– Кто это был?
– Никто. Обычный ватажник, неплохой, хоть и не из прославленных. Разве умный чересчур, почему и пострадал.
– Ты его знала?
– Конечно, давно с Аалем бродил… Но не думай, я с ним не спала!… Хороший парень, веселый такой. А где-то прошлой зимой его словно подменили, осунулся, помрачнел. Не то в схватке крепко досталось, не то замыслил чего. Все по лагерю шатался, по углам секретничал, выспрашивал… Ой, ну точно как ты сегодня, Шагалан!
– Брось, милая! И чем же та история закончилась?
– А плохо закончилась! По весне, чуть снег сошел, исчез Хартиг. Пару дней народ гадал, а потом… созвали… Повесили бедолагу у ворот и с ним еще двоих. Не по-людски все как-то, даже высказаться перед казнью не дозволили, сразу… Объявили, дескать, шпионили они для мелонгов. Однако… вряд ли. Не тот человек был, чтобы товарищей продавать. Можешь и у Ретси спросить, приятельствовали они.
– И многие так же про Хартига считали?
– Многие, но роптать не отважились. У вожаков крыльцо выше, с него виднее… Ты и вправду, Шагалан, полагаешь, будто предатель среди самих атаманов? А вдруг Бове что-то выведал, и его втихомолку…
– Тоже мыслимо. – Удовлетворенный осмотром доспехов, юноша опустился на край кровати. – Эркол с Ретси не заглядывали?
– Никого не заносило… Ты что ж, и этих двоих за собой потащишь? Святая Женьена, неужели снова повторяется?! Опять трое намерились в петлю лезть!
– Засунуть нас в петлю не так просто. – Шагалан, зевнув, откинулся спиной на матрас. – Да и народу на сей раз снарядится побольше. Ты вот что запомни, Танжи: уйду – запри дверь и никому не открывай, сама ночью не высовывайся, что бы ни происходило. Думаю, к рассвету прояснится. А сейчас подождем.
Женщина какое-то время постояла в растерянности, однако Шагалан словно сразу заснул. Тогда она забралась с ногами на кровать и устроилась у его плеча.
– Это будет… очень страшно? – спросила, царапая ногтем холодные стальные кольца.
– Кто бы знал, – не размыкая век, отозвался юноша. – Возможно, кончится миром, возможно – кровавой баней. Не только от меня зависит.
– И ты… вырежешь нашу ватагу?
– Если она до конца последует за своими вожаками, а те окажутся предателями. Пока же ничего не ясно, милая.
Так они лежали еще долго, неподвижные, но не спящие, вслушиваясь в бьющие по ставням порывы дождя. Грезилось, весь мир замер, предчувствуя недоброе, никто не сновал по коридору, не доносились привычные здесь звуки страсти и веселья. Лишь шипящая непогода за окном да два сердца, пульсирующие рядом. Это могло продолжаться вечно. Они плавали где-то между сном и явью, но едва за дверью раздались-таки торопливые шаги, юноша моментально сел. Танжина понимающе отползла в сторону, а он взялся за рукояти сабель. Короткий уверенный стук.
– Кто? – негромко спросил Шагалан, вставая.
– Это я. – Голос Ретси. – Открывай, затейник, покуда новости не простыли.
Юноша обернулся к блеснувшим страхом глазам Танжины, жестом успокоил ее, дернул засов. Сообщник тотчас протиснулся в комнату. Мокрого до нитки, его била дрожь, под ногами быстро росла лужа воды.
– Зашевелились? – потянулся за курткой Шагалан.
– Угу, – выдавил Ретси. – Чуть не околел в твоей чертовой засаде, дружище. Надеюсь, хоть капля проку из этих мучений получится?
– Так что произошло?
– Атаманы вызвали к себе Гармаса. Он частенько у них на посылках служит.
– В том числе на ночь глядя?
– Редко, однако бывало.
– Что потом?
– Гармас провел внутри минут десять. Выскочил поспешно, в седло и к воротам.
– Заметили, куда направился?
– Вниз по оврагу.
– Понял. Ты отменно поработал, Ретси. – Шагалан накинул поверх куртки еще сырой плащ. – Остановишься на этом или дальше пойдешь?
Разбойник сверкнул зубами в улыбке:
– Кто же бросает игру, едва начав? И я не откажусь от самого острого, и Эркол не отстанет.
– Он-то где?
– Бархат вылез сразу за Гармасом, двинулся в сторону казарм. Эркол взялся его проследить.
– Толково. Ааль не показывался?
– Нет.
– Ладно, тронулись.
Шагалан пропустил сообщника за дверь, порывисто развернулся, склонился к Танжине. Женщина была бледна и перепугана. Похоже, она до последнего момента упрямо уповала на то, что все образуется. Он коснулся похолодевшей руки, и та откликнулась судорожным пожатием. Из-за неплотно прикрытой двери кашлянул Ретси. Юноша так же резко поднялся и вышел, не оглядываясь.
Вокруг крыльца раскручивалась настоящая буря. Давно потухший фонарь жалобно поскуливал на крюке. Заслоняя лицо полой плаща, Шагалан подозвал хамаранца.
– Постарайся найти Эркола, – приходилось кричать в самое ухо. – Вместе ждите у ворот. У меня недолгое дело, подойду позже.
– Что, рванем через ворота?
– Да, неподходящая погодка для всяких акробатик. Думаю, нас не будут особо удерживать.
– Ха, пусть только попробуют!
– И я так считаю. Заодно понаблюдайте за дорогой. Этот ваш Гармас, вероятно, скоро вернется, если уже не вернулся.
– Если вернулся, я смогу выяснить.
– Договорились.
Сгорбленные силуэты проворно затрусили к казармам, Шагалан – к той, что чуть не стала ему законным жилищем. С тех пор он заскакивал сюда лишь однажды, да и то на минуту.
Дернул дверь. Еще в сенях пахнуло неизменно крепким, забористым ароматом мужской берлоги. В центре комнаты пятеро мужиков ожесточенно и горласто играли в кости. На скрип двери не обернулись, но, едва юноша приблизился, все замолчали. Трое покосились хмуро, Куля с Багером – кивнули в знак приветствия.
– Опринья у вас? – сухо, не размениваясь на любезности, спросил Шагалан.
Куля мотнул головой в сторону соседней комнаты:
– Здесь. Отдыхает.
– Позови, нужен.
Разбойник вскочил с места, потом замешкался, пытаясь сообразить, чего ради должен подчиняться кому попало. Глянул в глаза юноше и, утратив последние сомнения, кинулся по проходу.
– Садись с нами, Шагалан, – улыбнулся простодушный Багер.
Среди собравшихся, пожалуй, ему единственному визит загадочного чужака доставлял радость. Остальные молча и угрюмо понурились. Они не любили загадок, однако наслушались довольно, чтобы не лезть незнакомцу поперек дороги.
Из соседней комнаты появился Куля, за ним – Опринья, взъерошенный, помятый, но с ясным взором. Сдержанно кивнул:
– Стряслось чего?
– Разговор есть, сударь. Только один на один.
Разбойник поморщился:
– Что за ерунда? Какой такой разговор? Я думал, от Ряжа вести.
– Мой разговор поважнее будет. – Шагалан оставался холоден и серьезен.
Опринья всмотрелся внимательней, хмыкнул:
– Ну не под дождем же торчать? Куля, свечу! В сени пойдем, побеседуем с молодым человеком. А ты проследи, чтоб никто у дверей не отирался.
– Еще просьба, сударь: захватите сразу одежду с оружием. Возможен спешный поход.
– С какой стати? Я никуда не собирался.
– Решение за вами, но снаряжаться советую для худшего.
Разбойник с подозрением прищурился.
– Больно много туману, удалец, – проворчал он себе под нос, однако отправился в соседнюю комнату, откуда вернулся уже в кольчуге и при сабле. Плащ был переброшен через культю руки. – Теперь пойдем? – Кто-то из хмурых мужиков начал подниматься из-за стола, но командир жестом удержал его.
Вдвоем окунулись в темные, холодные сени. Опринья затворил за собой дверь.
– Слушаю.
По еле уловимым признакам Шагалан понял – опытный воин сосредоточен и готов к любой проделке со стороны чужака. Поэтому и согласился так легко захватить на беседу оружие, поэтому не рискует приближаться вплотную. Вероятно, и под плащом обнаружится припасенный нож. Юноша, стараясь не играть на нервах собеседника, остановился в самой безобидной позе.
– Мне нужна ваша помощь, господин Опринья.
– Значит, что-то таки стряслось?
– Скорее всего, да. Вы ведь боретесь против власти мелонгов?
– Дурацкий вопрос.
– Я тоже занят этим. А сейчас полагаю, атаманы вашей ватаги с мелонгами сотрудничают.
Здесь Шагалана озадачили неподдельно: разбойник вовсе не изумился смелому предположению, лишь продолжал пристально разглядывать юношу. И промолчал.
– Вы… знали? – подобрался уже разведчик.
Опринья вздохнул:
– У меня имелись свои подозрения. Достаточно давно.
– С весны? С казни Хартига?
– Неплохо ты все разнюхал, парень, – усмехнулся Опринья. – Вот аккурат так же тогда пытался говорить со мной и Хартиг.
– Его повесили, а вы по-прежнему спокойно служили негодяям?
– У бедняги не было ничего, кроме догадок да намеков. Однако после его смерти… Короче, уверен, он никого не предавал, ему заткнули рот. На всякий случай.
– Кто этим руководил? Бархат? Царапа?
– Царапа? Наслышан, но ни разу не встречал. А уж без Бархата тут, конечно, не обошлось. К тому же…
– Ааль?
Опринья опустил глаза:
– Подобные события навряд ли миновали бы его внимание… Хотя… вдруг атамана самого ввели в заблуждение?
– Всех могли туда ввести, – хмыкнул Шагалан. – Что скажете о Ряже?
– Лихой мужик, бесшабашный, смелый.
– Он способен быть в курсе измены?
Ватажник надолго замолчал, потом вымолвил не без труда:
– Способен. Жаль, добрый ратник, но в придачу простоват, открыт для стороннего влияния… и к золоту неравнодушен. Весьма.
– Таким образом, подозреваемых полно, – заключил Шагалан, убедившись, что продолжения не последует. – Остается уточнить, кто же из них вправду предатель. Нынче же ночью я намерен это сделать, вам, сударь, идти со мной.
Опринья удивленно поднял бровь:
– Зачем?
– Вы должны во всем убедиться лично, чтобы позже убедить своих бойцов.
– Зачем? – повторил разбойник.
– Я не хочу устраивать здесь напрасное побоище и гробить людей только за их неведение.
– Благородно… – По губам разбойника скользнула усталая усмешка. – Надеешься одолеть всю ватагу?
– Найдутся те, кто мне подсобит. Вы согласны?
– Ты толком не представляешь, парень, в какую пакостную историю рвешься залезть. И меня, старика, туда же волочишь.
– А разве не приспела пора, сударь, внести ясность в этот вопрос? Не хватит ли несчастному Хартигу вертеться в гробу?
– И гроба у него тоже не было… – себе под нос прошептал Опринья.
– А ведь гуляет и другая занятная история. Как-то давным-давно некий удалой солдат уже выбрал яростную борьбу вместо того, чтобы везти через пролив полсотни мальчишек. Он пренебрег советами мудрых, однако от его подвигов Гердонезу полегчало не сильно. Вы опять бросите тех мальчишек без поддержки?
– Даже так? – Голос Оприньи совсем потух. – Вот откуда… аукнулось…
– Согласны отправиться со мной, сударь? – напирал Шагалан.
– А у меня есть выбор?
– По совести сказать, нет. Либо мы уходим вдвоем, либо я ухожу, а вы… Я не вправе и дальше множить риск.
Разбойник криво улыбнулся, никак не отреагировав на очевидную угрозу.
– Сладишь? – только грустно осведомился он.
– Не сомневайтесь, – кивнул юноша. – Ни сабля, ни кинжал под плащом не выручат.
Он говорил по чистому наитию, которое редко его подводило. Не подвело и на сей раз. Опринья, покачав головой, неспешно выудил из складок плаща короткий нож, спрятал за голенище.
– Верю, – вздохнул. – Тогда нечего здесь и время терять. Веди, темная сила, куда замыслил.
XVI
Около ворот поджидали Эркол и Ретси. Нового спутника они приняли безо всякого прекословия, подтверждая точность выбора.
– С четверть часа как вернулся Гармас, – вполголоса доложил музыкант. – Поскакал сразу к дому атаманов, забежал и пока еще не появился.
– Бархат там? – спросил Шагалан.
– Нет, не проходил. Похоже, застрял в казармах.
– То есть гонца принимает лично Ааль? – Разведчик переглянулся с Оприньей. – Любопытно. Механизм пришел-таки в движение, и самый момент занять места для зрителей.
– Чего? – не понял Эркол.
– За мной.
Стража у ворот попыталась было спорить, но Опринья властно прикрикнул, и их тотчас пропустили. Уйдя из отсветов последних факелов, погрузились в колышущееся море полуголого леса.
– И куда теперь? – поинтересовался Ретси, закрываясь плечом от хлестких порывов ветра.
Шагалан только махнул в ответ рукой и повел маленький отряд прямо в промозглый мрак. Идти быстро не получалось. Минуло больше часа, прежде чем они, вволю изломавшись по завалам и буеракам, выбрались из чащи. Остановились отдышаться.
– Знакомые края, – хрипло выговорил Эркол, озираясь.
– Неудивительно, – кивнул разведчик. – Мы направляемся в гости к одному известному ковалю.
Ретси вскинул голову:
– К Мигуну, что ли? Да на черта ж тогда ноги калечили? Тропа ведь есть наторенная!
– Так путь короче… – Шагалан отвернулся, всматриваясь куда-то в ночь. – Опять же ни с кем нежеланным не столкнулись и в нужную точку попали.
– Думаешь… здесь? Уверен? Мигун, конечно, личность темная, себе на уме, но якшаться с мелонгами?… Мы же у него тысячу раз были, верно, Эркол?
Музыкант не откликнулся, а лишь поежился.
– Тронулись, – скомандовал Шагалан. – Капельку осталось.
Еще через пару сотен шагов очутились на гребне холма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74