Собравшиеся были едины в своей решимости драться, споры велись лишь по
поводу того, где быть решающей битве. Дорийцы, которых волновала судьба
родных городов, настаивали на том, чтобы встретить врага на Истме,
достаточно хорошо укрепленном для оборонительного сражения. Против
подобного плана выступали афиняне, эгинцы, халкидяне и эритрейцы, резонно
указывавшие, что в этом случае подвергнутся разорению их земли. Они
требовали дать битву в Фокиде или Локриде, не допуская врага в среднюю
Элладу. Из пелопоннеских посланцев это требование поддерживали лишь Леонид
и Гилипп. Прочие во главе с Леотихидом яростно возражали. Полемарх Евенет,
ярый сторонник сражения на Истме, не скрывал своего настроения.
- Перешеек - вот единственная гарантия того, что нам не ударят в
спину! - горячась, кричал он. - Допустим, мы согласимся с афинянами и
пошлем войско в Фокиду, но кто поручится, что беотийцы, которые спят и
видят себя слугами мидийского царя, не ударят нам в спину! - При этих
словах платейцы и феспийцы бурно запротестовали, но Евенет не обратил на
них ни малейшего внимания. - И тогда мы окажемся между двух огней, как это
случилось в Фессалии...
Сделаем маленькое отступление, чтобы пояснить, что же произошло в
Фессалии. Чуть более месяца назад по просьбе нескольких фессалийских
полисов, решивших сопротивляться нашествию варваров, им в помощь было
отправлено десятитысячное войско во главе с Евенетом. Оно заняло узкий
проход между Олимпом и Оссой, преградив варварам путь в Элладу. Однако
простояв здесь несколько дней, эллины по приказу Евенета возвратились к
Истму. Свое решение полемарх объяснял тем, что получил сведения о заговоре
фессалийских аристократов, которые, как он уверял, лишь ожидали удобного
момента, чтобы нанести эллинам удар в спину. Злые языки поговаривали, что
на самом деле спартанского полководца смутили рассказы царя Македонии
Александра о несметных полчищах мидян. Как бы то ни было, Евенет отступил,
обвиняя фессалийцев в подлых замыслах. Теперь он пытался навесить ярлык
предателей и на беотийцев.
Ни для кого не было секретом, что в беотийских полисах сильны
панические настроения, искусно подогреваемые враждебными к афинянам
аристократами. Херонея, Фивы, Орхомен, Левктры намеревались дать мидянам
землю и воду. Однако многие беотийцы были полны решимости драться против
восточных варваров. Потому Леонид вступился за них.
- До этого времени ты рисковал получить всего один удар - в спину от
мидян, когда как трус бежал из Фессалии, - бросил он полемарху.
Евенет позеленел от злобы, но возразить не решился. Леонид заговорил
вновь, убеждая собравшихся в необходимости решительных действий. Он
приводил доводы, с которыми трудно было спорить, говорил об уязвимости
Пелопоннеса с моря, напоминал о том, как слабеет воинский дух тех, кто из
трусости отдали на поругание родную землю, и о том, что, проявив
нерешительность, пелопоннесцы тем самым оттолкнут от себя те эллинские
полисы, которые в данный момент колебались, не решив еще, чью сторону
занять.
В конце концов эллины порешили ждать варваров в Фермопилах. Отряд
Леонида и треть войска Евенета отправлялись в Фокиду сейчас же, остальные
ополчения должны были присоединиться к ним чуть позже. Одновременно с
авангардом армии выступал и эллинский флот под командой спартиата
Еврибиада и афинян Фемистокла и Ксантиппа. Скрепив договор взаимными
клятвами, посланцы поспешили отбыть в родные города. Перед тем как
отправиться в путь, Леонида посетил архонт Фемистокл.
Афинянин застал царя упражняющимся с мечом. При появлении Фемистокла
спартиат хотел прекратить поединок, но архонт протестующе махнул рукой,
словно говоря: продолжайте.
Леонид не стал спорить. Он кивнул Евриту, который в этом походе был
наперсником и телохранителем царя, и они двинулись навстречу друг другу. В
руке у Еврита был акинак, подаренный акрагантским мудрецом, Леонид был
вооружен мечом, напоминавшим ксифос, но только более длинным и тяжелым.
Противники сошлись и начали стремительную игру. Клинки блестели в их
руках, словно звонкие молнии. Спартиаты рубили, кололи, парировали удары.
Несмотря на массивное телосложение, оба бойца передвигались с
замечательной быстротой. Но если на стороне Еврита была молодость, то
стремительность движений царя не поддавалась объяснению. Вдобавок он
владел огромным количеством разнообразных приемов - выпадов, уходов,
блокирующих ударов. На глазах Фемистокла он трижды поразил своего
противника, нанося удары плашмя, но с немалой силой. На плече, груди и
бедре Еврита появились кровавые полосы. Но и он в свою очередь не остался
в долгу, зацепив и без того сплошь иссеченную шрамами руку Леонида. Бой
был завершен весьма эффектно. Дождавшись очередной атаки своего
противника, царь внезапно бросил меч на землю и поймал руку Еврита в
стальные клещи пальцев. Затем громадное тело воина взвилось в воздух и
перелетело через голову Леонида. В следующее мгновенье царь сидел на спине
Еврита, приставив к затылку юноши его же собственный меч. Фемистокл
поаплодировал, с изумлением отметив, что еще ни разу не видел подобного
приема. Примерно о том же подумал и Еврит. Поднявшись с земли, он
пробурчал:
- Так не сражаются.
Царь усмехнулся.
- А жаль. Владей ты подобными приемами, и тебе не были б страшны даже
десять врагов, вооруженных копьями. - Еврит почесал ладонью голову и не
нашелся, что сказать. - Ладно, иди, - велел Леонид. - Смажь царапины и
готовься в дорогу. Мы выступаем.
Юноша, не прекословя, пошел к дому. Дождавшись, когда он скроется за
углом, афинянин подошел к Леониду.
- Итак, царь Спарты с ничтожным отрядом воинов намеревается
преградить путь врагу.
- Почему же с ничтожным? - спросил Леонид, рассматривая царапину на
руке. Он нагнулся, сорвал лист подорожника и, послюнявив, прилепил к
поврежденному месту; затем с едва заметной усмешкой взглянул на
Фемистокла. - Если все эллины поспешат выполнить свои обещания, не пройдет
и пятнадцати дней, как у Фермопил соберется огромное войско.
- А если не поспешат?
- Тогда я встречу врага со своими тремястами спартиатами.
- Но ведь это слишком мало!
- Для того дела, на которое мы идем, даже слишком много.
Этот спокойно сказанный ответ, равный признанию, слегка ошеломил
Фемистокла. Архонт погладил рукой небольшую окладистую бороду, исподлобья
взглянул на спартиата и спросил:
- Я слышал, спартиаты намереваются праздновать Карнеи? [Карнеи -
дорийский праздник, посвященный Аполлону.]
- А мне сказали, что афиняне не отменили Олимпийских игр! - не
остался в долгу Леонид.
- Афиняне - безумцы, - признался Фемистокл. - Они надеются на чудо,
не понимая, что пришло время творить чудеса самим. Выходит, мы все дружно
подставляем тебя, царь, с твоими воинами на верную погибель?
- Выходит.
- И ты так спокойно говоришь об этом? - после небольшого
замешательства поинтересовался афинянин.
- А что, я должен визжать от восторга?
Фемистокл не нашелся что ответить. Голубые глаза царя усмехались.
- Я вижу, афинянин, совесть мучает тебя. Успокой ее. Ты ни в чем не
виновен. Даже пожелай ты встать в наши ряды с копьем в руке, это принесло
бы лишь вред Элладе. Ты нужен на море, где спартиаты робки и нерешительны.
А осуждать этих людей... - Леонид пожал могучими плечами, на которых еще
не высохли капельки пота. - Никому не хочется спешить умирать, архонт.
Даже несколько дней, отнятые у смерти - огромная жизнь. Ситуация требует
НАШЕЙ смерти. Красивой смерти. Эта смерть докажет робким, что не стоит
бояться ее. Я верю, что эллины не посрамят доблестной памяти братьев,
которые предпочли смерть позору.
- Меня ужасает твое спокойствие, спартиат.
- Это спокойствие спартиата, спокойствие воина. Смерть не заслуживает
того, чтоб пред ней ползали на коленях. И потому львы всегда умирают стоя.
Афинянин кивнул. Леонид отсалютовал ему блестящим клинком.
- Прощай, архонт! И когда придет твоя смерть, встреть ее стоя!
Фемистокл возвращался в Афины и в голове его звучали слова: "Встреть
ее стоя".
Через день он уже стоял на палубе судна, державшего путь к берегам
Эвбеи.

Повелителя Парсы распирало от самодовольства.
- Артабан, меня удивляют эти эллины. Сдается, что переправа через
Геллеспонт была самой трудной частью этого похода.
- Великий царь прав, Геллеспонт оказался единственным достойным
противником. - Хазарапат чуть склонил голову и дернул за уздцы, заставляя
своего коня идти в ногу с белым жеребцом Ксеркса.
Этот краткий разговор произошел на въезде в Ларису, очередной
эллинский город, давший воду и землю. Уже покорились и принесли клятву на
верность Ферма и Пелла, Эгия и Питна, Берроя и Метона, Гераклея и Дион.
Парсийское войско прошло через Фракию, Македонию и вышло на фессалийскую
равнину, не встретив даже ничтожного сопротивления. Землю Эллады не
окропила кровь ни одного парса или мидянина. Погибло лишь несколько
эфиопов, насильничавших над женщинами в одном из прибрежных селений.
Одного из них убили местные жители, еще с десяток были казнены по приказу
Артабана, как, впрочем, были удавлены и эллины, дерзнувшие поднять меч на
завоевателей. Этот поход скорей напоминал обычную прогулку по сатрапии.
Парсы преисполнились величайшего презрения к эллинам. Вельможи
брезгливо поглядывали на склоняющих головы городских старейшин и с
презрением восклицали:
- Нам обещали львов, а мы встречаем зайцев!
Насмехались над Демаратом, бывшим тут же, в царской свите. Ведь он и
никто другой утверждал, что эллины грудью встанут на защиту родных очагов.
- Эй, Демарат! - кричали вельможи. - Где твои герои? Уж не они ли?
Парсы со смехом указывали на понуро плетущихся фракийцев, долопов,
бригов и македонян, по повелению царя присоединившихся к великому войску.
Демарат был спокоен.
- Герои ждут нас впереди, - бесстрастно отвечал он.
- Надеемся, они не забыли приготовить нам вкусный ужин и теплую
постель!
- Ужин будет кровав, а постель - жестким камнем.
Оскорбленные парсы рычали, с трудом удерживаясь от желания схватиться
за рукоять меча. О, как хотелось надменным ариям снести голову дерзкому
эллину! Но они понимали, что Демарата не стоит трогать. К нему благоволил
царь, он был доверенным лицом Мардония. Поговаривали, что получив в
управление покоренную Элладу, Мардоний намеревается вернуть изгнаннику
царский престол, а возможно даже поручить ему управлять всем Пелопоннесом.
Поэтому вельможи ограничивались бранными словами.
Уже пришло время жатвы, когда парсы вступили в земли пеласгов. На
границе Пирии и Пеласгиотиды их ждали делегации Ларисы, Ганна и Фер.
Ксеркс милостиво допустил послов к своим стопам и выслушал их. Пеласги,
как и прочие, дали землю и воду, моля о пощаде. За добрую весть послы были
вознаграждены и отправлены восвояси, чтобы подготовить достойную встречу
войску. Передохнув, мидяне последовали за ними и через три дня достигли
одного из прекраснейших городов Эллады - Ларисы. Войско стало лагерем у
городских стен, Ксеркс в сопровождении свиты и первой тысячи церемонно
въехал в город. Здесь парсов ждали низкие поклоны, заискивающие улыбки и
накрытые столы. Царь принял именитых горожан, пообещав им приструнить
чернь, после чего соизволил отобедать. За трапезой он беседовал с
Артабаном, Мардонием и македонским царьком Александром. Последний изрядно
потешил Ксеркса рассказом о том, как перепугалось эллинское войско,
посланное в Фессалию, узнав о приближении мидян.
- Едва я сказал им, что видел передовые отряды войска великого царя,
они бежали как последние трусы! - кричал македонянин.
- Как последние трусы! - с хохотом повторял царь.
Одарив рассказчика золотой чашей, Ксеркс пожелал отправиться спать.
Он переел и изрядно выпил, сон его был беспокоен.
Наутро царь узнал, что Артабан его именем объявил о том, что дает
воинам день отдыха. Хазарапат был столь любезен, что соизволил объяснить
своему повелителю причину досадной задержки. По его словам, необходимо
было дождаться прибытия флота, замешкавшегося из-за встречных ветров в
гавани Фермы. Чтобы не скучать, Артабан посоветовал царю устроить конное
состязание между самыми быстрыми парсийскими конями из царских конюшен и
славящимися на всю Элладу фессалийскими скакунами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178