Вы передайте вашему командиру, чтобы завтра заехал в управление военной полиции и зашел ко мне. Пусть спросит подполковника Хоббса. Ладно, сержант, распишитесь вот здесь. Это за вещи. Пока, конечно, трудно сказать, какое заключение вынесет следственная комиссия. Вам сообщат.
– Сэр, наверное, было бы лучше, если бы просто написали: «Убит при исполнении служебных обязанностей», – сказал Тербер. – Ради его родственников, сэр. Тогда можно было бы не упоминать фамилии патрульных, и вообще все обошлось бы спокойнее.
Подполковник взглянул на него с некоторым любопытством.
– Прекрасная мысль. Я, кстати, и сам хотел это предложить.
– Так точно, сэр, – сказал Тербер.
– Но в то же время вы, конечно, понимаете, что я никоим образом не могу повлиять на решение следственной комиссии, – осторожно добавил подполковник.
– Что вы, сэр! Я понимаю.
– Хорошо, сержант, тогда вроде бы все. Тело мы, естественно, отвезем в морг.
– Куда именно, сэр?
– Туда же, куда всех отвозят. Забыл, при какой он больнице. Да вы знаете. Тот морг, которым мы пользовались я до войны.
– Так точно, сэр.
– Похоронен он будет, конечно, здесь. Временно. Вероятно, на кладбище «Ред Хил». Короче, все, что надо, будет сделано.
– Сэр, – сказал Тербер официальным голосом. – Разрешите обратиться с официальной просьбой. Было бы желательно похоронить его на постоянном военном кладбище в Скофилде.
Подполковник снова посмотрел на него с любопытством.
– Кто вас уполномочил передать эту просьбу?
– Никто, сэр. Но я уверен, что командир роты поддержал бы меня. На этом кладбище похоронено несколько солдат из нашей роты.
– Скофилдское кладбище не предназначено для временных захоронений. Вы же, по-моему, сказали, что у него есть родственники. После Перл-Харбора все временные захоронения производятся только на кладбище «Ред Хил».
– Так точно, сэр. Но перевозить гробы в Штаты начнут еще не скоро. Наверно, только когда война уже кончится. А этот парень был солдат регулярной армии. Лет восемь отслужил, не меньше, – соврал он.
– Вот как? – Подполковник помолчал. – Хорошо, – решительно сказал он. – Думаю, сумею вам в этом помочь. Я ведь, сержант, можно сказать, и сам ветеран.
– Так точно, сэр.
Подполковник что-то пометил в блокноте.
– Так. А теперь, пожалуйста, распишитесь за его вещи. У него при себе почти ничего не было, только этот бумажник, перочинный нож, старый пропуск в гарнизон и еще вот эта цепочка с ключом. Расписывайтесь.
– А больше ничего не было? – спросил Тербер.
– Здесь все, кроме пистолета. Пистолет я, естественно, обязан конфисковать. Как и патроны. – Он протянул Терберу ручку. – Распишитесь вот тут.
Тербер не взял ручку.
– Сэр, я должен быть уверен, что это все.
– Я же сказал вам, что все. – Подполковник нахмурился. – Так что, пожалуйста…
– Сэр, прошу прощения. – Штаб-сержант, командовавший патрульным нарядом, шагнул к ним и козырнул подполковнику.
– Да, сержант Диксон? – нетерпеливо отозвался подполковник. – В чем дело?
– Сэр, по-моему, была еще одна вещь, но она не попала в опись.
– Еще одна? Почему мне об этом раньше не доложили? – строго спросил подполковник.
– Вероятно, в суматохе она затерялась, сэр.
– А что это было, сержант?
– Маленькая черная записная книжка, сэр. Лежала на сиденье у нас в джипе.
Подполковник повернулся к Терберу.
– В таком случае, сержант, я вынужден перед вами извиниться.
– Ничего страшного, сэр.
– Я вам ее сейчас принесу, сержант, – предложил Диксон.
– Я пойду с вами, – сказал Тербер.
Подойдя к джипу, они включили фонарик и начали искать. Записная книжка лежала на полу под сиденьем водителя.
– Вот она. – Диксон поднял записную книжку и протянул Терберу. Из книжки выскользнул сложенный вчетверо листок и упал на пол.
– Одну минутку. – Тербер взял у Диксона фонарик и нагнулся за выпавшим листком.
– Я не видел, – извинился Диксон.
– Ничего. – Тербер развернул листок и поднес его к свету. Короткие строчки, выписанные в столбик, как стихи. Наверху большими печатными буквами было написано: «СОЛДАТСКАЯ СУДЬБА». Он не стал читать. Сложил листок, сунул его в нагрудный карман, тщательно застегнул пуговицу и взялся за записную книжку. В ней не было ничего, кроме длинного списка названий книг. Над списком печатными буквами было выведено: ПРОЧИТАТЬ. На долю секунды он забыл обо всем и не мог побороть в себе удивления – он не ожидал обнаружить в вещах Пруита подобный список. Сам он большинство этих книг читал, одни еще в юности, другие – позже. Но он никак не предполагал, что такие книги могли заинтересовать Пруита.
– Понимаете, сержант, – сказал Диксон, когда Тербер положил записную книжку в другой карман, – эта история нам самим очень неприятна. – Он огляделся по сторонам и понизил голос: – Гарри Темпл – это который стрелял – весь испереживался, бедняга. Одно дело, был бы японец или диверсант какой-нибудь. Вы, наверно, думаете, мы врем. Но все правда так и случилось. Он действительно остановился и повернулся лицом к огню.
– А сам-то он хоть что-нибудь сделал? – спросил Тербер.
– Ничего. Он просто побежал. Капрал Оливер – это мой помощник – пару раз выстрелил, но он продолжал бежать. Тогда Гарри начал стрелять из «томпсона». Просто так стрелял, даже не целился. А тут включили прожектор. И ваш парень вдруг остановился и повернулся лицом к огню. У него в руке был пистолет, но он, по-моему, даже не думал стрелять. Мы потом нашли пистолет в песке. А «томпсон» – это же не автомат, а черт-те что, вы сами знаете. Поливает во все стороны. Он стоял у самого рва. Мог ведь спрыгнуть туда – и все. Вы, наверно, думаете, я вру?
– Нет.
– Вы с ним были друзья?
– Нет, – сказал Тербер. – Не совсем.
– В общем, я хочу, чтоб вы знали – нам всем очень жаль, что так вышло.
– Всем всегда жаль, – сказал Тербер. – Когда уже поздно.
– Верно, – кивнул Диксон. – Он хотел вернуться к себе в роту. Я вполне мог его отпустить. Но не отпустил. Я же не знал. Я сомневался… Этот песок, – невнятно пробормотал он, потом со злостью повторил: – Этот песок, черт бы его побрал! Как в пустыне какой-то, язви ее в душу!
– От судьбы не уйдешь, – сказал Тербер. – Что кому на роду написано, то и будет. Вы тут ни в чем не виноваты. Не расстраивайтесь.
– Подам заявление, чтобы меня с этого участка сняли. Пусть переведут в другой район. Этот чертов песок мне на нервы действует.
– На Гавайях от песка никуда не денешься.
– Короче, я хотел, чтобы вы поняли, – сказал Диксон.
– Ладно. – Тербер похлопал его по плечу. – Спасибо, сержант.
Он пошел назад, к другому джипу. – Рассел до сих пор сидел на корточках возле рва и увлеченно разговаривал с патрульными, – расписался на листке с описью вещей, который все еще лежал на капоте, потом отыскал подполковника и, подойдя к нему, отдал честь.
– Я вам больше не нужен, сэр?
– Вы расписались в описи?
– Так точно, сэр.
– Тогда, кажется, все. Записную книжку нашли?
– Так точно, сэр.
– Я еще раз приношу вам свои извинения за эту оплошность, – подчеркнуто официально сказал подполковник.
– Ничего страшного, сэр, все в порядке, – не менее официально ответил Тербер.
– Не люблю такие недоразумения. Вы свободны, сержант. Можете ехать.
– Благодарю вас, сэр. – Он снова козырнул и подошел ко рву. – Рассел! Вставай, поехали.
Когда они выехали на шоссе и Рассел прибавил скорость, Тербер повернулся и посмотрел на тающее вдали скопление огней. В этом году боксеры даже не откроют сезон и никакого чемпионата вообще не будет, почему-то подумал он – ничего больше в голову не лезло.
– Я как представлю себе, у меня аж мурашки по спине бегут, – сказал Рассел. – Он же мог спокойно спрыгнуть в ров.
Тербер отвернулся от огней. По крайней мере он сделал для него хотя бы эти две мелочи. В личном деле будет нормальная запись, и его похоронят в Скофилде. Впрочем, узнай подполковник, что у него нет родственников, его бы там и так похоронили. А перевозить гроб с постоянного кладбища в Штаты никто, конечно, и не подумает.
– Помнишь ту ночку в Хикеме? – снова заговорил Рассел. – Когда вы с ним напились как черти и улеглись посреди дороги? Я вас тогда чуть не задавил, помнишь?
Тербер не ответил. Осталось сделать еще одно дело. Он знал, что должен будет съездить в город и увидеться с Лорен. Ведь надо хотя бы отдать ей ключ от дома. Конечно, можно снять его с цепочки и послать по почте…
– Вы тогда напились будь здоров, – сказал Рассел.
– Да, – кивнул он. Ехать к Лорен – его бросало в дрожь от одной этой мысли. Но он знал, что поедет.
– Как ты думаешь, из-за чего он? – спросил Рассел.
Тербер не ответил, он думал о другом: почему все обязательно наваливается разом?
52
В то утро Милт Тербер получил официальное уведомление, подтверждающее, что он произведен в офицеры и зачислен в командный резерв (пехотные войска) в звании второго лейтенанта.
С той же почтой пришло еще одно письмо: штаб полка извещал седьмую роту о предстоящем увольнении командира взвода оружия Питера Дж.Карелсена.
Но про Пита они узнали позже. Сначала лейтенант Росе вскрыл пакет с сообщением о производстве Тербера.
Письмо военного министерства, адресованное командиру роты, было испещрено многочисленными визами, Должно быть, на Гавайях его запустили по инстанциям еще задолго до Перл-Харбора. Когда Росс (с рассчитанным безразличием) перекинул бумагу на стол Терберу, тот остолбенел, будто его поймали на месте преступления. Первым, инстинктивным желанием было скорее, пока никто не увидел письмо, порвать его и бросить в корзину, на самое дно. Но он подумал о Карен Хомс.
Да и потом, Росс ведь уже распечатал пакет и прочел.
Командный пункт седьмой роты на заливе Ханаума первые пять дней после Перл-Харбора помещался в фургончике, реквизированном у торговца воздушной кукурузой. Фургончик стоял в небольшой тенистой роще киав. Через пять дней они привезли из Скофилда палатки, но КП так и оставили в фургончике, якобы из соображений маскировки, а на самом деле потому, что там был деревянный пол, к тому же несколько приподнятый над землей.
Внутри было не слишком просторно, и много места занимал коммутатор полевой связи с позициями, а когда в то утро доставили почту, в фургоне сидело сразу четверо: он сам, Розенбери, Росс и Колпеппер (Колпеппера после нападения на Перл-Харбор повысили в первые лейтенанты и назначили помощником командира роты). Оторвавшись от письма, он увидел, что все трое смотрят на него и ухмыляются.
Он кисло взглянул на них и подумал, что вот такая же фальшивая, глупая и понимающая ухмылка появляется на лицах сослуживцев, когда какой-нибудь болван торжественно угощает всех сигарами, потому что его дура жена родила ему сопливого младенца. Мы-то знаем, как ты сделал ребеночка , лукаво намекает болвану эта ухмылка, мы-то знаем, что для этого было надо . И болван краснеет; а если его жена где-нибудь поблизости, она тоже краснеет; и если бы их сопливый младенец не был и без того красный как свекла, он, наверное, тоже бы покраснел.
– Осталось подписать еще кой-какие бумажки, – с довольным видом улыбнулся ему Росс, когда он отдал письмо обратно. – И принять присягу. Но, в общем и целом, вы теперь полноправный офицер американской армии. Поздравляю, сержант.
– Не американской армии, а армии США, Росс, – усмехаясь, поправил Колпеппер. – Ну-с, сержант, как вы себя чувствуете в новом качестве?
– А как, интересно, я должен себя чувствовать?
– По-другому. – Колпеппер улыбнулся. – Как новообращенный. Как послушница, постригшаяся в монахини.
– Может, заодно с погонами у меня еще и золотые крылышки вырастут? Для комплекта?
Все они сочли своим долгом пожать ему руку. Даже Розенбери. Даже заглянувший на КП второй лейтенант Крибидж – он был из числа недавно пополнивших роту офицеров-резервистов и командовал на Макапуу.
– Когда будете угощать сигарами? – подмигнул Крибидж.
– Сержант Тербер сигары раздавать не собирается, – улыбнулся Колпеппер. – Такая мелочь, как производство в офицеры, для него не повод. Вы, Крибидж, плохо его знаете.
– И тем не менее. – Крибидж продолжал ухмыляться. – Повысили – пусть угощает. Уж на сигару-то я его выставлю.
– Вы, конечно, понимаете, сержант, что вы сейчас всего лишь офицер резерва, – улыбаясь, сказал Росс. – Так что не очень заноситесь. В роте вы по-прежнему числитесь первым сержантом и по-прежнему будете у меня старшиной. Но это, конечно, временно, пока вас не отправят в новом звании куда-нибудь на континент.
– Везет человеку! – с улыбкой добавил Колпеппер.
– Аминь, – ухмыляясь, заключил Крибидж.
– Боже мой! – ахнул Росс. Он только что распечатал другое письмо.
– В чем дело? – спросил Колпеппер.
– Прочтите. – Росс протянул письмо Колпепперу.
Наблюдая за ними, Тербер снова подумал, что это очень напоминает привилегированный, закрытый для посторонних клуб, где молодые джентльмены общаются друг с другом в теплой дружеской обстановке и где строго соблюдаются свои, удобные для всех них законы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145