Каждое расставание с
ней отдавалось в груди щемящей болью. Правда, раньше, в предыдущие отлеты,
Иван был полностью, непоколебимо уверен - он обязательно вернется,
обязательно увидит этот голубовато-белый шар, а потом и ступит на его
поверхность... В этот раз такой уверенности почему-то не было.
И все-таки он не напрасно лежал на прозрачном полу и ждал чего-то.
Когда Земля уменьшилась до размеров обычного яблока, подернутого легкой
просвечивающей местами пеленой, когда все на ней уже должно было слиться и
пропасть в зыбком удаленном мареве, вдруг пробился сквозь заслоны пелены
тоненький золотой лучик, сверкнул - чисто, ясно, путеводно - и пропал.
Только тогда Иван понял, чего он ждал, и сразу же почувствовал облегчение.
Нет, рано еще его отпевать, рано хоронить! Еще поглядим, чья возьмет, кому
суждено вернуться, а кому и нет. Он с силой сжал виски ладонями, замжурил
глаза.
Полежал так с минуту. Потом оттянул край ворота, вытащил маленький
железный крестик, приник к нему губами. И почти сразу спрятал его обратно,
словно застеснявшись. Встал... Отключил прозрачность.
Впереди его ждал системный перевалочный спутник-заправочная, уже лет
триста болтавшийся между орбитами Юпитера и Сатурна, злополучная
развалюха, последнее пристанище спивающихся космолетчиков и
администраторов Флота, допотопная пробабушка нынешних заправочных станций
- Эрта-387.
Иван не собирался задерживаться на Эрте-была охота! Он думал
прицепить баки и гнать прямиком до Дубля, за возвратником. Но давнишний
знакомец по гадрианским болотам Хук Образина, затащил его в
одну-единственную на Эрте гостиную. Он волок упирающегося Ивана по
коридору и приговаривал:
- Все-е, попался, Ванюша! От меня быстрехонько не уйдешь, мимо меня
скорехонько не проскочишь! Экий ты мерзавец, Ваня! В кои-то годы
повстречались, а ты норовишь улизнуть! Не-е, нехорошо это.
От Хука разило за версту. Но держался он молодцом - не качался, не
падал, только трясся беспрестанно. В последнюю их встречу Хук выглядел
значительно хуже, Иван думал, он загнется, не переможет себя.
Не загнулся Хук Образина. Но и не скажешь, что выправился. Он был
изможден до последней стадии измождения, казалось, ребра сквозь комбинезон
проглядывают, а на лицо было страшно смотреть - это было не лицо, это была
высохшая маска, натянутая на череп мертвеца, пролежавшего в гробу неменьше
года.
- Сейчас мы с тобой, Ванюша, раздавим пузыречек, побеседуем по душам,
вспомним житье-бытье. Нам ведь есть чего вспомнить, а?
Им было, что вспомнить. Три года вместе на Гадре, да не сейчас, когда
там все улеглось и утихомирилось, а когда только начиналась геизация.
Ивану и самому было страшно думать о тех временах, второй раз его бы в
такое дело не втравили!
- Вот и притопали, Ванюша, а ты упирался, голубь!
Посреди гостиной, называвшейся когда-то, в романтические годы
освоения Пространства, кают-компанией, прямо на полу валялся мертвецки
пьяный Арман-Жофруа дер Крузербильд-Дзухмантовский - золотой медалист
Школы и гроза звероноидов. Арману предрекали невиданные свершения на ниве
Дальнего Поиска, а в итоге-кресло Главного Управляющего Космофлотом.
Отличник с блеском прошел Гадру, Гиргею, но сломался на Сельме, паршивой
планетенке, где без труда делали себе карьеру бывшие второгодники и
неудачники. Иван никогда не дружил с Арманом, они издавна испытывали
неприязнь друг к другу, а потому он и не переживал особо падение баловня
судьбы.
- Ты его тока не буди, Ваня, ладно? - предупредил Хук и побежал к
столу, откупорил новую бутылку.
На бутылку была пришлепнута коньячная этикетка, но Иван знал, что это
мишура, внутри наверняка разведенный спирт-вонючий, технический, ведь
держать на станциях-заправочных спиртное не полагалось.
- Ну, вздрогнули, Ваня!
Хук, не дожидаясь совместного "вздрога", опрокинул стакан в горло,
побелел до невозможности. И тут же налил себе еще.
- А ты чего? - поинтересовался он заплетающимся языком.
Иван замешкался, стал обдумывать, как бы потолковее все разъяснить
Хуку, а потом вдруг решил, что ничего разъяснять не надо, и выпалил:
- Я, Образина, на дело иду, понимаешь? На дело надо идти сухим!
- Да ладно уж, загнул! Ты и раньше, Ваня, был никудышным борцом с
зеленым змием, видать жизньто не исправила тебя. Ну да не беда! Я за тебя
стакашек хлопну, лады?!
- Ты бы сначала баки прицепил.
- Обижаешь, Ваня! У нас третий год как все на авторежиме. Ты не
гляди, что Эрта старушка, тута недавно реконструкция была, понимаешь?
Понаехало народищу - пропасть! Человек шесть. И давай все переколпачивать.
Мы с Крузей месяц по подсобкам жались, втихаря стаканили. Ой, тяжко, Ваня,
было! Ну да миновали лихие денечки!
Иван видел совершенно ясно, что Хуку не протянуть больше года, от
силы-двух. Но ведь не скажешь, - не полезешь в душу! Не такие уж и долгие
были их года, а однокашники один за другим сходили с орбиты, гнулись, а то
и вовсе погибали. И как ни ломал себе голову Иван, он не мог понять,
почему так происходит. Ведь вроде бы самые сильные, ловкие,
натренированные, отважные, все как на подбор умницы и даже по-своему
таланты. И на тебе! Странное дело, странное и непонятное. Серые лошадушки
тянули себе понемногу, волокли свой воз полегоньку - и не видно им было
износу, а тут... вот и иди после этого в герои-комолетчики. Нет, хватит
ныть! Поздно горевать!
- Включи экраны! - настоял Иван.
- Ух ты какой, недоверчивый! - Хук щелкнул клавишей. Она скрипнула
словно старинная несмазанная дверь. - Гляди, Ваня!
На экране два бочкообразных безголовых кибера крепили к Ивановой
капсуле разгонные баки. Работали они вяло, без энтузиазма. Но Иван уже
понял, здесь никого и ни за что не подгонишь, только нервы тратить!
Он присел к столу. Но стул-кресло чуть не развалился под его
тяжестью, видно было все тут запущено до предела, заброшено, некому было
заняться обустройством. Иван пересел на широченный обитый желтым
кожзаменителем диван, раскинул руки.
- Воще-то, Ваня-я, - с укоризной протянул Хук, - мог бы и привезть
кой-чего старым друзьям-собутыльникам! Не уважаешь?! Да ладно уж, я шучу.
Эй!
Он легонько пнул ногон в бок Армана. Но тот даже не пошевельнулся,
только застонал спросонья.
- Дрыхнет, - сделал вывод Хук. - Хорошо ему! Я бы тоже отключился на
часик-другой... не не могу, Ваня, у меня бессонница - вторую неделю не
смыкаю глаз. Вот только этим и держусь!
Он налил себе еще.
- Ты бы погодил немного, - проворчал Иван, зная, что его все равно не
послушают.
Разговора не получалось. Да и какой-там разговор! Хук глядел на Ивана
мутными желтушечнымн глазами, тряс головой. И невозможно было поверить,
что несколько лет назад он один в течение трех суток с половиною сдерживал
круговую атаку гиргейских псевдоразумных оборотней. Вот тогда он на самом
деле не спал, попробуй усни! За эти сутки Иван с Гугом Хлодриком
восстановили последний не изуродованный аборигенами возвратник - да только
нужда в нем отпала. Хук Образина отбил-таки атаку оборотней, и из Центра
сразу же пришел приказ оставаться до "зимы на своих" позициях. Легко им
там в Центре было распоряжаться! Помнил ли Хук о тогдашнем? Иван и
спрашивать не решался, никак в его мозгу не мог совместиться тот
румянощекий чистоглазый здоровяк с этим трясущимся стариком.
- В отпуск? - поинтересовался Хук. И громко икнул.
- Ага, - ответил Иван.
- Не ври! Я ведь все знаю, Ваня, меня не проведешь! А ну-ка,
выкладывай - на черта старое ворошить удумал?!
Иван закинул ногу за ногу, поморщился. Все-то они знают! Прямо,
всезнальцы какие-то! К кому ни сунься - все ведомо, все наперед известно,
не говоря уж про прошлое! Один он ничего толком не знает, ничего понять не
может - чехарда какая-то бестолковая? Уж скорее бы баки цепляли, скорее бы
отсюда удочки сматывать!
- Ну, не хочешь говорить-не говори, я не настаиваю, - Хук чуть не
выпал из кресла, он был предельно пьян. - Но я тебе окажу, Ваня, дружескую
услугу, цени! - он снова громко и противно икнул, выпучил бессмысленные
глаза. - Ванюша, - у этого хмыря, - Хук качнул носком башмака в сторону
лежащего Крузербильда-Дзухмантовского, - еще с Гиргеи плазменный резачок
припасен, поня-ял?!
Хук вывалился все же из кресла. Но не расстроился и не попытался
взобраться обратно. А так и остался на полу в полускрюченном положении.
Голова его выбивала чечетку по засаленному подлокотнику кресла. Голос же
был тверд и сипат.
- Не дергайся, Ваня! Я киберам сказал, чего надо, они сами все путем
упакуют, значитца, и укладут, куда положено, а ты у нас гость, вот и сиди
себе гостем! Я на тебя, Ваня, гляжу-и душою отдыхаю, такой ты простой,
свойский парень. Но одно я тебе скажу прямо, в глаза, как другу!
- Чего?
- Дурак ты, Ваня, набитый! Вот тебе и весь мой сказ! Оставайся с
нами, пропадешь ведь!
Иван усмехнулся. Но было ему невесело.
- Может, с вами-то я еще быстрей пропаду.
- И так может статься, - согласился Хук.
Он снова нажал на клавишу, предварительно совершив титаническое
усилие и на четвереньках добравшись до пульта. Там и обмяк.
Киберы монтировали переходник для восьмого бака. Иван вздохнул
облегченно - худо-бедно, а дела делались. И только теперь он заметил
висевшее на противоположной стене прямоугольное зеркало, каких и у
антикваров не сыщешь. Вгляделся в отражение-то ли свет был неважный, то ли
он сам неважно выглядел, но из зеркала на него смотрел усталый и совсем не
молодой человек с кругами под глазами, почти безгубым напряженным ртом.
Иван посмотрел прямо в глаза человеку - и ему стало не по себе: глаза были
отрешенными, неживыми, будто что-то потухло у этого человека внутри.
Но наваждение длилось недолго. Иван встряхнулся, пришел в себя.
Уставился на лежащего между ним и зеркалом Армана-Жофруа. От пульта
гостиной доносился хлюпающий, с присвистом храп Хука Образины.
Иван вытащил из кармана яйцо, подержал его на ладони. И неожиданно,
словно решившись, вдруг, прижал его острым концом к шее - над самым
кадыком. Сдавил. Яйцо стало мягким. Но лишь до определенной степени. Чем
сильнее он сжимал его, тем тверже оно становилось. И не сразу сообразил,
что смотреть-то надо в зеркало, а не на эту хитрую штуковину. Когда он
поднял глаза, отражавшийся в мутноватой поверхности человек был уже мало
похож на него - лишь лоб с шрамом оставался прежним да прямой нос... Но
нос на глазах вырастал, обретал горбинку. Подбородок тяжелел, выдвигался
вперед. На щеках появлялся синюшный оттенок. Волосы редели и темнели,
начинали курчавиться, местами седеть. Тело наливалось тяжестью -
неприятной, излишней. Он превращался в Крузербильда-Дзухмантовского - но
не в того отчаянного малого, при виде которого звероноидов бросало в
дрожь, а в нынешнего-оплывшего, размякшего, опустившегося. При этом Иван
оставался Иваном, он не чувствовал ни каких изменений в психике, сознание
его оставалось прежним... Превращение произошло в считанные секунды.
Иван оторвал яйцо от шеи, сунул в карман. Заглянул краем глаза на
экран-безголовые киберы заканчивали свое дело: капсула была почти
подготовлена, даже менее опытный человек понял бы - этих баков, если они,
разумеется, не пусты, вполне хватит для начального разгона и входа в
Осевое измерение.
Иван собирался уже встать. Но услышал вдруг странное гудение. Он
повернул голову. Хук Образина стоял на коленях и отчаянно тер глаза,
переносицу, надбровные дуги. Одновременно он на одной ноте, протяжно и
совершенно не по-людски выл.
- Ууууу-ааа-у... - вырывалось у него то ли из горла, то ли из
ноздрей, - уууууу-ааааа-уу!
Оставив глаза в покое. Хук принялся тыкать в Ивана корявым красным
пальцем. И Хука и его палец вместе с рукой трясло будто на вибростенде.
- Ты чего, Образина? - спросил Иван, прикрывая лицо руками.
- Обо-о-ууууууууу-оооооротень!!! - провыл Хук. И для наглядности
ткнул несколько раз поочередно то в Ивана, то в мирно посапывающего
Армана-Жофруа.
- Нет, Образина, старина, нет, - проговорил мягко Иван, - тут тебе не
Гиргея, тут нет никаких оборотней. Просто ты допился, вот тебе и мерещится
всякое, понял?
Хук, не переставая выть, пополз на карачках к лежащему в семи метрах
от него Арману. Полз он медленно, с опаской поглядывая на Ивана-Жофруа дер
и так далее. Хука явно не устраивала версия о начавшейся у него белой
горячке. И он тянулся к последней соломинке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
ней отдавалось в груди щемящей болью. Правда, раньше, в предыдущие отлеты,
Иван был полностью, непоколебимо уверен - он обязательно вернется,
обязательно увидит этот голубовато-белый шар, а потом и ступит на его
поверхность... В этот раз такой уверенности почему-то не было.
И все-таки он не напрасно лежал на прозрачном полу и ждал чего-то.
Когда Земля уменьшилась до размеров обычного яблока, подернутого легкой
просвечивающей местами пеленой, когда все на ней уже должно было слиться и
пропасть в зыбком удаленном мареве, вдруг пробился сквозь заслоны пелены
тоненький золотой лучик, сверкнул - чисто, ясно, путеводно - и пропал.
Только тогда Иван понял, чего он ждал, и сразу же почувствовал облегчение.
Нет, рано еще его отпевать, рано хоронить! Еще поглядим, чья возьмет, кому
суждено вернуться, а кому и нет. Он с силой сжал виски ладонями, замжурил
глаза.
Полежал так с минуту. Потом оттянул край ворота, вытащил маленький
железный крестик, приник к нему губами. И почти сразу спрятал его обратно,
словно застеснявшись. Встал... Отключил прозрачность.
Впереди его ждал системный перевалочный спутник-заправочная, уже лет
триста болтавшийся между орбитами Юпитера и Сатурна, злополучная
развалюха, последнее пристанище спивающихся космолетчиков и
администраторов Флота, допотопная пробабушка нынешних заправочных станций
- Эрта-387.
Иван не собирался задерживаться на Эрте-была охота! Он думал
прицепить баки и гнать прямиком до Дубля, за возвратником. Но давнишний
знакомец по гадрианским болотам Хук Образина, затащил его в
одну-единственную на Эрте гостиную. Он волок упирающегося Ивана по
коридору и приговаривал:
- Все-е, попался, Ванюша! От меня быстрехонько не уйдешь, мимо меня
скорехонько не проскочишь! Экий ты мерзавец, Ваня! В кои-то годы
повстречались, а ты норовишь улизнуть! Не-е, нехорошо это.
От Хука разило за версту. Но держался он молодцом - не качался, не
падал, только трясся беспрестанно. В последнюю их встречу Хук выглядел
значительно хуже, Иван думал, он загнется, не переможет себя.
Не загнулся Хук Образина. Но и не скажешь, что выправился. Он был
изможден до последней стадии измождения, казалось, ребра сквозь комбинезон
проглядывают, а на лицо было страшно смотреть - это было не лицо, это была
высохшая маска, натянутая на череп мертвеца, пролежавшего в гробу неменьше
года.
- Сейчас мы с тобой, Ванюша, раздавим пузыречек, побеседуем по душам,
вспомним житье-бытье. Нам ведь есть чего вспомнить, а?
Им было, что вспомнить. Три года вместе на Гадре, да не сейчас, когда
там все улеглось и утихомирилось, а когда только начиналась геизация.
Ивану и самому было страшно думать о тех временах, второй раз его бы в
такое дело не втравили!
- Вот и притопали, Ванюша, а ты упирался, голубь!
Посреди гостиной, называвшейся когда-то, в романтические годы
освоения Пространства, кают-компанией, прямо на полу валялся мертвецки
пьяный Арман-Жофруа дер Крузербильд-Дзухмантовский - золотой медалист
Школы и гроза звероноидов. Арману предрекали невиданные свершения на ниве
Дальнего Поиска, а в итоге-кресло Главного Управляющего Космофлотом.
Отличник с блеском прошел Гадру, Гиргею, но сломался на Сельме, паршивой
планетенке, где без труда делали себе карьеру бывшие второгодники и
неудачники. Иван никогда не дружил с Арманом, они издавна испытывали
неприязнь друг к другу, а потому он и не переживал особо падение баловня
судьбы.
- Ты его тока не буди, Ваня, ладно? - предупредил Хук и побежал к
столу, откупорил новую бутылку.
На бутылку была пришлепнута коньячная этикетка, но Иван знал, что это
мишура, внутри наверняка разведенный спирт-вонючий, технический, ведь
держать на станциях-заправочных спиртное не полагалось.
- Ну, вздрогнули, Ваня!
Хук, не дожидаясь совместного "вздрога", опрокинул стакан в горло,
побелел до невозможности. И тут же налил себе еще.
- А ты чего? - поинтересовался он заплетающимся языком.
Иван замешкался, стал обдумывать, как бы потолковее все разъяснить
Хуку, а потом вдруг решил, что ничего разъяснять не надо, и выпалил:
- Я, Образина, на дело иду, понимаешь? На дело надо идти сухим!
- Да ладно уж, загнул! Ты и раньше, Ваня, был никудышным борцом с
зеленым змием, видать жизньто не исправила тебя. Ну да не беда! Я за тебя
стакашек хлопну, лады?!
- Ты бы сначала баки прицепил.
- Обижаешь, Ваня! У нас третий год как все на авторежиме. Ты не
гляди, что Эрта старушка, тута недавно реконструкция была, понимаешь?
Понаехало народищу - пропасть! Человек шесть. И давай все переколпачивать.
Мы с Крузей месяц по подсобкам жались, втихаря стаканили. Ой, тяжко, Ваня,
было! Ну да миновали лихие денечки!
Иван видел совершенно ясно, что Хуку не протянуть больше года, от
силы-двух. Но ведь не скажешь, - не полезешь в душу! Не такие уж и долгие
были их года, а однокашники один за другим сходили с орбиты, гнулись, а то
и вовсе погибали. И как ни ломал себе голову Иван, он не мог понять,
почему так происходит. Ведь вроде бы самые сильные, ловкие,
натренированные, отважные, все как на подбор умницы и даже по-своему
таланты. И на тебе! Странное дело, странное и непонятное. Серые лошадушки
тянули себе понемногу, волокли свой воз полегоньку - и не видно им было
износу, а тут... вот и иди после этого в герои-комолетчики. Нет, хватит
ныть! Поздно горевать!
- Включи экраны! - настоял Иван.
- Ух ты какой, недоверчивый! - Хук щелкнул клавишей. Она скрипнула
словно старинная несмазанная дверь. - Гляди, Ваня!
На экране два бочкообразных безголовых кибера крепили к Ивановой
капсуле разгонные баки. Работали они вяло, без энтузиазма. Но Иван уже
понял, здесь никого и ни за что не подгонишь, только нервы тратить!
Он присел к столу. Но стул-кресло чуть не развалился под его
тяжестью, видно было все тут запущено до предела, заброшено, некому было
заняться обустройством. Иван пересел на широченный обитый желтым
кожзаменителем диван, раскинул руки.
- Воще-то, Ваня-я, - с укоризной протянул Хук, - мог бы и привезть
кой-чего старым друзьям-собутыльникам! Не уважаешь?! Да ладно уж, я шучу.
Эй!
Он легонько пнул ногон в бок Армана. Но тот даже не пошевельнулся,
только застонал спросонья.
- Дрыхнет, - сделал вывод Хук. - Хорошо ему! Я бы тоже отключился на
часик-другой... не не могу, Ваня, у меня бессонница - вторую неделю не
смыкаю глаз. Вот только этим и держусь!
Он налил себе еще.
- Ты бы погодил немного, - проворчал Иван, зная, что его все равно не
послушают.
Разговора не получалось. Да и какой-там разговор! Хук глядел на Ивана
мутными желтушечнымн глазами, тряс головой. И невозможно было поверить,
что несколько лет назад он один в течение трех суток с половиною сдерживал
круговую атаку гиргейских псевдоразумных оборотней. Вот тогда он на самом
деле не спал, попробуй усни! За эти сутки Иван с Гугом Хлодриком
восстановили последний не изуродованный аборигенами возвратник - да только
нужда в нем отпала. Хук Образина отбил-таки атаку оборотней, и из Центра
сразу же пришел приказ оставаться до "зимы на своих" позициях. Легко им
там в Центре было распоряжаться! Помнил ли Хук о тогдашнем? Иван и
спрашивать не решался, никак в его мозгу не мог совместиться тот
румянощекий чистоглазый здоровяк с этим трясущимся стариком.
- В отпуск? - поинтересовался Хук. И громко икнул.
- Ага, - ответил Иван.
- Не ври! Я ведь все знаю, Ваня, меня не проведешь! А ну-ка,
выкладывай - на черта старое ворошить удумал?!
Иван закинул ногу за ногу, поморщился. Все-то они знают! Прямо,
всезнальцы какие-то! К кому ни сунься - все ведомо, все наперед известно,
не говоря уж про прошлое! Один он ничего толком не знает, ничего понять не
может - чехарда какая-то бестолковая? Уж скорее бы баки цепляли, скорее бы
отсюда удочки сматывать!
- Ну, не хочешь говорить-не говори, я не настаиваю, - Хук чуть не
выпал из кресла, он был предельно пьян. - Но я тебе окажу, Ваня, дружескую
услугу, цени! - он снова громко и противно икнул, выпучил бессмысленные
глаза. - Ванюша, - у этого хмыря, - Хук качнул носком башмака в сторону
лежащего Крузербильда-Дзухмантовского, - еще с Гиргеи плазменный резачок
припасен, поня-ял?!
Хук вывалился все же из кресла. Но не расстроился и не попытался
взобраться обратно. А так и остался на полу в полускрюченном положении.
Голова его выбивала чечетку по засаленному подлокотнику кресла. Голос же
был тверд и сипат.
- Не дергайся, Ваня! Я киберам сказал, чего надо, они сами все путем
упакуют, значитца, и укладут, куда положено, а ты у нас гость, вот и сиди
себе гостем! Я на тебя, Ваня, гляжу-и душою отдыхаю, такой ты простой,
свойский парень. Но одно я тебе скажу прямо, в глаза, как другу!
- Чего?
- Дурак ты, Ваня, набитый! Вот тебе и весь мой сказ! Оставайся с
нами, пропадешь ведь!
Иван усмехнулся. Но было ему невесело.
- Может, с вами-то я еще быстрей пропаду.
- И так может статься, - согласился Хук.
Он снова нажал на клавишу, предварительно совершив титаническое
усилие и на четвереньках добравшись до пульта. Там и обмяк.
Киберы монтировали переходник для восьмого бака. Иван вздохнул
облегченно - худо-бедно, а дела делались. И только теперь он заметил
висевшее на противоположной стене прямоугольное зеркало, каких и у
антикваров не сыщешь. Вгляделся в отражение-то ли свет был неважный, то ли
он сам неважно выглядел, но из зеркала на него смотрел усталый и совсем не
молодой человек с кругами под глазами, почти безгубым напряженным ртом.
Иван посмотрел прямо в глаза человеку - и ему стало не по себе: глаза были
отрешенными, неживыми, будто что-то потухло у этого человека внутри.
Но наваждение длилось недолго. Иван встряхнулся, пришел в себя.
Уставился на лежащего между ним и зеркалом Армана-Жофруа. От пульта
гостиной доносился хлюпающий, с присвистом храп Хука Образины.
Иван вытащил из кармана яйцо, подержал его на ладони. И неожиданно,
словно решившись, вдруг, прижал его острым концом к шее - над самым
кадыком. Сдавил. Яйцо стало мягким. Но лишь до определенной степени. Чем
сильнее он сжимал его, тем тверже оно становилось. И не сразу сообразил,
что смотреть-то надо в зеркало, а не на эту хитрую штуковину. Когда он
поднял глаза, отражавшийся в мутноватой поверхности человек был уже мало
похож на него - лишь лоб с шрамом оставался прежним да прямой нос... Но
нос на глазах вырастал, обретал горбинку. Подбородок тяжелел, выдвигался
вперед. На щеках появлялся синюшный оттенок. Волосы редели и темнели,
начинали курчавиться, местами седеть. Тело наливалось тяжестью -
неприятной, излишней. Он превращался в Крузербильда-Дзухмантовского - но
не в того отчаянного малого, при виде которого звероноидов бросало в
дрожь, а в нынешнего-оплывшего, размякшего, опустившегося. При этом Иван
оставался Иваном, он не чувствовал ни каких изменений в психике, сознание
его оставалось прежним... Превращение произошло в считанные секунды.
Иван оторвал яйцо от шеи, сунул в карман. Заглянул краем глаза на
экран-безголовые киберы заканчивали свое дело: капсула была почти
подготовлена, даже менее опытный человек понял бы - этих баков, если они,
разумеется, не пусты, вполне хватит для начального разгона и входа в
Осевое измерение.
Иван собирался уже встать. Но услышал вдруг странное гудение. Он
повернул голову. Хук Образина стоял на коленях и отчаянно тер глаза,
переносицу, надбровные дуги. Одновременно он на одной ноте, протяжно и
совершенно не по-людски выл.
- Ууууу-ааа-у... - вырывалось у него то ли из горла, то ли из
ноздрей, - уууууу-ааааа-уу!
Оставив глаза в покое. Хук принялся тыкать в Ивана корявым красным
пальцем. И Хука и его палец вместе с рукой трясло будто на вибростенде.
- Ты чего, Образина? - спросил Иван, прикрывая лицо руками.
- Обо-о-ууууууууу-оооооротень!!! - провыл Хук. И для наглядности
ткнул несколько раз поочередно то в Ивана, то в мирно посапывающего
Армана-Жофруа.
- Нет, Образина, старина, нет, - проговорил мягко Иван, - тут тебе не
Гиргея, тут нет никаких оборотней. Просто ты допился, вот тебе и мерещится
всякое, понял?
Хук, не переставая выть, пополз на карачках к лежащему в семи метрах
от него Арману. Полз он медленно, с опаской поглядывая на Ивана-Жофруа дер
и так далее. Хука явно не устраивала версия о начавшейся у него белой
горячке. И он тянулся к последней соломинке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112