Выработанное многими годами тренировок воинское умение брало верх над
отвагой и жертвенностью. Спартиаты истребляли врагов словно на тренировке,
кладя себе под ноги ковер из окровавленных трупов. Лишь кое-где, особенно
на левом фланге, парсам удалось навязать равный бой. Здесь бился Мардоний
с отборной тысячей телохранителей, выучкой не уступавших спартиатам и
значительно превосходящих стоящих против них периэков. Здесь фаланга
изогнулась, образуя опасные трещины, в которые то и дело врывались
размахивающие кривыми мечами парсийские всадники. Павсаний вовремя оценил
грозящую фаланге опасность. Перестроив своих воинов, он бросил на помощь
уставшим периэкам мору под командованием Аримнеста. Спартиаты рассекли
строй мидийцев и обрушились на отряд Мардония с фланга.
Мидийский военачальник, равно как и половина его отряда, бился конно.
Восседая на громадном белом нисейском жеребце, он обрушивал свой меч на
головы эллинов с такой силой, что разрубал их до самых плеч, мешая мозг с
осколками бронзы. Немало воинов полегло от руки парсийского богатыря, и
редко кто из эллинов отважился уже подступиться к нему. Тогда это сделал
сам Аримнест, муж бывалый и искушенный в битвах. Отбросив копье, которое,
как посчитал спартиат, делало схватку неравной, он напал на парса с мечом
в руке. Клинки скрестились, со звоном отпрыгнули в разные стороны и
устремились друг к другу вновь. Удары Мардония были сильнее, ведь он
наносил их сверху, зато спартиату было сподручно поразить противника в
живот или в незащищенное броней бедро. Что и случилось. Уловив момент,
Аримнест парировал щитом удар Мардония и тут же вонзил свой ксифос в левое
бедро парса. Мардоний вскрикнул от боли и ярости, но даже не подумал о
том, чтобы выйти из боя. Он обрушил на лакедемонянина несколько ударов,
столь могучих, что окованный бронзой щит не выдержал и развалился надвое.
Ошеломленный подобным натиском Аримнест попятился, споткнулся и упал.
Мардоний направил своего коня на спартиата, полагая, что тот немедленно
вскочит с земли и тогда парс добьет его ударом в голову. Однако судьба
распорядилась иначе. Должно быть, боги здорово помогали Аримнесту в этот
день, потому что падая он внезапно ощутил под рукой оброненное кем-то
копье. Не мешкая ни мгновения спартиат выставил его навстречу всаднику.
Великолепный скакун Мардония со всего маху напоролся на острие, и,
взвившись на дыбы, рухнул, подминая под себя седока. Аримнест не замедлил
воспользоваться этим. Не успел Мардоний подняться, как спартиат оказался
рядом и поразил вельможу двумя ударами в голову. Однако парс был еще жив.
Шатаясь, с лицом залитым кровью, он вернул лакедемонянину один удар,
разрубив ему левую руку, и лишь потом упал навзничь, судорожно хватаясь за
пронзивший его грудь меч. И последней мыслью Мардония было: "Почему не
подходит Артабаз?!"
Так умер Мардоний. Едва среди воинов разнеслось известие о его
смерти, как началась паника. Большая часть варваров прекратила бой и
бросилась бежать. Сражались лишь телохранители Мардония, бессмертные, да
массагеты. Но они не смогли сдержать натиск победоносной фаланги. Как
только гоплиты смяли их, бегство стало всеобщим. Битва была проиграна,
началась агония.
Афинянам в этот день пришлось также несладко. Если тринадцать тысяч
спартиатов, периэков и тегейцев, возглавляемые Павсанием, приняли на себя
удар основных сил варваров, то на долю восьмисот афинян во главе с
Аристидом пришлись эллины, союзники мидян - беотийцы, малийцы, фессалийцы,
а также фокидцы из числа переметнувшихся на сторону Ксеркса. Их было много
больше, чем афинян, и дрались они упорно. Особенно отчаянно сражались
фиванцы, понимавшие, что в случае поражения их ожидает жестокая расплата.
Среди них был и бестарх Леонтиад, чье лицо обезображивало багровое клеймо
раба. Великолепно вооруженные, прекрасно обученные, фиванские гоплиты
теснили фалангу афинян до тех пор, пока не прижали ее к густым колючим
зарослям дикого шиповника. И быть бы афинянам разбитым и плененным, да
пришло в этот миг известие о гибели Мардония и о бегстве великого войска.
Услышав об этом, фессалийцы, фокидцы и малийцы прекратили битву и
устремились к струящемуся неподалеку Асопу, оставив фиванцев один на один
с афинянами и подоспевшими к ним на помощь эгинцами. Силы врагов
удвоились, и теперь на каждого фиванца приходилось по четыре
неприятельских воина. Однако потомки Кадма бились подобно львам. Вот если
бы такая же отвага кипела в их сердцах в славные дни Фермопил! Но тогда
был не их день, их день наступил сегодня. Поражая наседающих врагов
копьями и мечами, фиванцы пятились назад и один за другим падали на землю.
Вот их осталось сто, пятьдесят, всего десять. И первым среди десяти бился
Леонтиад. Окровавленный меч беотарха сразил очередного афинянина с
изнеженным и порочным лицом. Тот рухнул, схватившись руками за
разрубленный живот. Гоплит, бившийся рядом с погибшим, издал страшный крик
и бросился на фиванца. Он ударил Леонтиада копьем в незащищенный щитом
правый бок и, выпустив древко, зачем-то схватил беотарха руками. Леонтиад
воспользовался этим и последним, уже конвульсивным движением поразил врага
в горло. Они умерли мгновенно, сжимая друг друга в оцепенелых объятиях -
Леонтиад, беотарх из Фив, и Лиофар, афинский горшечник.
Триста гоплитов, вся фиванская дружина, полегли на поле битвы.
Триста, они уничтожили более полусотни афинян, пятьдесят тысяч парсов
смогли умертвить лишь сотню пелопоннесцев.
Триста, они подняли свой меч против родины и потому им не воздвигли
памятника, а память о них осталась лишь в сухих строках логографов
[логографы - древние историки до Геродота включительно].
Их было тоже триста.
- Славно бегут, - тихо, чтобы не слышал Артабаз, прошептала Таллия.
Нежные, словно лепестки роз, губы шевельнулись в едва заметной улыбке.
Девушка и вельможа стояли на краю обрывистого склона стадиях в пяти
от парсийского лагеря и наблюдали за тем, что происходит на равнине под
ними. Позади, держа на поводу лошадей, расположились десять
телохранителей-секироносцев, а за ближайшим, поросшим колючим кустарнике,
холмом прятались полки фригийцев, мидийцев и пять тысяч вооруженных узкими
мечами каласириев.
- Хорошо бегут! - сказала Таллия во весь голос и с усмешкой взглянула
на Артабаза. Тот был мрачен. Собрав на лбу жесткие складки, он молча
наблюдал за тем, как бегущие в полном беспорядке парсы переходят через
обмелевший Асоп и ищут убежища в лагере. Они еще могли спастись, если бы с
оружием в руках стали на вал и преградили путь преследующим их врагам.
Предвидя возможные неприятности, Мардоний позаботился о том, чтобы
превратить свой стан в отлично укрепленную крепость. Ров, трехметровый вал
и частокол из заостренных кольев служили серьезной преградой для любого
врага. Но парсы уже не были воинами, способными сражаться и побеждать.
Начисто лишившиеся мужества, они думали лишь о бегстве. Хлеща плетьми
взмыленных лошадей, мчались всадники, растерявшие свою кичливость и былой
лоск. Халаты их были изодраны, доспехи иссечены, многие потеряли щиты и
шлемы. Здесь же, словно бесчисленные полчища муравьев, бежали пешие воины,
ради облегчения ног бросавшие щиты, мечи и даже доспехи. Они уже не были
войском, а лишь трусливым сбродом, а через несколько мгновений им
предстояло умереть или стать рабами эллинов, которые блестящим потоком
спускались с холмов и устремлялись вслед за бегущими.
Здесь были все: и те, кто доблестным натиском опрокинули неприятеля,
и те, кто уйдя слишком далеко, не успели принять участия в битве и теперь
стремились наверстать упущенное, покрыть себя славой и набить карманы
золотом. Прямо напротив лагеря к реке спускались спартиаты и тегейцы. Они
двигались быстрым шагом, но ухитрялись сохранить строй фаланги. Перед
гоплитами, обгоняя их примерно на стадий, бежали густые толпы пельтастов.
Полные сил легковооруженные воины настигали задыхающихся от усталости
парсов и безжалостно истребляли их, тут же обирая окровавленные трупы.
Справа и чуть позади пелопоннесцев наступали афиняне и эгинцы, слева, по
склонам Киферона, коринфяне. Эллинские полки окружали лагерь со всех
сторон, загоняя варваров в ими же созданную ловушку.
Все было потеряно.
Хотя нет, не все. Еще можно было спасти положение. Бегущим лишь
требовалось иметь хоть каплю мужества, и уверовавшие в победу эллины
обрели бы смерть. Как это случилось с мегарцами и флиунтцами, попавшими
под удар внезапно развернувшейся беотийской конницы. Но мужества уже не
было.
Еще можно было повернуть ход битвы, если ударить во фланг
наступающего эллинского войска всеми полками, которые были у Артабаза. Это
позволило бы беглецам в лагере опомниться и организовать оборону. Но стоя
рядом с самой прекрасной в мире женщиной, поглотившей весь его рассудок,
Артабаз не осмеливался отдать подобный приказ. Ему оставалось лишь стоять
и смотреть за тем, как эллины довершают разгром великой армии.
Фаланга спартиатов переправились через реку и, сотрясая землю дружным
шагом, начала взбираться на холм. Вот лакедемоняне достигли лагеря.
Разгоряченные погоней воины полезли на тын. Однако опытные в бою в чистом
поле, спартиаты не умели штурмовать укрепления. Стоявшие на валу парсы
остановили их. Завязался отчаянный бой. Лакедемоняне лезли наверх и
падали, сраженные стрелами и копьями. Земля перед тыном покрылась
бронзовыми пятнами. Особенно велики были потери среди илотов, оказавшихся
зажатыми между валом и фалангой. Избиение продолжалось лишь несколько
мгновений, но погибло не менее полутысячи воинов, сраженных защищавшими
вал мидийскими лучниками. Прочие разбежались в разные стороны. Нет, еще не
все было потеряно! Артабаз нерешительно повернулся к телохранителям,
словно рассчитывая обрести их поддержку. В голове вельможи мелькнула
шальная мысль приказать им расправиться с околдовавшей его женщиной, после
чего бросить свои полки на помощь запертым в лагере воинам. Словно уловив
настроение парса, Таллия обернулась и внимательно посмотрела ему в глаза.
Ее небесно-голубые зрачки завораживали подобно взгляду кобры. Артабаз
почувствовал, что его пробудившаяся было решимость куда-то улетучивается.
Руки, яростно хватавшиеся за эфес меча, бессильно обвисли, ноги стали
ватными. Ему даже пришлось схватиться за ствол дерева, чтобы не упасть.
Девушка жестко усмехнулась.
- Даже не думай! Если не хочешь, чтобы тебя постигла участь тех. -
Таллия кивнула в сторону мечущихся по лагерю мидян. - Лучше наслаждаться
подобным зрелищем, чем быть его участником.
Сказав это, ионийка вновь устремила взгляд на равнину, где начиналась
заключительная фаза трагедии. На помощь замешкавшимся у частокола
спартиатам пришли афиняне, эгинцы и платейцы - великие мастера по части
взятия различных укреплений. Под прикрытием лучников они в мгновение ока
взломали деревянную стену и проникли внутрь лагеря. Следом за ними
устремились спартиаты, тегейцы и кориняне. Дальнейшее было неинтересно, и
Таллия направилась к лошадям.
- Убираемся отсюда. Иначе эллины могут ненароком прихватить и нас.
Артабаз не осмелился спорить. Став на колено, он помог девушке
забраться в седло, затем вспрыгнул на коня сам. Всадники опустились с
холма и оказались в лощине, покрытой сочной травой. Лошади замедлили шаг,
не без труда рассекая поросль, доходившую им до груди. Таллия молчала, о
чем-то раздумывая. Так, в полном безмолвии они достигли холма, за которым
стояли полки. Здесь Таллия коснулась рукой плеча скачущего рядом с ней
вельможи. Тот придержал коня.
- Отпусти людей, - велела ионийка, загадочно улыбаясь. - Я хочу
поговорить с тобой.
И Артабаз, полагавший, что в подобное мгновенье он не сможет думать
ни о каких любовных утехах, вдруг ощутил жгучее желание. Жестом руки он
отпустил телохранителей и спешился. Таллия также сошла со своей каурой
кобылы. Сладко потянувшись, девушка села на траву. Артабаз немедленно
устроился рядом и прикоснулся к скрытому полупрозрачной кисеей животу.
Таллия рассмеялась, словно рассыпала тихие звонкие колокольчики. Глаза ее
по-кошачьи блеснули.
- Я хочу тебя! - хрипло выдавил вельможа и повалил девушку на спину.
Он забыл обо всем на свете:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178