Божьим, охранявшим Зал суда.
5
– Вам сюда нельзя, – произнес один из охранников, завидев человека, поднимающегося по лестнице.
Райте пересек залитую маслом веранду и остановился в пяти шагах от двери.
– Почему? – вежливо осведомился он.
– Вернись на улицу, приятель, – ответил второй страж и указал мечом на толпу людей. – Никому не позволено подходить к дверям.
– Но я хочу войти.
– Вали отсюда! – Шагнув к Райте, охранник угрожающе поднял меч. – Зал суда закрыт на ночь. Приходи утром.
– Почему же дверь открыта?
– Не твое дело!
Райте вновь сплел пальцы, не обращая внимания на то, как вновь зашипела обожженная кожа.
– Скажи, почему дверь открыта, – настойчиво повторил он.
– Потому что в здании находится патриарх, – покорно ответил стражник. – А он не любит находиться в закрытом помещении…
– Дорри! – сердито зашипел его напарник. – Ты что, с ума сошел?
Первый Глаз Божий изумленно оглянулся.
– А?
– Патриарх? – спросил Райте.
– Дорри, заткнись, – сказал второй охранник.
Обойдя напарника, он нацелил меч в живот Райте.
– Мотай отсюда. И ты ничего не слышал, понял? Патриарха здесь нет, а если ты расскажешь кому-нибудь о нашем разговоре, я найду тебя и убью, как собаку.
Но тут голос его дрогнул – он увидел, как с левой руки Райте капает масло.
– Ты… это… – пробормотал он в замешательстве. – Поди-ка вымой руки. Я это к чему говорю… разве ты не знаешь, что эта дрянь опасна?
«Да уж не дрянней тебя», – подумал Райте и снова сплел пальцы.
– Я посол Райте, из Монастырей. Патриарх направил ко мне гонца и попросил прийти. Пропустите меня к нему немедленно.
– Я… я… это… – заблеял стражник. – Ваше превосходительство, видели бы вы свою одежду! Я…
– Немедленно, – повторил Райте. И, не дожидаясь ответа, быстро прошел мимо охранников под темные своды здания.
– Идите в часовню, – крикнул страж за его спиной. – Он в часовне. Мы… это… мы должны оставаться на посту.
– Я сам его найду, – ответил Райте и двинулся по темному проходу.
Атрий здания походил на огромный склеп, исчерченный танцующими оранжевыми крестами, – приближающееся пламя вырисовывало на стенах контуры крестообразных окон. Райте шел, прислушиваясь к звукам собственных шагов. В тишине, царившей здесь, они казались слишком громкими. Он бывал в этом здании тысячу раз, когда в отрочестве служил мальчиком на побегушках в «Имперском вестнике», помогал отцу оплачивать свою учебу в монастырской школе. Однако сейчас, когда видишь пляшущие, клочковатые тени и чувствуешь приторный затхлый запах…
Зал суда всегда имел свой специфический запах: ароматы пудры и цветочного масла благородных судей смешивались с миазмами страха и пота избитых и напуганных обвиняемых. Эта смесь годами впитывалась в стены – смесь роскоши и вины, ставшая для Райте запахом юриспруденции. Но теперь здесь пахло прелой листвой и горючим маслом.
Часовня некогда служила святилищем Проритуна – бога небес, который был хранителем людских клятв и защитником законов Анханы. В этом зале судьи молились и очищали свои помыслы перед судебными заседаниями. Им помогал жрец небесного бога, который благословлял ревнителей закона и освобождал их от возможных чар принуждающей и убеждающей магии. Несмотря на то что Проритун больше не почитался в судах Анханы, часовня осталась. И с некоторых пор стала святилищем Ма’элКота.
Ее открытые двери охраняли Глаза Божьи.
– Эй ты, – угрожающе прошептал один из них, словно боялся, что его услышит патриарх. – Не знаю, как тебе удалось попасть сюда, но тебе здесь не место. Пошел прочь!
Райте остановился у колонны, которая была наполовину алой от отблесков пожара, а наполовину скрывалась в черной тени. Он сплел пальцы.
– Я посол…
– А мне плевать, кто ты такой, приятель.
Стражник двинулся к непрошеному гостю, и на одежде его заиграли отблески пожара.
– Дуй отсюда, а иначе мой меч окажется в твоих кишках. Считаю до трех. Раз!
Райте нахмурился. Неужели сказывалось влияние Проритуна? Он снова сплел пальцы и приказал:
– Опусти меч.
– Два!
– Действительно, шел бы ты отсюда, – посоветовал второй охранник. – А то ведь он и впрямь убьет тебя.
Райте сосредоточил внимание на собственном теле. Сделав глубокий вздох, он перенес всю его тяжесть на пальцы левой ноги. Его правая рука легла на рукоятку Косалла.
– Я не хочу кровопролития.
– Не волнуйся, это наша забота.
Глаз Божий подошел еще ближе. Теперь он стоял в шаге от Райте.
– Три!
Однако стражник не стал нападать. Возможно, он увидел собственную смерть в печальных блеклых глазах визитера.
– Ваше сияние! – громко крикнул Райте. – Ваше сияние, это я. Посол Райте.
– Допустим, что так, – отозвался второй стражник.
– Ваше сияние, я должен поговорить с вами о важном деле.
Через открытую дверь из часовни донесся замогильный голос, наполнивший пустое помещение гулким эхом:
– Уходи.
– Ты слышал, парень? – спросил первый стражник.
Приблизившись на полшага, он поднял меч, словно ребенок, решивший отогнать палкой незнакомую собаку.
– Ваше сияние, я насчет Кейна, – крикнул Райте. – Я должен поговорить с вами о Кейне.
Некоторое время никто не двигался.
– Пропустите его.
Стражник отступил на шаг и указал мечом на дверь. Пройдя мимо него, Райте затылком почувствовал, как этот голодный хищник изготовился к нападению.
– Не делай этого, – посоветовал он и остановился.
Черное масло стекало с его левой ладони и густыми каплями падало на пол. Охранник за его спиной неохотно и медленно опустил занесенный было меч.
– Ты меня не испугаешь.
– Да, – не оборачиваясь, согласился Райте. – Но я могу убить тебя, хотя мне не нужна твоя смерть.
Он снова почувствовал движение голодного зверя – на сей раз тот медленно отступил. Райте кивнул и двинулся дальше.
6
Высокие своды часовни озарял слабый свет пламени. Блики просачивались через цветные стекла вентиляционных шахт и плясали на рядах подставок для колен, обитых мягким плюшем. Танец мерцающих отсветов придавал подобие жизни лику каменного Ма’элКота. Его изваяние высотой с два человеческих роста возвышалось за алтарем, а впереди на полу лежала груда грязного тряпья, пропитанного маслом и дымом.
Взглянув на бога, Райте замер.
Из его правого глаза выкатилась слеза и, скользнув по складке у рта, сорвалась с подбородка. Медленно, почувствовав себя вдруг слабым и старым, Райте опустился на одно колено и склонил голову. Потом он ударил себя кулаком в грудь повыше сердца и, разжав пальцы, протянул ладонь к образу бога. «Отче, прости меня, – безмолвно взмолился он. – У меня не было выбора».
Слезы брызнули у него из глаз.
«Прости меня».
Но где-то в глубине сердца горело тайное пламя. Даже слезы, катящиеся по щекам, казались неискренними – лицедейскими .
«Во что я превратился?!»
– Райте…
Голос доносился со стороны большой статуи. Райте поднял голову и увидел, что груда тряпья у подножия алтаря зашевелилась. Из нее выглянуло грязное и изможденное лицо. Потом эта куча встряхнулась и двинулась в сторону Райте, странно подрагивая, словно под ней скрывалось какое-то студенистое морское существо, похожее на густой кисель.
– Ваше сияние, – произнес Райте. – Спасибо, что приняли меня.
Куча медленно поднялась вверх и стала ростом с человека.
– Я знаю, почему ты здесь.
«Сомневаюсь», – подумал Райте и, не поднимаясь с колен, сказал:
– Я пришел, чтобы спасти Империю и город.
– Не лги мне, Райте.
Тряпичная куча вновь потащилась к нему.
– Все мне лгут. Я не могу понять, почему люди решили, что мне неизвестна конечная истина.
Из тряпок высунулась длань, похожая на раздувшуюся руку трупа, и грозно указала на Райте пальцем:
– Ты пришел за Кейном. Ты был с ним с самого начала.
– Ваше сияние, я могу помочь вам. У меня есть лекарство. Я могу вернуть вам здоровье.
– Не лги мне!
Рука замахнулась на него, словно хотела ударить.
– Ты явился ко мне с этой идеей… Тебе захотелось привести его сюда. Ты пришел вместе с ним. Навязал его мне и городу! Все это… – Рука сделала жест, очевидно, подразумевающий бескрайние просторы разоренной империи. – Все это дело рук твоих. Ты обрек нас на это бедствие, Райте!
В воздухе мелькнуло белое пятнышко плевка.
– Ты! Ты! Ты!
С каждым вскриком взмах десницы карающей становился все ближе и ближе. Райте опустил глаза и изумился: край патриаршего одеяния, прикрывавший изрезанные, окровавленные ноги, был испачкан черным маслом.
– Ваша сияние, – начал он, – пожалуйста…
Услышав крики патриарха, Глаза Божьи поспешили на помощь. Позади Райте послышался топот – топот множества ног.
– Ваша сияние, есть лекарство! Вас можно спасти. Империю можно спасти…
Скрюченный палец указал на Райте:
– Арестуйте этого человека! Возьмите его и убейте!
– Мы можем спасти род людской… – тихо докончил Райте.
Вокруг коленопреклоненного монаха вырос лес кольчужных наголенников поверх кожаных башмаков.
– А мы за тобой, приятель. Отдай нам меч.
Райте поднялся с колен.
Пятеро Глаз Божьих стояли с мечами наготове. Еще трое ожидали сзади. Зверь пытался взять его в кольцо.
– Меч, придурок! Ты не справишься с нами.
Райте поднял блестящую черную руку и поднес правую ладонь к эфесу Косалла.
– Нет, справлюсь.
– Ты покойник!
Райте встряхнул левой рукой, и капли черного масла брызнули на лицо охранника, сказавшего последнюю фразу. В тот же миг Райте сжал рукоятку Косалла и повернул пробудившееся лезвие. Первый Глаз Божий упал и завыл: горючее масло попало ему в глаза. Второй стражник ошеломленно смотрел на обрубок своего меча – Косалл рассек рукоятку чуть ниже его пальцев.
Когда первые двое отступили, вперед вышли остальные.
– На моей совести смерть многих людей, – промолвил Райте. – Я без труда убью вас всех. Но если вы хотите пожить еще немного, то лучше уходите отсюда.
Из тряпичной кучи раздался голос зверя:
– Тот, кто покинет часовню, пока предатель жив, почувствует на себе всю тяжесть имперского правосудия.
– Имперского правосудия больше нет, – сообщил офицерам Райте. – А этот человек скоро умрет и не успеет наказать вас. Уходите.
В ответ они с заговорщическим видом переглянулись друг с другом.
Фехтовальщиком Райте был в лучшем случае посредственным, но Косалл прощал своем владелцю любые ошибки. Его неодолимый клинок не принимал в расчет щиты и парирующие удары.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121