Ни защититься, ни отскочить… Не бой – избиение, молниеносное и беспощадное. Лишь когда рухнул последний из разбойников, до недруга сумел дотянуться Ряж. К ним уже спешили десятки людей, но для атамана, чудилось, именно этот бой сделался важнее жизни. Меч вновь бил наверняка, и вновь враг немыслимым образом вывернулся да еще полоснул саблей по животу. Тяжелый, оплаченный золотом доспех выдержал.
Противники на мгновение расступились, и только тут Ряж заметил подбегающих повстанцев. Зарычав, со свистом очертил мечом широкую дугу на уровне груди. Кто-то упал замертво, кто-то завопил, зажимая распоротую руку, самые ловкие остановились. Сзади продолжали напирать, но желающих соваться под страшный клинок поубавилось. Запаленно дыша, атаман оглянулся и попятился к лесу.
– Всем стоять! – рявкнул Шагалан двинувшимся за ним.
Убрал сабли, поднял с земли глефу убитого разбойника. Длинное, односторонней заточки лезвие на прочном древке, это грозное оружие многих битв ничем не смогло помочь своему перепуганному хозяину. Взвесив добычу на ладони, юноша устремился следом.
Как ни медленно отходил атаман, он все же успел отдалиться изрядно. Впору было обратиться в бегство, когда возник неугомонный враг. Ряж в нерешительности затоптался на месте: до желанных зарослей рукой подать, но и жажда мщения не унималась, палила изнутри. Разум, как случалось не всегда, взял верх – лишь спасение даст шанс на возвращение и полнокровную расплату по долгам. Тут уж не до гордости, удирать требовалось от быстро приближающейся погони. Однако едва Ряж начал разворачиваться, враг тотчас перекинул свою глефу к плечу для метания. Спину атаману прикрывала одна кольчуга, и такой увесистой штуки, пущенной с десятка шагов, она бы не сдержала. Разбойник оглянулся, облизнул пересохшие губы.
– Бросишь? – выговорил он.
– Брошу, – холодно кивнул юноша.
Вздохнув, Ряж взялся за меч обеими руками. Враг атаковал прямо с ходу, с последнего шага размашистым рубящим ударом. Атаман отбил его, но сразу хлестко получил тупым концом древка. Взвыв, отмахнулся слепо. Конец древка отлетел прочь, зато оставленное без присмотра лезвие юркнуло в ноги, резануло с оттяжкой под коленом. Великан накренился и с шумом повалился навзничь. В бешенстве рванулся было встать, но снова рухнул. Кое-как исхитрился сесть, неуклюже опираясь на такой недавно грозный меч, замер. Редкий дождь стучал по броне, капал с потемневших волос, смешиваясь с грязью и потом. Чуть отдышавшись, атаман поднял голову:
– Доводи уж теперь до конца, чего тянешь?
Из темноты за спиной Ряжа бесшумно возник Кабо. Друзья обменялись взглядами, Шагалан опустил оружие:
– Нет никакой нужды.
– Тогда считай это моей просьбой, воин! – прорычал атаман. – Дай принять смерть в честном бою!
– Вряд ли вы, сударь, такую заслужили. Сейчас вас обезоружат, свяжут и, вероятно, повесят еще до восхода солнца. Есть пара минут на то, чтобы изменить финал своего бытия. Самому. Полагаю, найдете чем это проделать.
Сказав так, юноша круто повернулся и, не оборачиваясь, отправился в сторону кузни. Навстречу двигались ратники, по-прежнему настороженные и озабоченные. Шагалан перехватил по дороге Шургу, что-то тихо ему произнес. У многострадального крыльца ждали Сегеш с Джангесом, а сзади, сильно хромая, догнал Кабо.
– Счастлив, братья, что хоть в малости смог наконец подсобить вам, – улыбнулся Сегеш.
– Так-таки и манит на подвиги, брат? – проворчал Кабо, опускаясь на ступеньку. – Подобное позерство способно и до беды довести. Ты что, не видел меня? Спеленали бы этого борова без шума и риска.
Шагалан отмахнулся:
– Заметил поздно. Либо ты чересчур таился, либо я почему-то понадеялся на выполнение своего поручения.
– Ничего с твоими пленниками не стрясется.
– Как раз насчет пленников, – вмешался в перебранку Джангес. – Это они в доме? Там заперлись изнутри и кричат, что откроют только кому-нибудь из вас.
Вскоре Шагалан уже представлял повстанцам друзей и врагов, вкратце пришлось описать и приключившиеся здесь события. Сегеш с соратниками осмотрели, качая головой, кузню, обоих покойников. Когда выходили, появился Шурга.
– Закололся, – сообщил он сокрушенно. – Наши-то ребята все к мечу его подкрадывались, а он тем временем какой-то кинжал выхватил… Так вот…
– Ряды предателей тают резво, и не без твоего, Шагалан, содействия, – усмехнулся Джангес. – Как понимаю, их набиралось пятеро, нынче в живых двое.
– Тебе их жалко, брат?
– Нет, разумеется, свою веревку они давно заслужили. Хотя сперва неплохо было бы потолковать. Глядишь, разузнаем что интересное.
– Ну, на это у нас имеется господин Бархат. Рассчитываю, он пока не утратил тягу к искренности?
– Она растет с каждой минутой, сударь, – подтвердил хмурый разбойник. Между двумя копейщиками он чувствовал себя неуютно.
– Вдобавок на свободе последний и главный изменник – Ааль. Им и займемся незамедлительно. Несколько человек из команды Ряжа разбежались, наверняка кто-то помчался в лагерь. Там нас могут ждать.
– Что они в состоянии нам противопоставить? – посерьезнел Сегеш.
– Если Ряж взял с собой лучших и преданных, то немного. Опасней, сир, если скроется сам Ааль.
– Вот уж этого определенно не хотелось бы… Шурга, собираемся и тотчас выступаем быстрым маршем.
– Люди измотаны, атаман, – отозвался ватажник. – С похода в бой, из боя – в поход…
– Ничего не поделаешь, надо потерпеть. Скажи, отвоевав, будут отдыхать с вражескими припасами и девками. Попутно к зиме снарядимся. С тремя десятками человек обогнешь лагерь слева, Джангес – справа, мы перекроем ворота. Чтоб ни одна сволочь без позволения не выскользнула!
XVII
Бесформенная с виду толпа повстанцев в очередной раз на удивление слаженно пришла в движение. Напоследок намеревались запалить злосчастную кузницу вместе со сваленными в ней трупами врагов, но предпочли не подавать Аалю лишнего сигнала тревоги. Своих раненых и убитого тащили с собой. По дороге Сегеш нагнал Шагалана, ведущего колонну.
– Есть какие-нибудь идеи для штурма лагеря, брат? Признаться, мои ребята не слишком большие доки в этом. Тут и скромный частокол окажется крепким орешком, куча народу на нем поляжет.
– Меня это волнует не меньше, сир. – Юноша взялся за стремя атаманской лошади. – Если начнется кровавая рубка, мы, вероятно, задавим Ааля, но и сами в итоге останемся без отряда. Я попробую договориться.
– С Аалем? – изумился атаман. – Да он…
– Не с Аалем, конечно. Необходимо открыть глаза его людям, рассказать правду.
– Думаешь, они поверят?
– Мне, быть может, и не поверят. Именно на тот случай я привел с собой Опринью и Эркола.
– А еще того… третьего.
– С Ретси… отдельная история. В остальных я уверен теперь значительно тверже. И в лагере к ним прислушаются.
– Ну-ну…
– Как бы то ни было, сир, есть смысл уладить дело мирно. Ведь, по большому счету, нам требуется единственно голова Ааля, так?
Старик, смутившись, замешкался с ответом. Шагалан нахмурился:
– Мне нужно ваше слово, сир. При сдаче люди не подвергнутся насилию, а лагерь – жестокому разграблению.
– А если… не жестокому?
– Припасами мы, несомненно, воспользуемся. Но ни грязи, ни крови. Вы уймете своих удальцов.
– Пусть так, брат. В конце концов, если эти люди и впрямь ничего не ведали о предательстве Ааля… они смогут влиться в ватагу, укрепить ее. Только проверить как следует всех… Кстати, а куда девать твоих пленников?
– Мальчишка – сын того липового кузнеца. После гибели отца держать его рядом опасно, а знает он немного. Полагаю, допросим да выгоним взашей. Второй – эмиссар Гонсета, тут беседовать придется вдумчиво и долго, а затем, очевидно, в петлю. Да, поблизости находится деревушка, где вроде должен сидеть еще один подобный ловкач. Хорошо бы тоже выудить. Пользы не бог весть сколько, зато лишний раз наступим Гонсету на мозоль.
– Дело доброе. А третий? Бархат, помнится?
– Ну, здесь не решусь, сир, что посоветовать, – помолчав, ответил Шагалан. – С одной стороны, он явный изменник, негодяй и ставленник мелонгов. Вместе с тем, так или иначе, рассказывал все довольно искренне. За нынешние откровения дорога назад ему закрыта, а человек он умный, хитрый и опытный. Способен быть полезным.
– Это верно, брат. Главное, не захочет ли в один прекрасный день твой хитрец выкупить прощение ценой наших голов?
– Есть и риск, не спорю.
– Ладно. – Сегеш махнул рукой. – Подержим пока у себя, присмотримся.
На подходе к лагерю Ааля отряд притих, насторожился, однако подкрадываться оказалось бессмысленно: селение гудело разворошенным ульем. Небо озарялось светом множества костров и факелов, а над зубцами частокола густо темнели силуэты разбойников. Шагалан первым выпрямился во весь рост, чертыхнулся:
– Подняли-таки тревогу, стервецы. Растягивайте людей по линии зарослей, сир. Особо не прятаться, пусть в лагере поймут расклад сил. Но и на рожон не соваться.
В подтверждение его слов от частокола прилетело несколько стрел, которые, впрочем, завязли в ветвях. Самые нетерпеливые из повстанцев выстрелили в ответ. Успеха это также не имело, зато вызвало в лагере новый всплеск шума. Подобное бездеятельное противостояние длилось довольно долго. Разбойники в волнении ежеминутно ожидали штурма, метались вдоль стены, пытаясь то обстреливать неприятеля, то затевать с ним разговор. Повстанцы, получившие четкий приказ, не отвечали ни на то ни на другое. Наконец прибыл вестник от Шурги, обложившего лагерь слева, а затем – и от Джангеса. Им оказался Кабо.
– Недурной бастион сварганил ваш Ааль, – заметил он. – Со всех сторон равно мощный. Правда, заросли у нас поближе подступают, там атаковать легче. Джангес начал вязать что-то вроде лестниц, через часок смастерят.
– Терпеть? – Сегеш покосился на Шагалана.
– Делать нечего, сир, – отозвался юноша. – Переговоры можно, конечно, заводить хоть сейчас, но если они сорвутся… Я бы, пожалуй, попробовал овладеть воротами, только это сразу должен поддержать общий натиск. Пусть все ладят оснастку для штурма, и у Шурги, и у нас здесь. А осажденным не вредно еще малость понервничать.
После того как вокруг лагеря заколыхалось облако огоньков и застучали десятки топоров, состояние разбойников и впрямь не улучшилось. В голосах, перекликавшихся на частоколе, послышались явные нотки паники. Когда подготовка уже близилась к концу, ворота скрипнули, из образовавшейся щели появились двое. Неуверенно вышли на открытое место, остановились, подняли руки, показывая, что не вооружены.
– Не стреляйте! – гаркнул в темноту один. – Давайте потолкуем сперва!
– Куля, – признал разведчик кричавшего. – Основательный мужик, не захотел, видать, драться непонятно с кем. Мы готовы к атаке, сир? Придется завершать на ходу. Я пока вылезу, поговорю, а вы подзовите Опринью с Эрколом.
Люди продолжали медленно двигаться от ворот к кустам, то и дело оглашая окрестности воплями. От линии замерших на страже повстанцев выступил из зарослей Шагалан. Узрев его, переговорщики встали как вкопанные, потребовалось идти к ним еще несколько шагов.
– Здорово, Куля! – безмятежно поприветствовал юноша, опершись на древко глефы. – Частенько с тобой сегодня беседуем, не находишь?
– Ты?… – Разбойник как-то сразу посмурнел. – Я мог бы и предвидеть что-то похожее. Расспросы, недомолвки… Неласково ты отплатил за хлеб и кров, парень.
– Не пытайся меня совестить, дядя, – бесполезное занятие. Зачем пришли? Сладиться миром? Вот и принимайтесь. Кто с тобой?
– Маглис. – Куля кивнул в сторону косматого мужика, взиравшего на юношу с нескрываемой враждой. – Самого атамана доверенное лицо.
– Ааля? Плохо же у бедняги теперь с приближенными. А кто ж тогда тебя, Куля, отправил?
– От общества я, выборный. Лучше вот скажи, что с тобой, парень, за люди явились? У нас всякое разное бают.
– О том ни к чему домыслы строить – вокруг вас «армия Сегеша». Слыхал о такой?
Разбойник промедлил, прежде чем ответить:
– Наслышаны, как же. Правда, слухи бродили, сложил старик Сегеш свою буйну голову. Мелонги-де умучили… Врут, выходит?
– У вас кто-нибудь знает Сегеша в лицо? – подстегнул разведчик беседу.
– Было у него под началом несколько наших, еще при Восстании. И мне однажды видеть довелось.
– Тогда позже отведу к Сегешу, убедишься.
Куля в нерешительности пожевал бороду:
– Ну, допустим… И чего же надобно здесь славному атаману? Чем мы его прогневили?
– Сегеш пришел поквитаться с теми, кто выдал его мелонгам. Слава богу, сыскалось чудо, вырвавшее узников на свободу, но мести никто не отменял.
– А при чем тут мы-то?
– Предатели из этого лагеря. С большинством уже нынче рассчитались, остался последний.
Куля не осмелился спросить имя, но по испуганным глазам было ясно, что он догадался.
– Ааль, – подтвердил юноша.
– Брешешь ты все! – глухо рыкнул Маглис, набычившись. – Наговариваешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Противники на мгновение расступились, и только тут Ряж заметил подбегающих повстанцев. Зарычав, со свистом очертил мечом широкую дугу на уровне груди. Кто-то упал замертво, кто-то завопил, зажимая распоротую руку, самые ловкие остановились. Сзади продолжали напирать, но желающих соваться под страшный клинок поубавилось. Запаленно дыша, атаман оглянулся и попятился к лесу.
– Всем стоять! – рявкнул Шагалан двинувшимся за ним.
Убрал сабли, поднял с земли глефу убитого разбойника. Длинное, односторонней заточки лезвие на прочном древке, это грозное оружие многих битв ничем не смогло помочь своему перепуганному хозяину. Взвесив добычу на ладони, юноша устремился следом.
Как ни медленно отходил атаман, он все же успел отдалиться изрядно. Впору было обратиться в бегство, когда возник неугомонный враг. Ряж в нерешительности затоптался на месте: до желанных зарослей рукой подать, но и жажда мщения не унималась, палила изнутри. Разум, как случалось не всегда, взял верх – лишь спасение даст шанс на возвращение и полнокровную расплату по долгам. Тут уж не до гордости, удирать требовалось от быстро приближающейся погони. Однако едва Ряж начал разворачиваться, враг тотчас перекинул свою глефу к плечу для метания. Спину атаману прикрывала одна кольчуга, и такой увесистой штуки, пущенной с десятка шагов, она бы не сдержала. Разбойник оглянулся, облизнул пересохшие губы.
– Бросишь? – выговорил он.
– Брошу, – холодно кивнул юноша.
Вздохнув, Ряж взялся за меч обеими руками. Враг атаковал прямо с ходу, с последнего шага размашистым рубящим ударом. Атаман отбил его, но сразу хлестко получил тупым концом древка. Взвыв, отмахнулся слепо. Конец древка отлетел прочь, зато оставленное без присмотра лезвие юркнуло в ноги, резануло с оттяжкой под коленом. Великан накренился и с шумом повалился навзничь. В бешенстве рванулся было встать, но снова рухнул. Кое-как исхитрился сесть, неуклюже опираясь на такой недавно грозный меч, замер. Редкий дождь стучал по броне, капал с потемневших волос, смешиваясь с грязью и потом. Чуть отдышавшись, атаман поднял голову:
– Доводи уж теперь до конца, чего тянешь?
Из темноты за спиной Ряжа бесшумно возник Кабо. Друзья обменялись взглядами, Шагалан опустил оружие:
– Нет никакой нужды.
– Тогда считай это моей просьбой, воин! – прорычал атаман. – Дай принять смерть в честном бою!
– Вряд ли вы, сударь, такую заслужили. Сейчас вас обезоружат, свяжут и, вероятно, повесят еще до восхода солнца. Есть пара минут на то, чтобы изменить финал своего бытия. Самому. Полагаю, найдете чем это проделать.
Сказав так, юноша круто повернулся и, не оборачиваясь, отправился в сторону кузни. Навстречу двигались ратники, по-прежнему настороженные и озабоченные. Шагалан перехватил по дороге Шургу, что-то тихо ему произнес. У многострадального крыльца ждали Сегеш с Джангесом, а сзади, сильно хромая, догнал Кабо.
– Счастлив, братья, что хоть в малости смог наконец подсобить вам, – улыбнулся Сегеш.
– Так-таки и манит на подвиги, брат? – проворчал Кабо, опускаясь на ступеньку. – Подобное позерство способно и до беды довести. Ты что, не видел меня? Спеленали бы этого борова без шума и риска.
Шагалан отмахнулся:
– Заметил поздно. Либо ты чересчур таился, либо я почему-то понадеялся на выполнение своего поручения.
– Ничего с твоими пленниками не стрясется.
– Как раз насчет пленников, – вмешался в перебранку Джангес. – Это они в доме? Там заперлись изнутри и кричат, что откроют только кому-нибудь из вас.
Вскоре Шагалан уже представлял повстанцам друзей и врагов, вкратце пришлось описать и приключившиеся здесь события. Сегеш с соратниками осмотрели, качая головой, кузню, обоих покойников. Когда выходили, появился Шурга.
– Закололся, – сообщил он сокрушенно. – Наши-то ребята все к мечу его подкрадывались, а он тем временем какой-то кинжал выхватил… Так вот…
– Ряды предателей тают резво, и не без твоего, Шагалан, содействия, – усмехнулся Джангес. – Как понимаю, их набиралось пятеро, нынче в живых двое.
– Тебе их жалко, брат?
– Нет, разумеется, свою веревку они давно заслужили. Хотя сперва неплохо было бы потолковать. Глядишь, разузнаем что интересное.
– Ну, на это у нас имеется господин Бархат. Рассчитываю, он пока не утратил тягу к искренности?
– Она растет с каждой минутой, сударь, – подтвердил хмурый разбойник. Между двумя копейщиками он чувствовал себя неуютно.
– Вдобавок на свободе последний и главный изменник – Ааль. Им и займемся незамедлительно. Несколько человек из команды Ряжа разбежались, наверняка кто-то помчался в лагерь. Там нас могут ждать.
– Что они в состоянии нам противопоставить? – посерьезнел Сегеш.
– Если Ряж взял с собой лучших и преданных, то немного. Опасней, сир, если скроется сам Ааль.
– Вот уж этого определенно не хотелось бы… Шурга, собираемся и тотчас выступаем быстрым маршем.
– Люди измотаны, атаман, – отозвался ватажник. – С похода в бой, из боя – в поход…
– Ничего не поделаешь, надо потерпеть. Скажи, отвоевав, будут отдыхать с вражескими припасами и девками. Попутно к зиме снарядимся. С тремя десятками человек обогнешь лагерь слева, Джангес – справа, мы перекроем ворота. Чтоб ни одна сволочь без позволения не выскользнула!
XVII
Бесформенная с виду толпа повстанцев в очередной раз на удивление слаженно пришла в движение. Напоследок намеревались запалить злосчастную кузницу вместе со сваленными в ней трупами врагов, но предпочли не подавать Аалю лишнего сигнала тревоги. Своих раненых и убитого тащили с собой. По дороге Сегеш нагнал Шагалана, ведущего колонну.
– Есть какие-нибудь идеи для штурма лагеря, брат? Признаться, мои ребята не слишком большие доки в этом. Тут и скромный частокол окажется крепким орешком, куча народу на нем поляжет.
– Меня это волнует не меньше, сир. – Юноша взялся за стремя атаманской лошади. – Если начнется кровавая рубка, мы, вероятно, задавим Ааля, но и сами в итоге останемся без отряда. Я попробую договориться.
– С Аалем? – изумился атаман. – Да он…
– Не с Аалем, конечно. Необходимо открыть глаза его людям, рассказать правду.
– Думаешь, они поверят?
– Мне, быть может, и не поверят. Именно на тот случай я привел с собой Опринью и Эркола.
– А еще того… третьего.
– С Ретси… отдельная история. В остальных я уверен теперь значительно тверже. И в лагере к ним прислушаются.
– Ну-ну…
– Как бы то ни было, сир, есть смысл уладить дело мирно. Ведь, по большому счету, нам требуется единственно голова Ааля, так?
Старик, смутившись, замешкался с ответом. Шагалан нахмурился:
– Мне нужно ваше слово, сир. При сдаче люди не подвергнутся насилию, а лагерь – жестокому разграблению.
– А если… не жестокому?
– Припасами мы, несомненно, воспользуемся. Но ни грязи, ни крови. Вы уймете своих удальцов.
– Пусть так, брат. В конце концов, если эти люди и впрямь ничего не ведали о предательстве Ааля… они смогут влиться в ватагу, укрепить ее. Только проверить как следует всех… Кстати, а куда девать твоих пленников?
– Мальчишка – сын того липового кузнеца. После гибели отца держать его рядом опасно, а знает он немного. Полагаю, допросим да выгоним взашей. Второй – эмиссар Гонсета, тут беседовать придется вдумчиво и долго, а затем, очевидно, в петлю. Да, поблизости находится деревушка, где вроде должен сидеть еще один подобный ловкач. Хорошо бы тоже выудить. Пользы не бог весть сколько, зато лишний раз наступим Гонсету на мозоль.
– Дело доброе. А третий? Бархат, помнится?
– Ну, здесь не решусь, сир, что посоветовать, – помолчав, ответил Шагалан. – С одной стороны, он явный изменник, негодяй и ставленник мелонгов. Вместе с тем, так или иначе, рассказывал все довольно искренне. За нынешние откровения дорога назад ему закрыта, а человек он умный, хитрый и опытный. Способен быть полезным.
– Это верно, брат. Главное, не захочет ли в один прекрасный день твой хитрец выкупить прощение ценой наших голов?
– Есть и риск, не спорю.
– Ладно. – Сегеш махнул рукой. – Подержим пока у себя, присмотримся.
На подходе к лагерю Ааля отряд притих, насторожился, однако подкрадываться оказалось бессмысленно: селение гудело разворошенным ульем. Небо озарялось светом множества костров и факелов, а над зубцами частокола густо темнели силуэты разбойников. Шагалан первым выпрямился во весь рост, чертыхнулся:
– Подняли-таки тревогу, стервецы. Растягивайте людей по линии зарослей, сир. Особо не прятаться, пусть в лагере поймут расклад сил. Но и на рожон не соваться.
В подтверждение его слов от частокола прилетело несколько стрел, которые, впрочем, завязли в ветвях. Самые нетерпеливые из повстанцев выстрелили в ответ. Успеха это также не имело, зато вызвало в лагере новый всплеск шума. Подобное бездеятельное противостояние длилось довольно долго. Разбойники в волнении ежеминутно ожидали штурма, метались вдоль стены, пытаясь то обстреливать неприятеля, то затевать с ним разговор. Повстанцы, получившие четкий приказ, не отвечали ни на то ни на другое. Наконец прибыл вестник от Шурги, обложившего лагерь слева, а затем – и от Джангеса. Им оказался Кабо.
– Недурной бастион сварганил ваш Ааль, – заметил он. – Со всех сторон равно мощный. Правда, заросли у нас поближе подступают, там атаковать легче. Джангес начал вязать что-то вроде лестниц, через часок смастерят.
– Терпеть? – Сегеш покосился на Шагалана.
– Делать нечего, сир, – отозвался юноша. – Переговоры можно, конечно, заводить хоть сейчас, но если они сорвутся… Я бы, пожалуй, попробовал овладеть воротами, только это сразу должен поддержать общий натиск. Пусть все ладят оснастку для штурма, и у Шурги, и у нас здесь. А осажденным не вредно еще малость понервничать.
После того как вокруг лагеря заколыхалось облако огоньков и застучали десятки топоров, состояние разбойников и впрямь не улучшилось. В голосах, перекликавшихся на частоколе, послышались явные нотки паники. Когда подготовка уже близилась к концу, ворота скрипнули, из образовавшейся щели появились двое. Неуверенно вышли на открытое место, остановились, подняли руки, показывая, что не вооружены.
– Не стреляйте! – гаркнул в темноту один. – Давайте потолкуем сперва!
– Куля, – признал разведчик кричавшего. – Основательный мужик, не захотел, видать, драться непонятно с кем. Мы готовы к атаке, сир? Придется завершать на ходу. Я пока вылезу, поговорю, а вы подзовите Опринью с Эрколом.
Люди продолжали медленно двигаться от ворот к кустам, то и дело оглашая окрестности воплями. От линии замерших на страже повстанцев выступил из зарослей Шагалан. Узрев его, переговорщики встали как вкопанные, потребовалось идти к ним еще несколько шагов.
– Здорово, Куля! – безмятежно поприветствовал юноша, опершись на древко глефы. – Частенько с тобой сегодня беседуем, не находишь?
– Ты?… – Разбойник как-то сразу посмурнел. – Я мог бы и предвидеть что-то похожее. Расспросы, недомолвки… Неласково ты отплатил за хлеб и кров, парень.
– Не пытайся меня совестить, дядя, – бесполезное занятие. Зачем пришли? Сладиться миром? Вот и принимайтесь. Кто с тобой?
– Маглис. – Куля кивнул в сторону косматого мужика, взиравшего на юношу с нескрываемой враждой. – Самого атамана доверенное лицо.
– Ааля? Плохо же у бедняги теперь с приближенными. А кто ж тогда тебя, Куля, отправил?
– От общества я, выборный. Лучше вот скажи, что с тобой, парень, за люди явились? У нас всякое разное бают.
– О том ни к чему домыслы строить – вокруг вас «армия Сегеша». Слыхал о такой?
Разбойник промедлил, прежде чем ответить:
– Наслышаны, как же. Правда, слухи бродили, сложил старик Сегеш свою буйну голову. Мелонги-де умучили… Врут, выходит?
– У вас кто-нибудь знает Сегеша в лицо? – подстегнул разведчик беседу.
– Было у него под началом несколько наших, еще при Восстании. И мне однажды видеть довелось.
– Тогда позже отведу к Сегешу, убедишься.
Куля в нерешительности пожевал бороду:
– Ну, допустим… И чего же надобно здесь славному атаману? Чем мы его прогневили?
– Сегеш пришел поквитаться с теми, кто выдал его мелонгам. Слава богу, сыскалось чудо, вырвавшее узников на свободу, но мести никто не отменял.
– А при чем тут мы-то?
– Предатели из этого лагеря. С большинством уже нынче рассчитались, остался последний.
Куля не осмелился спросить имя, но по испуганным глазам было ясно, что он догадался.
– Ааль, – подтвердил юноша.
– Брешешь ты все! – глухо рыкнул Маглис, набычившись. – Наговариваешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74