– Ваши идеи, молодой человек, – Бархат натянуто улыбнулся, – день ото дня все безумнее. Сколько раз за десять лет готовили покушения на Гонсета? Мне известно по крайней мере о доброй дюжине. Половину раскрывали до срока, вторая – проваливалась с треском и жертвами. Выбросьте из головы! Кто поверит, что какому-то мальчишке под силу в одиночку погубить величайшего мастера заговоров и покушений?
– А кто поверил, что мальчишке под силу в одиночку устроить побег узников из неприступной тюремной башни Галаги? – холодно парировал Шагалан.
Бархат замешкался, подбирая возражения:
– Все же цели разного масштаба, не находите?
– Знаю, задача сложна. Однако знаю и то, что она выполнима. Кроме того, это просто должно совершить. Есть ли смысл объяснять, к каким последствиям приведет гибель наместника? Общепризнанно: Гонсет – незаурядный, талантливый враг, возможно даже гений, только уязвимость гения именно в его уникальности. Пусть он сплел виртуозную паутину, крепко-накрепко опутал Гердонез, но если главный паук вдруг погибнет, кто сбережет его шедевр от упадка? Никакие самые старательные подмастерья не сумеют заменить ушедшего хозяина. Паутина быстро обветшает, начнет расползаться, чем дальше, тем больше, и новое восстание легко порвет ее в клочья… Я не говорю об отклике, который вызовет такое событие.
– Да уж, – невесело кивнул Ааль. – До сих пор сановника подобного ранга никому достать не удавалось. Представляю, какой Империя поднимет переполох тогда.
– Важнее, господин атаман, какое одобрение это будет иметь среди своих!
– Да, да… Опять бегать по лесам, болотам… Что ж, вижу, наши доводы тебя, мой мальчик, все равно не остановят. Оно и справедливо – дело ты замыслил славное, хотя и безмерно рисковое. Чем мы в состоянии помочь?
– Нужно кое-что из оружия, сир, и хороший проводник, способный пролезть в город даже через нынешние усиленные посты. Завтра с рассветом я выхожу.
– Следовало бы подготовиться тщательнее, – заметил Бархат, царапая юношу взглядом.
– Вероятно, только время слишком дорого. Гонсет может уехать в любую минуту, тогда мы вновь потеряем прекрасный шанс свести с ним счеты. Так что ответите, господа атаманы?
Ааль вздохнул:
– Чего ж тут много думать? Долг свой подобает выполнять… Получишь все потребное, Шагалан. Проводника подберем, а оружие возьмешь утром на складе, Куля откроет. Или, если желаешь, прямо сейчас.
– Так и поступлю. По-моему, разумнее снарядиться с вечера, нежели суетиться на заре. И спасибо вам, господа, за содействие.
– О чем ты говоришь, сынок? – Крякнув, Ааль поднялся на ноги, разогнулся во весь немалый рост. – Мыслимо разве иначе? Давай-ка сразу и попрощаемся. Один Творец ведает, доведется ли увидеться еще…
Шагалан не без опаски вверился его тяжелым объятиям. Подошедший Бархат лишь похлопал узкой ладонью по плечу.
– Иди, сын мой! – Голос Ааля дрогнул, он не утерпел и шмыгнул носом. – Считай, что благословляю на великий подвиг ради святой цели. Иди и возвращайся истинным героем своей страны! Я верю в тебя! И да пребудет с тобой милость Господня…
Осененный крестным знамением, юноша отшагнул, церемонно поклонился и покинул комнату. Дело было сделано, механизм пришел в движение. Точнее, механизму надлежало прийти в движение, если их хитромудрые расчеты верны. Шагалан бегло припомнил закончившуюся беседу: новых подозрений она, пожалуй, не породила, атаманы держались хорошо, естественно. Под конец, впрочем, Ааль чуточку переиграл, скатился в патетику, однако это уж никак нельзя поставить ему в вину, натура такая. Самого же разведчика в любом случае раскусили вряд ли – занятно, но ведь он поведал исключительно правду. Теперь требовалось дождаться ответного хода.
На продуваемом крыльце его опять встретила тройка охранников, по-прежнему неприветливых и настороженных. Пока возился с завязками плаща, юноша исподволь рассматривал незнакомых воинов. Внизу у ступеней уже топтались в нетерпении две мокрые фигуры.
– Здорово! – Шагалан кивнул Ретси. – Где бы тут найти сухой и укромный уголок для разговора?
– Совсем укромный? – Зубы хамаранца щелкнули от холода. – Тогда здесь рядом есть навес – плохонькое, но укрытие.
Отошли недалеко по раскисающей на глазах дороге, забились в какой-то закуток между высокими поленницами. Резкий запах мочи недвусмысленно указывал на обычное применение этого укрытия.
– Ну и в чем дело-то? – немедленно начал Ретси. – У ребят там пирушка маленькая образуется. В последние дни нечасто выпадает, а я вместо удовольствия под дождем слоняюсь. Выкладывай быстрее, приятель!
Шагалан внимательно огляделся:
– Никто не ввалится в неподходящий момент?
– Это в дождь-то? Скажешь тоже! Легче с порога струю пустить, чем тащиться сюда. Ты про суть говори, пилигрим.
– Помощь ваша, братцы, нужна.
– Чего, прямо сейчас?
– Именно сейчас. Я только что беседовал с Аалем и Бархатом. Так вот… есть подозрение, что кто-то из них исподтишка сотрудничает с мелонгами.
Изумленная пауза воспринималась уже привычно.
– Невероятно, – покачал головой Ретси. – Ааль связался с врагом? Ты что-то напутал, Шагалан.
– На этом настаивает еще один человек, очень авторитетный.
– Кто же?
– Сегеш. Он едва не заплатил за чье-то предательство жизнью.
– Ты видел старика Сегеша?
– Вчера.
– Ну, не знаю… Старик, конечно, фигура прославленная, просто так очернять людей вроде не должен, и все же… Большой Ааль сам не последний среди лесной братии.
– Насчет Ааля и мне с трудом верится, – поддержал друга Эркол, – а вот Бархат, вполне допускаю, способен на подобное.
– А это с чего взял? – удивился Ретси. – Тип, бесспорно, малоприятный…
– Тип гнусный и скользкий. Вечно что-то замышляет, шушукается, высматривает, глаза – колючие, улыбка – лживая.
– Все точно, дружище, но отсюда до измены далековато. Нужно что-нибудь более конкретное для таких обвинений.
Эркол обиженно надулся:
– Конкретного не знаю… Знал – давно бы червяков в земле кормил, этот упырь мигом посодействует. Бове Хартига с ребятами ведь он замучил, лишь списал потом на Царапу! Да и… подозрительный он… Например, иду как-то к Мигуну за покупками… за травкой то есть…
– Да при чем здесь-то?…
– Пусть рассказывает. – Шагалан жестом унял Ретси.
– Подхожу, значит, к кузне, слышу – дверь отворяется. С чужаками, сами понимаете, сталкиваться не с руки, я в кусты юрк, затаился. Навстречу кто-то по тропинке топает, быстро так, уверенно. Дело к ночи, темень кромешная, но ежели человек в трех шагах от тебя… Короче, Бархат это и был.
На секунду все замолчали.
– Ну и что? – пожал плечами Ретси. – Где же тут измена?
– А я и не говорю про измену. Только подозрительно больно: зачем атаман посреди ночи в кузню подался, а?
– Зачем и все – купить чего-нибудь.
– Да чего купить? Травку он не курит, хмельное с народом не пьет. Жратву? Да он на кухне-то никогда не появляется, служку присылает. И потом, где ты видел, чтобы Бархат вообще один за ворота высунулся, без охраны и ночью? Клянусь бородой Станора, нечисто что-то с ним, как есть нечисто!
– Ерунда какая-то! – Ретси отмахнулся, но осекся, заметив серьезное лицо Шагалана.
– Любопытно, – заключил юноша. – И необходимо во всем этом разобраться, пока большая беда не стряслась. Пособите?
– Каким же образом?
– Проследите за обоими атаманами. Недолго, час или два. Думаю, после беседы со мной они начнут шевелиться, нужно засечь.
– Нам что же, к ним через охрану в дом лезть?
– Никуда не лезть, наблюдайте снаружи. Предатель или выйдет сам, или вызовет к себе посыльного. Возможно, верхового.
– И как тогда, вдогон бежать?
– Проводите до ворот. Глянете, в какую сторону направляется. Высматривать затем будет просто опасно, возвращаетесь и сразу извещаете меня.
– Да сколько ж времени-то минует?
– Ничего. Я… догадываюсь примерно, куда негодяи кинутся. И там найдется кому о них позаботиться.
– Это ты про кого? – в один голос воскликнули приятели.
Разведчик помедлил с ответом. Сейчас он доверял вовсе уж ценные сведения:
– Встретит один мой… товарищ. Тоже с дальнего берега.
– Еще богатырь? – фыркнул Ретси.
– Вроде. Вдобавок, в затее участвует старик Сегеш. Серьезные силы? И веселье начинается, братцы, шумное. Разберемся здесь – на более зубастого зверя двинемся, на целую страну шорох поднимать! – Шагалан и сам до конца не осознавал, зачем полез в такие подробности. – Все понятно? Я либо в казармах, либо… у девушек.
– Уж тут яснее ясного, – скривился Эркол, вставая. – Неясно только, чем эта общая потеха обернется… Ну да ладно, дружище, попробуем. Как-никак честь ватажная на кону…
Покинув смрадный закуток, Шагалан пустился прямиком к разбойничьим казармам. Как и ожидал, маленький отряд Кули успел смениться и теперь собирался к ужину. Юноша отозвал их вожака в сторону. Повод совершенно невинный – требовалось незамедлительно наведаться на оружейный склад. Куля принялся было ворчать, но проситель оказался слишком серьезен и непреклонен. По прошествии получаса на выходе из склада Шагалан укрыл под плащом увесистый сверток. Потом покосился на спутника, запиравшего замок:
– Вопросик к тебе, дядя, есть.
– Чего еще? – сумрачно повернулся Куля.
– Вопросик несложный, однако перед ответом подумать стоит.
– Ты говори толком, парень. Сверх того что надобно?
– Не о том я, дядя. Вот скажи, на нешуточные дела ходил? Чтоб с мечами, кровью?
– И с кровью, само собой, дел хватало. Чай, не в последних бойцах значился, на хорошем счету… пока с тобой, баламутом, не свела судьба.
Шагалан ноткой обиды пренебрег:
– Тогда как тертому бойцу: кто для тебя самый большой авторитет в ватаге? Кому бы ты безоглядно поверил во всем, даже на слово?
Куля с подозрением посмотрел на юношу, затем почесал в бороде:
– Известно кому – атаманам. Мы под ними ходим, им и доверяем.
– Ну, а кроме атаманов? Они ведь сами-то в бой нечасто бросаются, так?
– Напрасно ты, брат. Ряж за чужими спинами никогда не хоронился, а у остальных и без того забот… Кроме… могу разве Опринью, пожалуй, назвать. Его слово у парней солидный вес имеет.
– Достойный, разумею, человек?
– И не сомневайся, – заверил Куля, как почудилось юноше, существенно чистосердечнее. – Правильный мужик. В бою – самый ярый, после боя – самый справедливый. Людей своих бережет и через то собственную кровь проливал многократно… Не с чужих языков болтаю, сам свидетель.
Шагалан усмехнулся, подкинул сползающий сверток:
– Людей бережет – это важно. С таким хорошим человеком неплохо бы и знакомство поближе свести. Где он сейчас, в лагере?
– Да здесь где-нибудь, куда ж ему деться? Коли Ряж до сих пор в лесу, стало быть, Опринья неотлучно в лагере. В последнюю неделю только так. Ты по казармам пройдись, поищи.
– Добро, по твоему совету и поступлю. – Разведчик помедлил, словно собираясь еще что-то добавить. Потом молча шагнул в дождь.
Танжина устремилась навстречу, едва он, мокрый, ввалился в комнату. В неверной игре света свечи женщина казалась бледной и растрепанной – неизвестно, провела ли она время в раздумьях, зато волнений явно хватило с избытком. Шагалан жестом задержал готовую броситься на грудь подругу, распахнул плащ. Сверток тяжело шлепнулся на пол с глухим металлическим хрустом.
– Что это? – замерла в испуге Танжина.
Вместо ответа юноша, освободившись от промокшего насквозь плаща, взялся стягивать куртку. Вконец сбитая с толку женщина поняла это по-своему и ласково притиснулась. Шагалан принял жаркий затяжной поцелуй, однако дальнейшие поползновения пресек в корне:
– Просто помоги переодеться, милая.
Вдвоем они извлекли из мешковины ворох мелких стальных колец. Кольчуга попалась не бог весть какая, но лучшая из всего, что нашлось на складе. Доспехи разбойники вообще не слишком, похоже, жаловали. Подруга пособила обрядиться в вязкое, тянущее к земле железо и лишь затем позволила себе всплеснуть руками:
– Ужели заново в какую переделку собрался? Еле душа теплится, даже опомниться ведь не успел!…
Шагалан никак не ожидал услышать в ее, полковой девки, причитаниях такие интонации. Подобными голосами, наверное, преданные жены, таща за собой выводок детей, провожают в поход супругов. Здесь, правда, не вопила ребятня, но, как и положено суровому воину, Шагалан проигнорировал бабьи вскрики. Слегка качнул плечами. Звякнув, прохладная тяжесть расползлась по телу и почти перестала ощущаться. Он отодрал кое-как прицепленный к груди щиток, ощупал прорехи у левого бедра.
– Вспомнить ничего не вспомнила, Танжи?
Стенания оборвались, теперь женщина только всхлипывала:
– Нечего мне вспоминать. Слухов да пересудов тут богато ходит, а вот истины в них отродясь не сыскивали.
– Неужели и не случалось-таки странного? – Юноша поднял голову. – А мне, например, успели назвать некоего Хартига.
Танжина закусила губу:
– Н-да… Бове Хартиг… Пожалуй, тогда и впрямь что-то недоброе приключилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74