Я вижу, что кое-кто не согласен со мной. И это хорошо. Просто прекрасно. Я не собираюсь переубеждать вас. Мы просто взглянем со стороны и разберемся, верно ли это. Если верно, тогда не важно, согласны мы с этим или нет, не так ли?
Форман снова улыбнулся. Мне захотелось нагнуться и проверить, нет ли под моим стулом капкана. Или бомбы.
- Начнем… пожалуй, с биологии. Здесь есть биологи? Подняли руку я и еще несколько человек.
- Прекрасно. Вы компетентны. Разрешите мне поработать с кем-нибудь несведущим. Кто незнаком с биологией?
Поднялось гораздо больше рук. Форман обратился к человеку с внешностью латиноамериканского типа: - Вот вы, Дельгадо. Какова важнейшая задача человека?
- Воспроизводить себе подобных?
- Это лишь часть, но не все. Что еще? - Пища?
- Вы перебираете варианты. Не стоит. Кто-нибудь знает? - Он указал на молодую женщину.
Та встала: - Выжить.
- Правильно. Видите, иной раз ответы весьма просты. Если организм не выживет, он не сможет сделать ничего, не так ли? Без жизни невозможно остальное. И вы это чувствуете: если не осознанно, то нутром, на клеточном уровне. Каждая клетка вашего организма имеет од-ну-единственную цель - выжить. Это фундаментальный закон биологии.
Конечно. Только мне это давно известно. Пусть он скажет что-нибудь новое. Скрестив руки на груди, я откинулся на спинку стула.
Форман спустился в зал и подошел вплотную к женщине. Ее звали Озалия. Шапка блестящих черных кудрей обрамляла ее лицо. Она напоминала маленькую девочку.
- Хорошо, но теперь будет труднее. В чем заключается цель жизни?
- Э…
- Я сказал цель, а не смысл.
- Цель… выжить, да?
- Да?
Форман подзадоривал ее, словно знал секрет, но делиться им не собирался. Озалия покачала головой: - Не знаю.
- Правильно. Один Бог знает, - подмигнул ей Форман. - А вы легко с этим справились.
Озалия была явно польщена. Форман оглянулся на остальных.
- Господь сам выбирает нам цель жизни. Это его работа. Мы не настолько самонадеянны, чтобы брать на себя такую ответственность, если, конечно, не претендуем на роль богов. Будучи богами, мы могли бы сами выбрать такую цель жизни, какой она должна быть по нашему разумению. Лично я выбрал бы создание на планете разнообразия. Кое-кто, возможно, пожелал бы сладкой жизни: пуститься во все тяжкие, умереть молодым и оставить после себя труп в очень приличном состоянии. Но это не выбор богов, согласны?
Ладно, не мучайте себя. Мы пока что не боги, и рассуждения эти отвлеченны. Давайте опустимся на уровень, понятный среднему шимпанзе. Итак, Озалия, вы не знаете, в чем заключается божественная цель вашей жизни, верно? Но ваша цель вам известна? Подождите… - Форман неожиданно направился в глубину зала. - Прежде чем вы ответите, разрешите мне прочитать, как определена «цель» в толковом словаре. - Он взял со стола одну из книг. - «Цель - то, к чему стремится или чего хотят достичь. Назначение или намерение». - Он отдал словарь ассистенту и вернулся к Озалии. - Думайте хорошенько. Предупреждаю, что от этого зависит ваша жизнь. Какова ваша цель по отношению к себе?
С Озалии моментально слетело все самодовольство, уступив место растерянности. Покачав головой, она забормотала: - Я думаю, что… По-моему, это…
Она расстроилась, и голос ее зазвучал слегка пискливо.
- Я думаю, что цель моей жизни выжить, нет? - полувопросительно сказала она. - Это моя единственная цель, да?
Форман задумчиво кивнул.
- Страшное открытие, не так ли? - подтвердил он и обернулся к нам. - Озалия понимает иронию судьбы. А остальные? Стремление выжить - ошибочная цель, и вам суждено проиграть. Если не сегодня, так завтра. Не завтра, так послезавтра. Не послезавтра, так в любой другой день вы умрете, гарантирую. Можете верить моему слову. Ваша жизнь - удовольствие, имеющее предел. Но вы, зная об этом неприятном факте почти с рождения, продолжаете рассчитывать на победу. Она невозможна. Все, на что вы способны, - это лишь отсрочить поражение. И это называется победой? - На лице его появилось сердитое выражение. - Вы хоть понимаете, насколько это глупо? Отсрочить поражение не значит победить. Оно все равно останется поражением! Вы просто затягиваете трагедию. И это жизнь? Да, некоторые начинают осознавать цену времени, потраченного на выживание. Такую жизнь назвать жизнью нельзя.
Тем временем Озалия неизвестно отчего расплакалась. Она стояла рядом с Форманом, тихонько шмыгая носом, по ее щекам потекли слезы.
Форман вручил ей платок и махнул рукой, разрешая сесть. Потом пересек зал из конца в конец.
- Ладно, я сказал, что мне нужны два добровольца. Пусть каждый пошарит под сиденьем, там приклеены Конверты. Пока не открывайте их.
Я не очень-то поверил этому, но секунду спустя нащупал конверт, вытащил его оттуда и стал рассматривать.
Все вокруг тоже вертели конверты и сравнивали их с другими, но конверты были одинаковыми.
Форман наблюдал за нами.
- Продолжим. Не открывайте конверты без моего разрешения. В них лежат карточки. Почти все они белые. А две - красного цвета. Ассистенты не знают, где лежат красные карточки. Конверты тасовали в течение пятнадцати минут, прежде чем приклеить к стульям. Никто, включая меня, не знает, кому достались красные карточки. Вы сами выбирали где сесть, как делаете это на протяжении уже шести дней.
А сейчас всем предстоит испытание, но двоим придется сделать это на платформе, чтобы продемонстрировать остальным, как это происходит. Двое из вас вызвались сделать это, совершив простой акт - они сели на те стулья, к днищу которых приклеены конверты с красными карточками. Теперь можете вскрыть конверты.
Я уронил свой конверт, а пока поднимал его, женщина на противоположной стороне зала охнула. Она встала, бледная как полотно, держа в руках красную карточку.
- Кто второй? - громко спросил Форман. - Кто еще не вскрыл конверт?
Женщина, сидевшая рядом, подтолкнула меня. Я уже открыл конверт и вынул карточку, но еще не успел взглянуть на нее.
Она была ярко-красной.
И четкие черные буквы гласили: «Вы умрете».
Я растерянно поднял на Формана глаза. Я был обижен и зол.
Жестокая шутка.
Возмущенно я взглянул на свою соседку. Это ведь ее карточка - она попросила меня пересесть. Это нечестно!
Тем не менее я медленно поднялся со стула.
Подняв карточку, чтобы ее видел Форман, я сказал: - Она у меня.

Всем дамам пришлось признать,
Что члена у Морта почти не видать.
Фыркнула одна красавица:
«Кому это понравится?»
Морт возразил: «Я горд им обладать!»

ЧЕТВЕРТАЯ СТЕНА
В нормальной обстановке есть где спятить. В ненормальной сойти с ума негде.
Соломон Краткий
Так я присоединился к Племени.
Как видите, все очень просто.
Разница невелика. Вместо того чтобы ждать, пока меня попросят что-нибудь сделать, теперь я сам должен изобретать себе обязанности. Если я считал, что к чему-то надо приложить руки, мне полагалось проследить, чтобы дело было сделано.
Например, спустя неделю я подошел к Деландро и сказал: - Мне кажется, нам необходимо заняться боевой подготовкой, Джейсон. Я думаю, что каждый, кому больше четырнадцати, должен уметь обращаться с оружием. Я готов дважды в неделю проводить занятия.
Джейсон кивнул: - Прекрасная идея, Джим. Мы объявим об этом на кругу сегодня вечером. - Он немного подумал. - Давай сделаем это почетной обязанностью. Каждое занятие ты будешь проводить с двумя учениками. Выбери, кого ты хочешь удостоить этой чести, согласуй со мной, и я объявлю об этом на кругу. Что-нибудь не так?
- Не понял.
- Ты, кажется, удивлен?
- Я боялся, что это тебя огорчит. Ну, если мы будем учить детей стрелять.
- Нет. Ты наверняка все продумал, раз считаешь это необходимым. Дело стоящее - я с тобой согласен. Случай с рокерами лишь подтверждает твою правоту.
Так-то вот.
Я с головой ушел в повседневные заботы. Каждое утро, раздевшись донага, по часу работал в саду. Мне нравилось напевать растениям песни, я любил смотреть, как они расправляют свои длинные остроконечные побеги навстречу солнцу. Три дня в неделю я помогал готовить обед, а остальное время пас кроликособак.
Хулиганка дала жизнь нескольким сотням крошек либбитов. Мы отобрали два-три десятка наиболее упи-тайных и самых розовых и рассадили по клеткам. Остальных съели.
Раз в две недели мы ходили на разведку. Я участвовал в вылазках не всегда, но не чувствовал себя обойденным, когда меня не приглашали. По расчетам Джейсона, лагерь можно было перенести еще до конца месяца. Он считал, что в горах безопаснее, и все соглашались с ним.
По вечерам мы собирались на круг и танцевали. И спали друг с другом. Лули, Джесси и Марси; Джейсон, Дэнни и Билли. Франкенштейн оказался очень нежным любовником. А Лули - самой игривой. Я заблуждался насчет ее возраста: ей было почти одиннадцать, но из-за маленького роста она все еще выглядела ребенком. Секс она считала серьезным делом, только глупым - не потому, что приходилось принимать в себя мужчину, а из-за щекотки.
Я должен был чувствовать себя счастливым. И я чувствовал.
Но в то же время я ощущал беспокойство.
И это меня тревожило.
Ведь я считал, что не о чем беспокоиться. Я должен радоваться, как и все остальные, разве нет?
Здесь был заповедник счастья и любви. Даже хторране выказывали теперь большую привязанность ко мне. Однажды на кругу Орри подкрался ко мне сзади и, мурлык-нув, в шутку толкнул. Все рассмеялись. Включая меня. Мне нравился Орри. Он - личность!
В конце концов, не осталось ничего другого, кроме как поделиться своими сомнениями с Джейсоном.
- Ты просишь меня помочь, Джим. Но я не помогаю людям. Это лишает их чувства ответственности за себя. Ты должен справиться самостоятельно. Дай мне знать, когда решишь, что делать. - С этими словами он отправил меня восвояси.
Я знал, что выжидаю. Что-то должно произойти, что-нибудь такое, что и будет ответом. И я знал, что ждать сложа руки опасно. Джейсон так говорил о пассивном выжидании: - Существуют два основных состояния в мире подсознательного. Одно - это ожидание Сайта-Клауса. Мы в детстве любим его, но в один прекрасный день осознаем, что он больше никогда не придет, и тотчас же проваливаемся во второе состояние: ожидание трупного окоченения. Племя отказалось от ожидания. Мы не ждем. Мы созидаем. Мы не можем позволить себе ждать, не так ли?
Все так, не можем.
Это я отчетливо понимал. Я уже не был прежним и на себе испытал правоту Джейсона. Не так уж трудно быть незаурядной личностью в окружении других исключительных людей, каждый из которых тоже стремится соответствовать этому уровню. Если я забывался, всегда находился кто-то, чтобы напомнить. Если забывались они, напоминал я. Мы помогали друг другу оставаться исключительными. Нас всех переполняло восторженное отношение к жизни. Это было волнующее и радостное время.
А потом - это произошло в середине дня - весь лагерь захлестнула волна возбуждения.
- Это случилось! - Маленькая девочка вихрем пронеслась по центральной площади лагеря. - Это случилось! Родился новый бог! У нас есть четвертая стена!
Люди бросали свои дела. Из-под машины вылезла женщина, перемазанная маслом. Две другие, развешивавшие белье, поставили корзины на землю. Вниз по склону бежали двое мужчин с винтовками. Те из нас, кто работал в саду, опустили мотыги. Джесси с младенцем на руках появилась на пороге женской половины. - Удивленная Марси вышла из кабинета Джейсона. В первый раз я видел ее улыбающейся. Тем временем все уже двигались к яслям - небольшой палатке, поставленной возле бассейна. Я заметил двух ребятишек на спине Фальстафа, торопливо скользившего туда.
Как только мы приблизились, Орри вздыбился, словно приготовившись к атаке, но вместо пронзительного предупреждающего крика издал самый поразительный звук, какой я когда-либо слышал от хторранина. Он ликующе рассмеялся.
Почти все Племя собралось вокруг в нетерпеливом ожидании. Я остро чувствовал свой собственный восторг, смешанный с любопытством. Это касалось биологии хторров, так что мне хотелось знать все досконально. Как выглядят их яйца, если, конечно, они не живородящие? Джейсон никогда об этом не говорил.
Неожиданно брезент откинулся в сторону, и появился Джейсон с маленьким розовым комочком на руках. У комочка было два больших черных глаза; они вращались, недоверчиво взирая на окружающий мир, словно вопрошали: «Куда это меня занесло?» Толпа хранила благоговейное молчание. Никто не ос-меливался даже дышать.
Лицо Джейсона расплылось в широкой глуповатой улыбке. Он был сильно возбужден. Наш предводитель поднял младенца, чтобы все видели. Существо было, на-верное, полметра в длину и весило не более десяти кило-граммов. Его маленькие ручки расправились и для без-опасности вцепились в руки Джейсона.
- 0-о-оооввв! - пронеслось над толпой.
Джейсон прижал новорожденного к своей мощной груди. Он ворковал, убаюкивающе покачивая его. Потом направился к Орри и протянул младенца ему. Орри выпучил глаза на крошечное создание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75