Нет, розыгрышем здесь и не пахло.
- Они там, с ним, - проговорила она. И, ее голос по внутренней связи
прозвучал в его шлемофоне сдавленно, неестественно. - Понимаешь, он там, с
ними!
- Его они не тронут, успокойся. Даже дикие звери, на Земле или на
любой другой планете, сама знаешь, не трогают детей!
- Эти совсем другие, они хуже зверей! Они нелюди!
- Не надо делать преждевременных выводов.
- Смотри! Не-е-ет!!!
Он оглох от ее крика. Но еле удержался сам. То, что они видели, было
невыносимым зрелищем. Один за другим из рубки корабля выбрались в
Пространство три коренастые фигуры без шлемов, да и без самих скафандров,
в одних сероватых, перехваченных ремнями комбинезонах с короткими рукавами
и штанинами, открывавшими чешуйчатое тело, какие-то наросты, когти...
Головы выбравшихся наружу были усеяны темными словно бы шевелящимися
пластинами, их лица были неописуемо ужасными-трехглазыми, с широкими
растянутыми по всей плоскости лица носами, имеющими по четыре
подрагивающих рваных отверстия. Сплюснутые подбородки и брыластные
обвисающие многослойные щели были усеяны отвратительными бородавками и
густыми пучками щетинистых черных волос. Загримироваться так было просто
невозможно! Даже вообразить себе такую маску, а тем более сотворить ее,
тоже было нельзя!
Но не это вырвало крики из горла женщины и сдавило сердце мужчины.
Нет, совсем другое! У последнего из вылезших был зажат в жуткой, когтистой
лапе с множеством корявых изогнутых пальцев-крючьев их малыш! И на нем не
было ничего!!!
Мужчина рванулся что было силы. Но лишь потерял зрение из-за страшной
боли в вывернутых суставах, глаза словно расплавленным металлом залило.
Крик в его ушах не смолкал.
Когда зрение вернулось, он увидел, что ребенок цел и невредим, что
его не разорвало в клочья внутренним давлением, что он не задохнулся в
пустоте, не превратился в кусок льда... Он был жив, шевелил ручками и
ножками, таращил на них большие серые глазенки.
- Вот видишь, - сказал он женщине, - они не делают ему зла, они все
понимают, у них есть какое-то силовое поле, предохраняющее от всех этих
дел.
- Неважно, что у них есть! Главное, он жив! Видишь, он махнул мне
ручкой, высунул язычек, он зовет нас к себе, видишь?
Мужчина все видел. Но он видел и другое - киберы подогнали к
чешуйчатым катерок, развернули его соплами к поручням. И он все сразу
понял. Нет, это была не игра. Он даже, не желая того, проговорил вслух:
- Это конец...
Она отозвалась сразу. Она тоже все поняла.
- Ну и пусть! Пусть они сожгут нас! Главное, чтобы он остался жить!
Понимаешь, главное, чтобы - он!!!
Вырвавшееся из отверстий капсулы пламя, казалось, дохнуло жаром в
лицо. Но это лишь казалось, пламя было еще слишком маленьким, слабеньким.
И они старались не смотреть на него, они смотрели на своего ребенка,
своего такого нежного, открытого, беззащитного малыша - такого невероятно,
слишком живого на фоне мертвого и пустынного Космоса. Они не видели
нелюдей, они и не желали их видеть.
А пламя становилось все сильнее. Теперь оно обжигало, лизало
жаростойкую ткань скафандров, стекла шлемов... Скоро этот жар будет
непереносимым.
- Прощай, - сказала она ему.
- Прощай! - ответил он.
И снова рванулся из пут.
- Не надо, - попросила она дрожащим голосом, - не надо! Пусть видят,
что нам наплевать на них, пусть знают!
- Ты права! - простонал он. Боль становилась невыносимой.
- За нас еще отомстят! Я верю!
- Нет!
- Но почему?! - он еле сдерживался, чтобы не закричать, пламя
прожигало его тело насквозь. - Почему?! Нет! Он выживет! Я точно знаю! Он
выживет и вернется сюда! Он отомстит за нас! И это будет самая
справедливая месть на свете! Гляди, он кричит!!! Он зовет нас!!!
Но она уже не видела своего малыша, своего единственного ребенка.
Дрожащие, бушующие снопы пламени заполнили все вокруг, ослепили. Она уже
не могла говорить. Она прохрипела, задыхаясь, но стараясь удерживаться
сколько это будет возможным на краю сознания, превозмогая боль, она
прохрипела почти зло, не по-женски:
- И я верю - он выживет! Но он не придет сюда мстителем, он не
умножит зла... а если будет так, то ляжет на него мое проклятье...
Она не успела договорить - пламя наконец справилось с термостойкой
тканью - пластиком, оно вспучилось, вздыбилось, наткнувшись на живую
плоть, словно взъяренный безжалостный хищник. И тут же пожрало ее,
обратило в невидимый газ.
* Часть первая. АНГЕЛ ВОЗМЕЗДИЯ *
Земля. Объединенная Европа.
Триест.
2477-ой год,
ноябрь.
Удар был сокрушительным. Иван даже не успел понять, что произошло,
как оказался на мостовой. Мелькнула мысль - сшибло машиной. Но тяжеленный
кованный башмак, ударивший в челюсть, развеял иллюзии, машины и прочая
техника тут были не причем. Следующий удар пришелся по печени. Его били
человек пять одновременно, никак не меньше. Но нападавшие, наверное, не
совсем понимали, с кем имеют дело.
Двоим он перебил голени мгновенно, одним движением. Они рухнули на
мостовую, но не издали ни звука, лишь шипели и цедили ругательства себе
под нос. Иван понял, - что они боятся крикнуть, привлечь внимание, а
значит: он имеет дело с обыкновенными громилами. И это, разумеется, было
уже неплохо. Он извернулся, вскочил на ноги.
Две недели назад, неделю, он бы их за доли секунды разнес в щепу,
будь их хоть десять, хоть двадцать. Но теперь, после тринадцати дней
безмерных возлияний, длившихся с утра до ночи и с ночи до утра, он был
слаб как никогда. У него кружилась голова и подгибались колени. И все же
он мог за себя постоять.
Поднявшись, он первым делом перебил ключицу самому здоровому из
нападавших-двухметровому детине в черной кожаной куртке. Детина упал на
колени и тихо заверещал. Иван не стал его добивать, лишь пнул ногой, чтоб
не мешался на дороге. Но за детиной оказались еще четверо парней, у двоих
в руках тускло поблескивали какие-то железяки.
- Ну что, фраер, - процедил один из них, наголо остриженный, с бычьей
шеей, - будешь трепыхаться или как?
- Потрепыхаемся немного, - спокойно ответил Иван.
Это спокойствие давалось ему огромным трудом. Затянувшийся запой,
первый запой в его немалой жизни, выбил из колеи. Никогда ему не было так
погано, как в эти дни. А сейчас вообще - хоть в гроб ложись! Перед глазами
мелькали круги, загогулины, чьи-то рожи, хари - казалось, они выплывают из
темноты, из небытия, выплывают и потешаются над ним, бывалым
космолетчиком, человеком, которому сам черт не брат! Не было сил терпеть
эту похмельную гадость. А тут еще вполне реальные хари и рожи! Да с
кастетами, ножами, обрезками труб.
Иван прыгнул вперед, развернулся в полете и ногой врезал стриженому в
грудь. Промазал! Хотел ниже, в солнечное сплетение... Один из стоявших
успел перехватить ногу, и Иван грохнулся на мостовую.
- Мочи его! - просипел кто-то сзади.
Иван резко обернулся. И в тот же миг потерял сознание. Боли он
почувствовать не успел, просто потемнело в глазах, и все пропало.
Память вернулась к нему не сразу. Он долго не мог понять, где
находится: у себя, в одноместном гостиничном номере, или в каком-нибудь
очередном притоне.
В последние дни он просыпался в самых различных местах. Но всегда с
дикой головной болью, всегда в одежде. Иногда рядом сопела помятая и не
менее похмельная девица, иногда не было никого, а раз он прочухался на
груде тел, вповалку лежавших на пластиковом настиле ночлежки. Все эти
пробуждения перепутались в его голове, смешались, и он не знал, где лучше,
где хуже ему, нигде не было покоя. Он пил с утра до вечера. Его не тошнило
и не рвало, и он мог выглушить за сутки полведра самого крепкого пойла.
Только легче не становилось, память переставала жечь, лишь когда он
проваливался в полуобморочную черноту забытья. А с пробуждением все
начиналось по-новой.
Вот и теперь, еще прежде чем он раскрыл глаза, под веками что-то
замельтешило, задергалось, набухло... и из мрака пространства выплыло
нелепое нагромождение металлических конструкций, его сменило трехглазое
равнодушно-спокойное, даже какое-то окаменелое лицо, но и оно уплыло в
бок, освободив место двум фигурам в скафандрах... Иван резко мотнул
головой, в затылке ударил тяжелый молот, виски сдавило. Он приоткрыл
глаза.
Обстановка была незнакомой. Одно ясно, это не отель и не притон, даже
не ночлежка. Единственным, что он видел, было переплетение ржавых труб,
переплетение совершенно немыслимое и беспорядочное. Похоже, его запихали в
какой-то подвал или что-то наподобие. Пахло сыростью. Даже в таком
состоянии он смог отметить это. И было неестественно тихо - так тихо могло
быть лишь под землей или в барокамере.
Он попробовал приподнять голову. Не получилось. Напряг мышцы рук,
дернулся всем телом, попробовал подтянуть колени к животу. Но все с тем же
успехом. Связали! Иван мотнул головой в другую сторону и ударился о выступ
трубы. Связали, сволочи! Он вдруг все вспомнил. Но почему?! Эта свора
должна была по идее обчистить его и смотаться... хотя, что там обчищать -
в карманах, дай Бог, если наберется с полсотни евромарок, гроши! Но все
равно было непонятно, зачем он им?!
Сильно хотелось пить, глотка пересохла, язык тяжелым сухим кляпом
лежал во рту. Иван скосил глаза, насколько смог выгнул шею. Но так ни
черта и не рассмотрел-прикрутили его на совесть!
- Эй, кто там! - крикнул он.
Изо рта вырвался не крик, а жалкий сип, в затылок будто ломом
долбанули.
Откуда-то сверху прямо на нос упала капля воды. Иван поднял глаза -
потолок был невысоким, темным, и по нему шли переплетенные трубы.
Мелькнула гнусная мысль - а может, эти ублюдки привязали его тут, подальше
от глаз людских, а сами смотались, пускай, мол, подыхает? Могло быть и
так! Настроение упало до нуля, хотя, казалось, ниже падать было некуда.
- Эй, вы! - снова закричал Иван. - Сучье семя! Трусы паршивые! Да
откликнитесь же кто-нибудь, мать вашу!
Он уже начинал ощущать собственное тело, мог даже пошевелить
кончиками пальцев. Ничего, еще полчасика, и он придет в себя, выпутается!
Не из таких переделок выбирался! Но напускная бодрость тут же исчезла, и
им завладевала апатия, перед глазами снова начинали мельтешить всякие
зигзаги, молнии, уродцы, хари, рожи, казалось, - еще немного и
галлюцинации совсем оттеснят явь, и тогда он или спятит окончательно, или
впадет в долгую бредовую немочь, или просто подохнет прямо тут,
привязанным к трубам. В мозгу застучала прилипчивая короткая фраза: труп
на трубах, труп на трубах... и от нее никак не удавалось избавиться.
- Вы все - дерьмо и подонки! - заорал он, не щадя пересохшей глотки.
- Ну ничего, твари, мы еще посчитаемся! Мы еще с вами поговорим по душам!
От крика он снова потерял сознание. Но в этот раз не надолго. Очнулся
от резкого прикосновения к губам чего-то холодного. Приоткрыл глаза.
Стриженный здоровяк тыкал ему прямо под нос горлышком длинной вытянутой
бутыли. Он, наверное, только что вытащил ее из холодильника - горло было
ледяным.
- Пей, паскудина!
В рот ударила струя жидкости. Иван глотнул раз, другой... Горло свело
судорогой от холода, но он глотал и глотал, казалось, он никогда не
напьется. Он даже не ощущал, что именно он пьет, ему это было без разницы.
Уже позже, когда жидкость хлынула из горла обратно, заливая грудь, ноги,
он увидал этикетку на бутыли - это была обыкновенная шипучка. Да и не
похоже, чтобы ему подсовывали что-то не то, никто вроде бы не собирался
его отправлять на тот свет таким сложным образом, достаточно ведь было
просто ножичком пырнуть или оставить привязанным. Но Ивану в эти минуты
было на все наплевать. Он ощущал почти блаженство от этих нескольких не
вылившихся обратно глотков шипучки. В голове загудело, зашумело...
- Ну что, напился? - поинтересовался стриженный.
Иван не удостоил его ответом.
- Ну тогда отдохни, парень!
Стриженный с размаху ткнул его кулачищем в солнечное сплетение. Иван
задохнулся, вытаращил глаза, дернулся всем телом. Но тут же получил удар в
челюсть. И опять провалился в темноту.
- Ничего, это тебе вместо наркоза, - сказал стриженный и ушел.
Еще три недели назад Иван был в Москве, с утра до ночи бегал с
высунутым языком по приемным, кабинетам, все пытался что-то объяснить,
доказать. На него смотрели как на не в меру обнаглевшего баловня судьбы,
решившего вдруг, что весь мир вертится вокруг его носа, а кое-кто
намеками, а то и впрямую давал понять это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112