По меньшей мере треть роты в гарнизон еще не вернулась. Вторая треть спала. Но та треть, которая вышла на завтрак, шумела за всю роту: в столовой гремел пьяный хохот, ребята подначивали друг друга и валяли дурака, звенели ножи и вилки, молочные бутылки звякали о кружки.
Тербер шел в кухню за добавкой яичницы и оладий – с перепоя у него всегда бывал волчий аппетит, – когда взрыв тряханул под ногами пол, на столах задребезжала посуда и дрожащий гул прокатился через весь двор, как огромная штормовая волна.
Остановившись в дверях кухни, он оглянулся. Эта картина запомнилась ему на всю жизнь. В столовой повисла мертвая тишина, все перестали есть и глядели друг на друга.
– Наверное, скалы рвут возле Уиллерского аэродрома, – предположил кто-то.
– Да, я слышал, там расчищают новую полосу для истребителей, – подтвердил другой.
Объяснение всех удовлетворило. За столами опять начали есть. Когда Тербер повернулся, чтобы войти в кухню, чей-то смех уже снова раскатился по столовой и заглушил стук вилок о тарелки. Очередь все еще ползла мимо окошка, и Тербер решил, что зайдет со стороны разделочного стола, чтобы не лезть без очереди слишком явно.
И тут грохнул второй взрыв. Он услышал, как гул катится к ним издалека под землей, и в следующую секунду – он даже не успел сдвинуться с места – посуда в раковинах и на сушке загремела, потом все стихло и гул покатился дальше, к футбольному полю 21-го пехотного. Оба солдата у моек напряженно смотрели на Тербера.
Он шагнул вперед, чтобы куда-нибудь поставить тарелку, которую крепко держал обеими руками, мысленно похвалил себя, что не растерялся, и повернулся к двери, собираясь выйти из кухни в столовую. Оба солдата по-прежнему смотрели на него.
Опущенная в никуда тарелка упала на пол и со звоном разбилась в тишине, но этого никто не услышал, потому что ударная волна третьего взрыва уже докатилась до гарнизонки и приближалась к ним. Тряхнув столовую, она прошла под полом в тот самый миг, когда он вернулся к сержантскому столу.
– Вот и началось, – просто сказал кто-то.
Тербер неожиданно обнаружил, что они со Старком смотрят друг другу в глаза. Лицо Старка ничего не выражало – спокойная, ленивая, пьяная физиономия, и Тербер догадался, что у него самого сейчас такое же пустое лицо. Растянув губы в ухмылке, он оскалился, и Старк ответил ему тем же. Они продолжали смотреть друг другу в глаза.
Тербер схватил одной рукой кружку с кофе, другой – бутылку молока и выбежал через входную дверь столовой на галерею. Проход из столовой в комнату отдыха был уже забит народом, и он не сумел бы протолкнуться. Поэтому он свернул с галереи в коридор и, промчавшись бегом через весь этаж, выскочил на улицу первым. В дверях он остановился и, оглянувшись, увидел, что Пит Карелсен и Вождь Чоут выбрали тот же маршрут и уже стоят у него за спиной. Вождь держал в левой руке тарелку, а в правой вилку. Глядя на Тербера, он подцепил вилкой большой кусок яичницы и отправил его в рот. Тербер отвернулся и хлебнул из кружки кофе.
Вдали за деревьями в небо подымался столб черного дыма. Толпа в коридоре давила на стоявших в дверях и вытесняла их на улицу. Почти все прихватили с собой бутылки с молоком, чтобы под шумок их никто не спер, а некоторые держали в руках даже кружки с кофе. С середины мостовой Тербер разглядел не больше, чем с тротуара, – все тот же огромный столб черного дыма, тянущийся в небо со стороны аэродрома Уиллер. Тербер глотнул кофе и сковырнул крышечку с молочной бутылки.
– Плесни-ка мне кофейку, – глухо сказал сзади Старк и протянул кружку. – А то у меня пусто.
Тербер передал ему свою кружку, а когда обернулся, увидел, что по улице бежит неизвестно откуда взявшийся худой, долговязый рыжий парень: его рыжие вихры мотались на бегу, а колени он вскидывал чуть ли не к подбородку. Казалось, он вот-вот опрокинется на спину.
– Эй, рыжий! – заорал Тербер. – Что случилось? Подожди, не беги! Что происходит?
Рыжий продолжал бежать, но повернул голову и сверкнул безумными глазами.
– Япошки бомбят аэродром! – крикнул он через плечо. – Уиллер бомбят. Япошки! На крыльях красные круги, я сам видел!
Он мчался посреди улицы, и вдруг прямо за его спиной раздался рокот, он быстро нарастал, и внезапно из-за деревьев вырвался в открытое небо самолет.
Прижав к губам бутылку с молоком, Тербер, как и все остальные, глядел на приближающийся самолет, на красное пламя, коротко вспыхивавшее по обе стороны носа. Снизившись, самолет пронесся над улицей, взмыл и исчез – у самых ног Тербера из мостовой выпрыгнули куски асфальта и пролегли длинной дугой к бордюру тротуара, с травы поднялись в воздух клубы пыли, пунктирная линия отбитой штукатурки прочертила цементную стену казармы от травы до крыши и обратно, а продолжение этого зигзага протянулось полосой через дорогу к другой стороне улицы.
Когда самолет скрылся, толпа, запоздало повинуясь инстинкту, отпрянула к двери, но тотчас колыхнулась обратно, выталкивая на улицу стоявших впереди.
Терберу было видно, что в конце улицы между деревьями под столбом дыма мелькают другие самолеты. Они вспыхивали в небе серебряными пятнышками, как солнечные зайчики. Некоторые вдруг начали увеличиваться в размерах. Нога ниже колена болела – туда попал выпрыгнувший из мостовой кусок асфальта.
– А ну, вы, дурачье, хватит! – рявкнул он. – Все назад в казарму! Ждете, когда вам задницу отстрелят?!
Рыжий парень – растрепанные вихры, безумные глаза – неподвижно лежал посреди улицы. Линия, вспоровшая асфальт, проходила через его распростертое тело и вскоре обрывалась.
– Видели? – крикнул Тербер. – Это вам не учебная тревога! Стреляли не холостыми!
Толпа неохотно отхлынула к двери комнаты отдыха. Но один солдат подбежал к стене и, поковырявшись ножом, вытащил из дырки пулю. Другой выскочил на улицу и что-то подобрал – это были три спаянные вместе гильзы. В средней еще сидела пуля. Толпа замерла в дверях.
– А это они ловко сообразили, – сказал кто-то. – Нашито летчики до сих пор строчат по старинке, лентами. И потом должны еще переть пустые ленты на базу.
Те двое, которые подобрали пули, показывали свои находки собравшимся вокруг солдатам. На улицу поспешно выбежало еще несколько охотников за трофеями.
– Хороший будет сувенирчик, – с довольным видом сказал парень, выковырявший пулю из стенки. – Пуля, выпущенная с японского самолета в первый день войны.
– Где мой кофе? Давай сюда кружку! – заорал Тербер на Старка. – И помоги мне затолкать этих идиотов назад в казарму!
– Что надо делать? – спросил Вождь Чоут. Он все еще держал в рунах тарелку и возбужденно жевал, набив полный рот.
– Помоги загнать их внутрь! – крикнул Тербер.
Но его избавило от хлопот появление следующего самолета, на крыльях которого были ясно видны красные круги. Самолет на бреющем полете выскользнул из-за деревьев и открыл огонь. Двое искавших на улице пустые гильзы опрометью сиганули обратно. Толпа метнулась к двери. Самолет пронесся мимо: голова в кожаном шлеме и больших квадратных очках, за которыми прятались раскосые глаза, длинный хвост шарфа, улыбка, расползшаяся на лице, когда пилот помахал рукой, – все это на долю секунды отчетливо выступило перед ними и тотчас исчезло, как вспыхнувший и погасший на экране слайд.
Едва толпа начала снова выползать на улицу, Тербер, Старк, Пит и Вождь стеной встали у двери и принялись отпихивать солдат назад, в комнату отдыха.
Толпа негодующе толклась в тесной комнате отдыха, все что-то взволнованно говорили. Старк решительно загородил дверной проем, по бокам от него встали Пит и Вождь. Тербер залпом допил кофе, поставил кружку на стойку с журналами и, пробившись в другой конец комнаты, вскочил на стол для пинг-понга.
– Не шумите, хватит. Все! Тихо! Чего расшумелись? Это же просто война, чего вы орете? Никогда на войне не были?
Слово «война» произвело желаемое действие. Все начали кричать друг на друга, что хватит шуметь, а то ничего не слышно.
– Всем немедленно подняться в комнаты отделений и оставаться возле своих коек, – распорядился Тербер. – каждый обязан доложиться командиру отделения. Командиры отделений, до поступления других приказов следите, чтобы никто из ваших людей никуда не уходил. Всем быть вместе!
Подземные толчки, катящиеся от Уиллерского аэродрома, никого уже не удивляли. Сверху донесся рокот еще одного самолета и треск пулеметной очереди.
– Дневальные откроют пирамиды, и пусть каждый возьмет свою винтовку и держит ее при себе. Но от коек никуда не отходить! Это вам не маневры! Будете бегать по улице – пришьют первой же пулей. И на улице вы никому не нужны! Хотите проявить героизм – еще успеете, такая возможность теперь будет каждый день. Пока доберемся до береговых позиций, японцы успеют свалиться вам прямо на голову. На галереи не высовываться! Сидите в спальнях! Командиры отделений, вы лично отвечаете за то, чтобы из комнат никто не выходил. Если надо, лупите прикладом по башке – разрешаю.
В толпе возмущенно запротестовали.
– Да-да, могу повторить! – заорал Тербер. – Интересуетесь сувенирами – можете их покупать у вдов тех, кто за ними бегает. Если кого увижу на улице, сверну голову собственными руками. И позабочусь, чтобы отдали под трибунал.
Вокруг снова зароптали.
– А если эти дураки сбросят на нас бомбу? – крикнул кто-то.
– Когда услышите, что нас бомбят, можете бежать отсюда во все лопатки, – ответил Тербер. – Но только если действительно начнется бомбежка. Не думаю, что до этого дойдет. Если бы они собирались бомбить Скофилд, давно бы уже нас шарахнули. Скорее всего, будут бомбить только аэродромы и Перл-Харбор.
Поднялся шум.
– А если они заодно и нас долбанут? – выкрикнул чей-то голос.
– Тогда, значит, вам крупно не повезет, – сказал Тербер. – Если действительно начнут бомбить, выбегайте из казармы – но не во двор , а на улицу! – и не скапливайтесь. Держитесь подальше от больших домов.
– Если они скинут бомбу нам на крышу, мы никуда не успеем! – крикнул кто-то другой.
– Все! – рявкнул Тербер. – Отставить разговорчики! Шевелитесь! Мы зря теряем время. Командиры отделений, отведите своих солдат наверх. Зенитчики, командиры взводов и старший сержантский состав – ко мне!
Капралы и сержанты начали подгонять солдат, и толпа постепенно просачивалась в коридор и на лестницу. Над улицей пролетел новый самолет. Потом еще один, и еще. А потом, судя по шуму, сразу три. Командиры взводов, их помощники и стрелки-зенитчики протискивались к Терберу, который уже спрыгнул со стола.
– Старшой, а я что должен делать? – спросил Старк. Лицо у него все еще было пустое и отчужденное, как недавно в столовой: он наотрез отказывался менять свое отношение к Терберу – так иногда желудок наотрез отказывается принимать пищу. – Чем заниматься кухне? Я, конечно, еще пьян, но по самолетам стрелять могу.
– Ты давай вали на кухню, собери своих людей и начинайте укладываться. – Тербер посмотрел на него и с силой потер себе лицо. – Как только станет поспокойнее, будем перебираться на береговые позиции. Кухня должна быть готова к отправке. Полная походная выкладка. Берите с собой весь полевой комплект. Пока будете укладываться, поставь кофе. Возьми котел побольше. Самый большой.
– Есть. – Старк двинулся к двери в столовую.
– Постой! – крикнул Тербер. – Знаешь, свари-ка два котла. Возьми самые большие. Кофе сегодня уйдет много.
– Есть. – Старк повернулся и ушел. Голос его звучал четко и твердо, пустым было только лицо.
– Так, теперь разберемся с остальными, – сказал Тербер.
Увидев обращенные к нему лица, он замолчал и снова потер себе лицо. Но это не помогло. Едва он отнял руку, лицо снова приняло прежнее выражение – так полевая шляпа, сколько ее ни мни, все равно принимает ту форму, которую ты ей придал изначально.
– Стрелки-зенитчики, идите на склад, берите АВБ и все заряженные обоймы, сколько там есть. И сразу же на крышу. Увидите японские самолеты – стреляйте. Боеприпасы не экономьте. Не забудьте прихватить побольше патронов. Все. Идите.
– Остальные… – продолжал он, когда зенитчики ушли. – Запомните главное. Я лично буду спрашивать с каждого командира взвода, если кто-нибудь, кроме зенитчиков, вылезет из казармы. Стрелять по самолетам из обычных винтовок бессмысленно. Все равно что из рогаток. На береговых позициях нам будет нужен весь личный состав, и я не допущу, чтобы мы здесь теряли людей. А если они начнут бегать на улицу и палить в самолеты, мы их потеряем. Или если будут охотиться за сувенирами. Все остаются в казарме! Ясно?
Сержанты вразнобой закивали. Почти все они стояли склонив голову набок и прислушивались к рокоту пролетавших над гарнизоном самолетов. Было смешно смотреть, как они кивают, задрав одно ухо кверху. Терберу захотелось громко расхохотаться.
– Зенитчики сейчас поднимутся на крышу, – сказал он. – Вот они пусть и стреляют, сколько хотят и сколько хватит патронов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145