- По какому чину справлять обряд будем? - проскрежетала старуха. И
поднесла лезвие к Иванову горлу.
- Надо спросить у богов! - изрек двурогий. И опять махнул рукой в
сторону толпы.
На этот раз выволокли упирающегося толстяка. Толстяк орал, визжал,
оправдывался в чем-то. Но с ним не церемонились. Двурогий, выхватив из
складок одежды кривой нож, одним ударом вспорол брюхо толстяка, вытащил
груду кишок, бросил их на землю, обрубил одну, верхнюю, и принялся
наматывать толстяку на голову. Он мотал до тех пор, пока с пыльной земли
не поднялся последний грязно-розовый отросток, пока лицо и шея толстяка не
скрылась под толстенным слоем его же внутренностей, а потом объявил:
- Сорок семь оборотов - нечетное число! По малому чину!
Толстяка стражники сразу выпустили, и тот упал рядом с длинным, но в
отличие от него еще долго корчился, дергался, елозил по земле. Только на
него не смотрели. Все взгляды были устремлены на старушку с лезвиями.
Старушка пошамкала губами, пошмыгала носом.
- По малому, так по малому, - произнесла она без особого восторга. -
Сделаем!
Она подошла к Ивану резанула его бритвой по животу и подставила чашу.
Кровь стекала в нее медленно, будто нехотя.
Иван решил ни на что не реагировать. Он был в их руках. Мольбы и
плачи не помогут, это очевидно. Оставалось лишь одно - умереть достойно и
с честью, как и подобает землянину, человеку христианской веры, попавшему
в лапы пребывающих во тьме язычников.
- Не понимаете, что творите! - бросил он в толпу.
И закусил губы. Больше они от него не добьются ни слова.
Старуха резанула у самого горла. Опять подставила чашу. А другой
рукой потянулась к кресту, висящему на груди Ивана. Но под взглядом
ледяных серых глаз вдруг обмерла, остановила руку.
- Чего тянешь?! - завопили из толпы.
- Всю потеху портишь!
- Давай!
- Режь!
- Жги!
Старуха не реагировала. Она набрала из разных мест Иванова тела
полную чашу крови. И пошла к идолам поганым. Ей спешить было некуда. Она
тщательно и со старанием выполняла обряд - запускала высохшую руку в чашу,
потом смазывала губы идолу, одному, другому. Иван не знал, что там за
механика внутри, но при каждом прикосновении старушечьей руки, идолы
утробно и довольно урчали. Остатки старуха выплеснула идолам в лица, а
точнее, в рожи. Более гнусных и зверских рож. Иван не видывал. Но особо
его поразило то, что идолы были двуглазы.
- Боги принимают жертву! - возвестил звериным рыком двурогий. - Пора!
Факельщики, не обращая внимания на то, что старуха еще не спустилась,
со штабеля, бросили горящие факелы в хворост. Огонь занялся. Толпа
загудела - не менее утробно, чем ее боги. Иван закрыл глаза.
- Ар-ра-а-а-дххх!!! - завопил жрец.
- Ар-ра-а-а-а-аххх!!! - откликнулась толпа.
Пламя подбиралось к пяткам. Воздух плавился и Иван видел совершенно
искаженные жуткие морды стоявших в толпе. И без того страшные, сейчас
искривленные в воздушных раскаленных линзах, они были просто неописуемы -
до жути, до реализма кошмара, превосходящего все виды реализмов.
Пламя раскалило внутренности каменных идолов, и последние принялись
сначала тихо, а потом все громче подвывать, выть. Ивану стало не по себе.
Доигрался! - сверкнула в мозгу мысль. Он уже не молил Всемогущего о
даровании жизни. Он был готов встретить свой конец как подобает, и
мысленно просил об укреплении духа. Пламя взметнулось передним стеной. И
дороги в этом пламени не было.
Иван закрыл глаза. Огонь подбирался все ближе, он жег, не давал
дышать, пожирая весь кислород вокруг, он гудел, вибрировал, он уже опалил
часть бороды и волос... Иван чувствовал, что начинает дрожать -
неостановимо, крупно, будто его не жгли, а наоборот, морозили, будто его,
облитого ледяной водой, выбросили зимой на улицу; его трясло, колотило,
било. И он не сразу понял, что трясет-то не его, что это вибрирует столб к
которой не было ни двери, ни дверки, ни трещинки, ни щелки. Раз -
Столб трясся словно допотопная ракета на стартовой площадке. Но он не
просто трясся. Он вдруг начал подниматься-медленво-медленно, по сантиметру
в секунду, а то и меньше. Но он пошел вверх!
Иван ощутил, что он вместе со столбом вырывается из пламени, что
толпа, костер, площадь, жрецы, идолы и все прочее, остается внизу, а его
неумолимо влекет вверх!
Толпа бесновалась. Трехглазые вопили, словно их всех резали живьем.
- Ухо-о-одит!!!
- Прошляпили!!! Лови!!! Хватай!!!
- Сколько времени, эй, сколько щас?
- И-эх! Дурачье!
Это и еще многое другое доносилось снизу. Но громче всех прозвучал
вдруг рык двурогого, жреца:
- Месяц развлечений окончен, плебеи!!!
Иван смотрел под ноги - и видел не только стремительно удаляющийся
остров со всеми его каменными нагромождениями и башенками, он видел
вырывающееся из основания столба пламя - это и было нечто наподобие
ракеты!
Иван еще не понял, верить ли в свое спасение или нет, бред ли это,
болевая галлюцинация - ведь могло быть, что на самом деле он стоит на
площади, умирает в муках на костре, а ему мерещится все! Он не знал. И он
не успел разобраться. Потому что его вдруг вместе со столбом-ракетой
ударило о что-то вверху. Иван догадался-они пробили какое-то покрытие,
ворвались куда-то. Но от удара он лишился сознания.
Хрустальный куб был прозрачнее, чем прежде. И трон сиял
неестественной голубизной, переливался. Но вот только на троне никого не
было.
Иван стоял, привязанный к столбу, посреди уже знакомого ему зала.
Точнее, это столб стоял. А Иван висел на столбе. Он только что пришел в
себя и ничего не мог понять. Как он оказался в Меж-архаанье? Что за
ерунда?!
А пока он размышлял так, туго ворочая несвежими мозгами, случилось
следующее. Из прозрачного куба, словно из собственной комнаты вышла Лана,
русоволосая красавица. Вышла и направилась к Ивану. На ходу она произнесла
обычным будничным тоном:
- Ну чего ты на меня так смотришь? Это же межуровневая дверь, и
ничего в ней такого нету, все просто, я же привыкла... А вот ты все
болтаешься на чем-то. Иван, ну ведь есть же мера, нельзя все время висеть.
Слава Богу, что еще не кверх ногами. Ну, пусти, я развяжу.
Иван не мог рта раскрыть. Он опять был близок к обморочному
состоянию. И все же выдавил из себя:
- Но почему?
- Почему, почему! А кто их знает! У них тут никакой не зал, не
дворец! Это просто что-то навроде полигона, понял?!
- Нет, - прохрипел Иван.
- Вот и я не понимаю, - вздохнула Дана. - Они ничего не скрывают,
ходить разрешают, где вздумается, чего хочешь, то и делай! А маток,
говорят, и так хватает пока! Они готовят чего-то, так вроде бы говорили,
только не сказали, что! И им надо изучать поведение этих, как они... а
вот, земных особей! Короче, чокнешься с ними! Но кое-чем я уже овладела!
Иван потер затекшие руки. Отошел от столба. Ткнулся носом в лицо
русоволосой и прошептал:
- А я думал, ты давно там, - он махнул рукой в неопределенном
направлении.
- На том свете, что ли?
- Угу! Навроде!
- Он целовал ее. И она отвечала. Но отвечала робко, неуверенно, будто
опасаясь чего-то или зная, что они на виду, что за ними следят.
- Да брось ты, - прошептал он ей, - наплюй на этих монстров; ну их!
Она вырвалась. Побежала к кубу. Иван бросился за ней.
- Не надо! - выкрикнула она громко. - Еще рано! Ты потом придешь за
мной, а сейчас рано! Уходи!
- Нет уж, - ответил Иван, - не рано! Самое время!
И увидал, что на троне появился изможденный Верховник. Будто из
воздуха появился.
Меж-архаанье - Хархан-А - Предварительный ярус.
Невидимый спектр.
Система. Год 124-ый, временной провал
- А ты все шалишь?! - с укоризной спросил Верховник.
Ивану не понравился его тон. И он не ответил. Ему вообще сейчас было
не до пугал и чучел с чьейто сконцентрированной сущностью внутри.
Он бежал вслед за Ланой. Она влекла его... Но то, что было открыто
для нее, было закрыто для Ивана. Лана проскользнула в хрустальный куб,
будто это была голограмма. А Иван уперся руками в холодную твердую
поверхность. С досады ударил по ней, но лишь отбил кулак.
- Я все равно заберу тебя отсюда! - выкрикнул он.
- Ежели только сам ноги унесешь, - насмешливо проговорил Верховник
сипатым голосом Иванова приятеля-забулдыги.
Иван бросился на Верховника - он уже вспрыгнул на куб, замахнулся
лучеметом-дубиной, включил усилием воли внутренний механизм ускорения. Но
Верховник отшвырнул его от себя когтистой ногой, отшвырнул шутя, словно
котенка. Иван несколько раз перевернулся в воздухе. Грохнулся на пол.
Снова его спасло лишь умение падать.
- Ты мне больше не нужен, лягушонок, - сказал Верховник мягко и
ласково, - ты оказался очень неинтересным и совсем не забавным. Если у вас
там сейчас все такие, то наши ребята помрут со скуки! Вот было дело
раньше, в годы моей юности, это да-а-а!
Иван приготовился выслушать длинный рассказ-воспоминание, к каким
обычно склонны старики всех миров. Но Верховник остановился.
- Ладно уж, - сказал он неожиданно совершенно другим голосом, - надо
быть последовательным, скажи спасибо! Раз я принял такое участие в твоей
судьбе, лягушонок, раз уж я помогал тебе с самого начала, так и сейчас дам
тебе шанс. Но учти, ежели Тебя снова подвесят, я пальцем не шевельну,
висеть будешь до полного созревания... Все! У тебя двенадцать секунд!
Верховный столь же внезапно исчез.
А Иван стоял столбом. Двенадцать секунд - на что?! Он ничего не
понял. Что ему надо делать? Какой шанс?! Правда, сейчас, в ускоренном
ритме, каждая секунда была для него минутой, даже чуть более, но... Иван
разбежался и опять запрыгнул на парящий хрустальный куб. Он подчинялся
теперь лишь внутреннему голосу, внутреннему зову.
Он с размаху плюхнулся на трон. И его тут же будто вознесло куда-то,
все поплыло перед глазами. Нет, это была не голограмма, это было нечто
пока недоступное земному разуму. Исчезли зал, каменный пол, колонны, все
исчезло. А перед Иваном, сбоков, сзади, сверху, снизу, со всех сторон
разом выросли уже виденные им когда-то мохнатые лиловые и переливающиеся
решетчатообранзые структуры, вновь все растворилось в их бесконечных
хитросплетениях, уходящих, казалось, в саму бесконечность, вновь структуры
эти дышали, раздувались и опадали... Но время шло! Уже две секунды-минуты
прошли, прошли безвозвратно! Надо было сосредоточиться на главном, на
самом главном! Но что же главное?! Лана? Он только вспомнил ее имя-и она
тут же предстала пред ним, улыбнулась, протянула руку. И это было не
видение, это была она сама, живая, настоящая. Иван рванулся к ней,
вскочило трона. И тут же все пропало. Лишь голос прозвучал:
- Нет, не надо, сейчас ты погубишь и себя и меня. Не спеши! Я верю, я
знаю, я предвижу - ты придешь еще за мной, ты заберешь меня!
Иван снова уселся на трон. Его колотило в нервном напряжении,
убыстрение всех жизненных процессов в организме давалось большой кровью,
невидимой, неосязаемой, но проливаемой все же. Сколько лет он отнял у
себя? Нет, сколько секунд-минут прошло сейчас? Две, еще две!
И тут Иван понял, что для него самое главное! Ведь без этого и
мечтать не следует ни о чем другом. Да, верно! Он очень образно и зримо
представил развороченную, разодранную словно консервная банка капсулу. И
опять кресло будто взмыло вверх, появились структуры Невидимого спектра.
Ивана швырнуло куда-то, он почувствовал толчок, но из кресла-трона не
вылетел, он был как бы слит воедино с ним. Это вообще был не трон никакой!
Это был недоступный воображению чудо-агрегат, создание сверхцивилизации,
создание, обладающее фантастическими, сказочными свойствами. Теперь Иван
понял, кем он мог казаться создателям и владельцам подобных чудес - именно
комаришкой, лягушонком. Но секунды-минуты шли!
Капсула возникла перед ним внезапно. Она Лежала на пустынной и
каменистой поверхности с редкими растениями былинками, где-то Иван уже
видал такую, неважно где. Он чуть было не бросился к капсуле, чуть не
выскочил из кресла-трона. Но вовремя остановился - ведь он всемогущ, лишь
пока сидит в нем! И тогда он дал мысленный приказ - идти на сближение с
капсулой, он представил, как она увеличивается, надвигается.
Чудо-агрегат был - послушен его воле. Не сходя с него, Иван вплыл
через рваную и обожженную дыру, искорежившую обшивку, внутрь капсулы. У
него сразу защемило сердце. Никогда еще эти старушки-развалюхи, эти
списанные тихоходы не нагоняли слезы на него, а тут... Иван чуть не
разрыдался, настолько все внутри капсулы было родным, близким, своим,
после этого чуждого и кошмарного мира.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112