Не знаю, как остальные, но я устал ждать, когда ты найдешь время сесть и спокойно послушать. И пожалуйста, не надо рассказывать, сколько у тебя дел. Это я уже сто раз слышал и могу сам представить себе бедную Би-Джей не хуже тебя.
Дети мучились, а я мог помочь. И это только первый шаг. Детей надо постоянно тренировать, дать им в руки инструмент для управления своими эмоциями, своими реакциями. Тогда они управятся и с остальной гадостью, которую вывалит на них жизнь.
- И ты считаешь, что наступило улучшение? - возмутилась Бетти-Джон, - Да ты видел хотя бы своих собственных детей? Алек превратился в поломанный граммофон. Мы не можем его остановить. Он отыскивает слова, которые ему нравятся, и повторяет их снова и снова, пока они не надоедают, а после придумывает новое слово, и все начинается сызнова.
- Он играет, Би-Джей, в игру, известную только ему. Но заметь, что теперь он играет с языком, а не сопротивляется ему. Он приноравливается к новому умственному ландшафту. Я так рад, что он хоть что-то бормочет. В малыше накопилась масса энергии, которую надо выпустить.
- Но, черт возьми, не батарейка же он! Христос на блине! Где ты нахватался этого психопатического лепета?
- Э… - Я колебался.
- Кто ты такой, Джим? Недоделанный моди?
- Никогда не занимался модулирующей тренировкой. - Я ощутил некоторую неловкость.
- И так, черт возьми, уверенно рассуждаешь! Откуда ты взялся?
Я замотал головой: - Мне бы не хотелось…
- Да? Не выйдет. Если хочешь учить детей открытости, начни с себя. Кто вы такой, мистер?
- Ты знаешь, кто я такой.
- Нет, не знаю. Единственное, что я знаю: ты можешь оказаться шпионом ренегатов.
Внутри у меня все похолодело. Я едва не вскочил со стула.
- Нет! Только не это. Я знаю, какие они, аБи-Джей, гораздо лучше, чем ты думаешь. Я не из них и не хочу снова стать похожим на них…
- Снова?
Я замялся. Потом подтвердил: - Да. Снова. Они захватили меня и промыли мозги. Я жил в Племени ревилеционистов…
- О, дерьмо!
- … почти год. Потом сбежал. Но до этого успел разобраться, на что они способны. - Мне пришлось прерваться, чтобы вытереть слезы; я и не подозревал, насколько еще свежа рана. - Да, допускаю, что многому я научился у них. Не все их постулаты лишены здравого смысла. Но я знаю, кто они такие и насколько они опасны. Я сам разорвал цепи, которыми Племя опутало мой мозг.
- Ты уверен? А по-моему, у тебя все еще слегка остекленевший взгляд. Если бы я знала…
- … то дала бы мне коленом под зад, правильно? Вот вам и знаменитое сострадание Бетти-Джон. Она колебалась.
- Нет, но к детям даже близко не подпустила бы.
- О, валяй дальше, Би-Джей! Ты говоришь как настоящий реакционер. Упражнения на прорыв работают независимо от того, кто их проводит.
- Не будь дураком, Джим! Неужели ты думаешь, что сообщил мне что-то новенькое? Учить меня прорывам! Да большинство чепухи, которую ты повторяешь, относится к «Технологии сознания», известной еще с прошлого века! Вот дерьмо! Все мальчишки одинаковы. Все вы думаете, что самолично изобрели просвещение на прошлой неделе.
Она потыкала указательным пальцем мне в грудь, причем довольно больно.
- Позволь сообщить тебе кое-что. Когда я училась в колледже, семинары по усовершенствованию личности были в большой моде. Их называли «Тренировка результативности», «Источник силы» и «Языковой прорыв». И все поголовно занимались модулированием. Ты не считался «живым», если не прошел модулирующую тренировку. Множество моих друзей так и пропато в этой черной дыре, некоторые вынырнули на поверхность - но у всех, пока они находились под ее влиянием, была блаженная улыбка на устах и снисходительное: «Ты должна сама испытать, чтобы понять». Я-то понимала, что с ними происходит, и сегодня правила ничуть не изменились: каждый Божий день ты обязан пройти новую трансформацию, осуществить новый прорыв, достичь нового уровня - и прочая дребедень и психологический лепет!
Черт, не посещая ни одного семинара, я тем не менее на какой-то момент сама чуть не увязла в этом. Я была одной из тех, кто хотел доказать, что может стать продвинутой личностью без всяких там семинаров. Я была слишком глупа и не понимала, что это делает меня даже более истовым проповедником, чем остальные. Все мы ежедневно переиначивали язык, чтобы открыть новые пространства для инициативы. Это была настоящая кроличья нора. О, мы беседовали о том, как надо беседовать, изучали возможности возможного. Мы настолько преуспели в этом, что забивали людей до смерти своей продвинутостью. Мы относились к близким - родителям, учителям, друзьям, - как работники социальной помощи относятся к детям из неблагополучных семей, и не могли понять, почему от нас шарахаются, как черт от ладана. А мы хотели подарить им счастье увидеть, насколько бедна их жизнь. О, мы были кучкой самовлюбленных остолопов.
Дни напролет мы занимались чужими делами, рассматривали друг друга под микроскопом, давили в зародыше сумасбродство и веселье, соизмеряли каждый свой шаг, садились только на пронумерованные места, контролировали свое состояние. И знаешь что? Жизнь стала еще хуже, потому что мы наваливали на себя кучу нового мусора и нужно было разобраться, почему он бесполезен. В конце концов я поумнела - когда поняла, какую цену платит за это моя душа.
С тех пор я не доверяю моди. Особенно сейчас, когда они пролезли в правительство. Но больше всего я не хочу, чтобы моди, или неоревилеционисты, или кто-то еще забавлялись с мозгами моих детей, потому что у этих детей достаточно и своих проблем.
Она закончила с таким видом, словно утверждала, что все теперь ясно и говорить больше не о чем. Что ж, возможно, действительно не о чем. Ее кредо сформировалось, и никто его не изменит. Выражение ее лица было напряженным, как будто она ожидала сопротивления.
Неожиданно я кое-что понял. Откровенно говоря, мне полагалось бы знать это давно. Бетти-Джон - такая же сумасшедшая, как и все мы, но в достаточно неприглядной форме.
Конечно, хотелось верить, что она ухватывает картину в целом. Хотелось верить, что кто-то где-то точно знает, что он делает и зачем, Хотелось верить, что такое возможно, потому что если это возможно для кого-то, есть надежда и у меня. Но что, если здесь это недостижимо?
- Ну? Скажешь еще что-нибудь? Я отрицательно покачал головой.
- От этого не будет никакого толку. Твой мозг уже сформировался. Я сделал то, что считал правильным. Ты так не считаешь. Мы оба хотим детям добра, но каждый смотрит на это по-своему. Ответственность за детей доверена тебе, а не мне. Так что придется считаться с твоим словом, а не с моим. - Подумав еще немного, я добавил: - Я хотел здесь работать. И по-прежнему хочу. Мне жаль, что ты частично не одобряешь того, что я могу предложить.
Би-Джей открыла рот и тут же закрыла. Было заметно, что она удивлена. Она явно не ожидала от меня таких слов.
- Ладно, - сказала она. - Я рада, что ты понимаешь. Я кивнул. Я понимал это. И понимал больше, чем представляла Би-Джей.
Семья - такой же культ, как Племя Джейсона. Разные философии, разные лидеры, разные цели, разные психологические игры - но тем не менее культ.
И вопрос стоял так: хочу я быть его составной частью или не хочу?
Правда же заключалась в том, что я не знал точно, чего хочу вообще.
- Я просто хочу помогать детям. И это во многом было правдой.
Би-Джей вздохнула, провела растопыренной пятерней по седеющим волосам и, словно сдаваясь, устало покачала головой.
- Иди и займись таким делом, где ты не натворишь еще какой-нибудь беды. Я добилась одобрения твоего червяного забора вчера вечером. Вот и ставь его. - И прибавила: - Держись от меня подальше какое-то время. И от детей тоже. И даже от себя самого. Просто ума не приложу, как я расхлебаю эту кашу…

У дамы, бегавшей трусцой по утрам,
Сиськи били по коленям, прямо срам!
Зато ей было тепло и сухо,
А зимой она ложилась на брюхо
И каталась, как на лыжах, по снежным горам.

ЗАБОР
У хорошего соседа и забор хороший.
Соломон Краткий
В действительности невозможно построить забор, который остановил бы червя.
Взрослый хторр похож на танк «Паттон-6», только с пастью. Или просто сплошная пасть. Самое большее, на что можно надеяться, - это задержать его на некоторое время или, по крайней мере, сделать ему больно, чтобы он после попыток перелезть через преграду или подлезть под нее решил бы поискать путь вокруг забора.
Идея состояла в том, чтобы повысить цену завтрака.
Этим мы и занимались с Джеком Балабаном.
Снова воспользовавшись именем Дьюка и его личным номером, я реквизировал достаточное количество материалов и инструментов, чтобы перегородить самую узкую часть перешейка несколькими комбинированными рядами бритвенного полотна и ежовой ленты. Конечно, рано или поздно какая-нибудь из бухгалтерских программ дяди Аиры поймает меня за руку, но до того времени я, похоже, имел неограниченный кредит, вернее, Дьюк имел.
Установить хороший забор было мудрено, это так, но в случае удачи мы обеспечили бы разумную степень безопасности. Сначала предстояло проложить полосу бритвенного полотна из нескольких длинных витков, прочно прибитых к земле костылями через каждые полметра. Одно полотно не остановит червей, но уж точно не пропустит человека, если он придет с червями. Главное - не дать ренегатам добраться до ежовой ленты и проделать в ней проходы для своих внеземных партнеров.
Далее, сразу за бритвенным полотном, должен был идти первый ряд ежовой ленты. Она поступала в огромных мотках; вы ее раскатывали где нужно и пришпиливали костылями к земле. В итоге получалась широкая полоса алюминиевых шипов, расположенных на неравном расстоянии друг от друга и торчащих вверх и в стороны. Шипы были острыми, зловещими с виду и покрыты слоем микрокапсул с различными неприятностями: ядами, нервно-паралитическими гелями и разными бактериями, которым, похоже, нравились внутренности хторран.
Человек, при известной осторожности, мог бы преодолеть ежовую ленту, но червь - ни за что. Слишком маленькие и неуклюжие у них ножки. Червь не способен оторвать брюхо от земли. Низко расположенный центр тяжести не позволял среднему хторру перешагивать через препятствия, а его ножки представляли собой короткие пеньки, способные приподнимать тело лишь на такую высоту, чтобы оно могло скользить. Ежовая лента была для хторров неприятной штукой.
Черви, конечно, знали о таких заборах и, как правило, держались от них подальше. Только очень молодой и неопытный червь мог по собственной инициативе попытаться перелезть через подобное заграждение, и то лишь один раз; заборы представляли ценность как средство сдерживания, а не как оружие.
За первым рядом ежовой ленты шел еще один ряд бритвенного полотна, за которым следовала еще одна лента и третий ряд полотна. По теории, двойная комбинированная полоса способна охладить пыл у большинства червей и ренегатов.
Военные обычно рекомендовали девять линий бритвенного полотна и ежовую ленту между ними; а еще они советовали сооружать рвы и закладывать где только можно мины, да еще использовать роботов и полевую систему наблюдения. Траншейного экскаватора у меня не было, а ставить мины я побоялся. Роботы здесь были бы бесполезны, и полевая система набюдения тоже - раз некому сидеть за мониторами.
До сих пор, как свидетельствовала статистика, заборы выполняли свою задачу. Даже такие маломощные, как мой, работали достаточно эффективно, чтобы оправдать расходы на постройку, хотя некоторые пессимисты и утверждали, что вокруг хватает мест для кормежки, так что червям пока не имеет смысла продираться через заборы.
Пессимисты, возможно, правы, но я сейчас ставил на статистику.
На наше счастье, сразу же за скальной грядой полуостров сужался до полоски шириной всего тридцать метров. По сути, он и стал полуостровом исключительно из политических соображений. Он был задуман и построен в виде продолговатого острова, похожего на полумесяц. Предполагалось также местное независимое самоуправление, но отцы округа испугались, что лишатся миллионов таких восхитительных налоговых долларов, и протолкнули постановление, требующее, чтобы кабели всех коммуникаций были доступны с поверхности земли. В результате строителям пришлось проложить соединительную полосу - узкий язык из уродливых каменных глыб. Соорудив его, Семья автоматически попала под цепкую юрисдикцию вышеупомянутых окружных отцов. До прихода хторран ходила шутка, что единственное, чего хотят члены Семьи, - это остаться сиротами. Хторр предоставил им такую возможность. В прямом и переносном смысле.
Моя идея состояла в том, чтобы проложить защитные линии сразу же за скальной грядой, а надежда - что ни одному червю не захочется лезть через камни и забор. Скалы сами по себе довольно неприятная штука. Но, с другой стороны, если червь все-таки будет настроен достаточно решительно, то и забор, скорее всего, его не остановит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75