- Переведи! - велел царь Фиванду.
- Он выкрикнул свое имя - Бауран - и... - толмач замялся.
- Что и?
- Проклятье. Это лето будет для тебя последним.
Царь усмехнулся.
- Последнее лето. Ну что ж. Жизнь когда-нибудь должна закончиться.
Взяв у стоявшего рядом спартиата саблю Баурана, Леонид швырнул ее в
пропасть.
- Он был храбрым воином. Пусть в ином мире ему будет чем постоять за
свою честь. А кинжал толстяка отдайте мидянам с наказом вернуть его своему
царю. Лакедемонянам не нужно мягкое золото.
Это случилось на двадцать второй день месяца фаргелиона или тридцать
первого мая четыреста восьмидесятого года до рождества Иисуса, которого
распнут на кресте. То был последний день весны. Завтра наступало лето.
Последнее лето.
ЭПИТОМА ВТОРАЯ. ТЕСЕЙ
Нет, подобных мужей не видал я и ввек не увижу, -
Воинов, как Пирифой...
Иль порожденный Эгеем Тезей, на бессмертный похожий.
Были то люди могучие, славы сынов земнородных.
Были могучи они, с могучими в битвы вступали...
Гомер, "Илиада", 1, 262-268
Самым трудным было сойти в Тартар. Преодолеть в себе страх перед
Мраком, перед гранью, отрезающей мир от смерти. Ведь Время дарует лишь два
отрезка, один из которых именуется жизнь, а второй - тень. В
представлениях эллинов исключается возможность "райской" загробной жизни.
Христианский эдем, мусульманская джанна, маздаистский Дом Хвалы,
буддистская нирвана, скандинавская валгалла - ничего подобного нет в
эллинской мифологии. У эллина нет надежды на жизнь после смерти, еще более
счастливую, чем жизнь до нее. Тому состоянию, что ожидает эллина за
порогом жизни, Гесиод отводил низшую ступень в пирамиде бытия - именно
бытия, так как Тартар виделся эллинам вполне материальным, - ниже, чем
жизнь раба.
Поэтому-то эллину так трудно преодолеть грань смерти, ибо он не
надеется после нее ни на что хорошее. Лишь тень. Лишь бесцельное блуждание
в мрачном Аиде.
И Мрак. Как он ужасен! Как трудно отказаться от солнца и неба и
вступить в мир, наполненный тенями и чудовищами.
Он не отважился бы на это ради себя. Хотя иногда бравурно подмывает -
войти в Мрак и одолеть его. Выдавить из себя остатки подленького страха,
который охватывает человека, замкнутого в темноте. В пещере - когда не
видно стен и ты чувствуешь, что в шаге от тебя бездонный провал. Ты
чувствуешь его, но не можешь понять, в какой он стороне.
Так бывает в ночном море, когда змей пожирает луну и начинает
казаться, что под ногами бездна, населенная невиданными морскими
чудовищами, которые тянут вверх свои щупальца, желая охватить твои ноги.
Еще мгновение, и ты начнешь медленно, неотвратимо погружаться в глубину.
Медленно и неотвратимо. Именно в этом весь ужас. Мед-лен-но! Хороша
мгновенная смерть. Нет ничего страшнее смерти медленной - когда падаешь со
скалы в пропасть или опускаешься на дно, замурованный по колено в железную
бочку с цементом.
Это страшно...
Именно поэтому так не хотелось идти в Тартар. Он так похож на бездну.
Черную-черную, черную до тягучести.
Даже неизведанность Лабиринта Миноса пугала куда меньше. Тогда все
было более или менее определенно. Был враг - порождение не вполне
понятных, но достаточно реальных сил. С ним необходимо было расправиться,
иначе не было пути назад. Да и не слишком было красиво - бежать, не
расплатившись за добро. А лишь добро он видел от доверчивого старика Эгея.
Было угодно судьбе или нет, но он попал в эту историю совершенно
случайно. Он даже не думал оказаться в Элладе. Ведь корабль плыл дальше -
в загадочный Тартесс.
Тогда его звали... Честно говоря, он и сам не помнил как его звали.
Предположим, Тогил... Хорошее имя! Пусть будет Тогил.
Та жизнь была столь далека, что он уже не мог думать о ней иначе, как
в третьем лице. Был Тогил, лучший воин в дружине карийского царька,
бабник, любитель выпить и самый отчаянный драчун, которого знал мир.
Именно последнее обстоятельство привело к тому, что его собирались сжечь
заживо.
После пьяной драки на мечах, которая стоила жизни двум братьям
царька, Тогил был вынужден искать спасения в чужих краях. По его следам
гналась погоня, но на счастье подвернулся торговый корабль. Серебряные
слитки, высыпанные в ладони наварха-лидийца, сказались весьма весомым
аргументом для того, чтобы тот немедленно приказал ставить парус и
отчаливать от берега, по которому уже неслись улюлюкающие всадники. Тогил
помахал им рукой и улегся подремать на корме.
На море в те времена было неспокойно. Вовсю разбойничали критские
пираты, захватывавшие все суда, на чьих парусах не было изображения
гигантского человека-быка, обитавшего по слухам в подземельях Кносса.
Тщетно капитан жался к берегу. Критяне заметили их корабль и пустились в
погоню. Тихоходу-купцу было не уйти от стремительных пентеконтер
[пентеконтера - судно с пятьюдесятью веслами]. Тогил понял это сразу и
уговаривал драться. Но жалкие лидийцы думали лишь о спасении собственных
шкур.
Два пиратских судна настигли их неподалеку от берега, где наварх
думал укрыть судно. Засвистели стрелы. Первая же из них пронзила шею
капитана. Старый олух поплатился за трусость. Тогил знал о том, что
критяне великолепно владеют луком, поэтому, не мешкая, надел на голову
драконогребный шлем. Его тело было защищено броней, под которую вдобавок
была поддета прочная кольчуга. А вот морякам-лидийцам приходилось туго.
Вскоре в живых осталась треть команды, палубу устлали трупы. Вражеские
корабли настигали. Тогда лидийцы стали прыгать в море. Они надеялись, что
пиратов интересует только добыча, но просчитались. Критяне жаждали и
крови. Одна из пентеконтер погналась за спасающимися вплавь моряками, топя
бедолаг скользким брюхом, а вторая стала борт о борт с купеческим судном.
Тогил не стал дожидаться, пока критяне переберутся через окрашенный
суриком фальшборт. Легко, словно дикий барс, он прыгнул на нос пиратского
корабля. Свистнул длинный меч, начиная кровавую забаву. Пираты бросились
на смельчака беспорядочной толпой. Тогил в мгновение ока прорубил в ней
просеки. Критяне отскочили и вскинули луки. Но Тогил был практически
неуязвим для стрел. Панцирь и длинная кольчуга прикрывали его до колен,
ниже ноги были защищены резными поножами, голову оберегала закаленная
сталь шлема. Стрелы отскакивали от воина, не принося ему никакого
серьезного вреда. Лишь одна разбила палец на ноге.
Он атаковал стрелков и в мгновение ока разделался с ними. Немногие
оставшиеся в живых попрыгали за борт.
Вскоре вернулось второе судно. Обнаружив, что пентеконтерой овладел
какой-то дерзкий чужеземец, пираты взвыли от ярости. Первым их побуждением
было причалить к мерно покачивающемуся на воде кораблю и разделаться с
наглецом. Но вытащенные из воды собратья быстро убедили их отказаться от
этой затеи.
Тогил уже прикидывал, сможет ли он в одиночку поднять парус, как
вдруг пиратский корабль двинулся на захваченное им судно. Что критяне
собирались сделать, он понял лишь в последний момент, но и пойми он это
раньше, вряд ли что можно было изменить.
Окованный бронзой нос пробил борт пентеконтеры Тогила. Судно начало
медленно, но верно погружаться в воду. Пиратский корабль отошел в сторону.
Критяне терпеливо ждали, когда смельчак окажется в воде и его можно будет
взять голыми руками - вот уж когда они вдоволь натешатся! На их
отвратительных рожах было написано торжество.
Надо было что-то предпринимать. О том, чтобы продержаться до темноты
в воде облаченным в тяжелые доспехи, не могли идти речи. Это было выше
человеческих сил. Кроме того, пиратам ничего не стоило раздавить его
днищем корабля. Был еще вариант - плыть до земли, которая была не далее
как в пяти стадиях, сбросив доспехи. Но тогда критяне расстреляют его из
луков, а то и просто вытащат из воды и предадут медленной мучительной
смерти. Надо было заставить пиратов поверить, что он остается на судне, а
самому что есть сил плыть к берегу.
Тогил с сожалением посмотрел на свои доспехи. Он успел свыкнуться с
ними, словно с собственной кожей. Подавив вздох, воин спрятался за борт,
снял панцирь и кольчугу и напялил их на мертвого пирата, который более или
менее походил на него размерами. Затем он прислонил этот своеобразный
манекен к борту, подперев, чтобы не падал, сломанным копьем. Тогил не
сомневался, что пираты купятся на эту незатейливую уловку и это позволит
ему выиграть время.
Так и вышло. Воин проплыл половину отделявшего его от земли
расстояния, прежде чем корабль затонул и пираты обнаружили, что чужеземец
обвел их вокруг пальца. Громко крича, они налегли на весла и пентеконтера
помчалась вслед за беглецом. Тогилу пришлось расстаться с любимым длинным
мечом, не раз выручавшим его буйную голову в кровавых переделках.
Избавившись от оружия, воин поплыл быстрее, но, несмотря на это,
расстояние между ним и преследователями стремительно сокращалось.
Впереди завиднелись буруны рифов. Хорошо это или плохо, Тогил
подумать не успел. Пенный вал захлестнул его и швырнул вперед. Тогил
крутился в водовороте, обдирая кожу об острые камни. И когда он уже
отчаялся выплыть, подводный поток мягко вытолкнул захлебывающегося
человека из воды.
Пираты не рискнули преследовать его. Для очистки совести они
постреляли из луков, но стрелы падали в воду, не долетая до Тогила. Беглец
добрался до отмели, встал во весь свой гигантский рост и красноречивым
жестом показал критянам, что он о них думает.
Потешив таким образом свое самолюбие, Тогил задумался. Он стоял на
пустынном обрывистом берегу, израненный, продрогший, без оружия и без
денег. Из одежды на нем был лишь легкий хитон, порядком изорванный о рифы.
Где он очутился, Тогил представлял не особо отчетливо. Единственное,
в чем он был уверен, что это берег Эллады.
В те времена жители побережья не слишком дружелюбно относились к
заморским гостям. Гость мог оказаться пиратом, приплывшим жечь, грабить и
обращать в рабство. Гость мог оказаться и жертвой кораблекрушения и тогда
рабом следовало сделать его. Нормальная логика - или ты, или тебя. Тогил
жил по законам своего времени и они не казались ему странными, но он не
приветствовал, если эти законы обращались против него. Поэтому отправиться
в селение, которое, судя по вьющемуся над горой дымку, было недалеко,
Тогил не спешил.
Для начала он решил подняться на ближайший холм и осмотреться. Удача
пришла к нему сразу. На вершине холма какой-то худосочный паренек тщился
сдвинуть огромный валун.
- Помочь? - спросил Тогил, внезапно появляясь сзади.
Парнишка испуганно отпрянул и бросился бежать. Что ж, это была
естественная реакция. Проследив за парнем, пока тот не скрылся из виду,
Тогил подошел к камню. Земля вокруг него была изрыта. Судя по нешуточным
стараниям, которые прикладывал паренек, под камнем лежало что-то ценное.
Хрустнув могучими мускулами, Тогил приподнял глыбу и сбросил ее вниз.
Так и есть! На влажной земле лежал превосходной работы меч. Тогил
прикинул его на руке. Легковат и чуть коротковат, но за неимением лучшего
сойдет! Кроме меча, под камнем лежали сандалии. Время попортило кожу, но в
целом они выглядели достаточно надежно.
Находки обрадовали Тогила. Имея сандалии, он мог передвигаться вдвое
быстрее, а меч позволял ему зайти в любое селение. Что он и сделал,
отправившись туда, где вился дымок.
Это была деревня, домов эдак на сто, которую местные жители гордо
именовали городом. "Горожане" были не слишком дружелюбны, но напасть на
Тогила не решились. Хотя парнишка, добром которого воин поживился,
отчаянно жестикулируя, указывал на меч пришельца, однако за него никто не
вступился. Тогил разжился куском мяса и лепешкой, обменяв их на
выковыренный из меча камешек, а заодно узнал дорогу в Микены, самый
крупный город в этих краях.
До Микен он добрался за четыре дня. Кормился грабежами. В Микенах
местный царек пытался завлечь могучего воина в свою дружину, а когда гость
отказался, попытался захватить его силой. Тогил расшвырял его богатырей,
словно щенков. Вытряхнув из казны царька несколько горстей золота, он
продолжил свой путь.
Следующие несколько дней он шел по горам, где гуляло немало лихих
людей. Некоторые из них имели глупость напасть на одинокого путника, за
что немедленно поплатились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178