Изменить предначертанное в рамках одной
человеческой судьбы вполне под силу верховному богу. Ведь хотя мойры и не
зависят от него, но все же они его порождение. Зевс через посредство
Геракла играет здесь роль рока. Но повторимся еще раз - подобное было
дозволено не каждому Герою, а лишь богоравному, который в скором будущем
будет причислен к сонму небожителей. За подобное деяние Сизиф будет
жестоко наказан - что дозволено Юпитеру, не дозволено быку!
Другим Героем, взятым нами в качестве примера, является Тидей. Это
типичный Герой своего времени - кровожадный, жестокий,
яростно-неукротимый. Однако в отличие от Геракла Тидей убивал лишь в
честном бою. Ему было уготовано стать бессмертным, однако стоя на краю
могилы он осквернил себя каннибализмом - непростительное (уже
непростительное!) деяние с точки зрения морали того времени. Потому боги
не дали Тидею бессмертие, однако не сочли его поступок серьезным
преступлением, оставив Тидея в числе Героев.
Героями признаются и два наиболее ярких участника Троянской войны -
Ахилл и Одиссей. На их совести целый букет преступлений, не считавшихся
впрочем в то время таковыми.
Я кораблями двенадцать градов разорил многолюдных;
Пеший одиннадцать взял на троянской земле многоплодной;
В каждом из них и сокровищ бесценных и славных корыстей:
Много добыл...
Так описывает Ахилл свои подвиги. Историческая традиция признает этих
норманнов античности Героями и мы соглашаемся с ней.
Здесь можно возразить, что в древности понятие "Герой" имело
несколько иной смысл. Назначение Героя - совершать подвиги, под которыми
подразумевались почти исключительно военные победы, при этом совершенно не
задумываясь над моральной оценкой того, что делает и во имя чего он делает
это - ради спасения родного очага или ради наживы. И в том, и в ином
случае он считался Героем. Убийства, грабежи, насилия не бросают тени на
облик Героя, так как не выходят за рамки общепризнанной морали.
Но вот он пытается вырваться из них и в тот же миг превращается в
Антигероя. Эллада имела четырех абсолютных Антигероев. Это Сизиф, Тантал,
Иксий и Титий. Им четверым боги определили особо жестокую кару, подвергая
их в Тартаре пыткам, которые скорее присущи христианскому аду, нежели
тоскливому и скучному потустороннему миру эллинов. Что же вменяется им в
вину.
Знай эллины такое понятие как грех, они верно признали б Сизифа
величайшим грешником античности. Будучи приближен Олимпийцами, он не
оправдал их доверия и вознесся слишком высоко, что само по себе величайшее
преступление. Кроме того - об этом античная традиция вспоминала неохотно,
- Сизиф подсмотрел как Зевс совращает Эгину. Хотя эллины, так же как и
Олимпийцы, не обращали внимания на подобные "мелочи", но Сизиф очевидно
пытался использовать этот факт для упрочения своего положения на Олимпе,
за что и поплатился, перестав пользоваться благорасположением богов. Но он
не успокоился на этом, продолжив череду своих преступлений. Завершил
великий преступник свою жизненную карьеру тем, что дважды обманывал
смерть, что справедливо считается вершиной его злодеяний. Злодеяние? С
точки зрения античных эллинов - да. Но скажите, кто не мечтал обмануть
смерть? Так что никакого явного криминала с точки зрения нашей морали мы
не найдем. Он, конечно, действовал лишь в своих интересах, но не во вред
прочим. Однако для древних Сизиф был ужасным преступником, ведь он пытался
изменить предначертанное судьбой. Потому и наказание, назначенное Сизифу
схоже с неотвратимым роком. Он катит в гору камень, который ОБРЕЧЕН не
достичь вершины. Работа, не имеющая ни смысла, ни конца.
Второй Антигерой, Тантал, куда менее симпатичен. Он осквернил себя
каннибализмом, причем каннибализмом преднамеренным. Но быть может убийство
собственного сына и изготовление из его тела страшной трапезы было бы
прощено богами - они прощали и не такое! - однако Тантал попытался
накормить этим блюдом врагов, подвергая тем самым сомнению их дар
всевидения и делая их причастными к человеческим прегрешениям. Этого ему
не простили. Как не простили и гордыни. Ведь желая похвастать своей
близостью к богам Тантал:
...похитил у вечноживущих
Для сверстных себе застольников
Нектар и амвросию,
В которых было бессмертье.
[из Пиндара]
Иксий и Титий пострадали за гордыню. Оба Антигероя имели дерзость
возжелать богинь, что не было богоборческим бунтом, но считалось
величайшим кощунством. Хотя они не смогли осуществить задуманного, боги
заключили их в Тартар, назначив страшное наказание.
Но заметим. Антигерой хотя и совершает омерзительные поступки, но все
же он не преступает определенных границ. Он может противопоставить себя
богу, но не идет против рока - в понимании эллинов это не одно и то же,
ибо боги сами зависят от рока. Стоит человеку восстать против уготованной
ему мойрами судьбы и он мгновенно превращается в Бунтаря, который нередко
отвержен от общества еще в большей степени, нежели Антигерой. Типичный
пример этому - Беллерофонт. Поначалу - отважный, удачливый и любимый
богами Герой, победитель химеры, солимов [солимы - мифический народ] и
амазонок. Действуй он и далее в том же духе и быть ему в одном ряду с
Гераклом, Тесеем и Персеем. Но Беллерофонт внезапно совершает поступок,
резко меняющий его судьбу. Он решает сокрушить косность традиций, нарушив
покой Олимпийцев в их собственном доме. Он отваживается на это, хотя
прекрасно знает, какая судьба постигла Ота и Эфиальта [От и Эфиальт -
внуки Посейдона; славились непомерной силой и гигантским ростом; угрожали
богам взгромоздить на Олимп Оссу и Пелион и достичь таким образом неба;
были убиты Аполлоном], решивших поспорить с Олимпом. Беллерофонт предстает
пред нами как богоборец в самом чистом смысле этого слова, хотя цель его
состоит вовсе не в свержении богов, а в возвышении человека до бога,
создании богочеловека, равного олимпийскому человекобогу. Может быть, это
была первая мечта о сверхчеловеке, что будет так сильно волновать умы
потомков. Поступок Беллерофонта великолепен, так как он не ищет корысти
себе подобно Сизифу и не жаждет осчастливить человечество, подобно
Прометею. Он просто желает возвысить себя как ЧЕЛОВЕКА.
Поступок этот более величественен, нежели содеянное Прометеем. Ведь
титан нес людям знание, Беллерофонт хотел дать веру в собственные силы. Он
не призывал к свержению богов, но хотел сломать старую мораль, что в
конечном счете было равносильно покушению на веру. И потому с ним
поступили наиболее жестоко. Из него не сделали мученика подобно Титию или
Прометею, его превратили в ничтожество, изломанного калеку, наглядное
напоминание всем, что может сделать с Бунтарем божественная воля.
В одном ряду с Беллерофонтом стоит Прометей, его мифический предок,
совершивший быть может самый дерзкий поступок. Титан вопреки воле Зевса
подарил людям огонь и знания. Его вину многократно отягчало то
обстоятельство, что он был провидцем, а значит знал о последствиях своего
деяния, но тем не менее пошел на него. Это был бунт не только против
верховной власти, но и против провидения. Бунт Прометея был страшен еще и
потому, что титан пытался опереться на людей, выйдя таким образом за рамки
дозволенного, так как боги в междоусобной борьбе имели право рассчитывать
лишь на собственные силы и на мощь сотворенных ими чудовищ. Прометей
преступил этот закон, признав таким образом человека равным в отношениях с
богами - немудрено, что его поступок казался древним эллинам верхом
кощунства. Но странно - со временем Прометей был "реабилитирован". О нем
вспоминали все благосклоннее, а позднее Зевс вообще пожелал помириться с
ним и даже взял его на Олимп. Вполне очевидно, что здесь античная традиция
пытается выйти из тупика, в который сама себя загнала. С одной стороны
Прометей - отчаянный богоборец, Бунтарь, с другой - он дал людям знание. К
тому времени религия уже не могла не считаться с наукой, значит Прометей
должен был быть прощен.
К Бунтарям следует отнести еще двух мифических героев - Тесея и
Пирифоя. Осмелившись противопоставить себя богам, они преступили черту
дозволенного смертным и понесли кару. Однако позднее возвеличившимся
Афинам потребовался свой персональный Герой и потому Тесея, который,
напомним, был афинским царем, "реабилитировали". Геракл вывел его из
Тартара. Пирифой же остался Бунтарем, хотя отношение к нему стало куда
более сочувственным.
Рассмотрев Критерии, определяющие образы Героя и Антигероя, приходишь
к странному выводу. Религия эллинов, столь легкая, изящная, человечная,
самым страшным преступлением признает отнюдь не убийство или
клятвоотступничество, а бунтарство. Именно бунтарство, а не богоборчество,
ведь среди Бунтарей не было богоборцев в истинном смысле этого слова.
Никто из них не собирался свергнуть Зевса и Олимпийцев. Они желали
вмешаться в предначертанное, сломав таким образом установленные традиции.
И каким же косным, догматичным, столь похожим на ортодоксальные
мессианские религии, предстает мир Олимпийских божеств, теряя свою
первозданную прелесть. И уже не смеется в зеленых кущах озорник Эрот, и не
плещутся в ледяных родниках непостоянные нимфы, и не шествует Силен, весь
увитый виноградными лозами. Мир застывает, а похожие на людей боги
приобретают монументальность. И уже трудно отличить Зевса от Гора, Яхве
или Христа. Они рознятся внешне, но суть их едина. Это монорегилия,
закованная в цепи предначертаний.
И наступали иные времена, когда Бунтарь уходил в никуда, а его место
занимали лживые идолы. На смену гармонии шло прикрывающееся маской
слабости ханжество, шелест зеленых листьев сменялся стуком топоров, на
ломкий мрамор статуй ложилась тяжелая тень несколоченного еще креста.
Архаичный мир уже агонизировал, сам не подозревая об этом. Боги, подобные
людям, уходили в прошлое, уступая свое место распятому, человеку,
сошедшему на землю под именем бога.
Но все это было впереди. А пока летит на своем белокрылом коне
Беллерофонт и стоят насмерть спартиаты. И человечество все еще
восторгается силе и мужеству.
И да славится имя отчаянного, дерзнувшего восстать против
предначертанной судьбы. ЧЕЛОВЕК - имя твое.
6. ГИБЕЛЬ БОГОВ - 2
- Полюбуйся, вот и твой рыцарь. Пришел освободить тебя!
Разлетелись во все стороны полы черного плаща. Ариман отошел в
сторону, позволяя Тенте заглянуть в магический кристалл, в котором
двигались крохотные, раз в двадцать меньше реальных, фигурки только что
перебравшихся через пропасть людей, в одном из которых девушка без труда
узнала Скилла. Смельчаки настороженно осмотрелись, после чего двинулись
вперед. Нэрси, затаив дыхание, следила за тем, как они медленно
приближаются к воротам замка, и не знала, что сказать. Она чувствовала,
что Ариман едва сдерживает ярость.
Бог тьмы молча стоял у небольшой щели окна, затем резко повернулся к
Тенте. Зловещая маска его была как всегда безжизненна, но в глазах
плескалась злоба. Злоба была столь ощутима, что Тента против своей воли
вздрогнула. Ариман заметил это и поспешно отвернулся.
- Я недооценил его и проявил безрассудное благодушие, поддавшись на
твои уговоры, - произнес он безжизненным, похожим на скрежет металла
голосом.
Ариман и вправду жалел, что позволил нэрси уговорить себя и отпустил
Скилла из подземного судилища. Правда, что он рассчитывал, что скиф
погибнет в Синем, Серебряном, в крайнем случае, в Золотом городе. Тогда он
думал, что ничего не потеряет, доказав Тенте, что он нуждается в ней и
готов ради нее на многое. А он и впрямь был готов отдать за ее любовь
почти все, за исключением, может быть, власти. Еще он не мог отдать за нее
жизнь, но это было не в его воле, ибо он был бессмертен.
Это было странное чувство, не посещавшее его целую вечность. Бог тьмы
не нуждался ни в любви, ни в жалости. Его питали злоба и ярость,
заставлявшие бешено колотиться медленное сердце. И вдруг оно содрогнулось
от чего-то непонятного, почти похожего на... Он не любил это слово, он
почти боялся его. И в чувстве, посетившем холодную душу, было больше
нежности, чем страсти. Это была странная нежность, скорей отеческая;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178
человеческой судьбы вполне под силу верховному богу. Ведь хотя мойры и не
зависят от него, но все же они его порождение. Зевс через посредство
Геракла играет здесь роль рока. Но повторимся еще раз - подобное было
дозволено не каждому Герою, а лишь богоравному, который в скором будущем
будет причислен к сонму небожителей. За подобное деяние Сизиф будет
жестоко наказан - что дозволено Юпитеру, не дозволено быку!
Другим Героем, взятым нами в качестве примера, является Тидей. Это
типичный Герой своего времени - кровожадный, жестокий,
яростно-неукротимый. Однако в отличие от Геракла Тидей убивал лишь в
честном бою. Ему было уготовано стать бессмертным, однако стоя на краю
могилы он осквернил себя каннибализмом - непростительное (уже
непростительное!) деяние с точки зрения морали того времени. Потому боги
не дали Тидею бессмертие, однако не сочли его поступок серьезным
преступлением, оставив Тидея в числе Героев.
Героями признаются и два наиболее ярких участника Троянской войны -
Ахилл и Одиссей. На их совести целый букет преступлений, не считавшихся
впрочем в то время таковыми.
Я кораблями двенадцать градов разорил многолюдных;
Пеший одиннадцать взял на троянской земле многоплодной;
В каждом из них и сокровищ бесценных и славных корыстей:
Много добыл...
Так описывает Ахилл свои подвиги. Историческая традиция признает этих
норманнов античности Героями и мы соглашаемся с ней.
Здесь можно возразить, что в древности понятие "Герой" имело
несколько иной смысл. Назначение Героя - совершать подвиги, под которыми
подразумевались почти исключительно военные победы, при этом совершенно не
задумываясь над моральной оценкой того, что делает и во имя чего он делает
это - ради спасения родного очага или ради наживы. И в том, и в ином
случае он считался Героем. Убийства, грабежи, насилия не бросают тени на
облик Героя, так как не выходят за рамки общепризнанной морали.
Но вот он пытается вырваться из них и в тот же миг превращается в
Антигероя. Эллада имела четырех абсолютных Антигероев. Это Сизиф, Тантал,
Иксий и Титий. Им четверым боги определили особо жестокую кару, подвергая
их в Тартаре пыткам, которые скорее присущи христианскому аду, нежели
тоскливому и скучному потустороннему миру эллинов. Что же вменяется им в
вину.
Знай эллины такое понятие как грех, они верно признали б Сизифа
величайшим грешником античности. Будучи приближен Олимпийцами, он не
оправдал их доверия и вознесся слишком высоко, что само по себе величайшее
преступление. Кроме того - об этом античная традиция вспоминала неохотно,
- Сизиф подсмотрел как Зевс совращает Эгину. Хотя эллины, так же как и
Олимпийцы, не обращали внимания на подобные "мелочи", но Сизиф очевидно
пытался использовать этот факт для упрочения своего положения на Олимпе,
за что и поплатился, перестав пользоваться благорасположением богов. Но он
не успокоился на этом, продолжив череду своих преступлений. Завершил
великий преступник свою жизненную карьеру тем, что дважды обманывал
смерть, что справедливо считается вершиной его злодеяний. Злодеяние? С
точки зрения античных эллинов - да. Но скажите, кто не мечтал обмануть
смерть? Так что никакого явного криминала с точки зрения нашей морали мы
не найдем. Он, конечно, действовал лишь в своих интересах, но не во вред
прочим. Однако для древних Сизиф был ужасным преступником, ведь он пытался
изменить предначертанное судьбой. Потому и наказание, назначенное Сизифу
схоже с неотвратимым роком. Он катит в гору камень, который ОБРЕЧЕН не
достичь вершины. Работа, не имеющая ни смысла, ни конца.
Второй Антигерой, Тантал, куда менее симпатичен. Он осквернил себя
каннибализмом, причем каннибализмом преднамеренным. Но быть может убийство
собственного сына и изготовление из его тела страшной трапезы было бы
прощено богами - они прощали и не такое! - однако Тантал попытался
накормить этим блюдом врагов, подвергая тем самым сомнению их дар
всевидения и делая их причастными к человеческим прегрешениям. Этого ему
не простили. Как не простили и гордыни. Ведь желая похвастать своей
близостью к богам Тантал:
...похитил у вечноживущих
Для сверстных себе застольников
Нектар и амвросию,
В которых было бессмертье.
[из Пиндара]
Иксий и Титий пострадали за гордыню. Оба Антигероя имели дерзость
возжелать богинь, что не было богоборческим бунтом, но считалось
величайшим кощунством. Хотя они не смогли осуществить задуманного, боги
заключили их в Тартар, назначив страшное наказание.
Но заметим. Антигерой хотя и совершает омерзительные поступки, но все
же он не преступает определенных границ. Он может противопоставить себя
богу, но не идет против рока - в понимании эллинов это не одно и то же,
ибо боги сами зависят от рока. Стоит человеку восстать против уготованной
ему мойрами судьбы и он мгновенно превращается в Бунтаря, который нередко
отвержен от общества еще в большей степени, нежели Антигерой. Типичный
пример этому - Беллерофонт. Поначалу - отважный, удачливый и любимый
богами Герой, победитель химеры, солимов [солимы - мифический народ] и
амазонок. Действуй он и далее в том же духе и быть ему в одном ряду с
Гераклом, Тесеем и Персеем. Но Беллерофонт внезапно совершает поступок,
резко меняющий его судьбу. Он решает сокрушить косность традиций, нарушив
покой Олимпийцев в их собственном доме. Он отваживается на это, хотя
прекрасно знает, какая судьба постигла Ота и Эфиальта [От и Эфиальт -
внуки Посейдона; славились непомерной силой и гигантским ростом; угрожали
богам взгромоздить на Олимп Оссу и Пелион и достичь таким образом неба;
были убиты Аполлоном], решивших поспорить с Олимпом. Беллерофонт предстает
пред нами как богоборец в самом чистом смысле этого слова, хотя цель его
состоит вовсе не в свержении богов, а в возвышении человека до бога,
создании богочеловека, равного олимпийскому человекобогу. Может быть, это
была первая мечта о сверхчеловеке, что будет так сильно волновать умы
потомков. Поступок Беллерофонта великолепен, так как он не ищет корысти
себе подобно Сизифу и не жаждет осчастливить человечество, подобно
Прометею. Он просто желает возвысить себя как ЧЕЛОВЕКА.
Поступок этот более величественен, нежели содеянное Прометеем. Ведь
титан нес людям знание, Беллерофонт хотел дать веру в собственные силы. Он
не призывал к свержению богов, но хотел сломать старую мораль, что в
конечном счете было равносильно покушению на веру. И потому с ним
поступили наиболее жестоко. Из него не сделали мученика подобно Титию или
Прометею, его превратили в ничтожество, изломанного калеку, наглядное
напоминание всем, что может сделать с Бунтарем божественная воля.
В одном ряду с Беллерофонтом стоит Прометей, его мифический предок,
совершивший быть может самый дерзкий поступок. Титан вопреки воле Зевса
подарил людям огонь и знания. Его вину многократно отягчало то
обстоятельство, что он был провидцем, а значит знал о последствиях своего
деяния, но тем не менее пошел на него. Это был бунт не только против
верховной власти, но и против провидения. Бунт Прометея был страшен еще и
потому, что титан пытался опереться на людей, выйдя таким образом за рамки
дозволенного, так как боги в междоусобной борьбе имели право рассчитывать
лишь на собственные силы и на мощь сотворенных ими чудовищ. Прометей
преступил этот закон, признав таким образом человека равным в отношениях с
богами - немудрено, что его поступок казался древним эллинам верхом
кощунства. Но странно - со временем Прометей был "реабилитирован". О нем
вспоминали все благосклоннее, а позднее Зевс вообще пожелал помириться с
ним и даже взял его на Олимп. Вполне очевидно, что здесь античная традиция
пытается выйти из тупика, в который сама себя загнала. С одной стороны
Прометей - отчаянный богоборец, Бунтарь, с другой - он дал людям знание. К
тому времени религия уже не могла не считаться с наукой, значит Прометей
должен был быть прощен.
К Бунтарям следует отнести еще двух мифических героев - Тесея и
Пирифоя. Осмелившись противопоставить себя богам, они преступили черту
дозволенного смертным и понесли кару. Однако позднее возвеличившимся
Афинам потребовался свой персональный Герой и потому Тесея, который,
напомним, был афинским царем, "реабилитировали". Геракл вывел его из
Тартара. Пирифой же остался Бунтарем, хотя отношение к нему стало куда
более сочувственным.
Рассмотрев Критерии, определяющие образы Героя и Антигероя, приходишь
к странному выводу. Религия эллинов, столь легкая, изящная, человечная,
самым страшным преступлением признает отнюдь не убийство или
клятвоотступничество, а бунтарство. Именно бунтарство, а не богоборчество,
ведь среди Бунтарей не было богоборцев в истинном смысле этого слова.
Никто из них не собирался свергнуть Зевса и Олимпийцев. Они желали
вмешаться в предначертанное, сломав таким образом установленные традиции.
И каким же косным, догматичным, столь похожим на ортодоксальные
мессианские религии, предстает мир Олимпийских божеств, теряя свою
первозданную прелесть. И уже не смеется в зеленых кущах озорник Эрот, и не
плещутся в ледяных родниках непостоянные нимфы, и не шествует Силен, весь
увитый виноградными лозами. Мир застывает, а похожие на людей боги
приобретают монументальность. И уже трудно отличить Зевса от Гора, Яхве
или Христа. Они рознятся внешне, но суть их едина. Это монорегилия,
закованная в цепи предначертаний.
И наступали иные времена, когда Бунтарь уходил в никуда, а его место
занимали лживые идолы. На смену гармонии шло прикрывающееся маской
слабости ханжество, шелест зеленых листьев сменялся стуком топоров, на
ломкий мрамор статуй ложилась тяжелая тень несколоченного еще креста.
Архаичный мир уже агонизировал, сам не подозревая об этом. Боги, подобные
людям, уходили в прошлое, уступая свое место распятому, человеку,
сошедшему на землю под именем бога.
Но все это было впереди. А пока летит на своем белокрылом коне
Беллерофонт и стоят насмерть спартиаты. И человечество все еще
восторгается силе и мужеству.
И да славится имя отчаянного, дерзнувшего восстать против
предначертанной судьбы. ЧЕЛОВЕК - имя твое.
6. ГИБЕЛЬ БОГОВ - 2
- Полюбуйся, вот и твой рыцарь. Пришел освободить тебя!
Разлетелись во все стороны полы черного плаща. Ариман отошел в
сторону, позволяя Тенте заглянуть в магический кристалл, в котором
двигались крохотные, раз в двадцать меньше реальных, фигурки только что
перебравшихся через пропасть людей, в одном из которых девушка без труда
узнала Скилла. Смельчаки настороженно осмотрелись, после чего двинулись
вперед. Нэрси, затаив дыхание, следила за тем, как они медленно
приближаются к воротам замка, и не знала, что сказать. Она чувствовала,
что Ариман едва сдерживает ярость.
Бог тьмы молча стоял у небольшой щели окна, затем резко повернулся к
Тенте. Зловещая маска его была как всегда безжизненна, но в глазах
плескалась злоба. Злоба была столь ощутима, что Тента против своей воли
вздрогнула. Ариман заметил это и поспешно отвернулся.
- Я недооценил его и проявил безрассудное благодушие, поддавшись на
твои уговоры, - произнес он безжизненным, похожим на скрежет металла
голосом.
Ариман и вправду жалел, что позволил нэрси уговорить себя и отпустил
Скилла из подземного судилища. Правда, что он рассчитывал, что скиф
погибнет в Синем, Серебряном, в крайнем случае, в Золотом городе. Тогда он
думал, что ничего не потеряет, доказав Тенте, что он нуждается в ней и
готов ради нее на многое. А он и впрямь был готов отдать за ее любовь
почти все, за исключением, может быть, власти. Еще он не мог отдать за нее
жизнь, но это было не в его воле, ибо он был бессмертен.
Это было странное чувство, не посещавшее его целую вечность. Бог тьмы
не нуждался ни в любви, ни в жалости. Его питали злоба и ярость,
заставлявшие бешено колотиться медленное сердце. И вдруг оно содрогнулось
от чего-то непонятного, почти похожего на... Он не любил это слово, он
почти боялся его. И в чувстве, посетившем холодную душу, было больше
нежности, чем страсти. Это была странная нежность, скорей отеческая;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178