На меня навалились изнуряющие мысли.
Мне уже тридцать три. Чего я достиг? Наполеон, Александр Македонский - они строили свои империи, побеждали. О них знают все - проклинают или превозносят, неважно. Мне же придётся погибнуть в безвестности...
Теплая ладошка коснулась моей руки. Иришка повела нас через мост, и пылающие угли мыслей покрылись пеплом. Нет сравнений, нет сопоставлений. Наполеон был низкоросл, это ранило его всю жизнь. Что толку с его завоеваний, когда он так и не перестал быть коротышкой?
Рунарх шёл за нами, и выражение его лица смягчалось. Крылатая тень промчалась над мостом. Открылась дверь в стене замка, и появилось полузнакомое лицо. Ах да! Это же тот самый солдат, что встретил меня при первом посещении замка.
Нам он не удивился:
- Поживей, ребятки! Старому королю совсем плохо. Пошевеливайтесь.
Впустив нас, он запер ворота, а ключи повесил на острие пики. Пику же прислонил к стене - на этом его обязанности охранника подошли к концу.
Сладковатая вонь разложения наполняла коридоры замка. Здесь рождается удушливый туман, плывущий над островом. Слуги, горничные, солдаты - все, завидев нас, останавливались и смотрели нам вслед. Умирание наполняло крепость. Неудивительно, что страна погибает.
На этот раз мы не пошли в большой зал. Караульный привёл нас к двери с облупившейся полировкой. Благоговейно постучав (ответа так и не последовало), он открыл дверь и впустил нас в комнату.
От ударившего в лицо смрада я зажмурился. Не думал я, что где-то может вонять страшнее, чем в коридоре...
- Добрый вечер, Ваше Величество, - услышал я голос Иртанетты.
Старческий тенор отозвался глухо и бессильно:
- Доброго вечера и тебе, девочка моя. Приветствую вас, господа.
Я открыл глаза. Окон в спальне Анфортаса не было. Тяжеловесная кровать с пыльным балдахином возвышалась посреди комнаты. Рядом, на белом столике, дымила свеча и валялись выпотрошенные пластиковые коробочки из-под лекарств. Приглядевшись, я понял, что ошибся: конечно же, пластика в Лоноте не знали. Мисочки с растерзанными мазями, поблёскивающие липкими боками глиняные горшочки, тряпицы, измазанные зелёным жиром. Под кроватью я заметил ночной горшок и посудину с комками окровавленного полотна. Анфортас умирал уже много лет.
Сам хозяин замка лежал, словно кукла, спеленатый удушающими перинами и рыхлыми одеялами. Лицо его напоминало переспелую тыкву.
- Здравствуйте, Ваше Величество, - поклонился я.
- Пришли всё-таки... - едва слышно прошептал он. - Не забыли... старика...
Чтобы расслышать его, пришлось наклониться к самому лицу. Рунарх зацепил ногой миску с кровавыми тряпками. Загремев, она покатилась к двери. Анфортас закашлялся. Появилась бесцветная девица в сером балахоне, подобрала миску и поднесла к лицу короля, чтобы он мог сплюнуть мокроту.
- Ваше Величество, - объявил Лир. - Я пришёл, чтобы вернуть вам Грааль. И Копьё.
- Наигрался, дитя моё? - Король усмехнулся. - Не каждому по силам эта ноша. Давай же сюда.
Тевайзец отдал ему золотой комок. В руках Анфортаса он немедленно разломился на чашу и копьё. Лир вздохнул с облегчением.
- Что ж. - Голос короля окреп. - Грааль вернулся в замок. Мы устроим пир. - Он обернулся к нам: - Есть ли у вас какие-нибудь желания, что не дают вам покоя? Грааль исполнит их. Он накормит вас лучшими яствами... - Король вновь закашлялся. Неприметная девица обтёрла ему губы полотном. Кровавый же комок бросила в миску. Увидев, что та полна, передала её кому-то за дверью.
Анфортас продолжал:
- Если вы больны - Грааль излечит любые болезни.
Я покачал головой:
- Ваше Величество, если эта чаша способна исцелять, отчего вы до сих пор больны? Прикажите ей вылечить вас!
Король смотрел на меня с надеждой. На лбу его выступили капли пота.
- Если же я не прав, - продолжал я, - если не может она справиться с вашей болезнью, то к чему были мои поиски? Скажите: кому служит Грааль?
Рука Анфортаса с чашей остановилась. Окровавленная посудина выскользнула из рук прислужницы.
Громовой удар разорвал тишину. И где-то вдали, отвечая ему, запели трубы. Ликующий ропот наполнил коридоры, переходы и покои дворца:
- Спросил! Он спросил!
Анфортас откинул одеяло, уселся. Грязная ночная рубашка сбилась, открывая худые волосатые ноги короля, но никто не обратил на это внимания.
- Мальчик мой! - прошептал король. - Наконец-то! Сколько лет я ждал этого мгновения!
Обернувшись к дверям, в которых толпились радостные придворные, он приказал:
- Немедленно! Готовьте пир, и пусть пир этот будет роскошен и обилен. Слово сказано. Отныне земли эти обречены процветать!

* * *
Грааль жил своей жизнью. Терпкий запах чайного дерева вытеснил вонь разложения. Краски вспыхнули ярко-ярко: синева - лазурью, зелень - синоплем. Незримый вихрь промчался по дворцу, обновляя и очищая. Распахнулись окна, и звёздный свет ворвался в залы. Впервые за долгие годы во дворце установилась лёгкая прохлада.
Мы стояли с Иртанеттой у алтаря, и Король-рыбак обвенчал нас. Лонот, страна моей души, обрёл наконец правителя, а Иртанетта - мужа. Тепло Иришкиной руки, тяжесть короны, радостные лица рыцарей и придворных дам - всё это сложилось в причудливый калейдоскоп красок и ощущений, из которых ярчайшим было присутствие Грааля.
А потом начался пир. Лёгкое игристое вино, танцы и счастливый взгляд моей возлюбленной. Улучив момент, я подошёл к старому королю:
- Скажите, Ваше Величество, каков же ответ на самом деле? Кому служит Грааль?
- На это каждый отвечает сам, - усмехнулся Анфортас. - Хочешь, я объявлю тебя королём Грааля? Это славный путь, Адвей. Правда, у него есть свои достоинства и недостатки. Тебе придётся навеки поселиться здесь.
- Благодарю, Ваше Величество. У меня есть дела в моём мире. Я пока не склонен предаваться самосозерцанию.
- Самосозерцанию? Ах, да. По вашим представлениям, мы все - отражение твоей психики. Что ж... Каждому по вере воздастся. И знаешь, что, Адвей?
- Что, Ваше Величество?
На лице короля появилось лукавое выражение.
- Мы могли бы поговорить о многом, но я вижу лицо твоей жёнушки. И оно не сулит ничего приятного тем, кто тебя задерживает. Иди же, добрый рыцарь. Поверь: никакая метафизика не стоит тех минут, что тебя ждут.
Анфортас смотрел на меня с отеческой нежностью. Мы раскланялись, и я пошёл к Иртанетте.
- Пойдём, - она потянула меня за руку. - Слуги приготовили нам покои. Этот рунарх так и сверлит тебя взглядом... Как я его ненавижу, мерзавца!
Мы двинулись к выходу. Придворные, попадавшиеся нам на пути, шутливо желали спокойной ночи. К Иртанетте подбежала горничная и принялась торопливо что-то шептать на ухо. Брови её двигались вверх-вниз с преувеличенным ужасом.
- Подожди меня, любимый, - со вздохом объявила Иртанетта. - Эти слуги ужасны. Подумать только: пододеяльники с пурпурной незабудкой! За кого они меня принимают?
Пока моя любимая разбиралась с перинами и простынями, я отправился к Граалю. Священная чаша и копьё лежали на столике посреди зала. Я попытался по примеру Лира соединить их воедино, но так и не сумел. Похоже, это искусство доступно лишь тевайзцам.
- Человек Перевал, можно поговорить?
Лёгок на помине.
- Да, Лир. Говорите.
- Вы ненавидите меня?
Вопрос заставил меня задуматься. Тевайзцев чужая ненависть мало волнует. Что-то случилось с Лиром за годы отшельничества у моста, раз его это озаботило.
- Нет. Я сожалею, что так получилось.
- Но ваша жена...
- Она молода. В её возрасте можно делить мир на чёрное и белое. Я же совершил много поступков, которые нельзя трактовать однозначно.
- Что ж. Значит, вы найдёте силы судить непредвзято. Дело в том, что война так просто не закончится. Рунархские знаки освободились от «аспекта императора», но сами рунархи пока что этого не почувствовали. Чтобы пробудить в них новое осознание, вы должны сделать следующее...
И, наклонившись к моему уху, он объяснил мне, что именно. Я покачал головой:
- Поэтично.
- Такова суть нашей цивилизации.
Сухо поклонившись, он удалился. Минутой позже подоспела Иришка:
- Ты здесь, Адвей! Я просто провидица. Сразу знала, где тебя искать. Пойдём же!
На этот раз нам никто не мешал. Слуги Анфортаса приготовили спальню, а Иртанетта позаботилась о том, чтобы её убранство оказалось достойным властителей Лонота.
Платье Иришки первым оказалось на полу. В застёжках моих джинсов она немножко запуталась, но скоро сообразила, что к чему. Тонкое сияние Грааля пронизывало мир, наполняя меня сладкой щемящей истомой.
Луна, заглядывающая в окна, спряталась за лёгким облачком. Этой галантности мы оценить не смогли. Кроме нас двоих в этот миг никого не существовало.
Время в обоих мирах выровнялось и пошло в такт. Два сердца бились удар в удар.

* * *
Проснувшись, я некоторое время лежал без движения. В сером утреннем небе расплывались цветные пятна. Если ночью они были похожи на гуашь, то сейчас я сравнил бы их с пастельными мелками. Вдали кричала одинокая птица.
- Плохонький говорит благородному доброе утро, - услышал я. - Ваш сон был особенным, верно? Что снилось величественному?
Я приподнялся на локте. Закутанный в одеяло Шиона сидел у костра, поджаривая на прутике сосиску.
- Ты не поверишь, друг Шиона, - улыбнулся я. - Сегодняшней ночью я был в Лоноте.
Он кивнул:
- Благородный движется к совершенству. Это хорошо. Ваша ци пробудилась и движется плавно и широко.
Это я и сам заметил. Тело ощущалось наполненным, и я чувствовал каждую его клеточку. Любое движение вызывало радость. Я уселся и с наслаждением потянулся.
- Всё спокойно, Шиона?
- Полчаса назад высадились рунархи. Вон там, - он махнул рукой в сторону рощицы, где мы вчера собирали хворост.
- И ты не разбудил нас?
- Зачем? Сон благородного вёл к внутренней трансформации. Я отбросил бы своё недеяние, лишь бы защитить ваш покой. А остальные неспособны изменить ход событий. Пусть отдыхают.
Все просто и ясно. Я вытащил из своих вещей виброклинок. Достал нитевик, проверил заряд. Если придётся сражаться, надо быть готовым ко всему.
Нет. Сражаться больше не придётся.
- Шиона, - сказал я. - Слушай меня внимательно. Сейчас я отправлюсь к рунархам. Один. Без оружия. Я знаю секрет, способный остановить войну. Если я погибну, ты пойдешь вместо меня и скажешь им...
Я передал Туландеру то, что услышал от Лира.
- Воистину, пути небесные и земные неисповедимы, - развёл руками Шиона. - Плюгавенький запомнит ваши слова. Если понадобится, он воспользуется этим знанием.
Больше меня в лагере ничего не держало. Я отправился к рунархам. Трава обвивалась вокруг ног, словно напоминая о себе. Босыми ногами я чувствовал дрожь земли, а через неё - тонкое пение вселенной.
Хорошо!
Я живу здесь. Здесь - и одновременно в Лоноте.
Когда я проходил мимо зарослей лещины, воздух заколебался. Полимер-камуфляж растаял, открывая рунарха в боевых доспехах. Синхронно с ним в небе возник крест - силуэт гравиподвески.
- Ты срединник, - Рунарх отстегнул шлем, и я увидел лицо Джассера. -Ты пришёл сам, один. Без оружия. В чём твоя надежда?
- Я пришёл прекратить войну, брат Без Ножен.
Он склонил голову набок, прислушиваясь. Что с оружием, что без - я слабее. Но я знаю его тайну.
Братья Без Ножен... И у рунархов, и у людей подростки стремятся доказать свою взрослость. Силу, умение, властность. Суть братьев Без Ножен в том, что они вечно соревнуются - не ради победы, а ради самого процесса состязания.
Со мной же ему нечего делить. Я вышел из этих игр. Джассер предстал передо мной тем, кем он был по сути: большим ребёнком.
- Я видел Лира, Джассер. Гранд-ассасин передаёт тебе свою со-жизнь.
- Да? И что он говорит?
Я прикрыл веки. Знакомые слова поднимались в памяти, словно ил со дна старой реки:
Возьмись, как Давид-псалмопевец
За крылья зари - и всех благ!
Всюду встретят тебя ее горны, трубя,
И ее трижды латанный флаг!
(Сброд мой милый! Равненье на флаг!)
Рунарх стоял приоткрыв рот. По лицу его пробежала судорога:
- Бог мой... Я же всегда помнил это, но вот сейчас...
Запинаясь, он продолжил вслед за мной:
Так выпьем за Вдовьих сироток,
Что в строй по сигналу встают,
За их красный наряд, за их скорый возврат
В край родной и в домашний уют.
Он провёл рукой по лицу, не замечая, как флексметалловая перчатка царапает кожу:
- Ты действительно поэт, Перевал. Это любимые стихи Лира. Он что-то вложил в них, не изменив ни строчки. И вот... Ну пойдём, пойдём же!
Хватка Джассера, усиленная рунархской экзобронёй, оказалась такова, что чуть не сломала мне руку.
- А Весенняя Онха до сих пор держится, - взахлёб рассказывал он. - Что-то мы ей передали, пока были твоими окраинниками. Вот только неорганики её мучают. Она не способна защищаться.
- Со мной монахиня дианниток. У неё огромный опыт экзорцизма. Уж с бесами Весенней Онхи она как-нибудь справится.
- Хорошо. Земляне хотели создать здесь искусственный узел гиперсети. Мы разрушили его.
Так вот чем занималась эскадра капитана Вернера. За время, проведённое на Лангедоке, я отстал от новостей науки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54