Естественно, всякое сопротивление в конце концов подавили, однако потом завоеватели, раскинув мозгами, рассудили, что мятежей с волнениями впредь не избежать, а многократно повторять проделанный осадной техникой маршрут желания нет никакого. Посему все крепостные стены в стране, ограждающие частные владения, повелели срыть, причем силами самих хозяев. Заодно разрушили и наиболее грозные донжоны, а в качестве защиты дозволили исключительно земляные валы да частоколы. И вот теперь из дымки дождя торчали зубья башен, нелепые в своем одиночестве.
Дорога пошла по-настоящему безлюдная. Скоро перед Шагаланом открылась и причина этого: маленькая деревенька, дворов на десять, была выжжена дотла. Обугленные руины уже начали порастать бурьяном, в стороне белел костями конский скелет. Юноша чуть замедлил шаг. Вероятно, все произошло не позднее нынешней весны, в крайнем случае, на закате прошлого года. Ни запахов гари, ни падалыциков, хотя присутствовала уверенность, что где-нибудь подальше в траве можно найти останки не только животных. Сразу за деревней обнаружилась еще одна знакомая картина: четыре иссохших тела на придорожных сучьях, стекали с лохмотьев капли воды, безглазые лица скалились под ноги. Прочие тела, обезображенные зверьми, валялись тут же на земле – их веревки успели перегнить. Шагалан мог лишь догадываться, чем провинились несчастные крестьяне. Редкий сеньор, если не свихнулся от жестокости, стал бы уничтожать деревню за какие-то недоимки. Деревня обязана кормить своего господина, а не лежать в развалинах. Массовая порка, грабеж, один-два висельника – тем наказание обычно и ограничивалось. В данном же месте пахло скорее беспощадной рукой закона, усмирением строптивых или острасткой для недовольных. Как раз на таких полях сражений прославились губернаторские стражники и особенно фригольдерские дружины.
От страшноватой находки минул еще час пути, прежде чем тракт наконец отважился окунуться в лес. Здесь дождь почти не ощущался, только неясное шипение гуляло по верхушкам крон. Вязкий кустарник сомкнулся и надвинулся на дорогу, навис над ней так, что приходилось отводить мокрые ветви руками. Приспела пора держать ухо востро: одно дело – открытое нападение, другое – стрела из моря листвы. Во втором случае не всегда выручит и самое совершенное мастерство. Постепенно в шум дождя вплелись новые звуки, дорога пустилась под уклон – впереди ждала река.
Разведчик ступил на пологий раскисший берег. Свинцово-серый поток набух, уплотнился и мало напоминал мирный брод. Если б не колея, смело нырявшая в него, да покосившиеся опоры сгинувшего моста, юноша еще подумал бы соваться. Постоял, переминаясь с ноги на ногу, шагнул вправо-влево и неожиданно ухнул в глубокую лужу, надежно скрытую палой листвой. Матерясь, снял башмак, неспешно вытряс воду. «Куда же вы попрятались, выжиги? – Глаза чутко ощупывали заросли на противоположной стороне. – Какую подлость приготовили?» По-прежнему шуршал по листьям дождь, качались на ветру ветви, лес был безжизненным.
Ничего не оставалось, как снять и второй башмак, закатать штанины да переходить реку вброд. Тугой поток ударил по ногам, моментально выморозил их настолько, что острые камешки на дне почти перестали чувствоваться. Уже на третьем шаге вода достигла подвернутых штанов и рост прекращать не собиралась. В иное время, пожалуй, скинул бы и штаны, тогда хотя бы имелось что надеть потом сухого. Но если засада… Принимать бой с голой задницей не стыдно, а, скорее, несподручно. Плюнув, он пошел дальше, и ледяная волна докатилась до пупа, перехватило дыхание. Борясь с неугомонным потоком, на вконец онемевших ногах он все же выбрался на берег. Башмаки не надевал, лишь растер ноги, отжимая заодно истекающие водой штаны. По логике момента полагалось что-нибудь громко спеть, возвещая о своем приближении, но настроение было совершенно другим, и вместо этого юноша длинно, цветисто выругался.
– Вылезайте же, сукины дети, – добавил себе под нос хриплым шепотом. – Уж если вас и тут нет… До города рукой подать. Что же мне, обратно топать? Снова купаться? Бегать за вами по лесу в мокрых портках? Вылезайте, родимые, пока я совсем не рассердился.
Равнодушный лес молчал. Шагалан, мрачно сплюнув, пустился к придорожным кустам. И это случилось. Он почти обрадовался, услышав впереди шелест раздвигаемых веток. Позволил шуму приблизиться вплотную. Сперва обдало крепким ароматом чеснока и пива, затем из кустов вывалились двое мужиков. Коренастый бородач в овчинной безрукавке на голое тело ухватил за левый локоть, молодой статный парень со сбитым набок носом – за правый. У обоих за поясами длинные ножи. Дальше, судя по звукам, подтягивался еще народ.
– Ох ты! Вот и попалась пташка в хитрые сети! – заголосил парень с довольной донельзя физиономией. – И кто ж это сегодня к нам наведался? Кому нас развлекать-потешать выпало?
Шагалан не сопротивлялся. Показалась новая пара, бородачи, одетые небогато, но добротно. В руках дубины, за спинами – снаряженные колчаны. При их появлении кривоносого парня окончательно захлестнули гордость и счастье:
– Гляньте, мужики, какого зверя изловили! По виду прост вроде малец, но, чую, порадует он бедных лесных жителей. Шибко порадует!
– Заткнись, Багер, – рыкнул бородач слева, однако Шагалан обернулся не к нему, а к его развеселому напарнику:
– Отчего ж не порадовать? – Он широко улыбнулся, хотя догадывался, что улыбка получилась не слишком доброй. – Обязательно порадую. Да еще как! Выходит, поймали меня?
Губы парня растянулись едва ли не до ушей, обнажив неполный набор зубов:
– Знамо поймали!
– Понятно. И схватили хорошо?
– Чего?
– Держите, спрашиваю, крепко? – Разведчик продолжал улыбаться.
– Не бойся, малец, от нас не удерешь. – Голос парня слегка дрогнул.
– Уверен?
Уверенности у нападавших заметно поубавилось. Явное спокойствие и даже некое добродушие юноши сбивали с толку – обычная жертва так себя вести не должна. Бородачи впереди нахмурились, переглянулись. Один из них мотнул головой, и второй, шагнув ближе, тоже цапнул пленника железными пальцами за плечо.
– Ну, теперь-то уж совсем надежно держите? – откровенно хохотнул Шагалан.
– Ты… это… ты… – Улыбка Багера заглохла, он нервно задергался, но мысль оформить не успел.
Разведчик чуть качнул корпусом, проверяя прочность захватов, потом стремительно отступил, закрутился на месте, подныривая под собственную руку. Аккуратно выверенный толчок, и три беспомощных тела полетели на траву. Четвертый лиходей какое-то время ошарашенно озирал копошащихся внизу товарищей, затем с утробным рыком взмахнул дубиной. Шагалан, пританцовывая, наблюдал за всеми этими приготовлениями. Он даже не счел нужным защищаться, а просто в последний момент вышагнул в грудь бородачу, и того, ломая ветки, унесло в кусты.
– Поднимаемся, ребята, поднимаемся! – оскалился юноша. – Веселье только начинается.
Поверженные противники вставали медленно, будто нехотя. Их вера в победу сильно поколебалась, но, как выяснилось, не угасла. Ощетинившись оружием, начали мало-помалу обходить неприятеля с боков. Юноша окончания маневров дожидаться не стал, рывком подскочил к крайнему разбойнику. Побледневший бородач, напарник того, что никак не мог продышаться сейчас в кустах, в ответ неуклюже, но яростно махнул дубиной сверху вниз. В пустоту. Шагалан мягко сопроводил удар до земли, потом гораздо энергичнее повел обратно. Глухой стук дерева о кость, ноги бородача подкосились, и он опрокинулся навзничь. Разведчик, взвесив на ладони добытую дубину, развернулся к оставшимся противникам:
– Есть желание продолжать, господа хорошие?
Палка в его руках вдруг стремительно завертелась, жужжа и сливаясь в размытую полусферу, затем так же внезапно застыла, вытянулась в сторону разбойников. Эффект был полный. Стоявшие на ногах лиходеи попятились, прочие – попытались отползти подальше.
– Ну… ты… парень, брось, – неуверенно заговорил мужик в безрукавке. – Черт с тобой! Иди, куда шел.
Шагалан перевел на него тяжелый взгляд – сегодня он пребывал откровенно не в духе.
– Это как же? Неужели вы меня отпускаете?
– Отпускаем, отпускаем. Связались с окаянным, на свою голову…
– Как славно, – сощурился Шагалан. – Да только вот ведь беда – я вас пока не отпускаю.
Новый всплеск испуга в глазах. Бледный как полотно Багер даже судорожно заозирался, ища пути для бегства.
– Чего тебе-то от нас надобно? – покашливая, наконец поднялся из кустов разбойник, заработавший удар ногой. Похоже, именно он верховодил в группе.
– Совсем немного. Как понимаю, вы из ватаги Большого Ааля?
– С чего взял? – насторожился вожак.
– Сообразить нехитро. Вы промышляете в его лесу, причем достаточно дерзко. Навряд ли Ааль потерпел бы подобную наглость от пришлых татей.
– И что с того?
– Отведете меня в лагерь Ааля.
– Никак быстрой смерти захотелось, удалец? – скривился вожак.
– Это уж моя забота.
– Верно. Однако по какому такому резону нам тебя туда вести? А не согласимся?
Шагалан ухмыльнулся:
– Головы оторву. Сомневаетесь?
Вожак попытался смело встретить его взгляд, но не выдержал и опустил глаза.
– И откуда ты только взялся такой? – сердито буркнул он себе под нос.
– Ну так как? Проводите?
– Ладно, куда деваться. Пускай атаманы с тобой разбираются… Если б наперед ведали…
Шагалан внимательно посмотрел на разбойника:
– Про меня узнали от кузнеца?
– Какого еще кузнеца? – Тот вжал голову в плечи, словно от удара.
– Брось, дядя. Прекрасно разумеешь, о чем говорю, потому не зли меня. Стало быть, от кузнеца?
Дубина в руках юноши угрожающе приподнялась.
– От него. Парнишка прискакал, сказал, идет, мол, в город одинокий бродяга, да с полным кошелем серебра. Работа ерундовая, а барыш велик. И ведь, выходит, как удружил, подлюга!…
– Кузнец, как я понял, от вас кормится? И за что же?
– Это не те вещи, о которых можно болтать. Поверьте… сударь. Да и на кой вам?…
– Раз спрашиваю, значит, надо, – оборвал Шагалан жестко. – Я тебе помогу. Про осведомительство уже уяснил, про сбор откупных наслышан. Что еще?
Собеседник долго мялся.
– Ну… это… случалось, поставлял нам… потребное…
– Травку?
Вожак вскинул округлившиеся глаза, помедлив, кивнул.
– Добро, – удовлетворился Шагалан. – Для начала неплохо. А теперь двигаться пора. Далеко тут?
– С пару миль.
– Ведите. Я замыкающим. Не то чтобы вам не доверял, господа, но присмотреть не лишнее. Шутить или играть в зайцев не советую. И не горюйте! Меньше часа под конвоем, и вы снова свободные дети лесов. Дабы не волновались, скажу – намерения у меня исключительно мирные. Да и не съем же я в одиночку всю вашу славную ватагу?
– Кто тебя ведает… – покосился притихший Багер.
– Молодец, – Шагалан улыбнулся, – быстро соображаешь. Тронулись.
Путь лежал по едва заметным, прерывистым стежкам, через заросли и буреломы, овраги и ручьи. То ли сказались эти препоны, то ли разбойники предпочли не самую короткую дорогу, но заняла она почти полтора час. Шли молча, сосредоточенно. Изредка кто-нибудь оборачивался и бросал на юношу взгляд, исполненный боязливой неприязни. Они не были связаны, остались при оружии, если не считать отобранной дубинки, однако никаких попыток неповиновения не предпринимали. Когда спускались в очередной овражек, дождь наконец припустил вовсю, забарабанил по спинам холодными косыми струями. Чертыхаясь, взобрались по раскисшему вмиг откосу.
На какую-то секунду почудилось, будто они по ошибке забрели в маленькую деревушку. За невысоким частоколом на лесной прогалине кучились десятка полтора бревенчатых домиков. Скромные, но добротно срубленные избушки, крытые тесом, последние из них едва виднелись в тени листвы. И жизнь в деревушке текла самая обыкновенная: над крышами поднимался дымок, вяло брехали собаки, мычали коровы, шумели куры, бабы деловито развешивали белье. Здесь не водилось огородов, дома буквально прижимались стенами один к другому, образуя подобия улочек. Короче, на первый взгляд пусть и зажиточная, пусть и влезшая глубоко в чащобу, но заурядная деревня. Между тем от глаза внимательного не могло укрыться, что деревня заурядной отнюдь не была. Слишком много оседланных коней топчется у крылец, слишком хорошо вооружены слоняющиеся взад-вперед мужчины, слишком мало, в конце концов, женщин и детей.
Пока Шагалан изучал поселение через тын, вожак группы не без злорадства поинтересовался:
– Не раздумал идти, удалец? А то самое время.
– Еще чего, – буркнул юноша, стряхивая воду с волос. – Не для того сюда тащился.
Неподалеку обнаружились распахнутые настежь ворота. Около них под кустом притаилась завернувшаяся в плащ тень. Группа уже входила внутрь, когда тень зашевелилась и высунулась к ним сбоку, оказавшись тощим, жилистым стариком с кудлатой бороденкой.
– Здорово, дед, – кинул вожак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74