Он нырнул в люк боевого десантного
шлюпа. Утонул в глубоком кресле.
Вспомнил на миг Марию, оставшуюся навсегда на семнадцатом спутнике
Аранайи, ее растерзанное гератами прекрасное тело. Скривился, скрючился. Но
мозг работал в заданном режиме, сам по себе- вперед! Шлюп вырвался из мрака
глубоководной пещеры, ослепил тонким лучом исполинского бронеголового
ската, парализовал его на время, чтоб не мешался на дороге. И черным камнем
пошел вниз.
Часть третья
ТРЯСИНА
Карлик Цай старательно заматывал свои раны какими-то обрывками, при этом
сопел и кряхтел.
- Зря стараешься, - не выдержал Иван, - меня в Осевом на куски раздирали.
А как обратно выныривал - ни одного шрама. Это все видимость. Ведь боли
нет?
Цай подумал, покрутил головой, наморщил лоб.
- Совсем не болит, - признался он, - но поначалу жуткая боль была, какая
там видимость!
- Любая рана должна болеть. А если нет боли - одно из двух: или она
обработана и введен препарат, или никакой раны нет.
- Есть еще и третий вариант, - добавил Цай, - отключены болевые центры в
мозгу.
Иван усмехнулся.
- Выходит, когда брюхо протыкали или по черепу долбили, центры не
отключали, а потом взяли да и отключили, чтобы не мучился? Нет, в Осевом
действуют странные законы. Нам их все равно не понять.
Законы в этом мире и впрямь были странные. Иван сидел на пригорочке и
смотрел, как пытается взобраться к ним под желтую стену отрубленная голова
- она очень старалась, хватала огромными оскаленными зубами траву,
перехватывалась рывками, рычала, роняла желтую пену изо рта, поднималась на
два-три метра выше... и снова скатывалась вниз. От самого тела осталось
несколько лужиц слизи.
- Погляди на нее! - он дернул Цая за рукав.
Но тот не обернулся.
- Отстань! - просипел нервно. - Я нутром чую, нельзя смотреть, хуже
будет.
Иван удивился догадливости карлика.
- Верно, - подтвердил он,- чем ты больше к этим призракам
присматриваешься да прислушиваешься, тем реальнее они становятся, ты как бы
сам их притягиваешь...
- Ну вот, дошло, - обрадовался Цай ван Дау, - а дальше вывод сможешь
сделать?
- Какой еще вывод? - не понял Иван.
- Простой. Раз ты притягиваешь призрака исключительно своим вниманием,
значит, его нигде нету, понял?!
- Нигде?!
- Нигде, кроме твоей башки! - ответил карлик. - Осевое только усиливает
Твои же внутренние фантомы, оживляет их, дает им силу. Но ты можешь их
убить, не пошевелив пальцем - резко переключись на другую мысль, и все!
- А подсознание? Ты им умеешь управлять?
- С подсознанием хуже.., - Цай обернулся, глянул вниз, в овраг. - И все
же я прав. Нет там никакой головы!
Иван четко видел оскаленную голову. И он также четко знал, что этот
фантом родился не в его мозгу. Карлик чегото путал, он искал слишком
простых объяснений, а Осевое было сложным миром.
- Стена...
- Что - стена? - переспросил Иван.
- Она полая! - воскликнул Цай.
Забыв про свои раны и тряпки, карлик вскочил на ноги, вцепился трехпалыми
изуродованными руками в желтый нарост, отодрал его, потом еще отодрал
пласт... Иван бросился помогать. Через десять минут они полностью очистили
большой черный экран, напоминавший что-то недавнее. Откуда в Осевом может
взяться экран?!
- Надо поискать управление.
- Ничего нет, я все обшарил, - сказал Цай. И уставился вниз. Теперь он
снова видел голову - она была маленькой, будто высохла и сжалась до
размеров грецкого ореха, но она все еще продолжала скалить зубы. Бедный
Филипп Гамогоза! Прах его наверняка уже сгнил на подлинной Умаганге,
сколько прошло лет!
Иван вырвал Цая из сумерек воспоминаний.
- А ну погляди-ка, - нервно, отрывисто произнес он, - что ты видишь
сейчас? Отвечай быстро и четко!
- Бледный старик с тонкими губами. Он говорит, но я ничего не слышу. Он
только шевелит губами...
- Значит, не видение! Достали, гады! - озлобился Иван.
Он четко видел на экране знакомое старческое лицо. Но как могли
"серьезные" попасть сюда, в Осевое?! Антарктика. Земля. Гиргея. А теперь и
Осевое?! У них длинные лапы!
Губы ожили, голос будто прорвался с экрана:
- Ты думал, сбежал от нас? Нельзя быть таким наивным. Это просто глупо.
Ну да ладно, скажи спасибо своим старым друзьям, мы вытащим тебя из
Осевого. И этого тоже вытащим, передай ему.
Карлик ткнул Ивана в плечо.
- Что он говорит?
- Говорит, что вытащит тебя отсюда.
- Нет! Он с ума сошел. Синдикат никогда не простит мне! Они меня разыщут
и убьют. Я не могу уйти по другому каналу! - Цай ван Дау не на шутку
разволновался. - Они не посмеют.
Старческое лицо ехидненько и меленько засмеялось, морщины изуродовали
лоб, щеки, даже нос.
- Еще как посмеем! Этот малыш очень много знает, мы давно следим за ним.
И мы непременно окажем ему дружескую услугу. Мы ценим знающих людей.
- Что он говорит?! - снова закричал Цай. Он ничего не слышал.
- Говорит, что ты им пригодишься, я так понял!
От бессилия у Ивана дрожали руки. В голове гудело. Он ощущал, что это'
существо на экране почти всемогуще, что он в его руках, и бессмысленно даже
делать попытку вырваться из этих рук. Достали!
За спиной кто-то стоял и взволнованно дышал. Иван боялся обернуться. Он
вглядывался в старца, будто гипнотизировал его, будто хотел взглядом
уничтожить изображение.
- Не уходи с ними, - тихо раздалось из-за спины.
Иван вздрогнул.
- Они погубят тебя!
За спиной стояла Света. Совсем не призрачная, с живыми грустными, вовсе
не русалочьими глазами. По ее щекам текли слезы.
- Иван, не отвлекайся на каждый фантом, - вкрадчиво попросил старец с
экрана, - их здесь слишком много, они заморочат тебе голову и ты окончишь
жизнь в психушке... если выкарабкаешься.
- А ты сам-то не фантом?! - с ехидцей спросил Иван.
- Нет. И вы оба сможете убедиться в этом очень скоро, - ответил старец.
На плечо легла легкая рука.
- Иван, - проговорила Света совсем тихо, на ухо, - я знаю выход из
Осевого. Меня эта дверца не пропустит, но ты сумеешь выбраться. Пойдем!
- Почему ты раньше мне не сказала? - спросил Иван.
- Я не могла с тобой расстаться. Для меня каждый миг возле тебя -
счастье. Ведь ты уходишь надолго, а приходишь на минуты.
Цай беспокойно поглядывал то на экран, то на Ивана.
- С кем ты говоришь, - не выдержал он, - я ничего не понимаю!
- Я сам ни черта не понимаю, - сознался Иван. Ему хотелось идти за
Светой. Она укажет выход. Но он не мог оторвать взгляда от экрана.
Старческое лицо притягивало его магнитом. И зачем он полез в этот проклятый
гиперторроид?! Сидел бы себе с Кешей в живоходе! Но тогда бы он не разыскал
карлика Цая... А за каким дьяволом ему этот отпрыск императорской фамилии в
черт-те каком колене?!
Все какая-то бессмысленная суета и возня! Вместо того, чтобы дело делать,
он мыкается беспутным бродягой. Как все надоело! Но Света... Нет, это
невыносимо!
- Пойдем! - он обернулся к Свете. - Я верю только тебе.
Она припала к его груди, всхлипнула. Поцеловала в губы живым, теплым
поцелуем.
Теперь он не сомневался нисколько - это она, она живая, она пленница
Осевого измерения. Ион обязан вытащить ее отсюда. Надо идти!
- Нет! Ты никуда не уйдешь! - взревел с экрана старик. - Стоять!
Иван оцепенел. Его мышцы превратились в камни, ноги в столбы. Им
овладевало безразличие. Гипнодавление?!
Нет! Он не мог понять, как на него воздействует старец. Защитные
пси-барьсры не помогали. Он испробовал все. Цай тоже был какой-то странный,
на него нельзя было без слез смотреть - сгорбленная спина, опущенная
голова, кровь из незаживающей раны на лбу.
- Пойдем скорее, Иван! - тянула за руку Света.
- Я не могу. Они держат меня!
- Ты должен уйти!
- Не могу. Я очень хочу идти с тобой. Но не могу даже шевельнуться. Если
б ты пришла чуть раньше...
Старческое лицо исказилось смесью злобной гримасы и самодовольной улыбки,
зазмеились, скривились тонкие губы.
- Пора!
Изображение пропало с экрана. И сам экран пропал куда-то. В стене зияла
черная дыра. И в нее неудержимо влекло, будто кто-то невидимый тянул на
незримых канатах.
- Не поддавайся им!!! - закричала во весь голос Света.
Ее руки рвали комбинезон на плечах, тянули назад. Но они были слишком
слабы.
Иван сделал шаг вперед. Потом еще один. Он отчаянно сопротивлялся,
пытался перебороть черную, колдовскую силу. Но ноги медленно передвигались,
увлекая все тело в дыру. Понурый карлик обреченно и как-то механически шел
следом. Он молчал, прикрытые желтые бельма крупно вздрагивали.
- Ива-а-ан !! - кричала не своим голосом Света.
Она ничего не могла поделать, невидимое поле не пускало ее дальше. Она
упала на колени, вздела к лиловым небесам руки, потом не выдержала,
уткнулась лицом в траву, зарыдала в голос. В сведенных судорогой пальцах
были зажаты обрывки комбинезона, из-под ногтей сочилась кровь.
Он снова ушел от нее! Ушел! Теперь он никогда не вернется, эти звери
никогда не выпустят его из цепких лап. Она оглянулась назад - с уходом
живых Осевое обрело свои собственные приметы: белесый туман стелился над
каменистой растрескавшейся поверхностью. Туман, мутные восходящие струи,
облака черного клубящегося дыма, сумерки. Только скалящаяся, жуткая голова
с безумными глазами напоминала о недавнем.
* * *
Аранайская война многому научила Иннокентия Булыгина. Но главное - умению
не щадить себя. И он не щадил.
Шестнадцать километров свинцовой толщи он пронзил черной молнией. Одну за
другой пробил шесть гиргенитовых переборок. Обшивка бота малость
раскалилась. Это было к лучшему. Теперь десантный боевой бот становился
похожим на капельку расплавленного свинца, брошенную в огромный шар масла.
Наводка работала дай Бог! Кеша никогда не управлял таким совершенством. Он
был мастаком по боевым капсулам, ботам, шлюпам, мог при необходимости
повести и крейсер, но ему всегда подсовывали рухлядь.
А эта прямо со стапелей - новьё! На таких приятно идти в бой.
А что боя не миновать, Кеша знал точно. Понастоящему надо было заглянуть
на свою родную зону, устроить там шорох, потрясти кой-кого. Но Кеша отвечал
не только за себя. Иван вытащил с Каторги Гуга Хлодрика и Ливочку. А он
обязан вытащить Ивана... и этого коротышку, ежели подвернется под руку,
ежели не улизнет снова. Рецидивист и беглый каторжник Иннокентий Булыгин
был человеком чести.
В первый пост он врезался с ходу - разнес его в пух и прах, хотя из
соображений безопасности можно было работать тише. Но Кеша не хотел
прятаться, хватит того, что заховал капсулу. А сам он шел в открытую, как
когда-то хаживал его далекий славянский пращур лихой князь Святослав - в
пору хоть сигнал слать вперед: "Иду на вы!" На пер- - вом посту этого блока
было всего шесть вертухаев и полсотни андроидов. Он накрыл их двумя
снарядами с рассыпающимися, сквозного действия боеголовками. Никто и охнуть
не успел. Сигнализацию бот сжег напрочь еще на подходе - встроенный "мозг"
работал не хуже Кешиной головы, даже если пилот допускал просчет, "мозг"
его тут же выправлял.
Его многоимпульсный и всецелевой щуп не только разрушал. За миг до
уничтожения поста он считал всю информацию, передал ее в "мозг". Теперь все
ходы-выходы этого сектора на четыреста километров вглубь были как на
ладони.
- Вниз? - орал Кеша. - Полный давай, полный!
Полнее было некуда. Дырявая, слоеная планета-каторга еще не знавала таких
прорывов и эдакой лихости.
На двенадцатом посту произошла задержка. Наверное, кто-то успел передать
сигнал тревоги. А может, и случайность - но на пути встала титанокремниевая
заслонка в двести метров толщиной. Бот вывернул за сажень от нее, чуть
искры не посыпались.
- Ну, суки! Держись!
Кеша повел машину по горизонтали. Теперь он сам себе казался карающим
богом. Он крушил все подряд, без разбора. Он знал, на этом уровне нет
каторжников. А всех прочих не жалел. Огненной стеной, смертоносным шквалом
поокатился бот, уничтожая все. Через день-другой сюда подвалят инспектора
из Центра или из соседней зоны. Но к тому времени и следа Кешиного не
останется на гнусной Гиргее! Вот так. И не поминайте лихом!
- Вниз! Полный!
Главное, тотальная блокада. Ни один сигнал не должен уйти по
горизонталям. Все следящие экраны просто погаснут и на центральном пульте и
на всех периферийных. Никто никогда в жизни не догадается, что произошло
нападение, подумают неисправность, обрыв. Этого и надо! Еще шестьдесят
километров Кеша прошел без приключений - он уничтожал склады, взрывал
автоматические рудниковые базы, вел себя как обезумевший вандал. Но он
знал, что имеет на это право, знал, что ни одна сволочь, ни один земной
чистоплюй не попрекнет его. Все по совести! Вперед! В первой же зоне он
сделал остановку. После погрома вылез наружу. И обратился к сбившейся в
кольцо толпе каторжан:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
шлюпа. Утонул в глубоком кресле.
Вспомнил на миг Марию, оставшуюся навсегда на семнадцатом спутнике
Аранайи, ее растерзанное гератами прекрасное тело. Скривился, скрючился. Но
мозг работал в заданном режиме, сам по себе- вперед! Шлюп вырвался из мрака
глубоководной пещеры, ослепил тонким лучом исполинского бронеголового
ската, парализовал его на время, чтоб не мешался на дороге. И черным камнем
пошел вниз.
Часть третья
ТРЯСИНА
Карлик Цай старательно заматывал свои раны какими-то обрывками, при этом
сопел и кряхтел.
- Зря стараешься, - не выдержал Иван, - меня в Осевом на куски раздирали.
А как обратно выныривал - ни одного шрама. Это все видимость. Ведь боли
нет?
Цай подумал, покрутил головой, наморщил лоб.
- Совсем не болит, - признался он, - но поначалу жуткая боль была, какая
там видимость!
- Любая рана должна болеть. А если нет боли - одно из двух: или она
обработана и введен препарат, или никакой раны нет.
- Есть еще и третий вариант, - добавил Цай, - отключены болевые центры в
мозгу.
Иван усмехнулся.
- Выходит, когда брюхо протыкали или по черепу долбили, центры не
отключали, а потом взяли да и отключили, чтобы не мучился? Нет, в Осевом
действуют странные законы. Нам их все равно не понять.
Законы в этом мире и впрямь были странные. Иван сидел на пригорочке и
смотрел, как пытается взобраться к ним под желтую стену отрубленная голова
- она очень старалась, хватала огромными оскаленными зубами траву,
перехватывалась рывками, рычала, роняла желтую пену изо рта, поднималась на
два-три метра выше... и снова скатывалась вниз. От самого тела осталось
несколько лужиц слизи.
- Погляди на нее! - он дернул Цая за рукав.
Но тот не обернулся.
- Отстань! - просипел нервно. - Я нутром чую, нельзя смотреть, хуже
будет.
Иван удивился догадливости карлика.
- Верно, - подтвердил он,- чем ты больше к этим призракам
присматриваешься да прислушиваешься, тем реальнее они становятся, ты как бы
сам их притягиваешь...
- Ну вот, дошло, - обрадовался Цай ван Дау, - а дальше вывод сможешь
сделать?
- Какой еще вывод? - не понял Иван.
- Простой. Раз ты притягиваешь призрака исключительно своим вниманием,
значит, его нигде нету, понял?!
- Нигде?!
- Нигде, кроме твоей башки! - ответил карлик. - Осевое только усиливает
Твои же внутренние фантомы, оживляет их, дает им силу. Но ты можешь их
убить, не пошевелив пальцем - резко переключись на другую мысль, и все!
- А подсознание? Ты им умеешь управлять?
- С подсознанием хуже.., - Цай обернулся, глянул вниз, в овраг. - И все
же я прав. Нет там никакой головы!
Иван четко видел оскаленную голову. И он также четко знал, что этот
фантом родился не в его мозгу. Карлик чегото путал, он искал слишком
простых объяснений, а Осевое было сложным миром.
- Стена...
- Что - стена? - переспросил Иван.
- Она полая! - воскликнул Цай.
Забыв про свои раны и тряпки, карлик вскочил на ноги, вцепился трехпалыми
изуродованными руками в желтый нарост, отодрал его, потом еще отодрал
пласт... Иван бросился помогать. Через десять минут они полностью очистили
большой черный экран, напоминавший что-то недавнее. Откуда в Осевом может
взяться экран?!
- Надо поискать управление.
- Ничего нет, я все обшарил, - сказал Цай. И уставился вниз. Теперь он
снова видел голову - она была маленькой, будто высохла и сжалась до
размеров грецкого ореха, но она все еще продолжала скалить зубы. Бедный
Филипп Гамогоза! Прах его наверняка уже сгнил на подлинной Умаганге,
сколько прошло лет!
Иван вырвал Цая из сумерек воспоминаний.
- А ну погляди-ка, - нервно, отрывисто произнес он, - что ты видишь
сейчас? Отвечай быстро и четко!
- Бледный старик с тонкими губами. Он говорит, но я ничего не слышу. Он
только шевелит губами...
- Значит, не видение! Достали, гады! - озлобился Иван.
Он четко видел на экране знакомое старческое лицо. Но как могли
"серьезные" попасть сюда, в Осевое?! Антарктика. Земля. Гиргея. А теперь и
Осевое?! У них длинные лапы!
Губы ожили, голос будто прорвался с экрана:
- Ты думал, сбежал от нас? Нельзя быть таким наивным. Это просто глупо.
Ну да ладно, скажи спасибо своим старым друзьям, мы вытащим тебя из
Осевого. И этого тоже вытащим, передай ему.
Карлик ткнул Ивана в плечо.
- Что он говорит?
- Говорит, что вытащит тебя отсюда.
- Нет! Он с ума сошел. Синдикат никогда не простит мне! Они меня разыщут
и убьют. Я не могу уйти по другому каналу! - Цай ван Дау не на шутку
разволновался. - Они не посмеют.
Старческое лицо ехидненько и меленько засмеялось, морщины изуродовали
лоб, щеки, даже нос.
- Еще как посмеем! Этот малыш очень много знает, мы давно следим за ним.
И мы непременно окажем ему дружескую услугу. Мы ценим знающих людей.
- Что он говорит?! - снова закричал Цай. Он ничего не слышал.
- Говорит, что ты им пригодишься, я так понял!
От бессилия у Ивана дрожали руки. В голове гудело. Он ощущал, что это'
существо на экране почти всемогуще, что он в его руках, и бессмысленно даже
делать попытку вырваться из этих рук. Достали!
За спиной кто-то стоял и взволнованно дышал. Иван боялся обернуться. Он
вглядывался в старца, будто гипнотизировал его, будто хотел взглядом
уничтожить изображение.
- Не уходи с ними, - тихо раздалось из-за спины.
Иван вздрогнул.
- Они погубят тебя!
За спиной стояла Света. Совсем не призрачная, с живыми грустными, вовсе
не русалочьими глазами. По ее щекам текли слезы.
- Иван, не отвлекайся на каждый фантом, - вкрадчиво попросил старец с
экрана, - их здесь слишком много, они заморочат тебе голову и ты окончишь
жизнь в психушке... если выкарабкаешься.
- А ты сам-то не фантом?! - с ехидцей спросил Иван.
- Нет. И вы оба сможете убедиться в этом очень скоро, - ответил старец.
На плечо легла легкая рука.
- Иван, - проговорила Света совсем тихо, на ухо, - я знаю выход из
Осевого. Меня эта дверца не пропустит, но ты сумеешь выбраться. Пойдем!
- Почему ты раньше мне не сказала? - спросил Иван.
- Я не могла с тобой расстаться. Для меня каждый миг возле тебя -
счастье. Ведь ты уходишь надолго, а приходишь на минуты.
Цай беспокойно поглядывал то на экран, то на Ивана.
- С кем ты говоришь, - не выдержал он, - я ничего не понимаю!
- Я сам ни черта не понимаю, - сознался Иван. Ему хотелось идти за
Светой. Она укажет выход. Но он не мог оторвать взгляда от экрана.
Старческое лицо притягивало его магнитом. И зачем он полез в этот проклятый
гиперторроид?! Сидел бы себе с Кешей в живоходе! Но тогда бы он не разыскал
карлика Цая... А за каким дьяволом ему этот отпрыск императорской фамилии в
черт-те каком колене?!
Все какая-то бессмысленная суета и возня! Вместо того, чтобы дело делать,
он мыкается беспутным бродягой. Как все надоело! Но Света... Нет, это
невыносимо!
- Пойдем! - он обернулся к Свете. - Я верю только тебе.
Она припала к его груди, всхлипнула. Поцеловала в губы живым, теплым
поцелуем.
Теперь он не сомневался нисколько - это она, она живая, она пленница
Осевого измерения. Ион обязан вытащить ее отсюда. Надо идти!
- Нет! Ты никуда не уйдешь! - взревел с экрана старик. - Стоять!
Иван оцепенел. Его мышцы превратились в камни, ноги в столбы. Им
овладевало безразличие. Гипнодавление?!
Нет! Он не мог понять, как на него воздействует старец. Защитные
пси-барьсры не помогали. Он испробовал все. Цай тоже был какой-то странный,
на него нельзя было без слез смотреть - сгорбленная спина, опущенная
голова, кровь из незаживающей раны на лбу.
- Пойдем скорее, Иван! - тянула за руку Света.
- Я не могу. Они держат меня!
- Ты должен уйти!
- Не могу. Я очень хочу идти с тобой. Но не могу даже шевельнуться. Если
б ты пришла чуть раньше...
Старческое лицо исказилось смесью злобной гримасы и самодовольной улыбки,
зазмеились, скривились тонкие губы.
- Пора!
Изображение пропало с экрана. И сам экран пропал куда-то. В стене зияла
черная дыра. И в нее неудержимо влекло, будто кто-то невидимый тянул на
незримых канатах.
- Не поддавайся им!!! - закричала во весь голос Света.
Ее руки рвали комбинезон на плечах, тянули назад. Но они были слишком
слабы.
Иван сделал шаг вперед. Потом еще один. Он отчаянно сопротивлялся,
пытался перебороть черную, колдовскую силу. Но ноги медленно передвигались,
увлекая все тело в дыру. Понурый карлик обреченно и как-то механически шел
следом. Он молчал, прикрытые желтые бельма крупно вздрагивали.
- Ива-а-ан !! - кричала не своим голосом Света.
Она ничего не могла поделать, невидимое поле не пускало ее дальше. Она
упала на колени, вздела к лиловым небесам руки, потом не выдержала,
уткнулась лицом в траву, зарыдала в голос. В сведенных судорогой пальцах
были зажаты обрывки комбинезона, из-под ногтей сочилась кровь.
Он снова ушел от нее! Ушел! Теперь он никогда не вернется, эти звери
никогда не выпустят его из цепких лап. Она оглянулась назад - с уходом
живых Осевое обрело свои собственные приметы: белесый туман стелился над
каменистой растрескавшейся поверхностью. Туман, мутные восходящие струи,
облака черного клубящегося дыма, сумерки. Только скалящаяся, жуткая голова
с безумными глазами напоминала о недавнем.
* * *
Аранайская война многому научила Иннокентия Булыгина. Но главное - умению
не щадить себя. И он не щадил.
Шестнадцать километров свинцовой толщи он пронзил черной молнией. Одну за
другой пробил шесть гиргенитовых переборок. Обшивка бота малость
раскалилась. Это было к лучшему. Теперь десантный боевой бот становился
похожим на капельку расплавленного свинца, брошенную в огромный шар масла.
Наводка работала дай Бог! Кеша никогда не управлял таким совершенством. Он
был мастаком по боевым капсулам, ботам, шлюпам, мог при необходимости
повести и крейсер, но ему всегда подсовывали рухлядь.
А эта прямо со стапелей - новьё! На таких приятно идти в бой.
А что боя не миновать, Кеша знал точно. Понастоящему надо было заглянуть
на свою родную зону, устроить там шорох, потрясти кой-кого. Но Кеша отвечал
не только за себя. Иван вытащил с Каторги Гуга Хлодрика и Ливочку. А он
обязан вытащить Ивана... и этого коротышку, ежели подвернется под руку,
ежели не улизнет снова. Рецидивист и беглый каторжник Иннокентий Булыгин
был человеком чести.
В первый пост он врезался с ходу - разнес его в пух и прах, хотя из
соображений безопасности можно было работать тише. Но Кеша не хотел
прятаться, хватит того, что заховал капсулу. А сам он шел в открытую, как
когда-то хаживал его далекий славянский пращур лихой князь Святослав - в
пору хоть сигнал слать вперед: "Иду на вы!" На пер- - вом посту этого блока
было всего шесть вертухаев и полсотни андроидов. Он накрыл их двумя
снарядами с рассыпающимися, сквозного действия боеголовками. Никто и охнуть
не успел. Сигнализацию бот сжег напрочь еще на подходе - встроенный "мозг"
работал не хуже Кешиной головы, даже если пилот допускал просчет, "мозг"
его тут же выправлял.
Его многоимпульсный и всецелевой щуп не только разрушал. За миг до
уничтожения поста он считал всю информацию, передал ее в "мозг". Теперь все
ходы-выходы этого сектора на четыреста километров вглубь были как на
ладони.
- Вниз? - орал Кеша. - Полный давай, полный!
Полнее было некуда. Дырявая, слоеная планета-каторга еще не знавала таких
прорывов и эдакой лихости.
На двенадцатом посту произошла задержка. Наверное, кто-то успел передать
сигнал тревоги. А может, и случайность - но на пути встала титанокремниевая
заслонка в двести метров толщиной. Бот вывернул за сажень от нее, чуть
искры не посыпались.
- Ну, суки! Держись!
Кеша повел машину по горизонтали. Теперь он сам себе казался карающим
богом. Он крушил все подряд, без разбора. Он знал, на этом уровне нет
каторжников. А всех прочих не жалел. Огненной стеной, смертоносным шквалом
поокатился бот, уничтожая все. Через день-другой сюда подвалят инспектора
из Центра или из соседней зоны. Но к тому времени и следа Кешиного не
останется на гнусной Гиргее! Вот так. И не поминайте лихом!
- Вниз! Полный!
Главное, тотальная блокада. Ни один сигнал не должен уйти по
горизонталям. Все следящие экраны просто погаснут и на центральном пульте и
на всех периферийных. Никто никогда в жизни не догадается, что произошло
нападение, подумают неисправность, обрыв. Этого и надо! Еще шестьдесят
километров Кеша прошел без приключений - он уничтожал склады, взрывал
автоматические рудниковые базы, вел себя как обезумевший вандал. Но он
знал, что имеет на это право, знал, что ни одна сволочь, ни один земной
чистоплюй не попрекнет его. Все по совести! Вперед! В первой же зоне он
сделал остановку. После погрома вылез наружу. И обратился к сбившейся в
кольцо толпе каторжан:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112