На середине улочки Куля развернулся, сердитый:
– А вы чего привязались? Совсем одичали, на свежего человека сразу кидаетесь? Оставьте в покое!
– Кончай собачиться, Куля. Не съедим мы его.
Подошедшие были молоды. Точнее, по-настоящему молодым следовало считать одного из них, не исключено, даже ровесника Шагалана. Высокий светловолосый парнишка выглядел очень худым и слегка сутулился, единственная яркая деталь на бледном лице – большие голубые глаза. И еще разведчику запомнились его руки – длинные нервные пальцы слабо представлялись с мечом или плугом. Второй был не молод, а скорее моложав. На вид ему дали бы лет двадцать, но на деле вполне могло оказаться и под тридцать. Круглое открытое лицо, ворох рыжих волос, крупный нос, толстые губы. Немного ниже первого парня, зато ощутимо крепче. Приблизившись, оба минуту топтались в замешательстве, потом светловолосый заговорил:
– Привет. Новенький?
– Новенький, новенький, – проворчал в ответ Куля. – Только что пожаловал.
– Тогда давай знакомиться. – Светловолосый протянул узкую ладонь: – Я Эркол, а это – Ретси.
– Шагалан. – Юноша пожал руки приятелям.
– Пока осваиваешься, советую держаться нас, – улыбнулся моложавый Ретси.
– Точно, – подтвердил Эркол. – С нами не пропадешь.
– С вами, бедокуры, в историю попадешь, – буркнул бородач.
– Отстань, Куля. – Ретси повернулся к Шагалану: – Вообрази, за долгие месяцы ни одного новичка! Атаманы, видишь ли, решили, что и без того народу довольно. А про тебя мы уже наслышаны.
– Откуда же?
– Багер рассказывал.
Куля задохнулся от ярости:
– Вот ведь сукин сын! Трепло, язык блудливый! Ничего утаить не в силах, все растрезвонит.
– Болтают, дерешься ты здорово, – беззаботно продолжал Ретси. – Учился где-нибудь?
– В разных местах понемногу, – последовал уклончивый ответ разведчика.
– А покажешь? – загорелся Эркол. – А нас научишь?
– Ты сам с юга? – перебил его Ретси. – Не из столицы, часом?
– Нет, еще южнее.
– Даже так? Может, Ольфорс или Дегинсея? Шагалан, хоть и ориентировался капельку в полуденных провинциях, предпочел не рисковать:
– Не, с того берега.
– Из Валесты?
– Лагерь беженцев. А раньше жил в Оронсе. Там и осиротел.
– Так ты из-под штурма выбрался? – В голосе Эркола мелькнула нотка зависти. – Лихо! А вот я как раз из Ринглеви и тоже сирота. Правда, виноваты в этом не мелонги, а какие-то мародеры, но суть дела не меняется. Ретси же у нас северянин.
– Хамарань? – предположил Шагалан.
– Верно, – рассмеялся рыжий. – Неужели все-таки похож на горца? Обычно не замечают.
– Есть капелька. Что, вместе с Аалем оттуда?
– С ним. Я в ватаге почти с самого начала – скоро три года стукнет. Это вот Эркол у нас недавно.
– Ничего себе недавно! – оскорбился тот.
– Конечно, недавно. Когда ваша шайка к нам пристала? Прошлой осенью. И года еще нет, видишь? Хотя освоился ты быстро.
На бледное лицо Эркола вернулась улыбка:
– Да, сейчас я уже набрал кое-какой вес.
Оба прыснули от не совсем понятной шутки. Воспользовавшись паузой, мрачный Куля выдернул Шагалана за плечо и повел дальше. Друзья нагнали их лишь у входа в длинную приземистую избу. У порога степенно беседовали несколько мужиков.
– Опринья! – окликнул Куля.
Один из собеседников, чернявый, с золотым кольцом в ухе, обернулся и неспешно подошел. По виду ему было лет под сорок, впрочем, глубокие морщины обильно переплетались со шрамами, путая оценку. Зеленый камзол – явно с чужого плеча, сабля в дорогих ножнах, правый рукав полупустым завязан ниже локтя. Остановившись рядом, мужик долго слушал бормотание Кули на ухо, одновременно изучая Шагалана с головы до пят.
– То есть это тот самый парнишка, который надавал тумаков всей твоей команде?
– Убью скотину Багера! – Куля побагровел и, махнув рукой, затрусил по улице. Вслед понесся дружный хохот.
– А внешне грозным не кажется. – Опринья повысил голос специально для удалявшегося разбойника. – Может, стоило баб Сычихи вместо тебя послать? Наверняка у них лучше бы получилось.
Когда фигура бедолаги скрылась за углом, Опринья еще раз окинул юношу заинтересованным взором:
– И впрямь скажу, парень, впечатления особого не производишь. Ну да после разберемся. Давай за мной.
Машинально отпихнув попавшегося некстати поросенка, он двинулся к дому. За темными, захламленными сенями обнаружилась небольшая комната в два окошка, плотно заставленная рядами дощатых лежанок. Шагалан насчитал девять штук. Они почти смыкались между собой, выпирали в и без того узкий проход. Лишь в одном месте лежанку заменял забитый посудой стол да крошечная печурка. На юношу словно повеяло чем-то до боли знакомым – в похожей обстановке он вырос. Пахнуло и в буквальном смысле – кисловатым ароматом пота, мокрого белья и пива. Множество прочих запахов превращали все в затейливую какофонию. Здесь находилось еще два мужика – один возился за столом, другой спал, завернувшись в ободранную шкуру. В конце комнаты проход упирался в приоткрытую дверь, за ней, судя по всему, располагалась подобная же спальня. Опринья направился туда, когда встряли вездесущие Эркол и Ретси:
– Командир, оставь парнишку с нами.
– Куда с вами? – оглянулся сердитый Опринья. – Все ж занято.
– Да мы разберемся, – не унимался Ретси. – Потеснимся как-нибудь, не впервой. Может, стол сдвинем, а может, – кивнул в сторону спящего разбойника, – вон, старого Добстера ушлем к соседям.
– Точно, – поддержал Эркол. – Надоел уже старый хрен своим сопением, каждую ночь под его храп заснуть пытаешься. Сейчас-то, вишь, притих, в темноте опять возьмется за рулады. А так будет компания помоложе, повеселее.
– Весельчаки… – хмыкнул вожак с сомнением. – Сообща куролесить по ночам задумали?
– Да оставь парня с ними, Опринья, – басовито сказал кто-то сзади. – А Добстера мы к себе заберем.
– Пусть живут вместе, – добавил другой голос. – Чем лучше сдружатся, тем надежнее в бою.
– Ладно, устроите его сами… – Разбойник упер в грудь Шагалана узловатый палец: – Слушай внимательно, вояка: спать здесь, в этой комнате, лежанку ребята укажут. И раз так, следуй пока за ними – хоть проказники, зато освоиться помогут. А коль голова на плечах, то и шалостей их избежишь… – Эркол попытался возразить, но Опринья осадил его взглядом. – Далее. Есть хочешь? Ребята сводят на кухню. Обед прошел, да бабы что-нибудь найдут. Так, одет ты неплохо. Если еще чего, обувку там или на зиму теплое, опять же склад покажут. До вечера приедет Ряж, он тут всеми боевыми делами верховодит. Снарядим тебя, определим в одну из команд. Оружием каким владеешь, нет?
– Всяким помаленьку, – с трудом удержал Шагалан ухмылку.
– Хорошо. Понадобится – поднатаскаем, есть у нас несколько славных рубак. А там, через пару дней выйдем на большак, посмотрим, на что ты годен. Ребята, кстати, растолкуют и наши правила. Их немного, однако нарушения караются жестко, учти. Остальные вопросы с Ряжем… – Опринья запнулся и едва заметно поморщился: – Хотя, вероятно, уже не сегодня. Вечером ожидается грандиозная пирушка, веселье на целую ночь. Слышали, парни? Можете вытряхивать из сундуков свои праздничные наряды… – Он снова обратился к Шагалану: – Ну, вот, пожалуй, все. Теперь ты член ватаги, наш кровный брат. Ритуалы и клятвы позднее, но начинай думать о себе именно так.
VI
То, что ватага попалась необычная, непохожая ни на одну из предыдущих, он понял быстро. Эта необычность, как и подобало, будоражила сразу два противоположных чувства – настороженность и любопытство. Первое заставляло унять язык, второе – внимательно наблюдать и впитывать творящееся вокруг, не забивая голову скороспелым анализом. Шагалан давно освоил такой метод изучения сложных ситуаций, поэтому знал: рано или поздно понимание сущности происходящего родится само, внезапное и кристально ясное. Метод, правда, неторопливый, однако надежный, время же пока терпело.
Наверное, в глазах новых знакомых он смотрелся замкнутым молчуном, хотя в действительности все обстояло наоборот. Приходилось сдерживаться. Он аккуратно избегал пространных ответов на вопросы, высказывался лаконично, обтекаемо, при этом много слушал и спрашивал сам. Благо, свежеиспеченные приятели оказались словоохотливыми, если не болтливыми. В их словесном потоке, бурливом и довольно мутном, нелегко было выловить что-то интересное, зато выглядел он неистощимым.
Сложив вещи Шагалана в углу комнаты, троица отправилась в кухню. Там Ретси долго препирался с двумя дородными бабами, которые постоянно порывались захлопнуть перед ними дверь. Из щели густо тянуло вареным мясом. В конце концов напор Ретси взял верх, новичку вынесли поесть. Добычей стали огромная баранья кость с толстыми лоскутами мяса, миска пустого бульона да ломоть хлеба. Лишь узрев это богатство, разведчик понял, как же проголодался. Дружки уселись по бокам и, обильно расточая шутки-прибаутки, следили за его жадной трапезой.
– Не торопись, приятель, – хмыкнул Ретси, – еще подавишься. Видать, там, откуда пришел, с харчами вовсе худо.
Шагалан оторвал голову от миски:
– Ерунда. Просто с утра не жравши. Как у вашего коваля заморил червячка, так с тех пор и топаю.
– У кузнеца? Мигуна, что ли? – Друзья многозначительно переглянулись.
– Может, и у Мигуна. В кузнице под холмом. Занятный, между прочим, мужичок.
– Мигун здесь фигура известная, – кивнул Эркол. – И сам частенько заезжает, и мы к нему наведываемся. Место тихое, без лишних глаз. Спокойно отовариваешься всем необходимым.
– Уж не травкой ли?
– Заметил? Да, веселинкой тоже. Но вообще у Мигуна разное найдется: и еда, и выпивка, и одежа, и оружие. Даже цацки для девок и то можно купить. А ты как насчет травки?
– Не потребляю. Однако богато вы, посмотрю, живете. Я побывал уже в паре ватаг, но такого благоденствия не встретил. Полно денег достается?
– Перепадает, – отозвался Эркол. – Особливо когда купцы на ярмарки потянутся, деньги рекой текут, окрестные кабатчики да бабы едва успевают хватать. Ну а сейчас, почитай, затишье, монет только на лишнюю еду с выпивкой.
– Понятно.
– И тут, приятель, сразу первая заповедь, – сказал Ретси. – Как велел Опринья, будем учить тебя нашим законам. Все добытое в деле идет в общий котел, до последнего медяка. Упаси бог что-нибудь зажилить или забыть отдать. Жульничество у нас – самое страшное преступление… по крайней мере, среди распространенных. Я здесь давненько, но, сколько помню, казнили исключительно за это. Атаманы скорее закроют глаза на трусость с глупостью, чем на воровство у своих.
– Точно, точно, – кивнул Эркол. – Вот в том месяце двоих поймали, выкопали тайник с золотом.
– И что?
Светловолосый замялся, Ретси закончил за него:
– Пожелаешь – сходим к частоколу напротив конюшни. Там… до сих пор на березе висят. Вниз головой.
– Хорошенькое зрелище после еды.
– Поэтому все – в общий котел. Атаманы затем сами долю каждого определят, кому сколько. Если храбрецом себя покажешь – отсыпят полной мерой серебро, а повезет, и золото. При опасности хвост подожмешь да в кусты метнешься – получишь разве что плетей вдосталь.
Шагалан повертел в руках тщательно очищенную кость и кинул ее увивавшемуся поблизости псу.
– Себя-то небось вожаки никогда не обидят?
– Напрасно, парень, на атаманов не греши, – посерьезнел Ретси. – На них вон какая куча забот висит! Экую прорву народу одеть-накормить, оружием снабдить. За всяким смотри, за всех отвечай. Хозяйство опять же. Нет, работенка не из веселых. К тому же не забывай – они нас и в бой водят, животом рискуют подчас не меньше. Наконец, если б не вожаки, не уходили бы мы так долго от властей, передавили бы нас давным-давно, будто клопов. Потому свой кусок, парень, атаманы честно отрабатывают, запомни.
– Запомнил. Вот ты, Ретси, говорил, исстари здесь обитаешь. Ты и растолкуй, что они вообще за люди, ваши атаманы?
– Попробую. Верховодит тут, ты в курсе, Большой Ааль. Мужик умный, сильный и ясно видящий конечную цель.
– Это какую же?
– Известно какую – страну освободить. Доподлинно не знаю, но вроде у него с варварами и личные счеты имеются. Не любит их крепко. Мыслю, будь его воля, только на мелонгов бы и охотились до полного их искоренения.
– Однако затем обнаружилось, – вставил Эркол, – что желудки тоже чем-нибудь набивать надобно.
– Верно. Будущая свобода вещь хорошая, но есть хочется уже сегодня. Пришлось идти на большую дорогу купцов потрошить да странников обирать. Хотя имперцам от того легче не стало – про них мы не забываем.
– Вот-вот, даже правило негласное установилось: на одного раздетого купца – один угробленный стражник, на троих – чужак-поселенец, на десятерых – мелонг.
– Такая вот арифметика жизни, Шагалан. Конечно, убивая по одному солдату, захватчиков не одолеешь. Но не сомневайся: Ааль – светлая голова, обязательно сочинит, как их с нашей земли свести. Сочинит и содеет, а мы ему в том поможем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
– А вы чего привязались? Совсем одичали, на свежего человека сразу кидаетесь? Оставьте в покое!
– Кончай собачиться, Куля. Не съедим мы его.
Подошедшие были молоды. Точнее, по-настоящему молодым следовало считать одного из них, не исключено, даже ровесника Шагалана. Высокий светловолосый парнишка выглядел очень худым и слегка сутулился, единственная яркая деталь на бледном лице – большие голубые глаза. И еще разведчику запомнились его руки – длинные нервные пальцы слабо представлялись с мечом или плугом. Второй был не молод, а скорее моложав. На вид ему дали бы лет двадцать, но на деле вполне могло оказаться и под тридцать. Круглое открытое лицо, ворох рыжих волос, крупный нос, толстые губы. Немного ниже первого парня, зато ощутимо крепче. Приблизившись, оба минуту топтались в замешательстве, потом светловолосый заговорил:
– Привет. Новенький?
– Новенький, новенький, – проворчал в ответ Куля. – Только что пожаловал.
– Тогда давай знакомиться. – Светловолосый протянул узкую ладонь: – Я Эркол, а это – Ретси.
– Шагалан. – Юноша пожал руки приятелям.
– Пока осваиваешься, советую держаться нас, – улыбнулся моложавый Ретси.
– Точно, – подтвердил Эркол. – С нами не пропадешь.
– С вами, бедокуры, в историю попадешь, – буркнул бородач.
– Отстань, Куля. – Ретси повернулся к Шагалану: – Вообрази, за долгие месяцы ни одного новичка! Атаманы, видишь ли, решили, что и без того народу довольно. А про тебя мы уже наслышаны.
– Откуда же?
– Багер рассказывал.
Куля задохнулся от ярости:
– Вот ведь сукин сын! Трепло, язык блудливый! Ничего утаить не в силах, все растрезвонит.
– Болтают, дерешься ты здорово, – беззаботно продолжал Ретси. – Учился где-нибудь?
– В разных местах понемногу, – последовал уклончивый ответ разведчика.
– А покажешь? – загорелся Эркол. – А нас научишь?
– Ты сам с юга? – перебил его Ретси. – Не из столицы, часом?
– Нет, еще южнее.
– Даже так? Может, Ольфорс или Дегинсея? Шагалан, хоть и ориентировался капельку в полуденных провинциях, предпочел не рисковать:
– Не, с того берега.
– Из Валесты?
– Лагерь беженцев. А раньше жил в Оронсе. Там и осиротел.
– Так ты из-под штурма выбрался? – В голосе Эркола мелькнула нотка зависти. – Лихо! А вот я как раз из Ринглеви и тоже сирота. Правда, виноваты в этом не мелонги, а какие-то мародеры, но суть дела не меняется. Ретси же у нас северянин.
– Хамарань? – предположил Шагалан.
– Верно, – рассмеялся рыжий. – Неужели все-таки похож на горца? Обычно не замечают.
– Есть капелька. Что, вместе с Аалем оттуда?
– С ним. Я в ватаге почти с самого начала – скоро три года стукнет. Это вот Эркол у нас недавно.
– Ничего себе недавно! – оскорбился тот.
– Конечно, недавно. Когда ваша шайка к нам пристала? Прошлой осенью. И года еще нет, видишь? Хотя освоился ты быстро.
На бледное лицо Эркола вернулась улыбка:
– Да, сейчас я уже набрал кое-какой вес.
Оба прыснули от не совсем понятной шутки. Воспользовавшись паузой, мрачный Куля выдернул Шагалана за плечо и повел дальше. Друзья нагнали их лишь у входа в длинную приземистую избу. У порога степенно беседовали несколько мужиков.
– Опринья! – окликнул Куля.
Один из собеседников, чернявый, с золотым кольцом в ухе, обернулся и неспешно подошел. По виду ему было лет под сорок, впрочем, глубокие морщины обильно переплетались со шрамами, путая оценку. Зеленый камзол – явно с чужого плеча, сабля в дорогих ножнах, правый рукав полупустым завязан ниже локтя. Остановившись рядом, мужик долго слушал бормотание Кули на ухо, одновременно изучая Шагалана с головы до пят.
– То есть это тот самый парнишка, который надавал тумаков всей твоей команде?
– Убью скотину Багера! – Куля побагровел и, махнув рукой, затрусил по улице. Вслед понесся дружный хохот.
– А внешне грозным не кажется. – Опринья повысил голос специально для удалявшегося разбойника. – Может, стоило баб Сычихи вместо тебя послать? Наверняка у них лучше бы получилось.
Когда фигура бедолаги скрылась за углом, Опринья еще раз окинул юношу заинтересованным взором:
– И впрямь скажу, парень, впечатления особого не производишь. Ну да после разберемся. Давай за мной.
Машинально отпихнув попавшегося некстати поросенка, он двинулся к дому. За темными, захламленными сенями обнаружилась небольшая комната в два окошка, плотно заставленная рядами дощатых лежанок. Шагалан насчитал девять штук. Они почти смыкались между собой, выпирали в и без того узкий проход. Лишь в одном месте лежанку заменял забитый посудой стол да крошечная печурка. На юношу словно повеяло чем-то до боли знакомым – в похожей обстановке он вырос. Пахнуло и в буквальном смысле – кисловатым ароматом пота, мокрого белья и пива. Множество прочих запахов превращали все в затейливую какофонию. Здесь находилось еще два мужика – один возился за столом, другой спал, завернувшись в ободранную шкуру. В конце комнаты проход упирался в приоткрытую дверь, за ней, судя по всему, располагалась подобная же спальня. Опринья направился туда, когда встряли вездесущие Эркол и Ретси:
– Командир, оставь парнишку с нами.
– Куда с вами? – оглянулся сердитый Опринья. – Все ж занято.
– Да мы разберемся, – не унимался Ретси. – Потеснимся как-нибудь, не впервой. Может, стол сдвинем, а может, – кивнул в сторону спящего разбойника, – вон, старого Добстера ушлем к соседям.
– Точно, – поддержал Эркол. – Надоел уже старый хрен своим сопением, каждую ночь под его храп заснуть пытаешься. Сейчас-то, вишь, притих, в темноте опять возьмется за рулады. А так будет компания помоложе, повеселее.
– Весельчаки… – хмыкнул вожак с сомнением. – Сообща куролесить по ночам задумали?
– Да оставь парня с ними, Опринья, – басовито сказал кто-то сзади. – А Добстера мы к себе заберем.
– Пусть живут вместе, – добавил другой голос. – Чем лучше сдружатся, тем надежнее в бою.
– Ладно, устроите его сами… – Разбойник упер в грудь Шагалана узловатый палец: – Слушай внимательно, вояка: спать здесь, в этой комнате, лежанку ребята укажут. И раз так, следуй пока за ними – хоть проказники, зато освоиться помогут. А коль голова на плечах, то и шалостей их избежишь… – Эркол попытался возразить, но Опринья осадил его взглядом. – Далее. Есть хочешь? Ребята сводят на кухню. Обед прошел, да бабы что-нибудь найдут. Так, одет ты неплохо. Если еще чего, обувку там или на зиму теплое, опять же склад покажут. До вечера приедет Ряж, он тут всеми боевыми делами верховодит. Снарядим тебя, определим в одну из команд. Оружием каким владеешь, нет?
– Всяким помаленьку, – с трудом удержал Шагалан ухмылку.
– Хорошо. Понадобится – поднатаскаем, есть у нас несколько славных рубак. А там, через пару дней выйдем на большак, посмотрим, на что ты годен. Ребята, кстати, растолкуют и наши правила. Их немного, однако нарушения караются жестко, учти. Остальные вопросы с Ряжем… – Опринья запнулся и едва заметно поморщился: – Хотя, вероятно, уже не сегодня. Вечером ожидается грандиозная пирушка, веселье на целую ночь. Слышали, парни? Можете вытряхивать из сундуков свои праздничные наряды… – Он снова обратился к Шагалану: – Ну, вот, пожалуй, все. Теперь ты член ватаги, наш кровный брат. Ритуалы и клятвы позднее, но начинай думать о себе именно так.
VI
То, что ватага попалась необычная, непохожая ни на одну из предыдущих, он понял быстро. Эта необычность, как и подобало, будоражила сразу два противоположных чувства – настороженность и любопытство. Первое заставляло унять язык, второе – внимательно наблюдать и впитывать творящееся вокруг, не забивая голову скороспелым анализом. Шагалан давно освоил такой метод изучения сложных ситуаций, поэтому знал: рано или поздно понимание сущности происходящего родится само, внезапное и кристально ясное. Метод, правда, неторопливый, однако надежный, время же пока терпело.
Наверное, в глазах новых знакомых он смотрелся замкнутым молчуном, хотя в действительности все обстояло наоборот. Приходилось сдерживаться. Он аккуратно избегал пространных ответов на вопросы, высказывался лаконично, обтекаемо, при этом много слушал и спрашивал сам. Благо, свежеиспеченные приятели оказались словоохотливыми, если не болтливыми. В их словесном потоке, бурливом и довольно мутном, нелегко было выловить что-то интересное, зато выглядел он неистощимым.
Сложив вещи Шагалана в углу комнаты, троица отправилась в кухню. Там Ретси долго препирался с двумя дородными бабами, которые постоянно порывались захлопнуть перед ними дверь. Из щели густо тянуло вареным мясом. В конце концов напор Ретси взял верх, новичку вынесли поесть. Добычей стали огромная баранья кость с толстыми лоскутами мяса, миска пустого бульона да ломоть хлеба. Лишь узрев это богатство, разведчик понял, как же проголодался. Дружки уселись по бокам и, обильно расточая шутки-прибаутки, следили за его жадной трапезой.
– Не торопись, приятель, – хмыкнул Ретси, – еще подавишься. Видать, там, откуда пришел, с харчами вовсе худо.
Шагалан оторвал голову от миски:
– Ерунда. Просто с утра не жравши. Как у вашего коваля заморил червячка, так с тех пор и топаю.
– У кузнеца? Мигуна, что ли? – Друзья многозначительно переглянулись.
– Может, и у Мигуна. В кузнице под холмом. Занятный, между прочим, мужичок.
– Мигун здесь фигура известная, – кивнул Эркол. – И сам частенько заезжает, и мы к нему наведываемся. Место тихое, без лишних глаз. Спокойно отовариваешься всем необходимым.
– Уж не травкой ли?
– Заметил? Да, веселинкой тоже. Но вообще у Мигуна разное найдется: и еда, и выпивка, и одежа, и оружие. Даже цацки для девок и то можно купить. А ты как насчет травки?
– Не потребляю. Однако богато вы, посмотрю, живете. Я побывал уже в паре ватаг, но такого благоденствия не встретил. Полно денег достается?
– Перепадает, – отозвался Эркол. – Особливо когда купцы на ярмарки потянутся, деньги рекой текут, окрестные кабатчики да бабы едва успевают хватать. Ну а сейчас, почитай, затишье, монет только на лишнюю еду с выпивкой.
– Понятно.
– И тут, приятель, сразу первая заповедь, – сказал Ретси. – Как велел Опринья, будем учить тебя нашим законам. Все добытое в деле идет в общий котел, до последнего медяка. Упаси бог что-нибудь зажилить или забыть отдать. Жульничество у нас – самое страшное преступление… по крайней мере, среди распространенных. Я здесь давненько, но, сколько помню, казнили исключительно за это. Атаманы скорее закроют глаза на трусость с глупостью, чем на воровство у своих.
– Точно, точно, – кивнул Эркол. – Вот в том месяце двоих поймали, выкопали тайник с золотом.
– И что?
Светловолосый замялся, Ретси закончил за него:
– Пожелаешь – сходим к частоколу напротив конюшни. Там… до сих пор на березе висят. Вниз головой.
– Хорошенькое зрелище после еды.
– Поэтому все – в общий котел. Атаманы затем сами долю каждого определят, кому сколько. Если храбрецом себя покажешь – отсыпят полной мерой серебро, а повезет, и золото. При опасности хвост подожмешь да в кусты метнешься – получишь разве что плетей вдосталь.
Шагалан повертел в руках тщательно очищенную кость и кинул ее увивавшемуся поблизости псу.
– Себя-то небось вожаки никогда не обидят?
– Напрасно, парень, на атаманов не греши, – посерьезнел Ретси. – На них вон какая куча забот висит! Экую прорву народу одеть-накормить, оружием снабдить. За всяким смотри, за всех отвечай. Хозяйство опять же. Нет, работенка не из веселых. К тому же не забывай – они нас и в бой водят, животом рискуют подчас не меньше. Наконец, если б не вожаки, не уходили бы мы так долго от властей, передавили бы нас давным-давно, будто клопов. Потому свой кусок, парень, атаманы честно отрабатывают, запомни.
– Запомнил. Вот ты, Ретси, говорил, исстари здесь обитаешь. Ты и растолкуй, что они вообще за люди, ваши атаманы?
– Попробую. Верховодит тут, ты в курсе, Большой Ааль. Мужик умный, сильный и ясно видящий конечную цель.
– Это какую же?
– Известно какую – страну освободить. Доподлинно не знаю, но вроде у него с варварами и личные счеты имеются. Не любит их крепко. Мыслю, будь его воля, только на мелонгов бы и охотились до полного их искоренения.
– Однако затем обнаружилось, – вставил Эркол, – что желудки тоже чем-нибудь набивать надобно.
– Верно. Будущая свобода вещь хорошая, но есть хочется уже сегодня. Пришлось идти на большую дорогу купцов потрошить да странников обирать. Хотя имперцам от того легче не стало – про них мы не забываем.
– Вот-вот, даже правило негласное установилось: на одного раздетого купца – один угробленный стражник, на троих – чужак-поселенец, на десятерых – мелонг.
– Такая вот арифметика жизни, Шагалан. Конечно, убивая по одному солдату, захватчиков не одолеешь. Но не сомневайся: Ааль – светлая голова, обязательно сочинит, как их с нашей земли свести. Сочинит и содеет, а мы ему в том поможем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74