- Как думаешь, стратег, они зашлют парламентеров? - поинтересовался Палыч.
- А зачем? Нам с ними договариваться не о чем.
Я смотрел на лагерь. Где-то там, между палаток и шатров, отдыхают сейчас люди с пронумерованными мечами. Где-то там бродит сейчас моя смерть.
Грегор.
Эрик и Делвин.
Луккас и его гном.
И кто-нибудь еще.
Я не получал известий от маркиза Моро уже несколько месяцев. У меня не было информации об остальных Хранителях. Где они, кто их герои, примкнули ли они к походу или выжидают где-то еще?
- Предлагаю пари, - сказал Палыч, - кто завтра первым положит свою сотню.
Хэмфри брезгливо скривил лицо. Граф не отреагировал никак. Ланс ухмыльнулся.
- Завтра против нас выйдут крестьяне, - сказал он, - которым дали доспехи и объяснили, как следует держать меч, чтобы не порезаться и не уронить его себе на ногу. Считать таких врагов недостойно. Мы посчитаем позже, когда на нас бросят элиту их армии.
- А ты считал хоть когда-нибудь? - спросил Хэмфри.
- Считал.
- И сколько? Сколько человек ты умудрился прикончить во время одного боя? Каков твой рекорд?
- Я не уверен, что все они были людьми, - сказал Ланс. - Я сражался с представителями разных рас.
- Цифру, - попросил Хэмфри.
- Триста сорок. Или триста пятьдесят. Что-то около этого.
- Но как?.. - изумился Палыч.
- Иногда битвы бывают очень долгими, - объяснил Ланс. - Та длилась два с половиной дня. А каковы твои достижения, доблестный орк?
- Не знаю. Я всегда сбиваюсь со счета после первой сотни.
- А ты, эльф?
- Я не бухгалтер, - отрезал Хэмфри. - Если я дерусь, то убиваю до тех пор, пока есть кого убивать.
- Страшные вы существа, - сказал граф. - Живете недолго, как мотыльки, но за свою жизнь успеваете наворотить столько дел, сколько и нам, бессмертным, не снилось.
- Не прибедняйся, кровосос, - сказал Ланс. Кому-нибудь другому за такое обращение граф оторвал бы голову, но Лансу все сходило с рук. - Уверен, что в отличие от нас, мотыльков, оперирующих сотнями, ты убивал тысячами. Я видел в бою обычных вампиров. И могу себе представить, на что способен вампир истинный.
- Вряд ли можешь, - сказал граф.
- Эх, иногда я жалею, что выбрал не ту сторону, господа, - сказал Ланс. - Драться рядом с вами - это будет одно удовольствие. А драться против вас - совершенно другое. Вы ж не просто… существа. Вы - легенды.
- С той стороны тоже много легенд, - сказал я. - Грегор, Луккас, Бортис… Впрочем, ты еще можешь передумать. Бой пока не начался.
- Я, конечно, наемник, душегуб и подонок, - сказал Ланс. - А также убийца, насильник и мародер. Сражаюсь не за убеждения, а за золото. Но и у меня есть свои принципы, как это ни странно. Я дерусь за того, кто заплатил мне первым. Дерусь до самого конца, даже если знаю, что в самом конце платить мне будет уже нечем. Или некому. Вот такой я странный человек.
- Мы все здесь странные, - сказал Хэмфри. - Орк, выглядящий как человек. Бессмертный истинный вампир, непонятно по каким причинам снизошедший до разборок между мотыльками. Наемник, который утверждает, что у него есть какие-то принципы. Эльф, бросивший свой народ ради того, чтобы драться плечом к плечу с орками и зомби.
- И Темный Лорд, страдающий угрызениями совести и спасающий девиц по темницам, - сказал Ланс.
- А доктору Отто, - сказал я во всеобщем молчании, - я что-нибудь отрежу, потому что он слишком много болтает. Но сделаю это после войны, потому что пока он мне может пригодиться.
- Не стоит резать доктора, - сказал Ланс. - Об этой девушке болтает весь замок, исключая разве только Альберта. Женщины, которых ты приставил ухаживать за ней. Стражники, которые ее охраняют. Лакеи, которые приносят ей еду. А вчера она вообще разгуливала по всей Цитадели.
- Я ей разрешил.
- Наверное, она хорошая девушка, - сказал Ланс. - Жаль, что ни у кого из нас нет времени на любовь.
Главный вывод, который я сделал из этой трепотни на стене, был прост.
Мы все умрем. И все уже привыкли к этой мысли. Потому что лю… существа, надеющиеся выжить, обычно ведут себя более серьезно. А все эти разговоры - юмор висельников.
Все было готово. Дела завершены. Оставалось только гадать. Бездельничать. И трепать языками.
От нас больше ничего не зависит.
Никого не заботит, что будет после войны. Что все покинутые людьми деревни сожжены, посевы вытоптаны, оставшаяся скотина забита. Что Империя, победи она в войне, все равно умрет от голода.
Армия Бортиса оставляет после себя только выжженную землю. Мы в осаде. Мы приперты к стенке. Да, мы, тут все крутые, все из себя мачо, мы будем брыкаться до последнего, заливая все вокруг своей и чужой кровью но итог все равно будет один. Нас по вышеупомянутой стенке просто размажут.
А беженцы в подземельях… В лучшем случае их погонят обратно, как скот. В худшем… Тут есть несколько вариантов. Они могут умереть от голода под землей. Или их всех убьют. Казнят как предателей человечества.
А еще разговоры о массовых похоронах натолкнули меня на интересную мысль.
Обед я приказал накрыть на верхней площадке башни Микки Мауса. Для этого пришлось отправить вниз отряд наемников и сдвинуть в сторону катапульту. Вместо нее по центру встал огромный стол, за которым разместилось все командование армии Империи. А постоянно находящийся перед глазами лагерь Бортиса должен был придать обеду пикантность и добавить аппетита, отсутствием которого никто, кроме меня, не страдал.
Кушанья исчезали со стола с потрясающей быстротой, вино лилось рекой, разговоры не смолкали. Это был последний наш обед в мирное время. Последний обед, на котором мы, монстры и пугала этого мира, собрались вместе перед большой войной. И на ней любого из нас могут убить уже завтра.
- Импортировать боевых слонов и использовать их в сражениях начал король Иллирии Фалько Безжалостный. Как мне кажется, первый опыт был самым удачным, - вещал Ланс. - Слоны были введены в бой для подавления массового крестьянского восстания, а крестьяне не отличаются ни особой храбростью, ни военной дисциплиной. Увидев заморских чудищ, они тут же наложили в штаны и разбежались по домам. Потом была война с Кардигсом, небольшим княжеством, которого ныне не существует, и слоны себя полностью дискредитировали. Они хороши на равнине, но кардигские войска отступили в леса, и Фалько сдуру ломанулся за ними. Сначала все было неплохо, слоны топтали просеки, сминая и вырывая небольшие деревца с корнями, но потом они забрели в чащу с огромными деревьями, совладать с которыми уже не могли. Они лишились маневренности и были закиданы стрелами и копьями с верхних веток деревьев, куда забрались княжеские солдаты. Позднее Кардигс все равно был завоеван, но уже без помощи слонов.
- Войны выигрывают солдаты, - сказал Хэм. - Храбрость и выучка рядового состава, плюс знание тактики и стратегии командующими. Все остальное - чушь. Можно использовать боевых слонов, можно использовать боевых магов, можно использовать дрессированных боевых крыс, но в конечном итоге все будет зависеть от солдат и их командиров. Слоны не берут города. Это делает пехота. Эльфы поняли это гораздо раньше, чем люди.
- Факт, - согласился Ланс. - Вы и резать друг друга научились раньше, чем люди. Правда, как я слышал, делали это более романтично и изысканно. Если верить вашим песням. Удар, сонет, кишки наружу, песенка про цветы, голова с плеч.
- Песни, как правило, пишут те, кто в войнах не участвовал, - заметил Хэм.
- Это тоже факт, - сказал Ланс. - После того как ты выпустишь кишки десятому, романтики в тебе не остается ни на грош. Слишком уж это неромантично выглядит.
- Войны - это нормальное состояние многочисленных народов, - сказал граф. - Это как естественный отбор, позволяющий избавиться от нежизнеспособных элементов. Плюс способ сдержать рост населения и избежать голода. Нас, вампиров, мало, и мы друг с другом не воюем.
- Зато жрете всех подряд, - сказал Ланс.
- Ну не всех подряд, - сказал граф. - Некоторые бывают несъедобными. Но вампиры не воюют с вампирами. Тролли, которых было мало во все времена, не воюют с троллями. Драконы, когда они не связаны договорами с другими расами, не воюют с драконами. Даже огры, тупее которых я не встречал за свою долгую жизнь, не воюют с ограми. Зато эльфы, люди, орки и гномы, наиболее просвещенные и развитые расы, режут друг друга почем зря. Междоусобные войны - это сдерживающий фактор, не дающий какой-то одной расе получить решающее превосходство над остальными. Вот, например, сейчас людей гораздо больше, чем всех остальных. Значит, в ближайшем будущем их ожидает целый ряд войн, которые помешают им подмять под себя эльфов, орков и гномов.
- В самом выгодном положении оказываются гномы, - сказал Хэмфри. - Они обитают под землей, и им еще долгое время нечего будет делить ни с людьми, ни с эльфами. Самый опасный их враг в перспективе - это орки, которые могут жить и на поверхности, и под ней. Но если говорить о ближайшем межрасовом противостоянии, это будет противостояние людей и эльфов. У них сходные условия жизни, сходные потребности. Им есть что делить.
- Эльфам, прости меня, Хэмфри, в этом противостоянии нечего не светит, - заявил Ланс, - потому что их сейчас гораздо меньше, чем людей. И если бы армия Бортиса сейчас развернулась и отправилась в ваши леса, то песни об этой войне слагали бы исключительно человеческие барды. Ввиду полного отсутствия других. Не буду спорить, эльфы искусны в войне, и редкий человек, вроде меня, например, способен противостоять эльфу один на один. Но количеством они сейчас сильно уступают людям.
- Не буду спорить, - сказал Хэм, - наша раса в упадке. Но если бы вы приплыли на континент на пару веков раньше, то сейчас здесь резали бы друг друга только эльфы, гномы и орки. А вы бы овладевали сложным искусством строить свои королевства под водой.
- Вы так легко говорите об этом, - сказал Деррик. - А ведь это история, это наше прошлое.
- Мы сами - история, - сказал Ланс. - Через год о нас будут петь песни. Через несколько веков мы войдем в легенды. Каждому нашему слову будут приписывать другой, скрытый и более глубокий смысл. Через тысячелетия о нас будут рассказывать сказки. Подозреваю, что только на ночь, и исключительно непослушным детям, но будут. И ты, мой юный друг, насильно оторванный от сохи, превратишься в Деррика Бесстрашного, или Деррика Кровавого, или Деррика Безумного, или Деррика Неудержимого. Но гораздо раньше ты превратишься в Деррика Мертвого. И тебе будет глубоко начхать, кто и как о тебе будет рассказывать.
- Через тысячелетия, когда люди будут рассказывать сказки про Ланселота Болтливого, или Ланселота Брехливого, или Ланселота Длинный Язык, я буду слушать их и смеяться до колик, - сообщил граф.
- Не самая гнусная перспектива, - сказал Ланс.
- Прошлое - это легенды, - сказал Хан орков. - Будущее - это легенды. Тогда что же такое настоящее?
- Настоящее - это переход от одной легенды к другой, - сказал Ланс. - Легенды - часть глобальной политики. Вся штука в том, кто эти легенды рассказывает. Допустим - только допустим, что завтра Бортис разнесет нас всех к чертовой матери. Это будет факт. Один-единственный факт. А легенд возникнет до чертиков. Через века орки будут передавать из поколения в поколение Миф о Злобном Рыцаре, кошмарном завоевателе и убийце. Люди станут рассказывать о герое, спасшем мир. А эльфы… Эльфы ничего не будут рассказывать. Бортис для них станет малозначимой фигурой, уладившей локальный конфликт, который никоим образом не отразился и не мог отразиться на их народе.
- Тут ты ошибаешься, - сказал Хэмфри. - Эта война затронет всех.
- Чушь, - сказал Ланс. - Эльфы нейтральны. Потому что в подавляющем большинстве, исключая только здесь присутствующих, они умны. И уже давно не лезут туда, где им могут отрубить их изящные длинные уши.
- Ты хам и демагог, - сказал Хэм.
- Я - это еще много чего такого, о чем ты и понятия не имеешь.
- И хвастун, - добавил Хэм.
- А на самом деле я Бэтмен, - процитировал Ланс слышанную от меня присказку. - Хотя я и не знаю, что это такое.
- Смотри-ка, - удивленно сказал Палыч. - Парламентер.
От лагеря Бортиса к Цитадели скакал всадник, размахивая белой тряпкой, привязанной к копью.
- Люблю парламентеров, - сказал Ланс. - У кого-нибудь есть арбалет?
- В парламентеров не стреляют, - сказал Хэмфри.
- Ну и глупо, - сказал Ланс. - Ибо парламентер - это враг, который притворяется, что ему есть что сказать.
- Все равно он слишком далеко, чтобы стрелять.
- Если я хоть что-то понимаю в парламентерах, - сказал Ланс, - то сейчас он подойдет поближе.
- Ты варвар, - сказал Хэмфри.
- Интересно, а есть ли в этой ситуации существо более бесполезное и никчемное, чем парламентер? - задумался Ланс. - В сущности, нам с Бортисом совершенно не о чем разговаривать. Мы хотим, чтобы он убрался отсюда, чего он сделать не может. Он хочет, чтобы мы сдохли, чего мы сделать не хотим. Эти разногласия можно уладить только на поле боя. Так даст мне кто-нибудь арбалет в конце концов?
- Успокойся, - сказал я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47