Лицо великана обрамляла буйная грива совершенно белых волос. Лишь присмотревшись, разведчик понял, что он вовсе не стар. Резкие рубленые черты, властный излом мохнатых бровей, внимательные серые глаза. Человек стремительным шагом приблизился, внезапно остановился, широко расставив ноги.
– Это и есть ваш новичок? – Голос напоминал звуки охрипшей трубы. – Щуплый чего-то больно. Да и мальчишка совсем.
– Зато, говорят, ловок, чертенок, до крайности, – ответил кто-то сзади. Шагалану показалось – Опринья.
– Да уж, – насмешливо прищурился великан на юношу, – если Кулю сумел усовестить, значится, ловок. И не робкого десятка. Наставника ему нашли?
– Ретси с дружком взялись опекать. Мыслю, пускай попробуют.
– Пускай попробуют. Наставники, кол им в печень! – фыркнул беловолосый.
Только теперь Шагалан сообразил, что следовало бы встать перед начальством. Он не сомневался – этот богатырь и был достославным Ряжем, «третьим атаманом». Правда, даже поднявшись, дотянулся ему макушкой не выше плеча. Какое-то время они изучали друг друга, затем Ряж обнажил в улыбке крепкие зубы:
– Ладно. Придет пора – посмотрим на твою ловкость, парень.
Он, не задумываясь, хлопнул Шагалана по плечу, словно печатью на договоре о найме. Удар юноша принял, хотя на ногах устоял с трудом. Великан уже разворачивался к собравшимся.
– Уф, ну и жарко же тут у вас! Опять старый Добстер по теплу печь топит?
– Как всегда, – хохотнули от дверей. – Он ныне знобкий, что в пекло, что в стужу.
– Ну, тогда айда на улицу, ребята, на гульбу! Денег добыто немало, надобно ублажить судьбу, отметить удачу! Все запасы сегодня выкатим, завтра новых накупим!
На призыв атамана ответили радостные крики. В сенях образовалась толкотня: часть народа сразу попыталась выйти во двор, другие же бросились в комнату к узлам и сундукам, засунутым под лежанки. Вместе с последними влетели Эркол с Ретси. Друзья держались вполне уверенно, лишь глаза чуть неестественно поблескивали.
– Вон он где! – с порога заорал Эркол. – Ну и здоров же ты, братец, постель давить. Бежим скорее, праздник вот-вот начнется.
– Я долго спал? – невинно спросил Шагалан.
– Вечереет уж! Мы давно продрыхлись, ходили Ряжа встречать. И не напрасно, тебе скажу, – атаман две телеги добра привез! Неплохая, видать, охота удалась.
– И кого же они так знатно раздеть сумели?
– Да бог его ведает, – пожал плечами Ретси. – Купчина ли зажиточный, казначей ли губернаторский попался, какая разница? Как бы денежки ни добыть, важно их с чувством прокутить. Верно я говорю?
– Очень даже верно. – Эркол тряхнул белесыми прядями. – Сегодня здесь погуляем, а завтра в Сошки подадимся, там затеем тарарам.
– Это ты хорошо придумал, дружище, но пока подержи-ка язык за зубами, – утихомирил его друг. – Неровен час, прослышит кто из начальства – будешь вместо гулянки конюшни чистить.
– Молчу-молчу… – Из Эркола еще, похоже, лезли остатки травяного веселья, хамаранец же казался вполне оправившимся. – Шагалан, давай с нами! В такой компании и лучший кусок ухватишь, и лучший кубок… и лучшую бабу…
Ретси бесцеремонно отодвинул разошедшегося дружка в сторону. Скептически обозрел Шагалана:
– Только вот выглядишь ты, парень, словно последний босяк. Не обижайся. На бой в подобном наряде запросто можно выйти, а вот на праздник подыскать бы чего поприличнее. У тебя на смену одежа есть?
– Нет. – На самом деле этот вопрос заботил разведчика меньше всего.
– Ладно, это мы устроим. Эркол, ты у нас повыше, выдели Шагалану какую-нибудь рубаху покрасивей, а я штаны подберу. И быстрей, а то уже бочки покатили!
Шум за окном и вправду разрастался. Мужики вокруг, обряжаясь в яркое платье, засуетились активнее. Объявился хозяин лежанки, нахально занятой Шагаланом. Пару минут друзья беседовали с ним, постепенно усиливая нажим, и лишь когда в воздухе запахло потасовкой, хозяин отступил. Сверкнув недружелюбным взглядом, он забрал свои вещи и удалился в другой конец комнаты.
– Ну и на черта это? – спросил Шагалан, рассматривая сваленную перед ним кучу тряпок.
– Ты еще никак не проснешься, приятель! – хлопнул его по спине Ретси. – Неужели не понимаешь?
– А что я должен понимать?
– Во-первых, праздник, все гуляют и для того наряжаются. Не знаю, как там за проливом, а у нас обычай такой, улавливаешь?
– А во-вторых?
– Во-вторых, это ведь и твой выход в свет. Стараниями болтуна Багера про тебя уже многие наслышаны и жаждут увидеть собственными глазами. Покажешься, народ на тебя посмотрит, а ты – на народ. Первое впечатление очень важно, главное – не ударить в грязь лицом. Короче: хочешь приобрести тут авторитет и уважение – надевай, что дают!
Шагалан пожал плечами и принялся натягивать расшитую красным рубаху. От ткани шел свежий, но чужой дух. По совести, завоевание местного авторитета юношу также не трогало, однако разочаровывать приятелей он не спешил. Штаны оказались несколько коротковаты, между их краем и стоптанными башмаками белели лодыжки.
– Обувь тоже слабая. – Ретси, который, похоже, и не собирался переоблачаться сам, поморщился. – Завтра наведаемся на склад, подберем тебе что-нибудь.
– И так потерпит, – отмахнулся разведчик, вставая. – Ну, раз надо – двинулись. А то веселье, слышу, без нас начинается.
– Без меня уж точно не начнут, – подошел Эркол.
Сейчас он смотрелся настоящим франтом: длинный нежно-голубой кафтан добавил статности, а васильковый берет – росту.
– Отчего же именно ты незаменим?
В ответ Эркол мотнул плечом, позволяя Шагалану разглядеть за ним изогнутый гриф лютни.
– Веселиться-то у нас все любят, а вот музыкантов толковых мало. Я ж недаром три года с лишком в цирковых фургонах по стране колесил. Научился кой-чему.
Они покинули дом в числе последних. Уже начало смеркаться, торопливо темнело небо, заваленное тусклыми облаками. В воздухе висела сырость, но дождя, по счастью, не было. Прямо с порога приятели очутились в людском водовороте. Скромная площадка посреди поселка преображалась на глазах – в центре творился громадный костер, по краю тянулись полукругом дощатые столы. Подавляющее большинство разодетого народа вокруг занималось тем, что слонялось взад-вперед да оживленно переговаривалось в радостном предвкушении. Галдеж, смех, лишь несколько человек, главным образом женщины, лавируя, разносили по столам корзины с едой. Когда троица вступила на площадь, костер в ее сердце наконец перестал дымить и бойко затрещал сучьями. Толпа встретила это взрывом восторга. Кто-то сбоку окликнул Эркола, тот обернулся к друзьям:
– Пойду к музыкантам. Думаю, через часок-другой удастся улизнуть к вам и капельку расслабиться. Увидимся!
– Вот ведь, – хмыкнул Ретси вослед, – превратности жизни. Для кого-то праздник – веселье, а для иных – нелегкая работа. Проходи, Шагалан, займем местечко получше. Сейчас начнется.
Толпа взялась рассаживаться в этот же момент и вся разом. Устраивались, где попало. Имелось несколько скамей, но садились и на столы, на бочки, на колоды, многие – прямо на мокрую землю, подстелив плащи. По самым нетерпеливым рукам уже отправились кувшины с вином и пивом. С каждой минутой набирал силу костер, одновременно наливались тьмой окрестности, отсекая гульбище от остального мира. Ретси отвоевал для них неплохое место – на краешке одного из столов, чуть ли не в обнимку с корзиной, доверху наполненной жареными цыплятами. Пришлось даже отворачиваться от лезущего в ноздри аромата: истосковавшийся желудок взвыл немилосердно. Пытаясь отвлечься, юноша разглядывал лица окружавших его людей, хотя мельтешение огненных пятен делало это почти бессмысленным.
Гам понемногу смолкал и скоро иссяк. Шагалан обернулся к костру. В возвышавшемся около него черном призраке не составило труда опознать Бархата, одетого все так же изящно и строго. Одинокая фигура подняла руку, требуя вовсе уж абсолютной тишины. Теперь только костер за спиной атамана продолжал трещать и вышвыривать в темноту горсти желто-красных искр.
– Слушайте меня, братья! – заговорил Бархат. – Нынче у нас радостный день, можно славить удачу товарищей, праздновать и гулять. Мы все заслужили этот вечер, однако особо обязаны отметить того, кто внес, бесспорно, самый огромный, неоценимый вклад. Приветствуйте же главного вдохновителя наших побед, мудрого атамана Большого Ааля!
Толпа дружно и почтительно загудела. На дальнем ее конце ряды раскололись, появился Ааль. Снежно-белый наряд вспыхнул в полумраке. С необычной для своего комплекции резвостью атаман пересек площадь, следом поспешали несколько, как понял разведчик, хорошо вооруженных человек. У костра Ааль положил Бархату руку на плечо:
– Благодарю тебя, друг, за добрые слова. И вас благодарю, братья! Не сомневайтесь, жизнь моя и кровь без остатка принадлежат вам и нашему общему делу. Но при этом не хочу присваивать чужую славу. Не я сегодня именинник, не мне пристало открывать праздник. Пусть это совершит истинный герой дня! Подойди сюда, доблестный Ряж!
В ту же секунду из темноты выплыл силуэт великана. Под одобрительные возгласы Ряж вступил в круг света. Он по-прежнему был в броне и при мече, вся его подготовка к вечеру заключалась в обувании высоких сапог да расчесывании белой гривы. Сойдясь вместе, атаманы обнялись. Тотчас площадь взорвалась от радостного воя и криков. Люди вскочили на ноги, замахали руками, застучали, захлопали. Шагалан переглянулся с Ретси и, дабы не выпадать из общей картины, тоже встал.
Наконец Ряж поднял руку, шум моментально стих.
– Братья мои! – В атамане угадывался бравый рубака, но в фокусе всеобщего внимания он немного терялся. – Мы храбро дрались раньше и столь же храбро – сегодня. Поэтому у нас есть теперь средства на зиму и право на этот веселый вечер. Скажу больше: мы храбро дрались сегодня и будем столь же храбро драться впредь. Поэтому у нас обязательно будет та победа, о которой давно мечтаем! – Ряж переждал очередной всплеск эмоций. – Нынче к этой победе сделан маленький, но важный шаг. За ним последуют другие. И пускай враги трепещут, заслышав нашу поступь, а мы можем себе позволить гулять, петь и веселиться!
Его слова накрыл общий рев восторга. Где-то сбоку заиграла музыка, главную линию в ней вела лютня. Вокруг разом затрещали корзины, застучали кружки, полилась выпивка. Ретси, очутившийся рядом с Шагаланом, по-хозяйски подтянул к себе птицу.
– Идиллия, – проворчал разведчик, косясь в сторону чернеющих на фоне костра фигур. – Три атамана расписались в своей любви и верности. Занятно, где они упрятали четвертого?
Ретси понимающе хмыкнул.
Еда не отличалась разнообразием, но была поистине обильной. Как бы азартно ни работали челюсти, каким бы градом ни сыпались под стол обглоданные кости, она никак не кончалась. Один за другим едоки, остудив пыл, переходили к вальяжному потягиванию спиртного. Шагалан сдался едва ли не последним.
Тем временем центр событий постепенно смещался к костру, куда то и дело подтаскивались новые сучья. Приунывшие было музыканты с места грянули лихую плясовую мелодию. Лютня оставалась по-прежнему на высоте, дудки выли с энтузиазмом, хоть и не всегда попадая, размеренно ухали тамбурин и бубен. У гудящего огненного столба возникла первая пара, немедля к ней присоединилась вторая, третья, и вот уже все свободное пространство заполнили танцующие.
Шагалан и Ретси развалились на лавке с кружками пива в руках. Разум разведчика занимала сейчас главным образом оценка полученного переедания, тогда как глаза продолжали машинально фиксировать творящееся кругом. Рост числа пар вскоре прекратился – все-таки женщин в ватаге имелось немного. Сколько-нибудь интересных девиц шустрые кавалеры быстро расхватали, нашли поклонников и страшноватые бабищи, вроде работавших на кухне. Мужики, обделенные совершенно, бродили со скучающими лицами, кое-кто попытался добыть подружку кулаками, однако везде встречал отпор. Лишь в перерывах между танцами случалась некоторая перетасовка участников. Сам танец оказался незамысловатым, но энергичным и ничуть не походил на то, что наблюдал Шагалан в Валесте. Дама с кавалером по преимуществу выделывали друг перед другом ногами разные коленца да кружились, взявшись за руки. Все это вкупе с музыкой тем не менее изрядно увлекало.
Долго разглядывал Шагалан атаманов, разместившихся за отдельным столом. Даже за всеми помехами было видно – настроения там царили не праздничные, а скорее трудовые. Бархат и Ряж, склонившись, о чем-то оживленно спорили, сидевший посредине Ааль вмешивался редко, больше слушал и кивал головой. Обстановка беседам не способствовала решительно: шум от музыки, топота, криков и смеха стоял исключительный и вдобавок усиливался по мере опустошения хмельных запасов. В конце концов Ааль, прервав спорщиков, коротко махнул рукой, поднялся и двинулся в темноту. Бархат последовал за ним, высокая фигура Ряжа затерялась где-то возле танцующих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74