Ни одного.
Однажды… Я собирался в поход, впервые уходил из дома один. Гордый тем, что родители доверяют мне, я обнял маму, и она обняла меня, а когда я обнимал отца, он только напрягся.
Он не обнял меня.
Берди смотрела на меня.
- О чем ты? - спросила она. - А?
- У тебя такое выражение лица! Что ты вспомнил?
- Ничего.
- Угу. Он не часто обнимал тебя, не так ли? Я ответил: - Вообще никогда, насколько я помню. - И добавил: - Он любил меня, это точно. Просто не любил нежностей.
- Угу. - Она кивнула. - Значит, ты считаешь, что это не имеет отношения к твоей реакции на Томми?
Я разозлился.
- Ты хочешь сказать, что я не способен воспитать своих собственных детей?
Она улыбнулась.
- Да, хочу. Знаешь, я могла бы сказать то же самое о девяноста девяти процентах людей, которых встречала. Сделать ребенка может каждый, для этого много ума не требуется. Маленькая Айви родила двоих, но разве это делает ее мудрой матерью? Скажи мне.
Я отрицательно покачал головой.
- Яснее ясного. Но она-то считает, что все в порядке, потому что не знает ничего другого. По сути, девочка делает максимум того, что может сделать, как и все остальные родители на свете. В том-то и фокус. Родительское чувство настолько сильно, настолько абсолютно, что люди отдаются ему на сто процентов. Я видела, как семьи обрекали себя на разорение, лишь бы выторговать лишний год жизни для своего безнадежно больного ребенка. Вот так, Джим: ты делаешь все, о чем знаешь, потому что не знаешь, что еще можно сделать. А моя работа состоит в том, чтобы ты знал о других возможностях. И они всегда есть.
Я скрестил руки на груди.
- Очень мило. Только, понимаешь, я ненавижу подобный треп. На словах все всегда выходит гладко.
Верди явно расстроилась.
- Ты замкнулся в собственной раковине. Там мало места даже для тебя, не говоря уже о Томми. - Жестом она остановила меня. - Нет, я не собираюсь поучать. - Она потерла переносицу, потом взъерошила и без того лохматые волосы. - Джим, я не знаю, что с тобой происходит и откуда ты вырвался. Можешь не рассказывать, если не хочешь, но из тебя торчит масса больших красных кнопок, которые только и ждут, чтобы на них нажали. И каждый раз, когда это происходит, ты взвиваешься, как ракета.
Я мог бы рассказать ей о Джейсоне и Племени - но она не просила, а навязываться мне не хотелось.
Почему?
Да потому, что я не хотел, чтобы кто-нибудь узнал, чем я был и что делал.
Должно быть, это читалось на моем лице, так как Бер-ди вдруг сменила тон.
- Хорошо, давай попробуем по-другому. Ты считаешь, что хорошо разбираешься в хторрах, не так ли?
- Да. - К чему это она клонит?
- Потому что у тебя есть сведения из первых рук о том, что дело обстоит совсем иначе, чем все думают, верно?
- Вернее не бывает.
- Хорошо. Но почему ты отказываешь приемному сыну в праве сомневаться, тогда как сам делаешь это?
- А?
- Не кажется ли тебе, что к человеческим слабостям и прочим странным повадкам ты должен относиться столь же беспристрастно? Ты грешишь предубеждениями не меньше, чем те люди в Денвере, которых ты в этом обвиняешь.
- Берди, я получил старомодное воспитание…
- Отлично. Прекрасное оправдание. Тебе его хватит на всю оставшуюся жизнь. Не хочешь чего-нибудь делать - и оправдание под рукой.
Я открыл было рот, чтобы ответить, и закрыл его. Почувствовал себя потерянным. Хотелось ударить Берди, хотелось заплакать. Как же я дошел до такого?
- Черт побери, Берди! Мне казалось, что задача родителя - помочь ребенку стать хорошим человеком.
- А кто утверждает обратное?
- Тогда о чем мы спорим?
- А я не спорю, Джим. Из нас двоих этим занимаешь-cя ты.
Я замолчал. Берди была права.
- Понимаешь, Джим, ты путаешь воспитание с программированием. Не надо делать из ребенка собственную копию. Не будь дураком - этим ты обречешь его на провал. Он никогда не сможет быть точно таким же, как ты. Смешно, но в том, что из него получится, твоей заслуги не будет. Это лежит целиком на нем.
- Прости, Берди, но я не понимаю.
- Хорошо, я спрошу по-другому. Имеют ли твои родители отношение к тому, что из тебя получилось?
- Э… нет.
- Правильно. Они лишь создавали условия для того, чтобы ты рос. А взрослел ты сам. Тебе было довольно одиноко, не так ли?
- Да.
- Да, - повторила она. - Это естественное для человека состояние - одиночество. Запомни. Поэтому мы и делаем то, что делаем. Итак, если твои родители не имели никакого отношения к тому, каким ты вырос, то почему ты уверен, что должен заботиться о том, какими вырастут твои дети?
- Я слышу, что ты говоришь. Понимаю твои слова, но не улавливаю суть. В этом нет никакого смысла.
- Конечно нет. Просто вспомни свое детство. Теперь улавливаешь, Джим? Не стоит учить ребенка тому, чему он может научиться сам. Максимум, на что ты способен, - создать ему возможность для этого. Быть родителем не значит быть собственником. Тебе доверена ответственность научить его отвечать за себя, и не более того. Ты просто помогаешь взрослому, который еще не закончил взрослеть, и помощь эта состоит в том, что ты создаешь ему постоянную возможность для самовыражения и проявления его собственных способностей. Что он делает с ними - его личное дело. В лучшем случае ты можешь служить примером. Он будет учиться на том, что ты делаешь, а не что говоришь. - Берди улыбнулась. - Это создает массу неудобств. Приходится следить за собой.
- Отдает махровым эгоизмом.
- Это и есть эгоизм, - согласилась она. - Послушай, единственное, что ты можешь дать детям, - это свое собственное благосостояние. Они должны видеть в тебе источник всех благ во Вселенной. Если этого не произойдет, они не узнают, что такое возможно. Многие родители буквально сходят с ума, не понимая этого. Они считают, что их предназначение - жертвовать собой ради детей. Не делай этого, Джим. Ты доведешь до сумасшествия и детей, особенно если начнешь думать, что они обязаны тебе. Не жди отдачи, потому что ты все равно ее не получишь. Взросление - тяжелая работа. Дети не собираются задумываться над тем, что с ними станется. Предоставь им идти своим путем, потому что они чертовски уверены, что другого пути просто нет.
- Значит, ты считаешь, что нет проблемы в… поведении Томми?
Берди пожала плечами.
- Ему тринадцать, может, четырнадцать лет. Ты знаешь способ, как его изменить?
- Нет.
- И я нет.
- Что же тогда делать?
Она посмотрела на меня отсутствующим взглядом.
- Ничего. Вообще ничего. Томми вполне устраивает его нынешнее состояние. - И продолжала: - Пойми, дело не в нем, а в тебе. В твоих убеждениях. Они - результат твоего стремления отвечать за него. С Томми все в порядке, он-то как раз не делает проблемы из своего гомосексуализма - если он вообще голубой. Может быть, и нет. Мы не узнаем, пока он сам не скажет. Но кем бы он ни был, для него проблемы не существует. Ее создаешь ты. И если ты не будешь осторожен, то взвалишь ее на Томми. Сейчас ты говоришь мальчику, что не любишь его.
- Но я люблю!
- Я знаю, иначе бы не беседовала с тобой.
- Но ты говоришь, что ничего нельзя поделать!
- Правильно. Ты и так наделал больше, чем надо. Сейчас время перестать делать и начать быть.
- Как?
- Ты повсюду таскаешь с собой целую коллекцию предрассудков насчет того, каким должен быть отец. Они сбивают тебя с правильного пути. Ты уже отец. А за всеми твоими красивыми рассуждениями прячется всего-навсего твое собственное «я». Ведь тебя мучает какая-то ущербность мужского достоинства, правильно?
- Э… - Она во многом была права.
- Правильно? - продолжала давить Берди. - Да.
- А известно ли тебе, что то же самое чувствуют большинство мужчин? С тобой все в порядке. Ты просто такой же чокнутый, как все остальные. Так что постарайся не взваливать это на Томми.
- Я понимаю, что ты имеешь в виду.
- И на том спасибо. Послушай, ты взял на себя огромную ответственность, и сейчас разговор идет о ней. О том, что ты хочешь хорошо воспитать детей, так?
- Да - Отлично. Тогда позволь сказать следующее; ты все равно не сумеешь. Что бы ты ни сделал, ты все испортишь. Твои дети обвинят тебя точно так же, как ты обвинял своих родителей и, возможно, продолжаешь это делать. Единственный показатель родительского успеха - насколько быстро дети простят тебя.
- Поистине вдохновляющие новости.
- Хорошие новости.
- Тогда я не думаю, что мне хочется услышать плохие новости.
- У тебя нет выбора. Послушай, с Томми все в порядке. Он поймет что к чему, и довольно быстро. Так или иначе разберется. Он живучий и уже доказал это. Сейчас мальчик готов переступить через грань просто выживания. Научи его, как общаться с другими людьми, и твоя задача будет выполнена. Кстати, об Алеке. Он должен научиться быть независимым. Ни ты, ни Томми не будете заботиться о нем всю жизнь, он станет самостоятельным гораздо раньше, чем вы думаете, - так всегда бывает. Он - твоя настоящая проблема, Джим.
Я даже не вспоминал о нем последнее время. Алек был настолько пассивен, так легко соглашался со всем, что я воспринимал это как само собой разумеющееся. Он помалкивал, и я считал, что все в порядке, ведь он вообще редко разговаривал.
- Что ты имеешь в виду, Берди?
- Этого ребенка надо научить общению с другими людьми. Он очень задержался в развитии.
- Ты права. У меня просто не хватало времени, чтобы…
- Ты просто не хотел. Дело не в отсутствии времени, Джим.
- Ладно. - Я поднял руки, сдаваясь. - Что ты предлагаешь?
- Я бы рекомендовала вам всем Жизненные Игры три раза в неделю.
- Ты шутишь.
- Ничуть. Если хочешь, я распоряжусь, назначу как процедуру для поддержания твоего душевного равновесия, и тебе придется там присутствовать. И детям тоже. По крайней мере, побудь помощником ведущего Игры в ближайший вечер.
- У меня нет желания участвовать в этой ч… этом мероприятии.
- У меня тоже. И у Би-Джей. Но мы играем каждый вечер. Это разнообразит жизнь детей, Джим.
Я вздохнул.
- Вы ведете грязную игру, леди. Когда прикажете прибыть туда?
- Да, игра грязная, - согласилась Берди. - Но она приносит результаты. Приходите в семь тридцать. В удобной одежде. - Она было повернулась к микроскопу, но остановилась и снова посмотрела на меня. - О, ты по-прежнему хочешь соорудить забор против червей? Не передумал?
- А? Нет, не передумал.
- Хорошо. Бетти-Джон и я в очередной раз обсуждали эту идею на прошлой неделе, когда прислали амулеты. Я, как и ты, считаю это неплохой мыслью, но БиДжей не хочет занимать рабочие руки. Однако если желаешь потрудиться сам, я поговорю с ней, и мы обсудим это на следующем собрании руководства.
- Берди, такой забор не поставить в одиночку…
- Я понимаю. Попробую выпросить тебе в помощь полтора человека.
- Полтора?
- Джека Балабана и Голубчика. Не делай такое лицо. Голубчик будет на подхвате, а Джек - хороший работник. Возьмешь еще Томми. Ему нужен пример мужской работы, кстати.
- Это Джек-то и Голубчик - пример?
- Опять демонстрируешь свое высокомерие, ниггер?
- Э… виноват. Я попробую.
- Не попробуешь, а сделаешь. Может, хоть после этого ты повзрослеешь.
Я вышел из кабинета, чувствуя облегчение. Небольшое, но все-таки облегчение.
Потому что Берди была права почти во всем. Она упустила только одну вещь.
Я хотел заниматься любовью с Томми так же сильно, как и он. Но мне было стыдно. И я стыдился того, что мне стыдно.
Если я больше не принадлежу к миру Джейсона, то не должен жить по его законам. Хорошо бы разобраться, принадлежу ли я к этому миру.
Интересно, как долго я смогу держать Томми на расстоянии, прежде чем однажды ночью сдамся и уступлю.
Один неугомонный парень стойко
Имел обед раздетым в койке:
Кашу поимел и супчика,
Со сметаной голубчика…
(Крошки он выбросил на помойку.)
ЖИЗНЬ - ВСЕГО ЛИШЬ КРИК
Табу - это чье-то правило насчет того, что можно и чего нельзя делать со своим собственным телом.
Соломон Краткий
Жизненные Игры придумала Бетти-Джон специально для детей. И для взрослых тоже.
Предполагалось - как объясняла сама Би-Джей, - что из-за эпидемий и всего остального мы забыли, как надо жить. Мы настолько глубоко погружены во всевозможные печали и настолько заняты борьбой за выживание, что пребываем где угодно, только не здесь.
- Одни потерялись в прошлом, другие просто потерялись, третьи вообще пребывают где-то, а тех, кто живет в реальном времени и месте, можно пересчитать по пальцам.
По теории Би-Джей, нам необходимо переучиваться и нас нужно переучивать. Только вот школ, где бы учили жить и быть человеком, не существует.
- Считайте, что вы при рождении не получили книжечку с инструкциями, как жить. Или получили, но измазанную таким слоем дерьма, что невозможно понять, что в ней еще соответствует реальности, а что - уже нет.
В тот момент Би-Джей поразительно напоминала Джейсона, но я понимал, что она хочет сказать, и потому все шло нормально.
- Чтобы осознать ту или иную вещь, надо поиграть с ней, как делают это дети, примерить ее на себя и посмотреть, подходит она или нет. Эти дети никогда не имели возможности играть в жизнь. Они были слишком заняты элементарным выживанием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
Однажды… Я собирался в поход, впервые уходил из дома один. Гордый тем, что родители доверяют мне, я обнял маму, и она обняла меня, а когда я обнимал отца, он только напрягся.
Он не обнял меня.
Берди смотрела на меня.
- О чем ты? - спросила она. - А?
- У тебя такое выражение лица! Что ты вспомнил?
- Ничего.
- Угу. Он не часто обнимал тебя, не так ли? Я ответил: - Вообще никогда, насколько я помню. - И добавил: - Он любил меня, это точно. Просто не любил нежностей.
- Угу. - Она кивнула. - Значит, ты считаешь, что это не имеет отношения к твоей реакции на Томми?
Я разозлился.
- Ты хочешь сказать, что я не способен воспитать своих собственных детей?
Она улыбнулась.
- Да, хочу. Знаешь, я могла бы сказать то же самое о девяноста девяти процентах людей, которых встречала. Сделать ребенка может каждый, для этого много ума не требуется. Маленькая Айви родила двоих, но разве это делает ее мудрой матерью? Скажи мне.
Я отрицательно покачал головой.
- Яснее ясного. Но она-то считает, что все в порядке, потому что не знает ничего другого. По сути, девочка делает максимум того, что может сделать, как и все остальные родители на свете. В том-то и фокус. Родительское чувство настолько сильно, настолько абсолютно, что люди отдаются ему на сто процентов. Я видела, как семьи обрекали себя на разорение, лишь бы выторговать лишний год жизни для своего безнадежно больного ребенка. Вот так, Джим: ты делаешь все, о чем знаешь, потому что не знаешь, что еще можно сделать. А моя работа состоит в том, чтобы ты знал о других возможностях. И они всегда есть.
Я скрестил руки на груди.
- Очень мило. Только, понимаешь, я ненавижу подобный треп. На словах все всегда выходит гладко.
Верди явно расстроилась.
- Ты замкнулся в собственной раковине. Там мало места даже для тебя, не говоря уже о Томми. - Жестом она остановила меня. - Нет, я не собираюсь поучать. - Она потерла переносицу, потом взъерошила и без того лохматые волосы. - Джим, я не знаю, что с тобой происходит и откуда ты вырвался. Можешь не рассказывать, если не хочешь, но из тебя торчит масса больших красных кнопок, которые только и ждут, чтобы на них нажали. И каждый раз, когда это происходит, ты взвиваешься, как ракета.
Я мог бы рассказать ей о Джейсоне и Племени - но она не просила, а навязываться мне не хотелось.
Почему?
Да потому, что я не хотел, чтобы кто-нибудь узнал, чем я был и что делал.
Должно быть, это читалось на моем лице, так как Бер-ди вдруг сменила тон.
- Хорошо, давай попробуем по-другому. Ты считаешь, что хорошо разбираешься в хторрах, не так ли?
- Да. - К чему это она клонит?
- Потому что у тебя есть сведения из первых рук о том, что дело обстоит совсем иначе, чем все думают, верно?
- Вернее не бывает.
- Хорошо. Но почему ты отказываешь приемному сыну в праве сомневаться, тогда как сам делаешь это?
- А?
- Не кажется ли тебе, что к человеческим слабостям и прочим странным повадкам ты должен относиться столь же беспристрастно? Ты грешишь предубеждениями не меньше, чем те люди в Денвере, которых ты в этом обвиняешь.
- Берди, я получил старомодное воспитание…
- Отлично. Прекрасное оправдание. Тебе его хватит на всю оставшуюся жизнь. Не хочешь чего-нибудь делать - и оправдание под рукой.
Я открыл было рот, чтобы ответить, и закрыл его. Почувствовал себя потерянным. Хотелось ударить Берди, хотелось заплакать. Как же я дошел до такого?
- Черт побери, Берди! Мне казалось, что задача родителя - помочь ребенку стать хорошим человеком.
- А кто утверждает обратное?
- Тогда о чем мы спорим?
- А я не спорю, Джим. Из нас двоих этим занимаешь-cя ты.
Я замолчал. Берди была права.
- Понимаешь, Джим, ты путаешь воспитание с программированием. Не надо делать из ребенка собственную копию. Не будь дураком - этим ты обречешь его на провал. Он никогда не сможет быть точно таким же, как ты. Смешно, но в том, что из него получится, твоей заслуги не будет. Это лежит целиком на нем.
- Прости, Берди, но я не понимаю.
- Хорошо, я спрошу по-другому. Имеют ли твои родители отношение к тому, что из тебя получилось?
- Э… нет.
- Правильно. Они лишь создавали условия для того, чтобы ты рос. А взрослел ты сам. Тебе было довольно одиноко, не так ли?
- Да.
- Да, - повторила она. - Это естественное для человека состояние - одиночество. Запомни. Поэтому мы и делаем то, что делаем. Итак, если твои родители не имели никакого отношения к тому, каким ты вырос, то почему ты уверен, что должен заботиться о том, какими вырастут твои дети?
- Я слышу, что ты говоришь. Понимаю твои слова, но не улавливаю суть. В этом нет никакого смысла.
- Конечно нет. Просто вспомни свое детство. Теперь улавливаешь, Джим? Не стоит учить ребенка тому, чему он может научиться сам. Максимум, на что ты способен, - создать ему возможность для этого. Быть родителем не значит быть собственником. Тебе доверена ответственность научить его отвечать за себя, и не более того. Ты просто помогаешь взрослому, который еще не закончил взрослеть, и помощь эта состоит в том, что ты создаешь ему постоянную возможность для самовыражения и проявления его собственных способностей. Что он делает с ними - его личное дело. В лучшем случае ты можешь служить примером. Он будет учиться на том, что ты делаешь, а не что говоришь. - Берди улыбнулась. - Это создает массу неудобств. Приходится следить за собой.
- Отдает махровым эгоизмом.
- Это и есть эгоизм, - согласилась она. - Послушай, единственное, что ты можешь дать детям, - это свое собственное благосостояние. Они должны видеть в тебе источник всех благ во Вселенной. Если этого не произойдет, они не узнают, что такое возможно. Многие родители буквально сходят с ума, не понимая этого. Они считают, что их предназначение - жертвовать собой ради детей. Не делай этого, Джим. Ты доведешь до сумасшествия и детей, особенно если начнешь думать, что они обязаны тебе. Не жди отдачи, потому что ты все равно ее не получишь. Взросление - тяжелая работа. Дети не собираются задумываться над тем, что с ними станется. Предоставь им идти своим путем, потому что они чертовски уверены, что другого пути просто нет.
- Значит, ты считаешь, что нет проблемы в… поведении Томми?
Берди пожала плечами.
- Ему тринадцать, может, четырнадцать лет. Ты знаешь способ, как его изменить?
- Нет.
- И я нет.
- Что же тогда делать?
Она посмотрела на меня отсутствующим взглядом.
- Ничего. Вообще ничего. Томми вполне устраивает его нынешнее состояние. - И продолжала: - Пойми, дело не в нем, а в тебе. В твоих убеждениях. Они - результат твоего стремления отвечать за него. С Томми все в порядке, он-то как раз не делает проблемы из своего гомосексуализма - если он вообще голубой. Может быть, и нет. Мы не узнаем, пока он сам не скажет. Но кем бы он ни был, для него проблемы не существует. Ее создаешь ты. И если ты не будешь осторожен, то взвалишь ее на Томми. Сейчас ты говоришь мальчику, что не любишь его.
- Но я люблю!
- Я знаю, иначе бы не беседовала с тобой.
- Но ты говоришь, что ничего нельзя поделать!
- Правильно. Ты и так наделал больше, чем надо. Сейчас время перестать делать и начать быть.
- Как?
- Ты повсюду таскаешь с собой целую коллекцию предрассудков насчет того, каким должен быть отец. Они сбивают тебя с правильного пути. Ты уже отец. А за всеми твоими красивыми рассуждениями прячется всего-навсего твое собственное «я». Ведь тебя мучает какая-то ущербность мужского достоинства, правильно?
- Э… - Она во многом была права.
- Правильно? - продолжала давить Берди. - Да.
- А известно ли тебе, что то же самое чувствуют большинство мужчин? С тобой все в порядке. Ты просто такой же чокнутый, как все остальные. Так что постарайся не взваливать это на Томми.
- Я понимаю, что ты имеешь в виду.
- И на том спасибо. Послушай, ты взял на себя огромную ответственность, и сейчас разговор идет о ней. О том, что ты хочешь хорошо воспитать детей, так?
- Да - Отлично. Тогда позволь сказать следующее; ты все равно не сумеешь. Что бы ты ни сделал, ты все испортишь. Твои дети обвинят тебя точно так же, как ты обвинял своих родителей и, возможно, продолжаешь это делать. Единственный показатель родительского успеха - насколько быстро дети простят тебя.
- Поистине вдохновляющие новости.
- Хорошие новости.
- Тогда я не думаю, что мне хочется услышать плохие новости.
- У тебя нет выбора. Послушай, с Томми все в порядке. Он поймет что к чему, и довольно быстро. Так или иначе разберется. Он живучий и уже доказал это. Сейчас мальчик готов переступить через грань просто выживания. Научи его, как общаться с другими людьми, и твоя задача будет выполнена. Кстати, об Алеке. Он должен научиться быть независимым. Ни ты, ни Томми не будете заботиться о нем всю жизнь, он станет самостоятельным гораздо раньше, чем вы думаете, - так всегда бывает. Он - твоя настоящая проблема, Джим.
Я даже не вспоминал о нем последнее время. Алек был настолько пассивен, так легко соглашался со всем, что я воспринимал это как само собой разумеющееся. Он помалкивал, и я считал, что все в порядке, ведь он вообще редко разговаривал.
- Что ты имеешь в виду, Берди?
- Этого ребенка надо научить общению с другими людьми. Он очень задержался в развитии.
- Ты права. У меня просто не хватало времени, чтобы…
- Ты просто не хотел. Дело не в отсутствии времени, Джим.
- Ладно. - Я поднял руки, сдаваясь. - Что ты предлагаешь?
- Я бы рекомендовала вам всем Жизненные Игры три раза в неделю.
- Ты шутишь.
- Ничуть. Если хочешь, я распоряжусь, назначу как процедуру для поддержания твоего душевного равновесия, и тебе придется там присутствовать. И детям тоже. По крайней мере, побудь помощником ведущего Игры в ближайший вечер.
- У меня нет желания участвовать в этой ч… этом мероприятии.
- У меня тоже. И у Би-Джей. Но мы играем каждый вечер. Это разнообразит жизнь детей, Джим.
Я вздохнул.
- Вы ведете грязную игру, леди. Когда прикажете прибыть туда?
- Да, игра грязная, - согласилась Берди. - Но она приносит результаты. Приходите в семь тридцать. В удобной одежде. - Она было повернулась к микроскопу, но остановилась и снова посмотрела на меня. - О, ты по-прежнему хочешь соорудить забор против червей? Не передумал?
- А? Нет, не передумал.
- Хорошо. Бетти-Джон и я в очередной раз обсуждали эту идею на прошлой неделе, когда прислали амулеты. Я, как и ты, считаю это неплохой мыслью, но БиДжей не хочет занимать рабочие руки. Однако если желаешь потрудиться сам, я поговорю с ней, и мы обсудим это на следующем собрании руководства.
- Берди, такой забор не поставить в одиночку…
- Я понимаю. Попробую выпросить тебе в помощь полтора человека.
- Полтора?
- Джека Балабана и Голубчика. Не делай такое лицо. Голубчик будет на подхвате, а Джек - хороший работник. Возьмешь еще Томми. Ему нужен пример мужской работы, кстати.
- Это Джек-то и Голубчик - пример?
- Опять демонстрируешь свое высокомерие, ниггер?
- Э… виноват. Я попробую.
- Не попробуешь, а сделаешь. Может, хоть после этого ты повзрослеешь.
Я вышел из кабинета, чувствуя облегчение. Небольшое, но все-таки облегчение.
Потому что Берди была права почти во всем. Она упустила только одну вещь.
Я хотел заниматься любовью с Томми так же сильно, как и он. Но мне было стыдно. И я стыдился того, что мне стыдно.
Если я больше не принадлежу к миру Джейсона, то не должен жить по его законам. Хорошо бы разобраться, принадлежу ли я к этому миру.
Интересно, как долго я смогу держать Томми на расстоянии, прежде чем однажды ночью сдамся и уступлю.
Один неугомонный парень стойко
Имел обед раздетым в койке:
Кашу поимел и супчика,
Со сметаной голубчика…
(Крошки он выбросил на помойку.)
ЖИЗНЬ - ВСЕГО ЛИШЬ КРИК
Табу - это чье-то правило насчет того, что можно и чего нельзя делать со своим собственным телом.
Соломон Краткий
Жизненные Игры придумала Бетти-Джон специально для детей. И для взрослых тоже.
Предполагалось - как объясняла сама Би-Джей, - что из-за эпидемий и всего остального мы забыли, как надо жить. Мы настолько глубоко погружены во всевозможные печали и настолько заняты борьбой за выживание, что пребываем где угодно, только не здесь.
- Одни потерялись в прошлом, другие просто потерялись, третьи вообще пребывают где-то, а тех, кто живет в реальном времени и месте, можно пересчитать по пальцам.
По теории Би-Джей, нам необходимо переучиваться и нас нужно переучивать. Только вот школ, где бы учили жить и быть человеком, не существует.
- Считайте, что вы при рождении не получили книжечку с инструкциями, как жить. Или получили, но измазанную таким слоем дерьма, что невозможно понять, что в ней еще соответствует реальности, а что - уже нет.
В тот момент Би-Джей поразительно напоминала Джейсона, но я понимал, что она хочет сказать, и потому все шло нормально.
- Чтобы осознать ту или иную вещь, надо поиграть с ней, как делают это дети, примерить ее на себя и посмотреть, подходит она или нет. Эти дети никогда не имели возможности играть в жизнь. Они были слишком заняты элементарным выживанием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75