– Ясно. Забирайте их оттуда, нечего больше выжидать. Кто еще?
– Единственными надежными свидетелями, мессир, послужили бы городские охотники, которые захватили смутьяна. К сожалению, в поднявшейся суматохе было не до оформления соответствующих документов. На следующий же день вся группа выступила в составе погони, откуда, как известно, никто не вернулся. Таким образом, мы имеем только обрывочные воспоминания о рассказах охотников в ту злосчастную ночь.
– И что там? – буркнул правитель, опустив веки.
– Парня взяли по доносу некоего Эклинта Бронка, здешнего ростовщика. Якобы тот ввалился к Бронку в дом под вечер и принялся вести подстрекательные речи.
– Ростовщика нашли?
– Да, это довольно заметная в Галаге личность. Славен неуемной жадностью, к старости и вовсе стал болезненно скуп. Нутро хлипкое, обделался уже на пороге пыточной. Полагаю, выложил все, что знал.
– Какое отношение он имеет к юнцу? Ведь тот не в первый попавшийся дом постучал?
– По словам ростовщика, гость сослался на его бывшего компаньона, Тинаса Бойда. До прихода Империи Бронк и Бойд проворачивали некоторые совместные затеи, в том числе и сомнительного свойства.
– Даже такое рассказал? – усмехнулся Гонсет.
– Наизнанку вывернулся, мессир. И без малейшего нажима.
– Хорошо. Что нам известно о Бойде? Где-то проскальзывало имя, нет?
– Когда-то значился среди крупнейших торговцев Гердонеза, пользовался особым благоволением покойного короля. Сразу после завоевания он исчез из страны, по нашим сведениям – перебрался в Валесту. Основную часть имущества Бойда конфисковали, однако кое-что ему, очевидно, удалось вывезти. Во всяком случае, в изгнании ведет коммерцию с приличным размахом. В этой связи следует отметить, что Бойд подозревался в укрывании сокровищ свергнутой династии. Правда, с его бегством дознание по данному делу не представляется возможным.
– Много же ценного народу у вас тогда исчезло… – Наместник покачал головой. – Этот Бойд, часом, не имел отношений с небезызвестным Иигуиром?
– Есть показания, что они приятельствовали, мессир.
– Одно к одному! – Гонсет двинулся было в путь по площадке, но передумал. – Надо попытаться разыскать эту шатию… и подкрасться поближе. Хоть такое-то, Ингвер, под силу вашей хваленой сети?
Помощник, старательно записывавший приказ, ответил, не отрываясь от бумаги:
– По слухам, нынешним летом Бентанор Иигуир скончался.
Гонсет нахмурился, постоял, досадливо кусая губу, затем вдруг резко обернулся к высящемуся неподалеку собору. Застыл, вцепившись взглядом в его голые стены, поморщился и опустил глаза.
– Все равно займитесь обоими, – произнес глухо, но непреклонно. – Бойд интересен живым, ну а Иигуир… Проверьте сообщения о смерти… прощупайте его духовника, что ли? Южане ведь так беспокоятся о своей загробной участи. Если мы завоевываем достойное место на земле и на Небесах, то они надеются выклянчить его пожертвованиями да покаяниями. Даже великие умы подвержены подобной заразе. Опять-таки этот… Иигуир. Нерядовая личность. Как-то встречался с ним в Ринглеви. Уже тогда глубокий старик, хоть и с ясным разумом, он оказался вдобавок твердым в убеждениях. Представляешь, Ингвер, я предлагал ему пост губернатора Гердонеза!
– Твердые убеждения на данном посту не очень полезны, мессир, – ухмыльнулся Конлаф.
– Естественно. Из затеи не вышло бы ничего путного, однако в тот момент я искренне желал иметь мыслителя около себя. Он отверг предложение, бежал в Валесту, чем, вероятно, и спас себе жизнь… Впрочем, много ли стоит такая жизнь? Десять лет в изгнании, в лагерях, бесплодно наблюдая угасание собственного гения… Как понимаю, за это время у него не было ни одного заказа, ни одной достойной работы. Ничего. Еще на прошлой неделе я бы сказал, что Иигуир, как творец, умер десять лет назад.
– Зато в народе упорно бродит молва об «армии Иигуира», мессир.
Гонсет закивал:
– До последних событий я сам смеялся над этими сказками. Ведь не поступало никаких донесений о серьезной силе за проливом, так? Армия – штука заметная, ее не спрячешь за пазуху. Солдатам нужно спать, есть, пить, теребить девок, наконец. На приличную армию трудятся целые области. Как проворонить такие потоки? Вдобавок современная армия не способна долго сидеть без дела. Лишенная вкуса крови, она разлагается, ее вынуждены или вести в бой, или распускать по домам. Отсюда, когда я десять лет кряду слышал об «армии Иигуира», это не вызывало никакого доверия. А вот сейчас… Сейчас мне начинает чудиться, будто хитрый старик мог попросту одурачить нас. Мы высматривали толпы громыхающих железом ратников, он же тишком вырастил истинных бойцов. Немного, зато с невиданной здесь мощью… Дьявольщина, а ведь где-то мелькало сообщение о поездках Иигуира в заморские земли!… Очень давно… Я сам поищу. Нечего кривиться, Ингвер! Пока только домыслы, фактов нет, но затем и даны тебе соответствующие распоряжения. И я готов молиться всем богам, каких напридумывало человечество за века, чтобы твои ищейки впрямь не наткнулись на последний шедевр старого Иигуира…
Правитель прошелся по площадке, отдышался, заговорил вновь сухо:
– Вернемся к этому… ростовщику. Что было дальше?
– Согласно показаниям Бронка, явившийся юноша попытался склонить его к противозаконной деятельности. Проще, потребовал денег и личного участия в делах мятежников. Ростовщик, абсолютно не расположенный к такому повороту, счел за благо улучить минуту и сообщить через слугу властям. На выходе из дома Бронка разбойника схватили местные охотники. Осмелюсь обратить ваше внимание, мессир, взяли его без существенного сопротивления, быстро и тихо. Полагаю, это ставит под сомнение версию о невероятном бойце.
– Как раз наоборот. – Гонсет устало потер глаза. – Он ведет себя словно человек, страстно желающий попасть в нашу башню. Требует денег у трусливого скряги, безропотно отдается в руки подоспевших охотников, а очутившись внутри, сразу вырывается на волю с головорезами Сегеша… И что за внезапный всплеск доверия? За какое время они там столковались? Час-два?
– Неужели… вы подозреваете, мессир, юнец был знаком с разбойниками и пришел в город специально для их освобождения?
– Может статься и так. Куда, кстати, подевались твои непобедимые охотники, когда тюрьму разваливали по камешку?
– Они… Смекнув, что внизу творится неладное, они укрепились на верхних ярусах башни, мессир. Пока их товарищи гибли, эти трусы предпочли затаиться. Даже не подали сигнал тревоги! Кроме покойных охотников там находились еще три человека во главе с десятником Керенасом. Все сейчас под стражей, повинились и ждут справедливой кары.
– Ну-ну, Ингвер, – махнул Гонсет рукой, – ни к чему чрезмерная суровость. Ребята, без сомнения, перетрусили и должны ответить, но до казней доводить не резон.
– Как вам будет угодно, мессир.
– Керенас… Кто-то из пахарей? Подумать только, нынче лапотники претендуют на приличные места. А ведь совсем недавно Великий Король не пустил бы их и на кухню… Подыщи наказание помягче, какой-нибудь дальний гарнизон. В конце концов, если моя идея верна и они бросились бы в бой, то просто-напросто полегли бы там грудой мяса. И заметь, Ингвер, твои герои-охотники на сей раз тоже не показали носа. Почуяли, видать, пройдохи, что все грозит окончиться худо.
Правитель поежился, со вздохом закутался плотней в солдатский плащ:
– Пожалуй, пора заканчивать прогулку. Проклятая сырость лезет под латы, а юношеского огня мне уже не вернуть.
– Прошу прощения, мессир, – встрепенулся Конлаф. – Из ваших слов вырисовывается весьма тревожная картина, а конкретных приказов я так и не получил. Что еще, помимо разведывательных действий на другой стороне пролива, следует предпринять?
Гонсет чуть рассеянно глянул на помощника:
– Еще?… Да ничего мы толком предпринять не сможем. Самое главное – нащупать змеиное гнездо, выведать его силы и намерения. А в остальном… сочини что-нибудь сам. Все как обычно: посты, патрули, проверки. Пользы не принесут, так хоть дисциплину малость укрепят. Ржа провинциальной беспечности и разболтанности проникла слишком глубоко. Состряпайте какие-никакие приметы, пообещайте награду, пускай солдаты стараются. Если повезет, они так и не встретят этих бойцов и останутся в живых. Подробности сообразишь.
– Но, мессир… вы говорили о серьезной опасности, угрожающей стране. Как же бросать такое на самотек?
– Опасность, можешь поверить, крайне велика. Я лучше других знаком с состоянием наших войск. И жутковато делается, когда вообразишь, что в рыхлую массу, пропитанную пьянством и леностью, вонзится настоящий клинок. Уже десяток-два совершенных бойцов вспорют брюхо имперского Гердонеза в считанные недели. За этим немедленно зашевелятся разбойничьи ватаги, полезут из нор остатки лапотных ратей, с юга поспешат неугомонные Артави… Если допустим масштабную смуту, то лишимся страны. Только что мы способны противопоставить? Упреждающий удар по побережью Валесты привычно не позволят. Если уж ты, Ингвер, скептически отнесся к моим доводам, при дворе их вовсе поднимут на смех. Да и, честно говоря, боюсь, время для удара упущено. Оно истекло года три назад. Змееныши, похоже, выросли и теперь дотачивают ядовитые зубы, готовясь к броску. А у нас между тем предписание снаряжать полки на восток! Как тебе сочетание?
– Возможно, – неуверенно произнес Конлаф, – Император внял бы вашей, мессир, настоятельной просьбе не обескровливать провинцию. Особенно в столь неподходящий момент…
– Для этого всякий момент – неподходящий, – проворчал Гонсет. – А Император… Дело ведь не в охлаждении ко мне лично. Ныне им владеет единственная, но страстная идея, главная цель его жизни – покорение Диадона. Я почувствовал нечто уже давно, при позорном бегстве после первого похода. Каждый перенес ту пощечину тяжело, но только Император заявил, что возьмет реванш любой ценой. С одной стороны, беззаветная устремленность удваивает силы, закаляет волю, заражает вдохновением солдат. С другой… навязчивая страсть иногда затуманивает разум. Теперь, с приближением решающих битв, Император готов поставить на кон всю свою державу. Завоевывается победа на Востоке – и Поднебесная падает к его ногам. Даже гордые фаттахи прибегут лизать ему сапоги, а герои древних империй покажутся неумелыми мальчишками. Если же поражение… тогда обрушится все, что закладывал его отец, что возводил он, рухнет само будущее нашего народа. Не уверен, отважился бы я на такую ставку.
– Неужели вы считаете, мессир, что Светлейшему Императору грозит поражение?
– Я считаю, любезный Ингвер, что Император, ослепленный жаждой мести, не до конца отдает себе отчет в сложности задачи. Желая достичь цели наверняка, он избрал наиболее очевидный путь – собирает все имеющиеся войска со всех окраин государства. Полагаю, армия уродится небывалая, правда. Только вот не всякий осознает – колоссальные армии, подобно сказочным чудовищам, могут погибнуть уже под гнетом собственной плоти… Покойный бедняга Венгус объяснил бы доходчивее… В любом случае триумфального марша на Диадоне, боюсь, не состоится.
– Но, мессир… если поход на Востоке затянется, то мы… Империя получит здесь удар в спину!
Некоторое время Гонсет безучастно созерцал вскипевшую внизу, на краю площади, перебранку, потом, оторвавшись от парапета, криво усмехнулся:
– Ты очень метко обмолвился, Ингвер. Империи, как я сказал, суждено решать свою судьбу далеко на Востоке. При победе там даже потеря Гердонеза – лишь мелкая неприятность. Вернувшиеся полки легко восстановят власть мелонгов, и никакая горстка искусных бойцов не сумеет им помешать. Иное дело – я, ты, наши боевые товарищи. Для нас это рискует обернуться подлинной катастрофой. Причем безо всякого выхода: тут учинят резню выкормыши Иигуира, а дома… Стоит заявиться домой с поражением и позором, как все наши многочисленные недруги взвоют от восторга. Именно нас, а не тех, кто отозвал большую часть гарнизона, обвинят в потере Гердонеза! Приговор определит не истина, но горы повешенной на наши плечи напраслины. И к повторному покорению сих земель мы, вероятно, уже будем качаться в петлях. Или ты, Ингвер, предпочитаешь плаху?
– Меня не устраивают оба варианта, мессир, – хмуро ответил помощник.
– Меня, признаюсь, тоже. А потому постарайся четко уяснить: сражение, которое назревает, тайное или явное, мы обречены вести прежде всего за себя, за свои собственные жизни. Пути к отступлению вряд ли обнаружатся, то есть придется отчаянно, насмерть…
Скрипнув, приподнялась тяжелая крышка люка. Неуловимым движением Гонсет скользнул в сторону, пригнулся, схватившись за рукоять меча. Конлафа долг, напротив, толкал вперед, прикрывать правителя. Оставив бумаги размокать под моросью, он на негнущихся ногах шагнул к люку и только затем опознал в высунувшейся голове одного из офицеров службы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74